Побежденный

Я никогда не видел Ганнибала таким. Обычно он был холоден, отстранен, и все, что он делал со мной, не имело ничего общего с какими-либо чувствами. Он просто играл, он интересовался. Но теперь руки доктора тряслись, он с отвращением отшвырнул плеть, которой так долго мучил свою жертву, и уронил голову на грудь. *** Холодная бахрома нежно гладила мой впалый живот. Эта была новая игрушка Ганнибала, которую он намеревался испробовать сегодня. Плеть ласкала кожу вокруг пупка и немного щекотала. Это было бесконечно долго, мучительно и приятно одновременно. Ганнибал стоял у изголовья кровати и бесстрастно смотрел на мою реакцию. В его холодных глазах плясали искры любопытства. Плеть больно ущипнула мне бок, я инстинктивно выгнулся и постарался уйти от удара. Но мои ноги и руки были привязаны – мне некуда деться, да я и не хотел покидать это место. С каждым новым ударом лицо Ганнибала все больше менялось – доктор раскраснелся, его губы исказила усмешка. Он старался, но не мог сдержать плеть. Она неслась, рассекая кожу на животе, на боках, на груди. Я пытался сдержать крик, зная, что хотя бы в этом могу противостоять Ганнибалу. Он не должен видеть, что владеет и моей болью. На миг доктор остановился и с удивлением посмотрел на меня. Он осознавал, какие страдания причиняет мне, и удивился, что я могу их терпеть. Ганнибал тяжело дышал, его волосы были мокрыми, и капли пота стекали по лбу. На миг в его глазах промелькнуло что-то вроде жалости. Он провел тонким пальцем по моему животу. Раны саднило, но теперь, когда он касался их, жгучая боль приносила наслаждение. Его рука, такая нежная, будто залечивала кожу. Я зажмурил глаза и предался минутному блаженству. Но тут же почувствовал удар плети на внутренней стороне бедра и от неожиданности вскрикнул. Глаза Ганнибала горели, его трясло. Как мог я, такой жалкий, подумать, что он может проявить ко мне благосклонность или жалость. Снова и снова на меня сыпались удары, но теперь доктор старался не касаться свежих ран и самых чувствительных мест. Это длилось бесконечно. Пытка и блаженство, дикая жгучая боль и наслаждение. Я молился лишь о том, чтобы не разочаровать Ганнибала, не выдать своих чувств. Он должен знать, что я готов бесконечно переживать для него. В конечном итоге это было испытание для нас двоих. Тут доктор неожиданно отшвырнул плеть, в этот момент, могу поклясться, он ненавидел себя. Его руки тряслись, он понимал, что не владеет собой, понимал, что причиной этого стал я. Лектор, всегда такой участливо - холодный и далекий для меня, стал на секунду близким. Теперь я залез ему в голову. Ганнибал в отчаянии закрыл лицо руками и положил голову на мой живот. Мне хотелось обхватить его, прижаться к нему, но путы не давали сделать это. Доктор провел пальцами по моему члену, глубоко вдохнул и поднялся. С какой-то отстраненностью он отвязал меня от кровати. Я понял, что Ганнибал взял себя в руки. Старался взять, и я видел, что давалось ему это нелегко. Я потянулся к его лицу, хотел впиться в его губы, однако доктор не дал мне этого сделать. Он отпрянул, в его глазах был только холод. На меня словно упала плита, я осел на пол, не понимая, что сделал не так. Я чувствовал себя потерянным и жалким, недостойным любви и даже желания Ганнибала. Но одна пульсирующая в голове мысль льстила мне – я увидел в докторе страсть. Я забился в угол, меня колотило от холода, однако прикрыться было нечем. Ганнибал сидел на диване. Уже спокойный, но мрачный. Было видно, что в его планы не входило поддаваться чувствам. Он поправил ворот рубашки, волосы и оперся локтями на колени. Сцепив кисти в замок, он опустил на них голову и посмотрел на меня. Наверное, ему стало смешно от моего жалкого вида. Может, он не понимал, как я мог вызвать в нем такую бурю эмоций. Его жестокость, его потайная страсть вышла наружу, как только у Ганнибала оказалась в руке плеть, а я распростерся на кровати. Он понимал это, понимал, что теперь он не сможет смотреть на меня просто как на игрушку или подопытного для своих психологических игр. Теперь я значу для него гораздо больше. Он поднялся с дивана и медленно пошел ко мне. Он расстегнул рубашку и скинул ее на пол. Вытащил из брюк ремень, и я со страхом зажмурился, ожидая новые удары. Заметив мой испуг, Ганнибал лишь сдержанно улыбнулся и бросил ремень на пол. Он разделся и опустился передо мной на колени. Я видел в его взгляде власть, видел восторг от обладания мною. Он был доволен собой, потому что теперь я всегда буду делать так, как захочет он. И Ганнибалу даже не нужно было мне ничего говорить. Я все понимал, я быстро учусь. Ганнибал облизал губы, и я видел, что он вновь готов уступить своей страсти. Доктор провел пальцами по моей груди, погладил раны, и его рука поднялась к моей шее. Дыхание перехватило, но я не опускал глаз. Он крепко сжал мое горло так, что я еле мог дышать, и аккуратно положил меня на пол. Он раздвинул мои ноги и вошел. Я глотал ртом воздух, хватался за ковер и кричал. Ганнибал подался вперед, и из его горла вырвался стон. Ему было хорошо. Он обладал мною, он был во мне, он был мною.