Нос покалывало от мороза. Даже в апреле по утрам бывает очень прохладно, особенно если всю ночь непрерывно шёл дождь. И не какой-то там мелкий, грибной. Не-ет, матушка погода решила отыграться за весь сухой март. Лило как из ведра, и, при всем желании, невозможно было рассмотреть даже ярко светивший фонарь за окном. Капли барабанили по крыше и окнам, не переставая. При таких звуках довольно сложно было сосредоточиться на сне, и сейчас, спустя несколько часов неудачных попыток уснуть, Доминик сидел на заднем сидении автомобиля и клевал носом.
Сегодня определенно будет не очень хороший день. Это ощущение не отпускало мальчика ещё с того момента, когда он вылез из кровати. Сначала потерялся один из рефератов, который он делал несколько часов, потом и кровью добывая уникальные факты и интересные идеи. После Ник не смог найти жилетку и галстук, без которых его бы отчитали за «нешкольную» форму. Причем казалось, что кто-то специально их забрал, ведь мальчик ещё с вечера приготовил всё, что ему понадобится. И добил это утро внезапно порванный ботинок. Пришлось ехать в кедах. Опять же, начнут придираться. Хотя Ника больше пугали не выговоры учителей, а реакция на это бабушки. Страшно становилось только от мысли о том, что могло последовать за её строгим «Что ты опять натворил?»
Машина подъехала к светофору, жёлтый свет сменился красным. Доминик никак не мог избавиться от навязчивых, пробирающих до костей своей жутковатостью, мыслей. Мальчик трижды постучал по портфелю пальцем, словно надеясь, что его это спасёт. Сейчас бы он сказал, что это признак обсессивно-компульсивного расстройства, но тогда Ник даже понятия такого не знал.
В салоне стояла неприятная, угнетающая тишина. Капли со светофора, столбов у дороги падали на крышу, вызывая раздражение. Ник даже не мог попросить включить музыку — боялся сказать что-то не так, или, скорее, боялся, что водитель расскажет его бабушке. Светофор сменил цвет на жёлтый, затем на зелёный, и машина двинулась дальше. До Академии оставалось несколько километров, и тревога все сильнее и сильнее скручивала Доминику живот.
Прохладная калька отлично чувствовалась через тонкую подошву, и Ника передернуло. Небо всё ещё было затянуто серыми облаками, и в сочетании с рассеяным холодным освещением здание Академии выглядело очень мрачно. Мальчик легонько хлопнул дверью машины, в следующую секунду уже скрывшуюся за огромными воротами Академии «РиверФорк"¹. Доминик поежился, и, глубоко вдохнув, слился с толпой учеников, направляющихся ко входу в здание. Словно предвещая что-то нехорошее, тучи начали сгущаться, и, как только Ник и большая часть учащихся зашли внутрь, раздался первый раскат грома. Снова хлынул ливень.
— А? — мальчик не сразу понял, почему у его шкафчика столпилось так много детей. Какие-то из них уже что-то во всю обсуждали, спорили, смеялись. И только через какое-то время до Ника дошло, что они все ждали, когда он отдаст обещаное домашнее задание.
Каждый раз осознание того, что никому из них с ним по-настоящему не интересно, что никому нет до него дела отдавалось тупой болью в груди.
Доминик так хотел, чтобы его полюбили просто за то, что он есть. Не за то, что он всегда сделает что скажут. Не за то, что он чего-то добился. Не за его награды. Мальчик хотел почувствовать себя нужным. Не для реализации чьих-то корыстных планов. Но он прекрасно понимал, что такого никогда не будет. Им все пользуются — даже семья. Бабушка пользуется им, чтобы стать чуть более известной, показать себя с лучшей стороны. Родители, кажется, совершенно забыли про то, что у них есть дети. Единственный, с кем Ник чувствовал себя менее одиноким — его брат. Вот бы сбежать с ним куда подальше от такой жизни…
— Смотрите, кто пришёл! Ты сделал? — раздававшиеся со всех сторон возгласы вытащили Ника из его неприятных размышлений. — Где наше дз?
Несколько особо нетерпеливых ребят начали толкать мальчика к его шкафчику, лишь бы быстрее отдал задание. Доминик еле протиснулся сквозь эту толпу и начал испуганно рыться в рюкзаке. Вокруг стоял такой гул, что голова раскалывалась.
