Антонова

      Я боюсь уколов. Мне (не)нравится бояться. Потому что, когда дело доходит до уколов и мне становится страшно, мурашки бегущие по телу, стыд, боль и ужас вызывают чувство незащищенности и детской беспомощности в руках врача или медработника. Масса эмоций напоминает катание на аттракционах. При виде шприца я впадаю в возбужденное состояние и, чтобы позволить провести манипуляции, вынуждена искусственно успокаивать себя и подавлять инстинкты самосохранения. Не убежать, не взвизгнуть, не дернуться, не заплакать - задачи, которые приходится решать каждый раз, когда кто-то наперевес со шприцем приближается ко мне. С недавних пор все чаще мне хочется при виде рецепта на инъекции закрыть лицо руками и слезно умолять отменить лечение во что бы то ни стало.

      Маленькая девочка Валя выросла, отучилась в медицинском. Она давно со всеми инструментами знакома вдоль и поперек. Работает в основном с мертвыми - они не боятся, не сопротивляются ничему. Сама внешне все так же спокойна, да и внутренние страсти и детские страхи поутихли, редкие обязательные инъекции в поликлинике в виде прививок для мед книжки переносились гораздо легче, чем в детстве.       Но после очередного закрытого дела она шла поздним зимним вечером домой. Дорожные службы в Москве активно чистили дороги после прошедшего снегопада. На уставшая Антонова выбрала тропинку, на которой под снегом оказался раскатанная детьми полоска льда. Валя очень активно махала руками, балансировала корпусом и помогала себе сумкой. Но все равно упала, больно ударившись локтем и ребрами о лед.       Тихонечко доплелась Валя домой, разделась и осмотрела повреждения. Левая рука стремительно опухала и краснела, на ребрах красовался расползающийся свежий синяк. Рука наливалась ноющей болью. Ехать в травматологию поздним вечером после тяжелого дня вовсе не хотелось. Валя достала из холодильника лед, приложила к распухшему локтю. Затем выпила обезболивающую таблетку, подумав, добавила другой препарат из группы нестероидных противовоспадительных и завалилась спать.       Утром Антонова проснулась от резкой боли в руке. Во сне она случайно повернулась на левый бок и задела вчерашнюю травму. Лёд растаял, рука лежала на мокрой простыне и была в 1,5-2 раза крупнее обычного, пульсирующая боль заставила Валю поежиться. Все же придется поехать к врачам.       Антонова позвонила Рогозиной, описала свою руку и отпросилась на 2 часа с работы. Теперь путь к ФЭС был проложен через ближайшую травматологию.       ***       Из травматологии Валя вышла в подавленном настроении. Рука была плотно зафиксирована тугой повязкой, ребра пропитаны мазью от синяков, но самое страшное - на упругой коже ягодиц красовались небольшие припухлости вокруг следов от инъекций. Безжалостный хирург назначил обезболивающее внутримышечно, а заодно сам уколол первый раз и добавил инъекцию антигистаминного для снятия отека.       В объятии горьких мыслей Валя зашла в аптеку, без раздумий подала рецепт, заплатила и не глядя забрала собранный фармацевтом фирменный пакетик. Одна мысль о необходимости самостоятельно ещё 9 раз сделать себе укол навевала грусть и уныние.       Сегодня судьба и Галя сделали послабление своему грустному патологоанатому: новое дело не принесло пока новых тел для изучения, старые дела были закрыты, отчеты частично отданы и без того злой Амелиной. Поэтому к окончанию рабочего дня Валя смогла закрыть все свои отчеты и дела, оставались 20 минут до конца смены. Антонова вспомнила про лежащий в сумке пакет с лекарствами. Рука активно напоминала о себе при любом неосторожном движении. Надо было делать укол.       Валя медленно подошла к шкафу, извлекла из сумки аптечный пакет. Размеренно, одной рукой переложила на стол упаковку ампул, шприцы, набор спиртовых салфеток. Обработала руки, методично вскрыла ампулу, набрала лекарство в шприц и закрыла иглу колпачком. Все эти привычные манипуляции она проделывала не задумываясь ни о чем. Оставалось самое сложное: встать к зеркалу, изогнуться и легким движением проткнуть кожу, добраться до мышцы и ввести неприятное лекарство.       