Я буду твоим завтра

      Ибо вздрагивает, просыпаясь с громкий вздохом. Он тревожно блуждает взглядом в темноте, пытается совладать с ощущением опасности, наполняющим его тело. В комнате тихо, если не считать звука его дыхания, и всё же сердце колотится от жуткого эха в голове, как будто кто-то кричал, пытаясь разбудить его.       Он поворачивается, как делает это всегда, чтобы дотянуться до Сяо Чжаня, но когда скользит рукой по его половине кровати, то находит там лишь холодные простыни. Ибо садится.       — Чжань-гэ?       Ответа нет.       Ибо выбирается из постели, идёт в ванную и включает свет. Временно ослеплённый, он моргает и тяжело вздыхает, пока трёт глаза. Сяо Чжаня здесь нет.       — Чжань-гэ? — Ибо обходит их небольшую квартиру и старается не звучать встревоженно. Наверняка, он просто наливает стакан воды или читает в гостиной, потому что не может уснуть.       Однако его нигде нет, и внезапно их уютный дом становится катастрофически тёмным и пустым.       Загривок холодеет от страха, но Ибо пугает вовсе не темнота.       В последние дни с Сяо Чжанем что-то происходит, пусть он и не стремится делиться с Ибо, что именно. Это случается не впервые. У его парня и раньше были приступы меланхолии — Ибо любит подкалывать, что он типичный эмоционально нестабильный творческий интеллектуал.       Это часть того, что привлекло Ибо — то, как он думает и глубоко чувствует.       Когда он становится таким, Ибо научился выжидать, давать ему пространство справиться с чем угодно, что мучает его. Вмешиваться, пытаясь ускорить процесс, обычно делает хуже. Раньше они ссорились из-за этого.       Самому Ибо не свойственно слишком сильно погружаться в раздумья, он не понимает смысл этого. Он стремительно несётся по жизни, изгоняя своих демонов с помощью танцев, езды на мотоцикле или своего скейтборда. Он просто продолжает двигаться и делать, стряхивая любой негатив и оставляя его позади. Может, это недальновидно, как ему всегда говорит Сяо Чжань, и однажды всё это нагонит его, но его это устраивает.       Поэтому ему досадно видеть, как Сяо Чжань застревает в своих тревожных мыслях, слышать, как он корит себя за то, что — во всяком случае, для Ибо — является абсолютно несущественным.       — Чжань-гэ, не переживай, им понравился ужин, который ты приготовил!       — Чтооо, ты же видел, они едва притронулись к еде. Надо было приготовить рыбу. Это была катастрофа.       — Неправда! Ты просто приготовил так много, что они не смогли всё съесть. Они сказали, было очень вкусно.       — Айя, они просто были вежливы, и ты это знаешь. Нам стоило куда-нибудь сходить, было глупо с моей стороны думать, что я смогу приготовить для гостей сам.       — Чжань-гэ лучший повар.       — Ты мой парень. Конечно, ты так говоришь.       Или:       — …а потом, когда обсуждали книгу, мне было так стыдно. Я рассказал, почему, как мне кажется, протагонист сбежал в конце, и никто ничего не сказал, они просто продолжили разговор. Лучше бы я ничего не говорил. Они все гораздо умнее меня.       — Ай, ты слишком много думаешь — уверен, они просто все были согласны с тобой или им нечего было добавить.       — Тебя там не было. По их лицам было видно, что они все считают мою версию неправильной. Они, наверное, решили, что я даже не прочитал книгу. Не думаю, что хочу ходить туда и дальше.       Ибо так тяжело слушать, как этот замечательный, умный, невероятный человек говорит о себе в таком ключе, но гораздо хуже, когда Сяо Чжань вообще ничего не говорит и отмахивается от расспросов Ибо пренебрежительным «ты просто не поймёшь».       Это правда, что иногда Ибо не понимает. Но даже если так, он не любит быть отодвинутым в сторону, и он боится того, что может произойти, если Сяо Чжань останется наедине с мыслями в своей голове.       