— Представляешь, я вчера посмотрела новую серию «Сверхъестественного»! Дин такой крутой!!! Он мне очень нравится! — случайно выцепил из всеобщего шума Ник. Он чувствовал, как его сверлят взглядом по меньшей мере человек десять, но ничего не мог поделать с дрожащими руками.
Наконец мальчик с горем пополам вытащил объемную папку с рефератами. Каждый из них был аккуратно расфасован по категориям, сложен в отдельный файлик и подписан. Ник поправил очки и начал осторожно вытаскивать каждый.
— Твоё… Твоё… И тво- с-секундочку. — папка неожиданно опустела, но возле мальчика остался стоять ещё один парниша. Доминик узнал в нем восьмиклассника Карлоса Смита, и невольно сжался. Он был как минимум на голову выше Ника и славился вспыльчивостью и сильным ударом. Мальчик даже представить боялся, что Карлос может с ним сделать. — И-извини, я не м-могу най-
Прозвенел звонок. В следующую секунду раздался гулкий звук удара, смешавшийся со звонком и громким криком Ника. Мальчик упал на пол, держась за горящую от боли щёку. На глазах выступили слёзы, а очки слетели и приземлились чуть правее хозяина.
— То есть ты хочешь сказать.. — Карлос потянул Доминика за волосы и прижал к шкафчикам, держа мальчика за шею и сжимая её от ярости. — Что я пойду на урок.. — парень отшвырнул лишённого возможности нормально дышать Ника обратно на пол и со всей силы наступил на очки. — Без сделанного задания?!
Раздался хруст, и тяжело дышаший мальчик начал отползать всё дальше и дальше, не веря в то, что сейчас происходит. Теперь бабушка на нём живого места не оставит. Ник держался за горло, стараясь успокоиться. Карлос пнул остатки очков к мальчику, и, зло хмыкнув, ушел в класс. Доминик трясущимися пуще прежнего руками собрал осколки и, опираясь на шкафчики, поднялся. По его щекам текли слёзы, а в груди горело противное чувство панического страха вперемешку с обидой и горечью.
"Чёрт.. она меня убьёт. Почему? Почему? ДА ПОЧЕМУ?!"
Ник кое-как дошёл до туалета, ещё не до конца смирившись с этой ситуацией. У него сейчас был только один вариант. Вернуться домой. Мальчик спустился на пол у раковин и закрыл голову руками, как будто стараясь укрыться от этого мира. Он не хотел возвращаться, но это всё, что ему оставалось сделать. Если придёт на урок — отругают за отсутствие формы и опоздание и от бабки прилетит. Если не пойдёт — прилетит сильнее, зато не опозорит никого. Кроме себя, конечно же. Он выбрал последнее.
Доминик вытер слёзы и выбросил остатки очков в мусорку. Он открыл кран и плеснул себе на лицо холодной водой, надеясь, что это поможет ему успокоиться. В конце концов, никто не должен увидеть его слёз — подумают ещё, что он слабак и нытик. Вряд-ли кому-то вообще было до этого дело, но такие мысли нередко посещали Ника. Ни в коем случае не показывать слабости. Он сможет, вытерпит. Со всем справится. Мальчик повернул ручку крана и все ещё дрожащими руками открыл дверь, чтобы покинуть туалет.
Лужи на улице удивительно медленно сохли. Хотя, чего ещё ожидать в такую погоду. Ливень прекратился, и теперь только слегка моросило. Это было даже хуже сильного дождя. Проезжающие ближе к тротуару машины то и дело окатывали Доминика с головы до ног ледяной водой. Мальчику оставалось лишь поеживаться от неожиданности и холода и продолжать путь. До дома было ещё около километра, и Ник начал переживать, а не заболеет ли он? За двумя болеющими детьми довольно сложно ухаживать. Может, мальчику было бы не так одиноко, если бы его брат после очередной тренировки на улице не заболел. Сейчас лежит с температурой 39°. Хотя ему даже повезло. Может избежать наказаний. Хотел бы Ник так же. Довольно упадническое желание, думал он каждый раз, когда вспомилал этот день.
Еле разбирая, куда идёт, мальчик подошёл к светофору. Благодаря отблескам на мокром асфальте он мог не волноваться, что случайно перебежит на красный. Потемневшие и тяжелые из-за воды пряди волос липли к лицу, лезли в глаза и рот. Ника снова начало трясти. То ли от холода, то ли от страха. Зеленый свет красиво отражался в лужах, и уже насквозь промокший мальчик побежал на другую сторону дороги. Чем ближе был дом, тем сильнее Доминика колотило.
