Голод

      — Мою задницу ты просто так не получишь, — Ран надменно смеряет взглядом раскинувшегося на кресле Изану, пока тот грозно смотрит в ответ. — Думаю, ты бы лучше смотрелся с моим членом в тебе.       — Плохо думаешь, Хайтани. Может, наоборот? — он рывком поднимается, подходит к Рану и тянет за косичку, заставляя того наклониться. Впивается в изломанные усмешкой губы, лижет их и навязчиво кусает, заставляя Рана промычать и наконец ответить.       — А знаешь что, Изана? — Хайтани тянется к его уху, кусает за мочку и зализывает лёгкий укус. — А иди-ка ты нахуй с такими предложениями.       — Скорее ты на мой пойдешь. Разве не видишь, как я хочу тебя?       — Не-а, — Хайтани мотает головой, берет ладонь Курокавы и кладет на выпирающую ширинку джинс. — Предпочитаю словам действия.       — Вот как, — Изана хитро ухмыляется, прежде чем толкает Хайтани на диван и садится сверху, кусая Рана в шею. — Будут тебе действия.       Рывком снимает с партнёра футболку, затем — с себя, так же быстро и рьяно. Продолжает выцеловыватл бледную кожу, проходится над чернильным контуром татуировки, словно пробуя на вкус. Хайтани прикусывает губу, пытаясь сдержать тихие вздохи, пока Изана спускается ниже, к соскам. Один он немного оттягивает пальцами, другой — облизывает. Мокро и пошло. Так, как они любят.       — Будешь хорошим мальчиком — и, быть может, я позволю тебе взять меня, — Курокава возвращается к лицу Рана, неотрывно смотрит в блестящие от желания глаза и вновь целует, оставаясь довольным собой. Только он может довести Рана до такого состояния, когда он почти умоляет дать ему кончить. А почему бы и не порадовать его? Повод находился всегда.       Как и сейчас — Ран затуманенным взглядом смотрит куда-то сквозь Изану и сиплым от желания голосом хрипит:       — В спальню.       Изана следует за Раном, у которого ноги уже подкашиваются, мягко разворачивает его и толкает в грудь, роняя того на кровать.       Ран приподнимается, обхватывает плечи Курокавы своими длинными руками и падает с ним снова, целуя Изану в щеки.       — Смотри, какой активный, — Изана проводит по обнаженной груди. — Думаю, моя сперма будет очаровательно смотреться у тебя на заднице.       — Так вперёд, — пожимает плечами Ран, и это стало спусковым крючком.       Изана кусает больно, едва ли не до крови, словно голодная собака, которой бросили кусок мяса.       Желание, которое никогда не удовлетворяется до конца. Сколько бы Изана ни делал — он всегда хочет ещё. Быстрее. Больше.       И Ран подначивает его, издавая громкие стоны, которые, конечно же, были наигранными. Просто хотелось подразнить Изану ещё чуть-чуть. И Изана безоговорочно вёлся на очередной полувскрик: дёргался всем телом, прижимался ближе.       Курокава отстраняется от раскрасневшегося Хайтани, тянется к полочке, на которой неизменно лежали презервативы и смазка. Переводит лукавый взгляд на Рана, проводит по напряженному бедру ладонью вниз, затем вверх, потом опять вниз.       — Я тебя щас ебну, — и в доказательство своих слов Хайтани дёргает ногой.       Изана мысленно плюсует это в копилочку своих маленьких побед, затем наклоняется и чмокает Рана в губы, вскрывая тюбик лубриканта.       Смазка холодит между ногами, и Хайтани сводит ноги вместе, чтобы не чувствовать этой томительной прохлады, этой обжигающей температуры изановских рук.       Палец, второй, третий — все входят практически легко, и Курокава возмущённо поднимает бровь, но ничего не говорит, лишь продолжает растягивать Хайтани, который уже ездит по кровати от перевозбуждения.       — А знаешь что, — Ран немного выползает из-под нависающего Изаны, переворачивается на живот и приподнимается, оттопыривая задницу. — Думаю, так будет лучше.       И ухмыляется, видя, как Изана безвольно прикусил губу.       Изана быстро — привычно — раскатывает презерватив по вздёрнутому члену, проводит по нему ещё раз рукой и прижимается им к ягодице Хайтани, покрытой испариной.       — Не смей медлить.       Курокава хмыкает. Будто он собирался.       Член легко проникает внутрь Хайтани, и Ран вздрагивает, ерзая по кровати. Непривычно.       Изана никогда не спросит, как Ран себя чувствует, не больно ли ему, стоит ли замедлиться. Им это попросту не нужно. Курокава видит, когда Хайтани немного морщит нос, пальцами цепляется за простыню и сводит ноги — значит, нужно остановиться. Нужно подождать.       С немого согласия Рана Изана начинает двигаться, набирает темп, вколачиваясь в поддатливое тело под ним. Хайтани цепляется за простынь тонкими пальцами, прижимается к Изане покрытой испариной спиной и стонет на ухо громко, развязно, бесстыдно — так, как может делать только он.       — И не стыдно тебе, — рычит на ухо Изана. Не спрашивает — утверждает.       Ран в подтверждение стонет ещё громче — чуть ли не кричит — и рвано дышит.       Оргазм едва зарождается где-то там, внизу живота, и Изана прижимается к Рану уже сам, ускоряясь до невозможности.       — Трахай меня быстрее, — Хайтани скулит не хуже опытной проститутки, и Изане окончательно срывает крышу.       Он вгрызается в основание чужой шеи, раздвигает чужие ноги ещё больше. Он не в силах сдерживаться. Страсть, которую не потушить. Голод, который не утолить.       Рана всегда будет мало, и Изана всегда будет брать его больше и больше — лишь бы заткнуть хоть на чуть-чуть свое желание обладать им.       Потому что он и так его.       Ран кончает первым, плотно сжав член Изаны, Курокава изливается следом на бедро Хайтани.       — Знаешь что, — Ран дышит тяжело, и грудь его редко, но широко вздымается, и сам он смотрит на Изану из-под опущенных век. — В следующий раз я тебя трахну так, что ты забудешь все слова, кроме моего имени.       — Мечтай, Хайтани, — фыркает Изана.       И нежно целует Рана в висок.