Ибо не уверен, что именно стало причиной на этот раз. Он заметил, что Сяо Чжань в последнее время стал тише, а его бессонница была хуже обычного. Сяо Чжань настаивал, что всё это пустяки, и хотя Ибо знал, что это не так, он не мог выпытать правду.       Но теперь Сяо Чжань пропал, и Ибо не может отделаться от ощущения, что что-то очень, очень неправильно.       Чжань-гэ       ты где       пожалуйста, возвращайся домой       Ибо на мгновение мешкает, а затем добавляет:       я люблю тебя       Как только он нажимает отправить в своём последнем сообщении, то прикусывает губу и начинает сомневаться, не совершил ли ошибку.       Дело не в том, что это неправда. Ибо любит Сяо Чжаня всем сердцем, как не любил никого, с кем был прежде, и он знает, что никогда не полюбит так никого больше до конца своей жизни. Что бы ни происходило, он хочет, чтобы Сяо Чжань помнил об этом.       Но он также знает, что если Сяо Чжань вышел прогуляться — а он часто так делает, уходит на длинные прогулки посреди ночи — тогда написанное «я люблю тебя» превращает его отсутствие в некоторое событие.       А Сяо Чжань ненавидит, когда вокруг него суетятся. Как однажды Ибо сказал «Удачи!», когда Сяо Чжань встал посреди ужина, и тот раздражённо отрезал: «Я просто иду в ванную, зачем мне там удача?».       Потребовалось время, чтобы он принял и даже начал наслаждаться тем, как Ибо балует его. Видит бог, Сяо Чжань с удовольствием балует самого Ибо. Но ему трудно позволить другим делать что-то для него. Он терпеть не может, когда к нему относятся, будто он беспомощный, хрупкий, даже если в определённой мере сам знает, что ему нужна помощь.       Чжань-гэ       прекрати       оставь меня в покое       Ибо вздрагивает от резкого ответа, от противоречивых эмоций, которые он тут же вызывает. Это немедленное облегчение, слава богу, он в порядке, но также: ай.       Он подавляет порыв огрызнуться, так, как, возможно, сделал бы, если бы они были дома вместе, когда он может шутливо повалить его и сказать, что того занесло — при этом убедившись, что Сяо Чжань знает, как сильно он его любит.       Как ни странно, Ибо знает, что Сяо Чжань любит его, отчасти именно потому, что с ним тот не сдерживает свои эмоции. Он резок, потому что знает, что может. Он проводит весь день вежливо общаясь с людьми, и тот факт, что дома он может быть немного стервозным, показывает, как сильно он доверяет Ибо на самом деле.       Ибо тоже так делает, и он очень благодарен, что у него есть кто-то, кто позволяет ему быть собой, настоящим собой, и не нужно приклеивать фальшивую натянутую улыбку. Но он знает — они оба знают — есть пределы в том, как далеко можно зайти.       Но сейчас не время для обсуждения этих пределов.       Он всё ещё не знает, где Сяо Чжань и что происходит у него в голове.       Чжань-гэ       ок       спасибо       Ибо проглатывает боль. Даже в лучшие времена Сяо Чжань ненавидит быть обузой. И потому иногда любовь вместо дара ощущается им как бремя.       Не могу поверить, что ты любишь меня.       Не знаю, почему тебе не всё равно.       Я не достоин тебя.       Обычная китайская скромность — отвечать на похвалу самоуничижением. Они посмеиваются над этим с друзьями и говорят друг другу подобное в шутку.       О, нет, вы слишком добры, этот ничтожный не наделён талантом.       Они встречались уже больше года, когда Ибо понял, что зачастую Сяо Чжань действительно верит в это, и неважно, как часто Ибо говорит, насколько он привлекателен, талантлив и сексуален.       Ибо это не понятно — но затем он вспоминает, что Сяо Чжань называет его нарциссом.       Ибо смеётся, думая, как сильно раздражает Сяо Чжаня его высокая самооценка, а затем расслабляется. Наверняка сегодня, как и раньше, Сяо Чжань ушёл выпустить пар. Он вернётся домой более спокойным. Нет причин волноваться.       Он заставляет себя снова лечь, чтобы попробовать ещё немного поспать, когда раздаётся звонок. Это Сяо Чжань.       Ибо старается, чтобы его голос прозвучал одновременно немного обеспокоенным и бодрым, когда отвечает:       — Эй.       