***
С его ухода не поменялось вообще ничего. Да и не должно было. Тот же неприятный холодок в коридоре, нагнетающая атмосфера, казавшаяся невероятно громкой тишина, то и дело нарушаемая падающими на холодный пол каплями с одежды и волос мальчика. И странно светившееся зеркало в конце коридора. Зеркала вообще должны светиться? Кажется, нет. Ник скинул мокрые кеды и осторожно поставил в ящик с его именем. До мальчика только сейчас дошло, что он забыл рюкзак в Академии. Ещё одно неприятное событие. Доминик зажмурился и громко чихнул. Осознав, что только что сделал, мальчик испуганно закрыл рот руками.
— Будь здоров.
Напряжение нарастало. Кто это? Голос не был похож ни на горничную, ни на бабушку, ни на кого из родителей. Низкий и хрипловатый, пробирающийся в самые далекие уголки души и доводящий до мурашек. Нику он определённо показался привлекательным. Мальчик огляделся, стараясь найти источник голоса, но ничего необычного, кроме ярко сверкающего лиловым зеркала не увидел. Любопытство взяло над Ником верх, и он подбежал к зеркалу. Оно завораживало, притягивало неизвестной силой. Мальчишка смотрел на своё отражение как загипнотизированный. Что-то в нём явно отличалось. Вместо удивленных голубых глаз на него с усмешкой смотрели два ярко-фиолетовых. Само выражение лица было совершенно не таким. Более дерзким, уверенным и, кажется, немного злобным?
Дверь одной из комнат резко распахнулась, заставив Ника отпрыгнуть от зеркала и сжаться в страхе. Бабушка.
***
От высоких стен гулко отлетал звук ударов, преумноженный его во много раз и эхом отдающийся в коридоре. На маленьком столике у зеркала стояла чаша с солью, и свет от винтажной лампы на потолке заставлял красиво переливаться и сверкать соленые кристаллики. Лиловое свечение зеркала в этот раз казалось угрожающим, тревожным. Как будто вот-вот взорвется и покроет мелкими осколками весь пол, впиваясь в кожу лица, рук, спины. Становилось все страшнее и страшнее.
Доминик сидел на коленях, стойко принимая удары розг. Он не кричал, когда на спине появлялась очередная красная полоска. Даже когда соль раздражала свежую рану. Он привык. И уже не считал это несправедливым, неправильным. Просто терпел.
— Как ты посмел, дрянной мальчишка! — грозный голос, похожий на раскаты грома, будто издевался. Каждая попытка Ника оправдаться прерывалась непоколебимым "У тебя нет оправданий". Теперь мальчик лишь молчал, стараясь выдержать новые удары, каждый сильнее предыдущего. — Ты считаешь своё поведение нормальным?! Просто взял и ушёл с уроков! И где твои очки?!! Мы зря столько денег на них потратили, что носить не хочешь?!
— Их разбил Карлос!! Я ничего не мог сделать! — вырвалось у мальчика.
— Ты слабак! — за этими словами последовал удар. И ещё, ещё.
Только когда вся спина Ника стала красной, а кое-где выступила кровь — Джиллиан Моррис остановилась. Её выражение лица было преисполено ненавистью к внуку. Он раз за разом разочаровывал женщину всё больше, не стараясь улучшить результат. Всех его действий было недостаточно, чтобы быть лучшим. А она хотела, чтобы Ник был лучшим.
Зеркало напротив начало светиться ещё ярче и сильнее. Видимо, один мальчик это заметил, ведь бабушка никак не реагировала на лиловый свет, уже почти заменивший основной.
— Уходи. На сегодня всё. — бросила Джиллиан, и Ник поспешно забрал рубашку, и, сдерживая подступившие слезы, убежал в свою комнату.
На протяжении всего наказания Ник ощущал, что время тянулось безумно медленно, секунды казались минутами, минуты казались часами, и от этого боль приходила гораздо позже. Сейчас Ник осторожно закрыл дверь и скорчился от адской боли, усугубляемой оставшимися кристалликами соли. В беззвучном крике мальчик опустился на колени и разрыдался. Сейчас ему впервые пришла в голову мысль, что бабушка не права.
