~И всё-таки я люблю~

      Громкая оглушающая музыка немного отвлекала от тяжёлых мыслей, действовав на нервы и ударяя по вискам, но Джеймс пил залпом уже чёрт знает какой по счёту стакан с коньяком упорно не обращая внимание ни на что посторонее. Он пришёл сегодня сюда остыть, напиться и забыться — этим и занимается. Плевать честно говоря на то, что его образ никак не вяжется с уже устоявшимся образцом дисциплинированного педагога. Такой он в своё рабочее время, а сейчас же просто обычный парень, ищущий покоя и избавления от недопустимых мыслей и терзающих сердце чувств. И к кому? — к собственной же ученице. Класс! — Поздравляю, Баки — ты ба-лб-ес — уже достаточно захмелев, ухмыльнулся он про себя, затем с шумом поставил его на полированное покрытие барной стойки и жестом попросил повторить. Он не знал сколько понадобиться, чтобы вытравить из головы, забыть и близко не держать мыслей о совсем юной девочке, которую он знает с двенадцати лет. Надя. Наденька Романова. Милая скромная тихоня, всегда с опущенными вниз глазками и тихим-тихим голосочком. Такая неказистая, флегматичная, но просто до сумасшествия привлекательная в своей прекрасной, нежной юности и так обескураживающе невинна и чиста, словно ангелок на тех самых картинках в День Святого Валентина. Хотя откуда ему знать? Он сроду не справлял этот день. Но вот Надя действительно была ангелом. Такая учтивая, кроткая, нежная… Господи, у неё такая аппетитная, ещё по девичьи не складная фигурка с уже сформировавшейся полной, красивой грудью. Мужчина с вымученным вздохом зажмурился и зарылся пальцами в волосы, оттягивая их и из-за этого выбилось несколько прядей. Сжав лоб ладонью он тихо прошептал: — Надюша, что же ты делаешь со мной… — Просто охренительно — пил для того, чтобы забыть, а в итоге как отвергнутый подросток ударился в рефлексию. Он наверное не перестанет спрашивать что вдруг на небесах, или где-то там так внезапно переменилось, что спустя хренову тучу романов и интрижек со своими ровестницами, его вдруг сдвинуло на юной девочке, которая годится ему в дочери, как если бы он сам стал отцом в семнадцать. Почему? Как удалось ей зацепить его настолько сильно, что он может думать только о ней, только о её хрупких руках и наверняка ещё не искушённых, не тронутых поцелуями розовых губах. А стоит ей только рот открыть, чтобы поздороваться, его начинало трясти, будто он вновь на первом свидании. Блядь. Нужно было с этим срочно что-то делать, пока ещё это не стало проблемой. Нет, не потому что он противился этих чувств, как раз наоборот они странным образом придавали сил и чёрт дери, он грешным делом уверовал в ту самую любовь с первого взгляда. Они, чувства, недопустимы и как бы сложно ни было, в его силах было унять их, заглушить ещё в зародыше, чтобы не искалечить в первую очередь Надю психологически. Это же так просто, верно? Он не сразу почувствовал, как за плечи его приобняли, а возле уха такой знакомый голос: — Ооо, всё! Бросай мешки, вокзал поехал. — рядом плюхнулась Шэрон, стягивая с себя кожанку и слегка взлохмачивая белокурые волосы. — Ты староват для таких заведений, не находишь? — она ехидно ухмыльнулась, взглянув на него затем повернулась к молоденькому бармену. — Можно водичку с лимоном, спасибо. — — Везёт. — хмыкнул Баки, осушая одним слитным движением всё то, что осталось в стакане. На душе хмуро, пусто и маетно, а в голове полная каша, но он не был полностью уверен в том, что конечная цель всё же была достигнута. Дождавшись своего заказа, Шэрон сделала глоток и облизнув губы, взглянула на друга уже без тени веселья. — А тебя чего так к едрени фени развезло? Серьёзно, Бак. Нет ну я конечно рассчитывала, что после того что было в школе днём просто так дело не кончится, но что ты в стакан полезешь… — покачала она головой. — Что ты за цирк устроил у Валентины в актовом зале? — прошипела она, придвинувшись ближе, не приминув припомнить то, чему стала свидетелем. — Надя с Питером сцену репетировали, а ты — Джеймс не выдержал и вновь запустил пальцы в волосы. Удивительно, как легко развязывается язык, стоит лишь немного принять на грудь. — Ага, эта шельма бальзаковского возраста прямо перманентный кайф ловила, прося Паркера сильнее зажимать Надю в объятиях, знаешь провокационно так, вызывающе лапать её бока и… — он прервался и задушенно выдохнул. — Страсти больше, Пит, не сдерживайся! — передразнил он голос Валентины, а у самого горело сердце от ревности. Очень глупо и по мальчишески, но он ничего с собой поделать не мог. Мужчина взглянул пьяным взглядом на подругу и вымолвил: — Я как увидел… господи, Шэрон. Меня