Ответа нет, только слышно сбивчивое дыхание.       Сердце Ибо подскакивает, и он с трудом продолжает говорить спокойно, когда садится. Всего его чувства обострены до предела.       — Баобэй, ты в порядке? Где ты?       — П-Прости меня, — говорит Сяо Чжань, запинаясь, и глаза Ибо жжёт от мысли, что он где-то там, один и сильно расстроен. — Прости, что сорвался. Ты… ты не заслуживаешь этого. Мне жаль, мне очень жаль…        — Чжань-гэ, нет, всё в порядке, в порядке. Но, пожалуйста, скажи мне, что не так.       Ещё один сбивчивый вздох.       — Я больше не могу, Ибо, я не могу…       Ибо сглатывает.       — Что… что ты имеешь в виду, чего ты не можешь? Ты… ты о нас?       Ибо спрашивает, но знает, что это не то, о чём говорит Сяо Чжань. У них всё было хорошо — действительно хорошо, — но хотя Ибо знает, что речь не о расставании, часть его хочет верить, что на уме Сяо Чжаня именно оно, потому что тогда это был бы гораздо более лёгкий разговор, чем тот, что происходит на самом деле.       — Нет, нет, не о тебе, Ибо, не о нас. Это… это обо мне, это… — он замолкает и делает долгий хриплый вдох, — это… обо всём. Я… Я не могу больше, это слишком тяжело, жить слишком тяжело… — его слова превращаются в сдавленные всхлипы, от которых внутренности Ибо скручивает.       — Баобэй, — просит Ибо, — пожалуйста, возвращайся домой и давай поговорим, пожалуйста…       Ибо слышит, как Сяо Чжань шумно вдыхает, а затем звучит его голос — ровный, без каких-либо эмоций.       — Нет. Нет, я… я должен… мне просто нужно набраться смелости покончить с этим…       Холодок пробегает по спине Ибо от его слов, от того, как бесстрастно он говорит о чём-то столь немыслимом.       — О чём ты, Чжань-гэ? Не…       — Это… это так больно, но я сижу здесь и не знаю, смогу ли я…       Сижу где? Ибо хочет и дальше слушать Сяо Чжаня, правда хочет, но прямо сейчас ему жизненно необходимо знать, где он находится, где он размышляет о том, чтобы всё закончить, чтобы Ибо мог пойти и остановить его.       — Чжань-гэ, — выдыхает он, сжимая телефон с такой силой, что пальцы отзываются болью. — Я люблю тебя, люблю, пожалуйста, прошу тебя, не делай этого. Скажи мне… скажи мне, где ты… пожалуйста, скажи мне…       — Ибо, нет.       Ибо слышит, как бешено стучит пульс у него в ушах, адреналин бессмысленно течёт по венам. Не с чем бороться, некуда бежать. Осталась только всепоглощающая паника. Он даже не может плакать.       — Пожалуйста.       Ответа нет, и Ибо представляет себе, как Сяо Чжань на другом конце линии качает головой, говоря нет.       — Тогда… тогда хотя бы дай мне увидеть тебя, Чжань-гэ.       Телефон в его руках звонит, и он принимает видеозвонок. Когда миловидное грустное лицо Сяо Чжаня появляется на экране, слезы Ибо, наконец, находят выход.       — Батарейка почти разрядилась, — говорит Сяо Чжань, улыбка искривляет его красивые губы.       Ибо выговаривает сквозь всхлипы:       — Ты… ты всегда разряжаешь её до последнего…       Сяо Чжань вздыхает и откидывает голову на металлические балки позади себя, обнажая длинный изгиб шеи. Ибо любит тыкаться в неё носом, слышать его дыхание и чувствовать пульс, такой живой. Как такой до боли красивый мужчина может быть таким несчастным? Ибо хотел бы переместиться через экран телефона, чтобы обнять его, уберечь.       Вместо этого Сяо Чжань один, сидит на земле, окутанный золотым светом, пока откидывается на перила здания, или моста, или чего-то ещё.       — Ибо, я люблю тебя, правда, — он звучит так устало, так обречённо. — Прости, ты заслуживаешь большего. Хотел бы я быть смелее…       Затем звонок жестоко обрывается. Ибо не в силах поверить в это, смотрит на телефон, а потом встряхивает его. Нет нет нет нет нет…       Телефон Сяо Чжаня недоступен, когда он пытается перезвонить.       