Verdi: Falstaff

Стрелка настенных часов всё движется, и постепенно наступает зимний вечер — время, полное неведомых загадок, время скрытых от наших глаз чудес и необъяснимых явлений, покрытых коркой льда и несколькими слоями искрящегося снега. Мягкий морозный мрак медленно окутывает собой сонный город, погружая его в безмятежные грёзы и уводя его жителей от суровой реальности в мир сказок, оставшихся в далёком прошлом и перевоплотившихся в настоящее. На улице становится всё холоднее. Суровый мороз не щадит никого и ничего, уводя всех и всё в своё студёное царство хладной вечности. Промозглый зимний ветер леденящим шёпотом что-то насвистывает, наверное, он напевает безмятежную колыбельную самой Зиме, царице своей. Ровно год назад Дагбаев младший познакомился с человеком, который по «приказу» его деда будет «хвостиком бегать за Алтаном, защищая его от сурового реального мира», конечно же за хорошую плату. Юноша не был в восторге от такого подарка на свой 18 день рождения, но что поделать, возражать и спорить не стал. Конечно, по началу общение не очень хорошо складывалось, но разве нужно ладить, чтобы выполнять свои обязанности? В конце концов представители мужского пола смогли найти общий язык и даже сумели подружиться, проводя всё больше времени вместе. Конечно Алтан старался придерживаться исключительно рабочих отношений, но Вадим решил, что неформальное общение гораздо лучше, чем занутсвующие разговоры исключительно по работе, поэтому всякими методами пытался затронуть темы, которые, по его мнению, смогут повлиять на их взаимоотношения. И Дракону это удалось. Дагбаев просто смирился и сдался, начиная вести себя более дружелюбно, что, после смерти матери, стало не свойственно ему. Черноволосый горит желанием отомстить Разумовскому за теракт. Да, раньше в голове Алтана были исключительно гуманистические идеи полностью отвергающие любое насилие и убийство, но сейчас всё поменялось. Несмотря на то, что у него сегодня день рождения и вроде нужно отмечать свое 19-летие, парень решил отбросить мысль о празднике, полностью погружаясь в разработку плана мести. Казалось, что может пойти не так? Спокойное времяпровождение наедине со своими мыслями и кружкой горячего чая.. Но звонок в дверь всё испортил. Громкий мерзкий звук эхом разлился по всему особняку, и, наверное, именно в это мгновение Дагбаев задумался о смене домофона или снятия его вообще. Но делать нечего, именинник встал с кресла, медленно и нежелано подходя к двери, по пути размышляя кого могло сюда привести в морозный вечер. Вадим стоял за дверью, полностью замёрзший, желавший отогреться, а потом вновь выйти в холод. Тонкий слой снега лежал на плечах, благо есть преграда – куртка. Тонкая корочка также имелась и на шапке мужчины, белые снежинки уж очень сильно выделялись на фоне тёмной фигуры. Услышав шаги по ту сторону двери, светловолосый улыбнулся, представляя то, что в скором времени он сумеет согреться. В мыслях отсчитав повороты ключа, Вадим улыбнулся Алтану, который с легким удивлением стоял в дверном проёме, глядя на мужчину. –с днём рождения, именник! Не ждал меня, да? –радостно говорил Дракон, заходя внутрь, так и не дождавшись приглашения в дом. –да, ты прав, не ждал. От тебя ни звонка, ни письма не дождёшься. Ты как всегда вспоминаешь обо мне в самый последний момент, а порой вообще только тогда, когда тебе что-то нужно, –фыркнул черноволосый, складывая руки на груди. –ой, ну не нуди. Ты же рад меня видеть, признай это. Наверняка и этот вечер проводишь в смертной скуке, пытаясь найти способ мести. Хоть бы в свое день рождения оторвался по полной, – Вадим говорил спокойно и неспеша, растягивая некоторые слова, словно не хотя договаривать. Он знал, что на его речь Дагбаев отреагирует не положительно, а лишь закатит глаза, желая промолчать или кинуть какую-то колкую фразочку. Собственно, так и произошло, черноволосый закатил свои необычные и привлекательные глазки, складывая руки на груди, всем видом показывая, что обиделся, в добавок ещё и молчит. Недолго думая, паренёк развернулся и направился