Пленка

Старые улицы имеют свойства навевать воспоминания. Каждый уголок таит в себе секретик. Вон за тем вековым дубом одно, в арке другое, а вот пекарня уже ни о чем не напомнит: разрушена во время войны. Однако если бы все из этого было приятно душе… Музыкант усмехается. Конечно, так не бывает! В каждой бочке меда находится ложка дегтя. Раньше этим дегтем была маленькая обшарпанная цирюльня. Там всегда пахло паленой водкой, железом и тухлятиной, а с заднего двора постоянно слышались детский рев и отборная ругань. Злобный взрослый наслаждался своей безнаказанностью и силой, зашуганный ребенок жался по углам дворика и выл на всю улицу, закрываясь от ударов. А потом ребенок вырос и смог превзойти в подлости своего родителя. Теперь дегтем был он. Если взглянуть на дряхлые развалины можно на секунду увидеть мальчика с красными глазами. Мальчик вжат в покосившийся забор отцовской рукой и тяжелые удары сыплются на бедовую голову. Бедняжечку хочется защитить. Прижать к себе покрепче и утаить от невзгод. Только это не поможет. Ривера знает на собственном опыте. Они так не похожи. Эрнесто, холодный, отчуждённый, бесчувственный, с взглядом, лишенным совести, и тот плаксивый мальчишка из детства. Но разве бывает так? Видимо бывает. Ходить проулками детства даже забавно. Такая легкая веселость с нотками грусти. Ривера помнит вкус человеческой жестокости. Отметины после увесистой пряжки сходили долго, уродливыми синяками. И все же он никогда не жалел, что кинулся на защиту старшего мальчишки. Возможно самое время начать. Эрнесто тогда долго не мог успокоится: сначала мучали алые борозды, покрывавшие худющие руки и ноги, спину и немного лицо, потом страх и непонимание. За него никогда прежде не заступались. Гектор был первым. " И последним!» — всегда мысленно добавлял Ривера. Цыганского выплевка хаяли все кому не лень, иногда даже за дело, но какой смысл все это имело сейчас? Возможно музыканту стоило прислушаться к воплям толпы, но кто ж знал, что нож в спину ему вонзит самый родной человек. Кто знал, что этой прежде нежной рукой плеснут яд в стакан…не раздумывая…ни капли… Де Ла Крус всегда отличался особой ревностью к другу, все-таки единственный, и вел себя по-детски глупо. Младший мальчик заменил ему и родителей, и друзей, а потом за ненадобностью отправился в ад. Сколько приключений у них было — не сосчитать! Сколько раз они были биты…нет…сколько раз был бит Гектор? Эрнесто — слабак и трус. Ему легче сбежать, чем достойно вынести наказание. И Ривера прощал ему маленькие подлости, сетуя на жуткое прошлое. Если так задуматься, а была ли дружба? В один день младший и правда обиделся. Сильно. По-настоящему. Тогда он в сердцах сказал, что больше не будет дружить с таким мерзким мальчишкой, ибо чужие трусость и слабость сидят уже в печенках. Гектор не разговаривал с ним весь день, безжалостно драя кастрюли и ложки на кухне заместо игр и веселья. От этого правда была и польза в виде медных монеток. Новости нашли его только вечером. Какого-то мальчишку публично выдрали за кражу, да не просто выдрали, а до обморока секли! Это было настолько невероятно, что поверить в это было проще простого. Тем более в руках теплилось доказательство — наскоро размалеванная гитара. К краске прилипли кусочки дорожной пыли и пахучего сена, но все равно она выглядела настоящим сокровищем. На немой вопрос Эрнесто не отвечает. Пытается, но не отвечает. Давится всхлипами. Такой жалкий и милый. Раскаявшийся. И Гектор принимает его назад без слов. А еще сочиняет обидную кричалку для всех негодяев с розгами, которую во все горло распевает до утра, лишь бы отвлечь друга от истерики. Ривера знает, что такое отчаянье. Оно есть в глазах двенадцатилетнего ребенка. Его нет в глазах убийцы. Возможно этот незнакомый, новый Эрнесто разучился отчаиваться. Подлец твердо верит, что остались верные фанаты. Верит в свою мнимую славу. Верит, что Гектор не выдвинет против него обвинения. Он в чем- то прав. Но на кону не только судьба Гектора. Эрнесто порушил жизнь Имельды и его дочери, а за такое не прощают. — А знаешь, amigo… Печальная улыбка не сходит с лица. — Тот маленький Эрнесто мертв… А знаешь… это к лучшему. Он бы не узнал тебя…