if only things had been differen

— Ты становишься слабее, не так ли? — внезапно раздался голос якши, нарушив неловкое (по крайней мере, для него) молчание между ними. — А? — Казуха посмотрел на Сяо, который опирался на плечо адепта. — Нет-нет, я в порядке. Обо мне не нужно беспокоиться. Сяо не купился на это. Глаза ронина становились тяжелее с каждым днём, и его физическая форма тоже ослабевала. Казалось, что вещи, которые он мог делать безупречно, становились для него всё более трудными, чем дольше тянулись дни. И всё же, Казуха упорствовал, настаивая, что всё в порядке. Вес его личного кармического долга, должно быть, сказался на нём. Каким глупым он был, позволив ему остаться… якша должен был знать, что это произойдёт. На самом деле, он знал, но проигнорировал своё верное суждение и позволил другому сблизиться с ним и, в свою очередь, сохранить связь с человеком намного сильнее, чем он мог себе представить. Он проклинал себя за двуличие, хотя теперь было бы невозможно разорвать их связь. Его карма уже сказывалась на всё более бледном фехтовальщике, и разбитое сердце убило бы его быстрее. Так что ему просто пришлось ждать. Ему пришлось ждать неизбежности своей глупости, чтобы пожинать то, что она посеяла, и вскоре физическое состояние Казухи полностью ухудшится. Сяо вздохнул, наконец, после долгого перерыва в молчании. — Тогда ладно, — он знал, что ничто из сказанного им не заставит другого изменить свою реакцию. — Ты закончил отдыхать? — Ещё немного… приятно быть так близко к тебе, — Казуха улыбнулся. В его тоне чувствовалась усталость, хотя он и не прилагал особых усилий, чтобы скрыть это. Было ясно, что Казуха не хотел, чтобы он волновался, но, похоже, он знал, что не будет никакого способа пройти мимо самого Бдительного Якши, несмотря на этот факт. Сяо почувствовал, как его щёки запылали. Он почти хотел, чтобы они этого не делали, но он ничего не мог поделать с тем, как его сердце трепетало крыльями тысячи бабочек всякий раз, когда Казуха его любил. Он поднёс руку к лицу, несмотря на то, что его рука никогда не смогла бы скрыть бледно-красный румянец, заливший его лицо. Казуха рассмеялся, как он всегда делает, когда Сяо так реагирует. На тот момент это было практически рутиной, но подлинная природа этого никогда не ослабевала. Казуха любил его, очень сильно. И, несмотря на всё, что он отстаивал, Сяо тоже любил Казуху. Очень-очень сильно. Было так больно, знать, что он станет причиной неизбежного падения своей любви. Сяо сжал руку Казухи. — Отдыхай столько, сколько захочешь. Я буду здесь. — Я постараюсь не заставлять нас ждать слишком долго, — ответил Казуха. — Это довольно сложная задача, учитывая, насколько удобны твои руки. Сяо усмехнулся, хотя за этим не было никакой злобы. — Просто отдыхай. Казуха рассмеялся. — Как скажешь.