Валя открыла шкаф, и увидела себя в зеркале: левая рука неестественно ровно согнута и прижата к рабочему костюму, лицо выражает состояние близкое к истерике. Антонова развернулась и приспустила брюки. Тонкая полоска кожи с результатами утренней инъекции предстала её взору. Да, было больно, осталась желтоватая гематома, хирург явно не задумывался о комфорте своих пациентов. Валя взяла шприц и занесла руку над истерзанной попой. Секунда... Хлопок... И лекарство должно было медленно потечь в мышцу. Но вместо этого руки задрожали, она не смогла сделать последнее движение и ловко воткнуть иглу в попу, потекли слезы.       В двери слегка постучались и на пороге показалась Рогозина с вопросом о самочувствии. Она застала Валю со спущенными брюками, со шприцем в руке. Она содрогалась в тихих рыданиях, постепенно заливая слезами рабочий костюм.        - Валюша, ну ты как ребенок! - воскликнула Галя.       Антонова потупила взгляд, положила шприц на стол и подтянула брюки.        - Ну рассказывай, что случилось? - подошла к ней Галя и тихонечко приобняла за плечи.        - Галь, ну ты понимаешь, - сквозь слезы начала девушка: - мне прописали вот, сделали, а дальше сама должна, - её голос задрожал и сбился.        - Валя, ну что ты в самом деле! - с укором в голосе произнесла Рогозина: - Давай я тебе помогу, неудобно же самой себе укол делать, страшно к тому же.        - Ой, Галочка, не надо, я как-нибудь сама справлюсь, - испугалась Антонова.        - Нет, Валюша, все же я уколю тебе сейчас, - с непреклонностью ответила Рагозина: - что это тут у нас? Обезболивающее, достаточно сильное. Сильно рука болит? Это же ушиб?        - Да, ушиб, терпимо, я даже совсем без помощи обойтись хотела, но к вечеру боль стала выматывающей, - Валя неустанно следила за отточенными действиями начальницы, которая параллельно набирала дополнительный шприц, посчитав набранный ранее неподходящим для стерильной инъекции. Девушка была напугана: у Гали не покапризничаешь, она внимательно изучит рекомендации хирурга и уже не позволит отказаться от назначенных уколов через день другой, когда боль поутихнет. Ох, как неудачно трусишка попалась на глаза Рогозиной. Остается надеяться на профессионализм и нежность Гали, которая не должна была позволить себе сделать инъекцию чересчур болезненной и неаккуратной.        - Валя, так не годится, я вижу, что ты устала от боли. Тебе нужны эти инъекции. Кстати, у меня все готово, - оповестила Рогозина и вывела Антонову из раздумий: - поэтому поворачивайся ко мне попой, я обещаю: ты не почувствуешь прокол.       Рогозина давно знает эту надежную, но хрупкую и эмоциональную девушку. Она все сделает, все перенесет, обо всех позаботится. Но и у неё есть свои слабости: детский страх перед инъекциями. Конечно, она разрыдалась при попытке самостоятельно сделать укол! Тем более, что лекарство не из самых приятных при введении. Надо Валю подтолкнуть к действиям, позволить плакать, но сделать этот укол, ей станет значительно легче и Галя отвезет её домой.       Валя не спешила подчиняться Гале. Рука предательски ныла, слезы все ещё катились по щекам, вспомнились утренние страдания.        - Валюша, ты не стойкий оловянный солдатик, пожалуйста, расслабься и развернись. Я все сделаю сама, не бойся меня, пожалуйста.       Антонова нехотя развернулась. Она боится не Галю, она боится уколов. По телу вновь побежали мурашки, лицо побелело от ужаса, уши запылали от стыда. Она стояла перед Рогозиной беспомощная и незащищенная.       