Двадцать пять

       – Ах, как же ты стар, Солнечный Лорд. Данте лишь картинно закатил глаза, внутренне смеясь: то, что Эдмонд с самого утра не даст ему прохода с подколами, было и волкам понятно.        – Двадцать пять... ты стал таким взрослым, мой Солнечный Лорд, – с благоговейной улыбкой выдыхает Эдмонд, после чего, обняв Данте за шею, прикасается к уголку его губ мягким поцелуем. – Я поверить в это не могу. Кажется, ещё только вчера мы отмечали двадцать два... – юноша тихо хмыкнул, вплетаясь длинными пальцами в чужие огненно-рыжие волосы и проходясь по голове ласковыми поглаживаниями.        – Ну, давай. Расскажи о том, как сильно я изменился, вырос и бла-бла-бла, – насмешливо фыркнул Данте, обнимая возлюбленного за талию. Вообще-то, он и сам прекрасно видел, как изменился: с годами его огненный темперамет поугас, почти полностью улетучилась жестокость, да и от юношеской дерзости не осталось и следа. А благодаря находящемуся всегда рядом Эдмонду смягчился и характер. Теперь он смотрел на молодого себя свысока: безмятежно спокойный, рассудительный, но всё такой же гордый. За четыре прошедших года не изменилось только одно: Данте всё ещё крайне редко улыбался. «– Каждый раз, когда ты улыбаешься – в моём сердце что-то переворачивается, а над землёй будто загорается второе солнце, освещающее не только Солярию, но и весь континент Кляйна.» Именно так однажды выразился Эдмонд. И Данте был бы рад забыть эти слова, ведь, по сути, что в них такого? Это самый обычный комплимент, каких десятки, сотни тысяч, если не миллионы... ...Но слова отпечатались на сердце невероятной теплотой, застыли яркой вспышкой в подсознании и теперь огнём вспыхивают каждый раз, когда на губах Данте появляется едва заметная улыбка. Эдмонд любит и принимает его, помогает изменить характер в лучшую сторону и, наверное, если бы не он, Солярия пала бы окончательно под жестоким гнетом своего правителя.       Данте смотрит в яркие глаза напротив и глупо улыбается: человек, однажды покоривший его сердце, сейчас в его руках. Прижимается доверчиво, льнёт всем телом как ласковая кошка и берёт за руку, переплетая пальцы вместе:        – Пойдём, мой Солнечный Лорд Данте. В главном зале нас ждут. И Данте идёт, ведомый океаном тёплых чувств и своим возлюбленным. В главном зале их действительно ждут: стоит только войти, как с потолка сыпется яркое конфетти, а со всех сторон оглушительно кричат: «с днём рождения!» Данте готов поклясться: улыбка и счастье, с которыми на него смотрит Эдмонд, стоит всех сокровищ Солярии – хотя, скорее, всего континента. Приглашённые близкие и друзья осыпают проходящего в глубь зала Лорда комплиментами и какими-то шутками, с которых заливисто смеётся Оливин. Подплывший Якумо предлагает в качестве угощения булочки с персиковыми листьями и пряники с цукатами, на что стоящий по правую руку Эдмонд говорит:        – Мы готовили их вдвоём всю ночь. Я думаю, что тебе понравится, Данте.        Солнечный Лорд согласно кивает, после чего берёт булочку и надкусывает. По языку растекается мягкая сладость: не приторная, что до ужаса радует. Сахарная пудра добавляет вкусу сладости, а листья цветка персика дают привкус этого фрукта.        – Это невероятно, Эдмонд, – с наслаждением облизывая пальцы от сахарной пудры, тараторит Данте. – Такой мягкий и сочный вкус, такой лёгкий, такой... – на секунду он замолкает, хитро прищурив глаза. – Может, попробуешь сам? Эдмонд смущённо улыбается на расхваливание их с Якумо стряпни, после чего заинтересованно чуть склоняет голову.        – Я бы с удовольствием, но Якумо уже отошёл и... Получив условный "зелёный свет" Данте принянул Эдмонда к себе за талию, после чего, распахнув веер и скрыв при помощи него лица, припал к губам юноши поцелуем. Стремительно залившийся краской Эдмонд мягко отстранился от сладких губ спустя несколько долгих мгновений, стыдливо отведя взгляд.        – Вышло действительно вкусно, но я бы добавил ещё сахарной пудры, чтобы было слаще. Ты ведь знаешь, я обожаю сладости, – рассмеялся вице-капитан, бегло чмокнув Данте в губы и отходя от него. – Не делай так больше! Мало ли, что люди подумают!       Подбежавший к ноге Эдмонда горностай громко пискнул, обращая внимание юноши на себя. Вид у него был изрядно потрёпанный: видимо, кое-как смог пробраться между полусотни ног и отыскать нужные. Присев и подобрав зверька на колени, вице-капитан осторожно отвязал ленту с запиской от его шеи. «Я завершил конструкцию того, что ты просил. Выйди на центральный балкон и забери.», – гласила записка.        – Спасибо, Топпер, – и, звонко чмокнув пискнувшего горностая в мордашку, юноша поднялся. Заметив отошедшего к приглашённым Данте, Эдмонд выскользнул на самый большой балкон и вдохнул полной грудью, расслабленно прикрыв глаза. Ночная прохлада приятно освежала, освобождая гудящую из-за бессонной ночи голову от тяжести.        – Не выходи на улицу раздетым. Замёрзнешь, – низко прогудели за спиной. Эдмонд обернулся, приветливо улыбнувшись подошедшему Квинси.        – Спасибо за помощь, лесной страж, – юноша забрал протянутую ему увесистую коробку с подарком для Солнечного Лорда. – Не хочешь зайти и побыть с нами, м?        – Слишком шумно и много людей. Это проблематично, – в привычном тоне фыркнул Квинси, но, покосившись на Эдмонда, смягчил тон. – В Дикой Территории снова бушуют монстры, поэтому я не могу надолго покидать лес. Я смогу прийти завтра на продолжение празднования. Глаза Эдмонда блестнули надеждой.        – Обещаешь?        – Обещаю, – Квинси едва заметно улыбнулся уголком губ и, поцеловав тыльную сторону ладони Эдмонда, растворился в ночной темноте.        – Эдмонд? Ты вышел подышать? – за спиной звучит голос Данте, на плечо опускается его подбородок, а талию заключает в объятия кольцо крепких рук.        – Можно сказать и так. Давай пойдём обратно, свет мой, нам нужно быть среди гостей, – Эдмонд бережно прижимает коробку к груди и разворачивается к Данте. Тот понимающе кивает и заводит возлюбленного обратно в помещение, не спрашивая ничего. А где-то в темноте фыркает Квинси: «ну надо же, как высокопарно – "свет мой"! Да чтоб я так жил!»       Основная часть празднования выдалась на славу: самые доверенные смогли поближе познакомиться со своим Лордом и впервые за долгое время увидели его счастливым, а простые люди, приглашённые лично Эдмондом, лишь сильнее убедились, что их правитель изменился в корне. Несомненно, главным "экспонатом" на праздновании был Блэйд, развлекавший детей во внутреннем дворе замка: ярко горящий в груди кристалл привлекал детское внимание, а умение видеть в темноте позволяло постоянно, хоть и нечестно выигрывать в прятки.       «– Я позабочусь обо всём сам, милашка! Иди отдыхать вместе с огненным, вам точно нужно поспаать!», – нараспев протянул дроид, балансируя на одной ноге с висящими на плечах детьми. Последние счастливо визжали и восхищённо кричали: «вот это ты сильный! Ты точно не человек, Блэйд!», «Конечно я не человек, я – и-дроид!»       Тихонько вышедший из купели Эдмонд присел на край кровати рядом с прикрывшим глаза Данте, кладя ладонь поверх его руки. Тот притянул руку юноши к своему лицу и легко поцеловал пальцы, утыкаясь носом в тыльную сторону ладони.        – У меня есть кое-что для тебя, – произносит Эдмонд, чем нарушает тишину и вызывает заинтересованность у приоткрывшего глаза Данте. – Подожди минутку, – Эдмонд выводит ладонь из руки Солнечного Лорда и отходит к шкафу, чтобы достать какую-то коробку и вернуться обратно на кровать, забираясь на неё с ногами. – Если честно, я долго не знал, что можно подарить человеку, у которого есть буквально всё... но наконец-то пришёл к компромиссу с самим собой и нашёл решение, – Эдмонд одаривает Данте смущённой улыбкой и протягивает ему увесистую коробочку, взволнованно выдыхая. – Открывай.        Данте усаживается в изголовье кровати удобнее и ставит коробку к себе на колени, оглядывая изучающим взглядом: она неброская, из плотного картона, перевязанная огненно-красной летной с золотой каймой – именно то сочетание цветов, которое Данте обожает. Внутри, помимо кучи мягкого наполнителя, оказывается ещё одна деревянная резная шкатулка: лакированная, с вырезанными на ней причудливыми узорами и маленькой гравировкой-посланием в самом низу: «Горячо любимому Солнечному Лорду Данте. Твой Э.»        – Лучше поставить на тумбочку или стол, – подаёт голос Эдмонд, который мелко дрожит в предвкушении реакции Данте.        Послушавшись совета, Данте ставит высокую шкатулку на стол и осторожно открывает четыре небольших щеколды, расположенных по каждому углу – с каждым открытым замочком у Эдмонда будто сердце замирает. Сняв финальный замочек, Данте позволяет конструкции открыться... и замирает. На небольшой платформе, заполненной водой, стоят двенадцать танцующих принцесс. Проведя пальцами по миниатюрной фигурке станосится ясно, что платья не фарфоровые, как сами куколки, а настоящие: сшитые из шёлка с бархатными вставками, мягкие и воздушные. Цвета их одежд приглушённые и нежные, в цветовой палитре от пастельно-синего до небесно-голубого. Фигурки выгдядят настолько хрупко, что Данте даже боится лишний раз вдохнуть. Ни одна из куколок не похожа на другую: у каждой совершенно разные черты и выражение лица, свидетельствующие о явной ручной работе. Данте даже страшно представить, сколько времени ушло на то, чтобы создать такой шедевр: руки мастера точно знали своё дело. Все двенадцать принцесс замерли в различных балетных па, а небольшое углубление сбоку говорит о том, что всю конструкцию можно привести в действие маленьким ключиком. Поймав вопросительный взгляд Данте, Эдмонд роняет тихое: «ох, точно!» и берёт его за руку, быстро застёгивая на запястье браслет из ярко-красных камней. В середине его красуется небольшой золотой ключик, очевидно, заводящий весь механизм. Из заведённой шкатулки льётся незамысловатая мелодия, принцессы плавно перетекают с места на место и периодически меняют положение ручек, а на постели плавится Эдмонд под ласками Данте.        – Ты завёлся прямо как этот механизм... ах! – вице-капитан блаженно простонал и запрокинул голову, когда влажные губы Данте сомкнулись на его горячей плоти. – Тише-тише, Лорд, не так рьяно, – с придыханием шепчет Эдмонд, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами от того, что Данте взял его максимально глубоко, уткнувшись носом в пах. – Чёрт, ты меня с ума свести хочешь?        – Точно так же, как и ты сводишь меня с ума своей любовью. – Данте смотрит на Эдмонда и обезоруживающе улыбается, из-за чего юноша теряет возможность говорить. Зацелованные до покраснения губы Солнечного Лорда, растянутые в счастливой улыбке и блестящие глаза – самая большая награда и благодарность за проделанную работу. И плевать, что во время работы Эдмонд десятки раз изрезал пальцы и поранил ладони, а общее время заняло около восьми месяцев. Плевать, на всё это плевать. Пока его Данте улыбается – он готов выполнить эту чёртову шкатулку ещё хоть десяток раз. Улыбка Данте – определённо то, ради чего хочется жить.        – Я вообще-то просто существую! Чем я свожу тебя с ума?!        – Одним своим существом, – Данте переворачивает Эдмонда на живот и накрывает его своим телом сверху, оставляя бесчисленные поцелуи на шее, плечах, лопатках и спине, при этом нашептывая какие-то любовные глупости. Стоит поцелуям дойти до ягодиц, как Эдмонд издаёт тихий всхлипывающий стон, стыдливо разводя ноги. «Как же греховны эти ноги», – про себя думает Данте, награждая мягкую кожу укусом. Эдмонд подтягивается вверх в попытке уйти, но Данте разводит ягодицы и мажет кончиком языка по сжавшейся дырочке, после чего прижимается к ней губами. Юноша под ним издаёт умоляющий скул и старается отодвинуться от самозабвенно вылизывающего его Данте, но получает только глухой рык в ответ на свои действия.        – Данте... Данте, п-прошу... – сбито шепчет Эдмонд и отстраняет от себя Лорда, повернув лицо в его сторону. – Прошу, я безумно хочу тебя внутри, – краснея от собственной открытости просит юноша, нетерпеливо ёрзая на месте. У него самого уже стоит так, что больно. Данте понимающе хмыкает и наскоро смазывает собственный член слюной, за поясницу придавливая Эдмонда к кровати: «расслабься», после чего входит длинным, слитным толчком. Вице-капитан утробно стонет и крепко сжимает руками подушку, пряча в неё лицо, ощущая болезненное блаженство. Данте мягко и неторопливо покачивает тазом, чем только больше распаляет возлюбленного: продержавшись лишь пару минут, последний разворачивается на бок и закидывает ногу на плечо Солнечного Лорда, впиваясь пальцами в его бедро:        – Если ты не трахнешь меня как нужно, клянусь, моя рапира вспорет твой живот!        – Ох, как мы заговорили, – почти мурлычет Данте. Он придерживает ногу Эдмонда и склоняется к нему для поцелуя, почти прижимая чужое колено к подушке: теперь Эдмонд раскрыт полностью, что даст возможность почувствовать движения Данте острее. Солнечный Лорд довольно быстро наращивает амплитуду движений, досуха выпивая каждый новый стон Эдмонда, который не в силах скрыть своего наслаждения: он сорванно стонет, кусает за плечи, царапает ягодицу острыми ногтями в попытке прижать ближе к себе и грязно ругается, кусая губы и запрокидывая голову. Крайняя степень наслаждения захлёстывает горячей волной в тот момент, когда Данте входит в него особенно глубоко и сильно, буквально впечатываясь тазом в его ягодицы. Юноша протяжно скулит и крепко зажмуривает глаза, после чего обмякает, чувствуя горячее семя Данте внутри себя и своё собственное на животе. Чтобы не раздавить Эдмонда, Данте отпускает его ногу и обессиленно валится за спину крупно дрожащего, сжимая его в крепких объятиях и ласковыми поцелуями осыпая шею.        – Ты так и не сказал, понравился ли тебе мой подарок, – обиженно дует губы Эдмонд спустя какое-то время, накручивая длинную красную прядь на тонкий палец. – А я так старал... ох..! Эдмонд не успевает договорить, потому что Данте нападает на него с кучей крепких поцелуев, наслажнаясь звонким смехом синеволосого юноши.        – Мне нравится твой подарок, мой дорогой Эдмонд. Очень нравится, – разнеженный Данте трётся носом о чужую шею, кладя голову на его плечо. – У меня тоже есть для тебя кое-что. Данте приподнялся на локте и запустил руку под подушку, вытаскивая оттуда небольшую коробочку. Наблюдая за реакцией Эдмонда – его лицо исказилось удивлением и непониманием – Данте открыл коробочку, протягивая её вице-капитану.        – Ты примешь моё предложение? – тонкое кольцо, находящееся в шкатулочке, поблёскивало в тусклом свете прикроватого бра. Данте очевидно нервничает, ожидая ответа от возлюбленного. Глаза Эдмонда, блестящие от поволоки слёз, счастливо смотрят на Данте.        – Я готов принять твоё предложение. Слегка трясущиеся руки Данте надевают кольцо на безымянный палец Эдмонда, после чего подрагивающие губы прижимаются к ладони.        – Теперь я точно могу сказать, что я самый счастливый правитель из всех.