прямиком к своему рабочему месту, дабы продолжить заниматься делами, а не отвлекаться на человека, который только и умеет обижать. Дракон в свою очередь поспешно снял обувь, догоняя именинника. Вадим что-то быстро и неразборчиво говорил, точнее Алтан не слушал его и не вдумывался в речь, из-за чего понять, что там верещит светловолосый было попросту не понять. –ну и хрен с тобой! Не хочешь разговаривать – не надо. Насильно заставлять не буду, – с раздражённостью кинул Вадим, уже планировав развернуться и уйти куда-то в другое место, но Дагбаев сам соизволил поменять маршрут, в итоге разворачиваясь лицом к наемнику. –пошли выпьем чаю, – коротко ответил темноволосый, чуть ли не срываясь на бег в сторону кухни. Вадим, коротко кивнув, шел за ним. Но темп его явно не устраивал, из-за чего тот, хоть и себе под нос, но пробурчал: –а помедленней нельзя? *** Обеденный столик с острыми краями, два стула, за ними сидят двое. Глубокий вечер, комната давно утонула в тоннах тёмного света. Справа от стола большое окно, вид из которого выходит на маленькую придомовую стоянку. В центре всего этого большой, одинокий, осветительный фонарь, казалось, что он горит не белым, а разбрасывается красным огнём. За окном идём мокрый снег. Вдали комнаты, у самого выхода светит тусклая лампа. Тёмная комната, которая заканчивается коридором, коридор очень длинный и из него начинают расти остальные, два коридора. Как ветки на дереве, как корни в земле – коридоры ползут в темноте. На столе пепельница, две кружки и горячий чайник, но пепел стряхивают не в неё, кусочки сгоревшей бумаги ложатся на столе. Красный огонёк, жадно держит пепел у себя до последнего, но после, когда он обессилит, бросит всё, всё рушится из его массивной руки. Двое молчат, в головах их возникают сотни вопросов, но задать первым, первый вопрос, из них никто не решается. Глаза нервно смотрят на другую пару глаз, почти не отрываясь. Уже давно придуманы ответы, подобраны мимика, задержки, паузы. Осталось только начать и этим началом, всё закончить. Песок в часах сыпется тонкой линией, собирая гору, гора хрупка, она съезжает вниз и превращается в тяжёлую и холодную, чёрную поверхность. Алтан, упрямости ради, продолжал пялиться в какие-то документы, которые до этого лежали на столе, но то и дело бросал на Вадима короткие взгляды. У него, помимо широких накаченных плеч, обнаружилась ещё и изумительная татуировка на груди – волк и дракон. Тварь, которых он терпеть не могла, причудливо открывал пасть, демонстрируя свои волчьи клыки: тату казалось настолько объемным, что, своего спокойствия ради, хотелось подойти и убедиться, что волк нарисован, а на дракона было, честно говоря, плевать. Тихонько подкрасться сзади, и, пока Вадим выкуривает сигарету, прикоснуться к его покрытой потом обнажённой груди. Провести пальцами вдоль яркого рисунка, потом — прижаться губами. Нежно. Осторожно. Едва ощутимо, чтобы Дракон не подумал ничего такого — Алтана пленила только его татуировка. Только она. Или нет.. Вообще, если бы Вадим не пролил на себя воду, когда разбавлял чай, то Дагбаеву бы не открылся этот вид, но сейчас можно разглядеть тело наёмника намного лучше, чем в другие моменты. –зачем ты вообще пришёл? Я не верю, что ты просто объявился поздравить меня с днём рождения, – прервав тишину сказал Дагбаев, поднимая взор с тату на глаза. Вадим ответ не задерживал, ясно и коротко дал понять, что он только ради поздравления. Встав со стула, Дракон преодолел не короткий путь от кухни до коридора, а потом обратно, возвращаясь к имениннику с двумя билетами в руках. –театр? Серьёзно? А кто ныл, что ненавидит проводить время среди «культурных бабушек»? –всё ради тебя, змейка, – проговорил с лёгкой ухмылкой, – начало через полтора часа, так что, думаю, можешь начать собираться. –ни слова больше! – крикнул Алтан, подрываясь со стула и уходя в комнату, дабы переодеться. 