Бронза тоже медаль.

Здравствуй. Это письмо. Маме, папе, бабушке, дедушке и тёте. Я не знаю, что будет потом. Через год. Но, наверняка, я смогу дописать его, опишу, что изменилось за год. Все меняется, я заметил это за 11 лет.       Здравствуйте. Меня зовут Базилио Вондер. Мне одиннадцать лет. Живу с мамой и папой, из других родственников: бабушка и дедушка по материнской линии, по отцовской — только его сестра, моя тетя. Нас немного. Мой диагноз — рак желудка четвертой степени. С десяти лет я нахожусь в больнице. Врачи ничего не говорят.       Родители меня любят. Они говорят, что я сильный и все преодолею, а они будут рядом, ведь мы же семья. Каждый день они приходят и навещают меня, приносят гостинцы. Я не чувствую ни боли, ни того что болен, каждый день делают уколы и ставят капельницы.       Я много сплю и, кажется, выздоравливаю. Сиделка Крисси каждый день играет со мной и помогает ходить. Мне и вправду сложно дается ходьба. Она говорит, что это нормально и каждый больной раком испытывает дискомфорт. В четверг, на прошлой неделе, она уложила меня спать, дала обезболивающее и ушла, но мне не спалось. Поворочавшись, я вышел в коридор к Крисси. Она была в сестринской одна. Оттуда слышались всхлипы. Тихонько постучавшись, я открыл дверь. Крисси сразу же дернулась и начала судорожно вытирать слезы, что лились потоком. Не знаю, что с ней было, но ты мама говорила, что не нужно совать нос не в свои дела, поэтому я не стал задавать вопросы.       Мама. Я тебе не говорил этого, но врачи, наверное, рассказали. Полмесяца назад из другого штата к нам приехал психотерапевт. Меня тоже записали к нему на сессию. Он подтвердил социопатию. Прости, я врал тебе. Не хотел тебя расстраивать. В классе я был тем, кем можно воспользоваться, добрым изгоем, но не понимал этого. Помнишь Клару? Она рассказала мне все. Ей стало жалко. Я говорил и тебе, и себе, что я общаюсь со сверстниками. Но нет, правда — сурова. Мной пользовались. Прости и папа, прости. Меня называли медалью и смеялись. Видимо, я был бронзой, а вы меня обманывали, называя золотом. Прошёл ещё год. Я снова взял листок с недописанным письмом. Думал, что не доживу.       Мама… Прошел год… Ты… Почему ты перестала ко мне ходить? Папа… А зачем ты ушел? Разве я стал обузой? Хотя понимаю вас, вы тоже не хотите меня видеть. Лысого, бледного, истощенного нытика. Бабушка бы никогда так мне не сказала. И приходила бы всегда. Пап, последний раз я тебя видел, когда ты разговаривал с доктором. Мама сказала, что ты занят, а потом, по прошествии пяти дней, и сама перестала навещать.       Цветы, что стоят в вазе на подоконнике возле койки, засохли и покрылись плесенью. Весь пол и подоконник усыпан чёрными лепестками. Крисси хотела их выкинуть, давно еще, но я ей не позволил. Они напоминают мне о вас, папа и мама. Я люблю вас. Надеюсь, даже после того, как вы перестали ходить, ваша любовь не уменьшилась.       Крисси теперь даже ночами сидит со мной, а моё состояние улучшается. Правда, в зеркале я себя не узнаю, но медперсонал говорит, что все хорошо. Значит, скоро я смогу увидеть тебя. Когда меня будут выписывать, мы пойдём все вместе в парк развлечений, будем есть сладкую вату и кукурузу, покатаемся на каруселях, а потом весь вечер будем сидеть дома и смотреть телевизор. Все вместе, как настоящая семья.        Мне стали колоть болючие уколы. Не слишком приятно, но терпимо. Это нужно для того, чтобы я быстрее поправился. Но я буду сильным, если одержу победу над болезнью.       