аж затрясло — понимаю, разумом всё понимаю, неправильно, и куда мне старому извращенцу на что то надеяться, но не могу. Не могу, сердце так и болит, ноет. Так тошно понимать что Надюша, милый мой ангелочек в своё время достанется кому-то вроде Питера. — говорил Джеймс, сжав пальцами переносицу. И он совершенно не боялся доверять такие подробности Шэрон потому что она и так всё с самого начала знала. Конечно не поощряла, но и ни за что не предаст его и никому не скажет и то что он сейчас в таком виде перед ней: хмельной, со встрёпанными волосами и бесконечной болью во взгляде её тоже никак не смущало. Она видела его любым. И сейчас тоже, она лишь покачала головой и встав с места, пригладила ладонями его волосы, что выбились из пучка на затылке. — Что ж ты бедовый то такой, а? И почему ты выбрал именно её? — — Моё сердце её выбрало. — пробубнел Баки, пока она обхватив его голову ладонями, устроила у себя на груди. — Маленькая фея, тронула моё сердце, как пылинку с края неба сорвала. И я не знаю что мне делать? — — Сперва отоспаться и прийти в себя, — утвердила Шэрон. — Не мальчик уже, такими способами решать проблемы. — она погладила его по голове и отошла, подхватывая в одну руку куртку, а другой взяла под локоть Джеймса. — Давай родимый мой, поехали баиньки, а то потопим нахрен всё твоими горькими слезами. — — Да иди ты! Чего бы доброго от тебя услышать. — усмехнулся Баки в ответ, вставая с места и находу кидая на стойку пару долларов. Он искренне благодарил подругу за то, что всё же не остался один этим вечером. ~ Брок вошёл в квартиру и захлопнув дверь, услышал приглушённые голоса жены и дочери с кухни. — Мам, я прошу тебя не надо больше пить. — голос Нади был полон мольбы, отчаяния и тревоги. Мужчина зажмурился и свистяще выдохнул сквозь сжатые зубы. Твою мать. — Не волнуйся детка, всё будет хорошо. Я не буду, обещаю. — Опять обещание впустую. Она уже с год так обещает. Нет, Наталья не была алкоголичкой, пьющей прям вот беспробудно, но это продолжалось стабильно через каждый день: после завтрака и ужина. Брок частенько находил пустые или не совсем бутылки из-под вина в самых разных местах в квартире. И каждый раз она обещала, что он последний, но потом всё опять шло по старому. Вот и сейчас, он потёр покрытую ожоговыми рубцами щёку и прошёл на кухню. — Надя, дочка иди в комнату к себе. Мне с мамой поговорить надо. — вместо приветствия выдал он, смотря на жену прямым и нечитаемым взглядом. — Иди, детка. — Наталья с улыбкой кивнула, а глаза её слезились. Она отвернулась и уселась на стуле прямо, лишь бы только не видеть мужа. Надя лишь шмыгнув носом и поочерёдно оглядев родителей вышла из кухни. Рамлоу пройдя вперёд выдвинул с шумом из-за стола такой же стул и сел рядом. — Что это всё значит, Наталья? — фыркнул он, смотря перед собой. — Когда ты перестанешь… — договорить ему не дала супруга, резко взглянув на него. — А ты когда признаешь Надю и дашь ей свою фамилию? — она подалась вперёд и согнула руки в локтях, сложив их на столе. — Уже семнадцать лет прошло, а на мне до сих пор этот позор и косые взгляды соседей. Рамлоу сглотнул и поморщился, сжав кулак. — Вот как придут результаты ДНК, так и приму. Или ты думала, что я так просто проглотил твои блядки с Роджерсом? — процедил он, стараясь максимально держать себя в руках. Да и не в форме он был для скандалов, просто лишь об одном упоминании, при мысли что его Надя, может быть и не его, в обожжённых венах вскипала кровь, казалось не доходя до сердца, не давая нормально функционировать. Наташа звучно, но нервно рассмеялась. — Это сто лет назад было. — она вновь взглянула на него и заломила брови: — Как ты так можешь? Разве ты не видишь, Надюшка как две капли воды на тебя похожа. Твоя кровиночка, твоё отражение, она так любит тебя, так тянется к тебе, а ты шпыняешь её своим безразличием. — дрожащими губами полушептала она. — Хочешь позориться, ради бога. Жди ДНК, но только гляди, не упусти шанса остаться в жизни дочери. — с этими словами она поднялась со стула, запахнувшись плотнее в домашнюю веллюровую толстовку. — Чушкан ты, Рамлоу. Если бы я тебе изменила семнадцать лет назад так, что нагуляла дочку, разве бы я с тобой осталась? Разве отхаживала бы тебя после того, что случилось с тобой? — покачала головой она и горько усмехнулась, нагнувшись к его не тронутому ожогом правому уху: — Хочешь знать почему я пью? Вот поэтому. Родной муж считает меня шлюхой и отказывается семнадцать лет со мной спать. — — Как думаешь, достаточно весомый аргумент? — добавила она, выпрямляясь и уходя из кухни в гостинную, оставив Брока с его мыслями. ~