Нет нет нет господи нет я люблю тебя не уходи       Ибо выпрыгивает из постели и начинает расхаживать по комнате. Невозможно. Не может быть, чтобы это был последний раз, когда я разговаривал с Чжань-гэ. Его тело дрожит от потребности сделать что-нибудь… Сяо Чжань где-то там, страдает и собирается всё закончить.       Ибо закрывает глаза и вспоминает, как видел Сяо Чжаня в последний раз. Всегда тяжело отвести от него взгляд, ещё сложнее это сделать от возможности больше никогда его не увидеть. Даже мысль об этом болезненным комом встаёт в горле.       Но, возможно, там были какие-нибудь подсказки, где он находится? Он не мог уйти пешком слишком далеко, поэтому, может быть…       Ибо надевает спортивные штаны, кроссовки и выбегает за дверь. Спускаясь на лифте в гараж, он перебирает в голове, где видел похожие металлические балки. Возможно, это дурацкая затея, пытаться отыскать его, но Ибо знает, что пожалеет, если останется дома и ничего не сделает.       Он прыгает на мотоцикл и срывается в ночь.       Похожие перила есть на одной из эстакад возле скейт-парка, где он бывал, но неужели Сяо Чжань сделает что-то настолько ужасное там, где они были вместе, куда, он знает, Ибо ходит?       «Отчаяние лишено логики, — напоминает Ибо сам себе. — Сяо Чжань страдает. Он делает это не для того, чтобы причинить мне боль». Но какая, в конце концов, разница?       Ибо отбрасывает эту мысль и мчится к эстакаде. Всю дорогу улицы пустынны, на них нет ни души, и всё, о чём Ибо может думать — какой это был бы ужасный, одинокий конец.       У эстакады Ибо задерживает дыхание, объезжая местность, а затем выдыхает, когда понимает, что Сяо Чжаня здесь нет. Его наполняет противоречивая смесь облегчения и разочарования.       Ибо продолжает прочёсывать город, перебирает в голове каждый мост, здание, всё, что только может придумать. Его внутренности неприятно сжимаются, пока он просматривает улицы, взволнованный и тем, что не найдёт его, и тем, что может увидеть, если найдёт.       В итоге он вспоминает про пешеходный мост, который протянулся высоко над дорогой, который они пересекали во время одной из многих пешеходных прогулок вместе, и на всей скорости мчится туда. Сворачивая к мосту, он крепится, готовый увидеть толпу или мигание скорой.       Но на улице тихо и мост выглядит заброшенным. Сердце Ибо стучит в груди, когда он подъезжает ближе. Это то самое место.       Ибо спрыгивает с мотоцикла и бежит к мосту. Стоя на вершине, он может представить, где сидел Сяо Чжань, когда они в последний раз говорили. Но сейчас здесь ничего не напоминает о его присутствии, что одновременно успокаивает и пугает.       Где он сейчас? Когда Ибо узнает ответ? Когда полиция придёт к ним в квартиру?       Он падает на холодную твёрдую землю, лишённый и идей, и надежды. Больше ничего не остаётся, и он снова пробует дозвониться. Ответа нет. Чёрт.       Он всё ещё понятия не имеет, что пошло не так, и теперь, возможно, Сяо Чжаня больше нет, а Ибо никогда не узнает почему. Эта мысль слишком ужасна, и сознание сопротивляется, чтобы не погрузиться в неё ещё сильнее.       Потерянный, Ибо едет домой по пустынным улицам.       Он на автомате заезжает в здание и почти не соображая паркует мотоцикл. Когда он открывает дверь квартиры и шагает внутрь, то чуть не спотыкается о ботинки Сяо Чжаня.       Он дома?       Ибо торопливо сбрасывает обувь и бежит в гостиную.       — Чжань-гэ?       — Я здесь.       Ибо идёт на звук в их комнату и находит Сяо Чжаня сидящим на постели в полной темноте.       — Господи, Сяо Чжань, ты дома, ты здесь, — всхлипывает Ибо и обхватывает его за плечи. — Я… Я думал, что потерял тебя, я так испугался…       Сяо Чжань оседает в его объятьях и признаётся:       — Я испугал сам себя.       Ибо притягивает его крепче и чувствует, как дрожат плечи под его руками.       — Я не смог, просто не смог этого сделать. Я такой трус, — придушенно выдыхает он.       — Нет, не трус, ты самый смелый человек, которого я знаю. Ты всё ещё здесь, и я так рад, что ты не… не сделал этого. — Ибо утыкается лицом в его волосы и дышит им. — Чжань-гэ, Чжань-гэ, я не знаю, что бы делал, не знаю, как бы продолжал жить без тебя…       — Тебе было бы лучше без меня, Ибо, — всхлипывает Сяо Чжань. —Я знаю. Ты замечательный, и я… я не…       — Не говори так, — обрывает его Ибо, — никогда так не говори. Ты единственный, кого я всегда буду любить, не… не поступай так со мной, пожалуйста, пообещай мне, ладно?       Сяо Чжань не отвечает, просто позволяет Ибо держать себя, и пока этого достаточно. * * *       Сяо Чжань спит следующие два дня. Ибо отпрашивается с работы, звонит родным и друзьям, ищет варианты психологической помощи, чтобы обсудить с Сяо Чжанем, когда он будет готов говорить.       Иногда он смотрит, как тот спит.       На третье утро Ибо просыпается в панике от череды уведомлений, приходящих на его телефон.       Он встревоженно садится и замечает, что Сяо Чжаня рядом нет. Весь воздух выбивает из лёгких, и он уже готов вскочить с постели, когда замечает, что сообщения, сыпящиеся на его телефон, от Сяо Чжаня.       Это рисунки. Очаровательные небольшие зарисовки об обычном дне Сяо Чжаня: он просыпается, едет на работу, сидит в офисе, говорит с коллегами. Уголки губ Ибо приподнимаются в улыбке, пока он просматривает их. Он любит, когда Сяо Чжань рисует для него.       Но затем он внимательнее присматривается к нарисованному. Маленькие детали выходят вперёд: Сяо Чжань нарисовал себя ссутулившимся, пытающимся занять как можно меньше места. На одном из рисунков он, прищурившись, рассматривает прыщик в зеркале в ванной комнате и стоит на весах, которые издают мультяшный стон под его весом. На другом кто-то толкает его под поезд по дороге на работу.       Коллеги не просто разговаривают с ним — они смеются на ним, делящимся своими идеями. Он не просто сидит в офисе — его начальник кричит на него, в то время как он страдает над проектом. Позже он пропускает поезд, идущий до дома, и ему приходится идти пешком. Идёт дождь, а у него нет зонта.       На первый взгляд всё это милые рисунки выполненные и повествующие о красивом, талантливом мужчине. И в то же время эти весёлые зарисовки пронизаны обыденной повседневной болью. В них нет ничего шокирующего, это рядовые разочарования и пренебрежение, но через них Ибо видит, как Сяо Чжань видит самого себя — просто последовательно совершающим все эти телодвижения, не любящий себя — или свою жизнь.       Слезы скользят по щекам Ибо, когда он рассматривает рисунки новым взглядом, когда вся неуверенность и уязвимость Сяо Чжаня открываются ему.       Очередной рисунок как будто удар в солнечное сплетение. Сяо Чжань нарисовал самого себя, сидящего у моста лунной ночью. Рисунок показывает его на дистанции; он выглядит маленьким и опасно устроившимся на краю, его длинные ноги свешиваются в пустоту.       Всё тело Ибо замирает в ожидании. Чем заканчивается эта история?       Свайп. Сяо Чжань поднимается и идёт домой.       Его сердце колотится. Ибо перелистывает дальше.       «Завтра будет новый день», — написано там.       А затем: «Спасибо, — гласит последнее изображение, — что ты есть в моём завтра».       Ибо с трудом делает вдох, а затем разражается слезами, глубокие рыдания сотрясают его тело, все волнения и стресс последних дней находят выход. Завтра. Ибо хочет бесконечное количество завтра с Сяо Чжанем, но он примет их одно за другим, если придётся.       Он вытирает лицо простынёй, а когда поднимает взгляд, видит Сяо Чжаня стоящего в дверном проёме их спальни. Его покрасневшие глаза блестят, и он покусывает губы.       — Иди сюда, — просит Ибо, широко раскрывая руки.       Сяо Чжань делает несколько поспешных шагов и падает на постель, в объятия Ибо. Он прячет лицо у него на плече и позволяет себе расплакаться.       — Я буду твоим завтра, Чжань-гэ.       Сяо Чжань кивает:       — Хорошо.