10 минут тянулись как резина и казалось, что юнец собирается целую вечность. От безысходности наёмник начал бродить кругами по кухне, полностью погружаясь в свои мысли, а после, словно по щелчку пальцев, выходя из раздумий, быстрыми шагами уходя в ванную комнату, забирая и надевая свою футболку, которая мирно покоилась на электросушилке. –да не ужели принцесса собралась? –задал риторический вопрос мужчина, выходя из ванны, встречаясь с Алтаном, которая поправлял рукав рубашки. –щас по лицу получишь, –кратко выразился Дагбаев, фыркая, на что Вадим поднял руки вверх, показывая то, что он сдаётся. Сборы + ожидание такси = куча потраченного времени и в итоге до начала 30 минут. Младший начинает паниковать, нервно щебеча впередисидящему Вадиму на ухо то, что если они опоздают, то Дагбаев его прибьёт и водителя такси в том числе. –а быстрее можно? Мы опаздываем! Тут ограничение по скорости не 40 километров в час! – на повышенных тонах обращается к водителю Дагбаев, прожигая в его затылке дыру. –ну молодой человек, ви же понимаэте, на дорога скользко, бистро ехать нэ получится*, – спокойно отвечает нерусский таксист, который языком, по всей видимости, не очень хорошо владеет. [*ошибки сделаны специально для того, чтобы передать акцент.] Спустя 20 минут перекрикивания между Алтаном и таксистом они всё таки доехали до театра. Вадим отдал несколько купюр и пожелал приятного вечера, Дагбаев же молча вышел из машины, хлопая дверцей. –вот же сука! У нас из-за него 10 минут до начала осталось. –он был прав. На дороге действительно нынче скользко, быстро ехать опасно, мы могли попросту не добраться. Так что зря ты ругался с ним, –слегка приобняв за талию, говорил Вадим с улыбкой на лице. –то есть ты на его стороне, да!? Вот как? Да пошёл ты. И он, – именинник недовольно сделал пару шагов вперёд и, резко потеряв равновесие, ухватился за руку Вадима, пытаясь не упасть. –я же говорю, скользко на улице, а ты тут начинаешь. С горем пополам оба дошли до театра, а вскоре и до зала, под ссоры и крики, правда, но всё же дошли. Зрительный зал Мариинского театра – один из самых красивых в мире. Первоначальное убранство сохранено до наших дней. Мягкое сияние позолоты, лепные украшения и скульптуры, обивка и драпировка в цвете морской волны создают лирический колорит в помещении. Алтан осмотрел зал с восхищением, словно впервые здесь находится. Поднимаясь на балкон из уст младшего только и можно было услышать «вау», «какая красота», «это великолепие». –да ты тут миллиард раз был, неужели не запомнил ничего? Тут же вообще ничего не меняется! –проворчал раздражённый Вадим. –ничего ты не понимаешь. На такое произведение искусства можно смотреть вечно и каждый раз удивляться этой красоте, – по приходу на балкон, именинник устроился поудобнее, тут же устремляя свой взор на сцену, на которой ещё ничего не происходит. Вадим уселся рядом. Зал построено наполняется людьми, которые пришли поглазеть на всё происходящее. –знаешь, я наслышан про эту оперу и про его автора. «после того как я убил столько героев, у меня наконец-то есть право немного посмеяться» - сказал Джузеппе Верди. «Фальстаф» стал второй комической оперой за всю его полувековую карьеру. Первую, «Король на день», он писал в самый трагический период своей жизни, похоронив супругу и двоих маленьких детей. Неудивительно, что опера стала одной из самых неудачных его работ, и последующую славу ему приносили исключительно драматические сюжеты. Однако присущий Верди юмор словно ждал своего часа, воплотившись на закате жизни композитора в виртуозную лирическую комедию. –лучик черного солнца, я нихуя не понимаю, говори по русски, а не по рибтилоидски. –не выражайся! – довольно тихо сказал Алтан, слегка ударяя Вадима по затылку. –ладно, ладно, понял, – недовольно фыркнул блондин. –сколько это вся чушь то длиться будет? –это не чушь. Первый акт 30 минут, второй 60, а третий 40. –Господи, какой ужас. За это время повеситься миллион раз можно. –ой всё, заткнись, – пробурчал Алтан. Вот и начались страдания Вадима. Еще 2 с лишним часа ему придётся смотреть и слушать весь происходящий бред, главное не уснуть. Виндзор, Англия, начало 15 века во время правления Генриха IV. Трактир «Подвязка». Сэр Джон Фальстаф усердно