Curls & Waves

      — Раз у нас нет обратных билетов пока, то-о-о мы можем взять вылет из Хургады — и провести там дня, скажем, три… или четыре, м? Отель, море, пляж. Я бы взяла люкс.              Марк оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Лейлу. Та улыбалась той особенной, лукавой, хитрой улыбкой, «улыбкой восточной женщины», как называл Марк — разумеется, про себя. Он усмехнулся ей в ответ, любуясь женой и перенимая ее настроение: отдыхать так отдыхать, люкс так люкс, они заслужили.              Обстановка располагала к игривому настрою: они передали артефакты заказчику (пусть пришлось опять лететь в Египет, зато лично), получили вторую часть денег и теперь киношно гнали по каменисто-пыльной пустыне — разве что закат разгорался им в спину, а не обещал светлое будущее впереди.              — А, может, виллу? Целый дом — только наш.       — Нет, самый крутой отель и люкс, и, возможно, даже президентский!.. Да, предвосхищая твое ворчание — да, я действительно настроена просадить весь этот заработок сразу же! — Лейла рассмеялась.              Марк снова на мгновение отвлекся от полотна дороги, поймал ее взгляд — и так сладко ёкнуло пониже всех приличных мест, что пришлось даже отговорить себя от идеи съехать с трассы во-о-он к тем скалам и… Он даже тряхнул головой, осаживая себя, и вместо этого вернул Лейле взгляд — сдающийся, согласный на все, только бы вот так ехать по пустыне вечность: после приключения, с добычей, к кутежу и шикарному отелю — со своей любимой женщиной.              У нее горели глаза и чуть обветренные губы.              Лейла любила деньги не меньше него самого — а порой Марку казалось, что даже больше, и тогда он возводил очи горе и вопрошал в небо «Я не понял, кто у нас в семье еврей, я или ты?!», на что она отвечала, что хотя бы по этому поводу конфликтов никогда между ними не будет, ибо алчность сильнее всего и т. д. и т. п.              Он обожал ее такую: своенравную, не всегда логичную, но вольную до дикости и столь горячую, что в их первую брачную ночь они едва не подрались вместо… Вместо.              Лейла не позволяла к себе прикоснуться до свадьбы, распалив Марка до почти сумасшествия — да и себя не меньше. Он потерял голову, он был влюблен так, что никакие аргументы не остановили его: ни собственное психическое заболевание, ни разница вероисповеданий, ни род занятий, ни разные гражданства, ни, в конце концов, то, что они банально могут не подойти друг другу в постели! Неважно, ничего не важно, он хотел, чтобы Лейла стала его — и сделал предложение, надеясь и не-надеясь, а когда той ночью Марк совершенно без потаенного смысла спросил, был ли кто-нибудь у нее, Лейла взвилась так, словно он нанес ей жесточайшее оскорбление и позор смоет только кровь. Его, в смысле. Впрочем, ее агрессию удалось потушить деятельными извинениями — и воспоминания о первой ночи до сих пор хранились обоими, как прекрасно-сокровенное.              Они остановились, потому что Лейле вздумалось забраться на скалу и сфотографировать закат.              Ладно. По крайней мере, с ней не заскучаешь. Как часто он вспоминал горящий авантюрой взгляд, покинув ее, пытаясь защитить — идиот — таким образом от Хонсу. (Марк старался не вспоминать о том, что Лейла отказалась стать аватаром Хонсу даже чтобы спасти его. Их. Всех.)              Кстати о всех.              Убедившись, что фотосессия в процессе, Марк отошел к машине и подвернул повыше боковое зеркало:       — Господа соседи по черепушке, ну вы поняли, да?       — Да, сэр! Сидим и не высовываемся, сэр! — кто бы сомневался, что Джейк окажется тут как тут, чтобы издевательски пучить глаза, козырять и вставать по стойке смирно в отражении.       — Отвали, придурок. Стивен, я могу на тебя положиться?       — Да, конечно, Марк, мы не помешаем вам с Лейлой в этот романтический уикенд!       — Спасибо, Стивен.       — Хорошо ва…м п…ртк-хрц… cariño! — кажется, Стивен уволок Джейка в их маленький мирок в подсознании, зажимая тому рот.              