Галина Николаевна приспустила брюки Валентины, чуть надавила на поясницу, побуждая чуть согнуться. Антонова вздрогнула и выгнула спину, чуть отодвинув от Рогозиной открытую для действий попу. Полковник усмехнулась: давно она не делала инъекций маленьким трусишкам. Она подошла чуть ближе, приобняла Валю и, придерживая таз со стороны живота, вновь положила тяжелую теплую руку на поясницу и с усилием надавила. Девушка нехотя поддалась и приняла удобную Рогозиной позу, чуть выдвинув вперед готовящиеся к растерзанию ягодицы.       В таком положении Галина Николаевна на секунду оставила Валю, взяла спиртовую салфетку и вновь положила руку на низ живота, чтобы предотвратить очередную попытку отодвинуться. Холодная мокрая салфетка коснулась кожи, Антонова чуть подалась вперед, но Рогозина удержала её. Напряжение между ними росло, Валя сжалась.        - Валечка, я знаю, что страшно, но я пока ничего не сделала и обещаю сказать, когда уколю. Постарайся чуть-чуть расслабиться.        - И получить удовольствие? - и даже в эту секунду Антонова попыталась пошутить. До чего же она милая, особенно в моменты нежности.        - Верно, - приободрила её Галя, - я сейчас ещё раз протру и потом буду делать укол, не переживай, все хорошо.       Валя чуть-чуть расслабилась, понимая, что неприятный момент откладывается.       Галя с легкостью махнула спиртовой салфеткой и, не дожидаясь, пока Антонова опомнится и успеет сжаться в комочек, ловко одним легким движением ввела иглу.        - Уколола!        - Ой!       Произнесли девушки одномоментно. Валя вновь непреднамеренно подалась вперед.        - Тш-ш, я медленно ввожу лекарство. Надо чуть-чуть потерпеть, - Галя вновь удержала её и надавила на поршень.       Антонова тяжело вздохнула и зажмурилась, прикусив указательный палец правой руки. Ягодица начала наливаться неприятным распиранием и покалыванием.        - Валюша, не молчи, пожалуйста, - попросила Рогозина.        - Ммм, Галь, мне больно, что тебе ещё сказать? - выдохнула девушка.        - Вот, молодец, разговаривай, я почти закончила уже, сейчас станет легче.        - Галочка, не надо больше, очень больно, - закапризничала и заплакала Валя.        - А все, я уже все сделала, сейчас только прижмем, - с этими словами Рогозина достает иглу и прижимает спиртовую салфетку к месту прокола. Слегка массируя место введения препарата, она достает пластырь и приклеивает его к коже, перекрывая выступающую капельку крови.        - Галя, пожалуйста, хватит, - просит Валя. Рогозина ловким движением вернула на место трусы и рабочие брюки.        - Ну вот и все, не так уж и плохо. Ты очень храбрая, - по привычке хвалит Галина Николаевна, как когда-то хвалила после медицинских манипуляций детей.       Валя разворачивается к ней лицом, заливаясь краской, и тихо шепчет: - Спасибо тебе за помощь.       Рогозина быстро убирает все следы своего "преступления" над Валиной честью и параллельно отвечает: - Все хорошо, зови меня, когда тебе нужна инъекция. Я правильно поняла, нужна она дважды в день - утром и вечером?       Антонова обреченно вздохнула и утвердительно кивнула.        - Вот и договорились. Сейчас уже темнеет, ты устала, я отвезу тебя домой. А утром приходи на смену и зови сразу, пока не начались беспрерывные отчеты, я приду и все сделаю быстро и аккуратно, даже макияж не испортим, - Рогозина весело подмигнула, - рука твоя как, сильно болит?        - Пока я боялась укола, забыла о руке, - созналась Валя, - я сейчас соберусь и оденусь.       Рогозина ушла из морга, чтобы одеться и собрать свои вещи. Антонова осталась одна. Да, все-таки Галя сделала укол гораздо бережнее, чем хирург в травматологии. Только теперь она от неё не отстанет, пока не закончит весь курс. Попа предательски напряглась, вызывая неприятные ощущения. Валя все еще боится уколов.       В таких раздумьях закончился этот вечер. Впереди были 4 дня слез, смущения, стыда и болезненных инъекций. Зато Валя стала ходить по заснеженному городу гораздо осторожнее и осмотрительнее.