пишет любовное письмо двум замужним состоятельным женщинам – Элис Форд и Мег Пейдж, рассчитывая поправить за их счет свое плачевное финансовое положение. Врывается доктор Кайюс, который обвиняет Бардольфо и Пистолу в том, что они его обворовали. Фальстаф прогоняет его, а слугам дает поручение отнести дамам письма, но те отказываются от участия в афере. Фальстаф отсылает корреспонденцию с пажом. Элис и Мег в саду Фордов сравнивают свои письма и, убедившись в их идентичности, решают с помощью миссис Квикли проучить толстяка. Бардольфо и Пистола сообщают Форду о намерениях их хозяина. Объятый ревностью, Форд решает инкогнито навестить Фальстафа и узнать больше о его планах. Элис собирается пригласить Фальстафа к себе домой, чтобы подшутить над ним. Миссис Квикли приносит в трактир приглашение на свидание. Сюда же приходит и Форд под именем Фонтана. Он простит Фальстафа помочь ему соблазнить Элис. Толстяк хвастается, что у него как раз сегодня назначена встреча у неё дома. Форд сгорает от ревности. Алтан наблюдал с восхищением, притая дыхание, а Дракон... С любопытством глядел на молодого Дагбаева, зачарованно, словно любуясь окутывал его взглядом. –знаешь, образ Фальстафа родился на основе биографии реально существовавшего сэра Джона Олдкастла, который воевал в Шотландии, Уэльсе и Франции в начале 15 века. Он был обвинен в ереси в 1413 году, бежал из Тауэра, но был пойман и повешен в 1417. Очевидно, что Шекспир уделил мало внимания реальным фактам. «Виндзорские насмешницы» не относятся к его лучшим прои....–тихо проговорил Дагбаев, переводя взгляд на Вадима, запнувшись в своей речи, когда осознание, что наёмник всё это время смотрел на него, а не на сцену, пришло в юную голову. – прои... Произведениям. По легенде, эта пьеса появилась лишь потому, что королева Елизавета хотела видеть на сцене толстого рыцаря из более ранней пьесы «Король Генрих IV» в комической роли обманутого любовника. –как интересно, – ответил Вадим, кладя одну из своих рук на коленку Алтана. Он вздрогнул от прикосновения Сзатаенным интересом ожидая что же будет дальше. Но уже по его робкому касанию, Дагбаев понял, что в душе крепнет доверчивость к тому, чьим образом были заняты его помыслы. Порой черноволосый думал о блондине, он думал, что это привязанность до того момента, когда захотелось прильнуть к его губам. Тогда младший начал подозревать симпатию к наёмнику, а позже и любовь, но всякий раз откидывал это на задний план, думая, что это всё бред. А Вадим сейчас глядя в его широко раскрытые глаза, прикоснувшись к теплым, нежным щекам своими ладонями. Тепло исходящее от лица грело. Руки младшего, легли на грудь старшего, не отталкивая, но и не приближая, как преграда разделяющая их тела. Конечно же он не хотел его отталкивать, наоборот хотел прижать, слиться с ним в одно целое, но руки сами без его сознания выполнили этот жест. И он увидел как глаза Дагбаева, сначала широко распахнутые, стыдливо прикрылись опахалом ресниц на опускающихся веках. И взор открытый, стыдливо потупился. Его ладони почувствовали жар румянца, заливающий щеки от его прикосновения и взгляда глаза в глаза. Увидел трепет красивых губ в ожидании поцелуя. Именинник тоже чувствовала этот жар желания и предвкушения, заливающий щеки, рождающийся где то в глубине, разливающийся волнами по всему телу. Смущение охватило его и он опустил глаза прикрыв их пушистыми ресничками. Ожидание прикосновения его желанных губ заполняло сознание, перед которым меркло все, и страх, и недоверчивость, и стыдливость. Чуть наклонивдержащими ладонями его голову, наклонился сам, склоняя Алтана в противоположную. Обоняние уловило легкий запах парфюма, и тот неповторимый, едва чувствующийся аромат тела любимого, желанного мужчины. Его губы сухие, обветренные, но горячие и жаждущие, едва коснулись нежных, пока еще холодных, безвольных, но уже ждущих поцелуя губ. Легкое касание, как смакование гурмана, впервые вкушающего новое блюдо. Как мазок художника, кладущий первый штрих на девственно чистый холст. Он был готов рисовать картину... Облизнув свои