Марк вздохнул. Это было непросто: делить одно тело на троих, делить время, делить, кхм, предпочтения. Джейк оставался Лунным рыцарем, параллельно (да, блин, как?!) мутя с дохлым голубем с Хонсу. Марк сорвался «в последний раз, создать финансовую подушку!» на наёмничество — вместе с Лейлой, с которой они, вообще-то, женаты! Стивен пытался заниматься хоть какой-то нормальной работой, научной деятельностью, египтологией — и Марк совершенно отказывался разбираться и выяснять, почему в уютном пространстве подсознания он спит в обнимку с Джейком, который в свою очередь… А-а-а, стоп! Хватит. Умение блокировать в сознании и в памяти Марка Спектора похождения и жизни остальных субличностей помогало ему сохранять какое-то подобие рассудка столько лет, так что и теперь он оборвал все цепочки рассуждений и не-свои связи. Тем более, что Лейла вернулась, довольная собой, закатом и, очевидно, мужем, потому что притянула его к себе и сделала несколько селфи. Марк воспользовался моментом, чтобы обнять ее за талию, чмокнуть под ушко, зарыться носом в кудри, тем временем прижимая к себе… Лейла смеясь вывернулась:       — Э нет, мистер Спектор, сначала — люкс!       — Понял, принял, поехали.              Марк любил деньги не просто в форме обладания ими, а в форме нарочито небрежного «Нам, будьте любезны, люкс до понедельника» и слегка снисходительно наблюдать, как меняется отношение портье к двум запыленным путникам на пустынном вездеходе с безукоризненно-вежливого на облизывательно-вежливое. Никогда не надоедает.              Примерно как никогда не может надоесть вид любимой женщины в халатике — и бонусом на балконе на фоне Красного моря.              Эта ночь определенно займет место в коллекции «Лучшие ночи этого тела», лениво в полусне размышлял Марк, перебирая волосы задремавшей на его плече Лейлы, любуясь ее неяркими веснушками и припухшими чуть обкусанными губами.              Неожиданно, резко, неестественно и почти-больно захотелось курить. Марк сглотнул выступившую слюну, прогоняя наваждение. «Паршивец», — с этой мыслью Марк не только уснул, но и проснулся, потому что утром, бреясь, не преминул спросить у зеркала:              — Признавайся, смотрел?       — Что? Кудрявое порно? Да больно надо. Не моя сфера интересов. Вот когда…       — Достаточно! Стивен, скажи, пожалуйста…?       — Нет-нет, Марк, правда, Джейк — и я, конечно! — не нарушали договоренности!       — Ну ладно.       — Мы молодцы, мы можем пойти погулять?!       — Дже-е-ейк.       — Джейк!       — Молчу-молчу, чего орете.              Марк поймал не свое отражение раз в холле, еще раз в коридоре, в баре у бассейна. Осматривается, ясно. Запрещать это Джейку, тому, кто еще не так давно был экстренной функцией организма, буквально хуманизацией «бей-беги», было бы жестоко. Марк уже сталкивался с тем, что если Джейка ограничивать в возможности примечать пути отхода, пожарные лестницы и незарешетченные окна, тот начинал нервничать, а, следовательно, уровень агрессии и вспыльчивости рос физически — биохимию тела еще никто не отменял. Подраться, например, в баре за косой взгляд из-за общей вздрюченности Марку не хотелось совершенно, как и променять романтический уикенд на разборки с полицией, поэтому он просто старался не следить особо пристально за зеркальными поверхностями и уж точно не разговаривать с Джейком.              Тем более, что Лейла с Джейком не сказать, чтобы приятельствовали. Она его — справедливо, наверное — опасалась и испытывала неприязнь, но хотя бы к Джейку Лейлу можно было не ревновать. Как нет-нет, да и проскальзывало к Стивену. Они вроде бы договорились, но та симпатия, что проявилась во время приключения с Амет, то, как они находили общий язык… Поцелуй этот еще. Марк провел рукой по волосам, приглаживая их. В голове тут же прозвучало «Мистер Красивая Укладка». О, да к черту, сам себе он точно не испортит эту прекрасную пятницу, и никому не позволит!              Беда пришла откуда не ждал совершенно. Лейла тянула его за руку, кивая в сторону торжественной аллеи пальм, ведущей к…       — Что это за извращение: приезжать к морю и плавать в бассейне?! Пойдем в море! Я хочу нормально поплавать. Плюс тут есть все для снорклинга, а можно даже взять оборудование для погружений! Тут есть подводная пещера совсем рядом, представляешь?              Он так никогда и не нашел сил и воли ей рассказать.              — Лейла, я… — он смотрел в ее внимательные любящие глаза — и все равно не мог соскрести достаточно смелости, чтобы сказать правду. — Я не люблю большую соленую воду. Ты же знаешь. Я американец, я больше по вечеринкам у бассейна.              Да-а, Марк Спектор, это было жалко.              — Пф-ф, тоже мне! Ну хорошо, сиди у бассейна, американец, я пойду смотреть рыб и кораллы! — Лейла показала ему язык.       — Нет!! — Лейла отшатнулась. Марк, оглушенный скачком адреналина, который холодил руки и сжимал грудь, поднялся на ноги, разжал кулаки. — И-извини, пожалуйста, — он прижал ладонь к губам.       — Марк, да что с тобой не так?!       — Просто не хочу, чтобы ты шла одна.       — Но и сам не можешь? — Марк отметил, что Лейла употребила именно этот глагол. «Не можешь». Умничка. Его затопило нежностью к ней и отвращением к себе.       — Что-то из того, что мне нужно бы знать, но пока, — она выделила последнее слово интонацией, — ты мне не расскажешь?              Марк заторможенно кивнул, будто преодолевая сопротивление. Воды.       Наверное, его мученическое посеревшее лицо сказало все за него, раз Лейла смилостивилась:       — Ладно, Мой Загадочный Муж, я не буду тебя пытать сейчас, но, — она улыбнулась, смягчая обстановку, — но отказываться от возможности поснорклить в любимом море я не собираюсь, поэтому выдай мне Стивена!              В праве устраивать сцены ревности Марк себе категорически отказал.              Стивен просьбу воспринял с почти отвратительным пониманием, заверил, что все будет хорошо, что он присмотрит за Лейлой (ха, кто еще за кем) и сам неплохо плавает. — Моя территория в твоем распоряжении, можешь просто поваляться отдохнуть, ага?       — Ага, — скепсиса в ответе Марка было на целую хорошую политическую дискуссию, однако на пляж отправился Стивен, а сам он пошел «вниз» — в их придуманный, организованный и разделенный на приватные зоны мир подсознания.              Когда Марк со Стивеном узнали про существование третьего и сумели (окей, Стивен сумел) хоть как-то наладить с ним взаимодействие, то договорились и создали в собственной голове «общую зону», взяв за прототип зал из психушки с корабля Таурт, а также «палаты», как звал это Джейк — приватные зоны, куда не было доступа остальным без приглашения хозяина. У Марка это была та самая складская ячейка с самым необходимым и армейской койкой, у Джейка — «палата для буйных», ужасное место с больничной кроватью с вязками и зарешетченными окнами без стекол, через которые постоянно было все видно и слышно «сверху» то, что сейчас делает личность в теле. Так вышло потому, что Джейк изначально был функцией «экстренный режим» и всегда должен был готов быть выброшенным в тело для его спасения, вопросы комфорта и удобства не поднимались.              Несмотря на то, что Марк со Стивеном (а также Хонсу, куда же без него, конечно) делали многое для убеждения Джейка, что он тоже личность и не обязан всегда быть «на стреме», пока его палата не поменялась — и находиться в ней было ужасно любому нормальному человеку. А ненормальному нехрен подглядывать!              Короче, все это привело к тому, что все находящиеся «внизу» с некоторым смущением обнаружили себя почти постоянно проводящими время у Стивена — потому что только у него было нормально: копия лондонской квартиры, даже с рыбками. И там можно было нормально спать — в кровати, тишине, и темноте.              Но сейчас Джейка там не было, как и в общем зале — и Марк точно знал, почему.              Марк в меру деликатно постучал в дверь «палаты» и, не дожидаясь ответа, зашел, опустился на койку, касаясь коленом колена Джейка. Тот сидел прямо, неотрывно глядя в окно: вопреки всем законам физики вода упиралась в решетку и не текла в комнату. «Палата для буйных» показывала Джейку мир глазами личности в теле, а значит сейчас Стивен плавал в море — и Лейла рядом с ним. Прошла волна, Стивена захлестнуло с головой, он отфыркивался, а вот Лейла успела подпрыгнуть и прокатиться, рассмеявшись.              Марк убедился, что все в порядке, и оглянул Джека: костяшки его рук побелели, так сильно стискивал он край койки. Поврежденный глаз, в подсознании обычно кроваво-красный, сейчас черно затопил радужку расширенным зрачком. Джейк, кажется, даже не моргал, вся поза выдавала готовность взорваться из абсолютной неподвижности в бешеное действие.              Марк, преодолевая всегда появляющееся чувство отторжения (словно между ними начинали действовать силы отталкивания атомов в молекуле), положил ладонь на кулак Джейка, чуть сжал.              — Это был ты, да?              Они не говорили об этом. Никогда. И Марк бы хотел, чтобы так и оставалось, но, очевидно, сейчас было уже критически необходимо.              Джейк молчал, только следя зрачками за происходящим в воде. Лейла закашлялась, поймав соленых брызг, ничего такого, но Джейк дернулся, а Марк на мгновение вдруг ощутил холод и мокроту воды.              — Ты, я уверен. Я не помню, как выбрался. И, знаешь, мать спрашивала меня, как я мог его оставить, как я мог бросить брата, а я повторял, как заведенный «Это не я, это был не я, я не бросал, это не я, это был не я, я бы не бросил». Она, правда, мне не верила и спрашивала снова и снова. А я снова и снова клялся, что это. был. не. я.              Марка тошнило от того, что он делает, от того, как несправедливо и уродливо то, что он говорит, но и замолчать он не мог и только смотрел, как Джейка начало мелко потряхивать.              — И сейчас я точно знаю, что это и правда был не я, да, Джейк? Это ты выбрался из пещеры, Джейк?              Джейк молча следил за Стивеном и Лейлой — и действительно даже не моргал.              — Расскажи мне. Расскажи мне, как это было, Джейк, — Марку казалось, что у него в руках два стакана кислоты, и один он пьет сам, а второй выливает на Джейка, но остановиться уже было невозможно, и Марк просто упивался этой садистски-мазохистской пыткой себя и Джейка. — Расскажи.              Когда бы субличность могла сопротивляться настоящему приказу «оригинала». Понятые правила игры ведут к принятию их всеми участниками — и Джейк заговорил, нехотя, мучительно:       — Меня вышвырнуло в тот момент, когда он уже закашливался водой. Я был выше, я еще мог почти нормально дышать. Я был выше. Сильнее. Спортивнее. Не пухликом-маминой-ласковой-радостью.              Марк почти с облегчением принял эту хлесткую ответную порцию боли.              — Я дернул его за ворот, пытаясь приподнять над водой. Я попытался, я не буду клясться, ты знаешь, что это правда.              Марк кивнул.              — Когда вода захлестнула Рэндалла с головой, он, видимо, уже умирая, схватился за меня так, что я не мог вырваться. Я уже едва мог поднять голову над водой и вот в тот момент я понял, что я должен сделать все, чтобы выжить. Я рвался изо всех сил, обдирая себя, бил его руку о камни. И когда я вырвался, я полез по нему вверх. Я наступал на его плечи и даже на голову. Так я смог зацепиться за каменный карниз и подтянуться из воды. Так я выжил. Так я выбрался. Я. Тебя там не было. Ты его не бросал. Это был я.              Марк чувствовал себя так будто был мертв. Опыт же имелся.       Благо имелся и опыт возрождения — буквально-таки из пепла катарсиса.       Марк потянулся к Джейку, не отпуская руки, которую от сжимал все это время так, что у обоих онемели ладони, ткнулся лбом в ухо и проговорил:              — Джейк. Спасибо.              Тот вопросительно дернул головой, оставаясь напряженным, как натянутая тетива.              — За то, что спас меня — нас. Это не наша вина, мы были детьми и все равно не смогли бы ничего сделать, только погибли бы тоже. За то, что принимал все то дерьмо, что я на тебя скидывал. За то, что делал всю грязную работу. За то, сколько раз ты выручал нас всех. За то, что сейчас готов бросаться спасать Стивена и Лейлу. За все. Спасибо.              Джейк выслушал все это и в один момент обмяк, расслабился, даже деланно усмехнулся.              — А я, грешным делом, подумал, красавчик, что ты-таки пришел меня убивать под действием вьетнамских флешбэков, — прохрипел он.       — Придурок, — Марк отстранился и, пряча неловкость, зачесал пятерней волосы.       — Да отлично лежат, отлично, как пять минут от барбера вышел, Мистер Красивая Укладка.       — Нет, ну откуда ты такой придурок, а?       — Все твое, все твое.       — Ну нет, это ты уже развивал самостоятельно. Достал пререкаться. Ладно, они, кажется, наплескались?       — Ага, давай, мини-медовый-месяц сам себя не отмедовит.       — Ты отвратительный. Кстати! Не смей пялиться, когда мы с Лейлой…!       — Ой да нужна мне твоя Лейла, я, может, на тебя пялюсь!       — Джейк, вот ты нисколечко не помогаешь!       — Иди уже, Стивен вон сигналит, пост сдал, пост принял.              Марк понимал, что, наверное, ужасно нечестно загонять Стивена обратно «вниз» среди курортного дня, но тот наоборот ободряюще кивнул и улыбнулся, мол, ты же обещал жене уикенд, твое время. Марк сердечно поблагодарил его, думая о том, что готов уже поговорить с Лейлой — и как все-таки важно, что все они трое пришли к умению поддерживать и понимать друг друга. И хоть изначальная личность и была расколота на три, но они обрели синергию в том, чтобы быть командой.              Наверное, наравне с любовью, это и было их главной суперсилой.              И, кстати, пожалуй, стоит-таки окунуться в море.