Мам, я не хочу тебе врать. В больнице я ни с кем не общаюсь, только Крисси, но она мне надоедает. А тебя я давно не видел. Хочу тебя увидеть и спросить: «Я тебе нужен? Гордишься ли ты мной? Сколько раз ты меня обманула?». Но мою голову посещают мысли, что это письмо ни ты, ни папа никогда не увидите, но я их гоню.       Хотя это настолько глупо, ведь знаю, что ты улетела в Техас. Ты бросила меня. Но не держу обиды. Тебе и вправду не нужна такая ноша, как я. Надеюсь, ты родишь нового, здорового ребенка, который будет лучше меня и более сильным, общительным, любящим. Надеюсь, он никогда не подведёт вас и не заболеет так, как я. Только не называй его также, Базилио. Это имя будет принадлежать мне, надеюсь, еще в твоем сердце. А когда я выпишусь, потом, повзрослевши, мы с вами увидимся, как настоящая семья.       Завтра у меня день рождения. Мне исполняется двенадцать лет. Мама, расскажу тебе вкратце. Мои серые глаза пустые и тусклые, губы постоянно пересохшие, а кожа бледная. Но настрой не меняется. Только жалко, что ты не придешь.      Сегодня утром ко мне пришел папа с молодой женщиной, назвал её новой мамой. Он рассказал, что ты уже уехала из Техаса. И колесишь по миру. Ты молодец. Правда, я рад за тебя. Он принес подарок и сразу же ушел. Крисси тоже поздравила меня. Я не успел открыть подарки.       Вечером желудок пронзила дикая боль. Таблетки и уколы не помогали, а я корчился. Мне понравилась эта боль. Пока она была, я забыл о вас. Меня отвезли в операционную. Больше я ничего не помню. А очнулся в палате. Рядом сидела Крисси. Черные кудрявые пряди спали на лоб и она сопела. Желудок, живот и вообще все тело ныло. Голова была туманной. По-моему, я что-то говорил, не помню. В глазах потемнело и все поплыло. Мне пришлось приложить усилия, что бы дописать это.       В ушах звенело. А в голове крутились мысли, фразы. Ты обещала быть со мной всегда, говорила, что я сильнее болезни и закончив с ней, начну новую жизнь. Да, мама, я смог одержать победу, но не над болезнью, а над собой и над всеми теми, для кого я был дешевой бронзой. В том числе и для тебя, мама. Вечером допишу. Но чтобы ни случилось, я тебя люблю. И папу тоже люблю. Моя настоящая любимая семья. Не грусти, из-за меня, я выздоровею и мы все снова будем вместе.

***

      Около четырех часов утра медсестра Кристина выбежала в коридор, крича о помощи. Я сразу понял, что пациент — Базилио. Зайдя в палату, я увидел, как его рвало, мальчик задыхался. Рвотные массы состояли из кровавых сгустков. Мы быстро его перевезли в операционную, но я понимал, что ничем не смогу ему помочь. Он умирал. Болезненно умирал. Каждый день, приходя к нему, он радостно улыбался и рассказывал, куда пойдёт с родителями, когда сможет выздороветь. Ему не помогали наши лекарства, химия только губила его юное тело. Он умирал на глазах. Все считали дни, когда он уйдёт от нас, но он продержался на целую неделю дольше положенного. Сейчас, на операционном столе, он сделал последний выдох.       После того, как мы отдали тело в морг, Крис передала мне письмо того мальчика, попросив передать его в нужные руки. Моё сердце болит от слов, написанных здесь. Не каждая собака может похвастаться такой верностью, а уж тем более человек. Этот ребёнок заслуживал большей любви. Вы потеряли сокровище той ночью. Прошу приехать, забрать тело и похоронить Базилио Вондера. Миссис и Мистер Вондер.

Лечащий врач Клаус Смит.