губы влажным языком, убирая сухость, он снова коснулся трепетных нежных губ своего избранника. Дагбаев почувствовала это прикосновение. Оно взорвало его сознание, как горячая искра, отлетевшая от пылающих углей коснулся губ. Нет, боли не было, было чувство неожиданности и желание повторения. Страх ушел, его место заняло ожидание и предвкушение. Его губы такие горячие и страстные. Младшему хотелось их прикосновений ещё и ещё. Он почувствовал его состояние и понял, что ушел страх первого поцелуя. Вкус нежных, желанных губ, робкое, но такое долгожданное ожидание сбылось наполняя сознание новизной ощущения и он, как мучимый жаждой путник в пустыне, смаковал по капле, впитывая этот вкус. Оторвавшись на миг от живительного источника вдохнул, коснулся еще, короткими, быстрыми как мазок художника прикосновениями. Снова и снова чувствуя, как оживают от прилива горячей крови, пробуждающимся чувством охватывая их своими губами, он чувствовал как губы любимого становясь упругими, горячими. И только потом, уже чувствуя их, ожидающие поцелуя, охватил, жадно вбирая своими губами. Он почувствовал как от прикосновения губ Вадима закружилась голова. Его уста властно охватили не только его трепетную плоть, но и его разум, лишая воли, отдавая во власть. Дагбаев почувствовал, как слабеют ноги, но не владея собой отдавался во власть неизведанного, не зная как вести себя и плохо представляя свое состояние. Хотелось чего то, но чего он сам не понимал. Это новое захватывало в свои тиски сознание, хотелось, что бы не прекращалась, чтобы длилось вечно. Пугаясь его настойчивого языка, но быстро понял, прикосновения, лихорадочно шарящего у нее во рту языка, дарят новые неслыханно приятные ощущения. Под его напором он разомкнул стиснутые зубы и осознал, что ничего не знает о поцелуях. Все эти мысли мелькали хаотично обрывками наполняя и без того переполненное чувством наслаждения сознание. Вадим языком, пройдясь по губам Алтана, чувствуя их атласную упругость и трепетную отзывчивость, знакомясь.Слегка раздвигая их, проникая внутрь. Своими же, сжимая и нежно охватывая и трепетно сосуще вбирая в свой рот, его становящиеся припухлыми, заполняющими все пространство губы. Язык настойчиво скользнул по деснам, жемчужным зубам, которые под его напором приоткрылись как ворота Рая, впуская его грешную, но такую желанную сущность. Наконец произошла долгожданная встреча двух языков, двух сущих противоположностей, бесподобных в своей притягательности. Какую бурю страстной борьбы они подняли при встрече, словами не описать. Знакомясь, они невообразимо сплетались, лаская друг друга, выталкивая и проникая изо рта в рот, касаясь губ, вызывая желание и страсть в душах целующихся. Дагбаев, чувствуя прикосновение его языка, сначала старался убрать свой, освобождая место гостю, но потом робко коснулся его своим. Понравилось чувствовать его приятную упругую шероховатость. Снова и снова толкала его, чувствуя упругую неуступчивость, и так завязалась борьба, доставляющая ему новые богатые красками нежности ощущения. Языки невообразимо сплетались, лаская друг друга, даря им обоим радость и доставляя наслаждение, рождая страсть и желание. Губы, слитые в простом касании, приобрели жар, упругость, рождая страстный поцелуй..Поцелуй в котором не важно кто доминирует, всецело отдаваясь ласкам, наслаждению, теряя контроль над сознанием. Уже не важно, кто кого, целуя, жадно вбирает в себя губы другого, отдаваясь всей страстью и жаждой этому поцелую. Алтан уже не упирался в грудь Дракона, а обнимал прижимаясь, лаская его широкую сильную спину, стараясь слиться с ним в одно целое, желая раствориться в его сильном и таком нежном, желанном теле. Прикосновение своего тела к его телу рождало в нем новое, неизведанное ранее, но такое горячее и страстное чувство, которое заполняло и поглощало сознание. Они оба чувствовали этот трепет, страстную самоотдачу тел, прижимающихся, сплетающихся в объятьях друг друга, а все звуки от происходящего вокруг были лишь фоновым шумом, разлетающимися вокруг и не засиживайся долго в голове..