Кровь

Идут твои в скитаньях годы, Но вряд ли что-то на земле Ты терпеливее природы Сумеешь встретить, человек. И ты, почувствовав свободу, Легко, как взращенный глупец, Всё той же глупости в угоду – Напялил – не надел венец! Однажды Маринетт заблудилась дома. Нет, серьёзно. Особняк не казался настолько огромным снаружи. Как месье Агрест вообще смог заработать на этот дом? Здесь было много коридоров, красивых лестниц, резных дверей. Мягкий свет падал на кожу, освещая её. Как бы хорошо дом не отапливался, здесь было холодно. Холодно и мрачно. Серые тона визуально расширяли помещение. Здесь было жутко. Очень. Не смотря на то, что Нетти была ведьмой и в мире повидала многое, даже она сглотнула и обняла себя за плечи. Было громко. Очень громко. Слишком громко. Правда, школьникам это, похоже, нравилось. Чего не скажешь о нашей героине. Она вся сжалась и пыталась найти спокойное место, где всего этого слышно не было. Девушка шла по коридору верхнего этажа. Все тот же интерьер, все те же двери молочного цвета. Почти все одинаковые. Красиво? – Бесспорно, это было прекрасно. Должно быть, хозяин особняка нашёл хорошего дизайнера. Но, почему то, Дюпен – Чен чувствовала себя неуютно. Ей мерещились крики. Странно, не правда ли? Женские, мужские, детские. Стоило коснуться какой – то вещи, так в голове сразу раздавался громкий визг. Мари тряхнула головой, пытаясь забыться. Мда, это было жёстко. Она сама не понимала, почему все это происходило именно здесь. И почему она ещё не ушла? Потому что Алья расстроится. Она хочет забыться. А Дюпен – Чен нужно сделать все, чтобы шатенка не полезла драться с оборотнями. Поэтому, дернув за ручку очередную дверь, Мари обомлела, застыв на пороге. Большое красивое помещение, выполненное в белых тонах. Огромная комната, походящая на довольно таки здоровую аудиторию. Молочные стены, а одна из них была покрыта искусственными черными бабочками, летящими снизу вверх. Их было много. И они были красивыми. Мягкий свет от светодиодов, скрученных в зеркальный потолок, включился, как только Мари сделала шаг в комнату. Большой пушистый чёрный ковёр с длинным ворсом напоминал весеннюю траву. Одна из стен была стеклянной. Из толстого небьющегося хрусталя. Совсем небольшая, она открывала вид на лес. Такой прекрасный лес, на который уже опустились сумерки. Последние лучи солнца коснулись вершин деревьев. Вдоль этой стены шёл широкий подоконник, в углу которого лежало три небольшие подушки. В самой комнате стоял прекрасный чёрный рояль. Чуть поодаль – пьедестал, где была скрипка и флейта. У самой стены стеллажи с книгами и дисками. В стену был вставлен плазменный телевизор с подсветкой. Рядом небольшой столик с проигрывателем. Лучшая комната, какую только можно представить. И главное – музыки почти не было слышно. Мари затаила дыхание от еле скрываемого восторга. Она медленно закрыла дверь и прошла в центр помещения, глубоко вдыхая. Чёрт возьми, лучшее место в мире. К горлу подкралось неприятно чувство, что иголками пронзало сердце. Зависть. Агресты могли проводить тут каждый день часами напролет. Маринетт бы жила здесь. Здесь же есть все! Музыка, которую она так любила, хоть и с детства не играла, книги, фильмы и пейзаж. Она бы все отдала, чтобы остаться тут. Спустя минуту ступора девушка вспомнила слова брата Адриана : «Дом в твоём распоряжении….». Решив, что это неплохое оправдание, брюнетка села на маленький стульчик и прикоснулась к белоснежными клавишам. Тринь. Она издала мелодичный звук. - Настроено, - улыбнулась Мари, осторожно проводя рукой по крышке. Как давно она не играла… Сколько лет прошло? Кажется…. Два года? В последний раз, она играла….. Из горла вырвался хрип, а глаза молниеносно зажмурились…. Она прикасалась к клавишам ещё до смерти тети. - Адью морьетур! – безжалостный крик отдается в ушах странным эхом. Мари трясётся и переводит изумленный взгляд на Шельму – женщина лет двадцати девяти стояла, смотря на Дюпен – Чен с улыбкой. Прощальной улыбкой. Из её рта разнесся хрип. Странное слово, Мари не смогла его разобрать. Девушка заметила лишь мощный луч нечеловеческой силы грязно – жёлтого цвета, что быстро достиг тети. Отблеск в её глазах стремительно потух, как только вспышка поглотила её тело. Женщина упала на землю уже с прикрытыми смертью глазами. Странная голубая волна стремительно расползлась во все стороны. Мари надеется, что тетя встанет. Поднимется и отомстит Барбаре Броуд. Но Шельмы больше не было. А последняя грязно ухмыльнулась и растворилась в противно – золотом дыме… Мари сама не заметила, как начала играть, отдаваясь чувствам. Её пальцы начали перебирать все ноты, быстро лавируя по роялю. Песня под названием «Вытерпи» Ивана Кастро (Послушайте эту песенку. Я серьёзно. Передаёт все эмоции.) разлилась по девичьему телу, заменяя кровь и головные узлы, именуемые мозгом. Местами, девушка фальшивила, местами делала ошибки – но что поделать, она два года не садилась за рояль! До гостей мелодия так и не дошла, подавляемая тяжёлым роком. - Ты фальшивишь, - раздался рядом насмешливый и в тоже время бесстрастный голос. Мари вскрикнула, убирая руки от клавиш. - О, так значит, ты студент? – заинтересованно спросила Алья, отпивая немного жидкости из бокала. Напротив стоящий шатен рассеянно кивнул, убирая руки в карманы джинс. - Угу, - согласился он, - второй курс. - На кого учишься? – заинтересованно спросила Сезер. - Ландшафтный дизайнер, - улыбнулся парень. - Ого, здорово. Не думала, что в нашем городке есть колледжи по этой специальности, - она развернулась, кладя бокал с шампанским на стол и тянясь к винограду. Рафаэль заметно растерялся и, слава богу, Алья этого не видела. Он прикусил губу и начал лихорадочно импровизировать. - Этот колледж популярен в узких кругах, - выкрутился шатен и, когда Сезер улыбнулась, принял спокойное выражение лица, улыбаясь, - он находится чуть подальше от этого города, там сейчас ремонт и я вернулся к своей семье на пару недель. - О, - кивнула Алья, и вовсе не замечая его облегчённого выдоха. Вдруг, быстрая веселая музыка сменилась на медленную. Мелодичный мужской голос знаменитого певца начал петь. - Потанцуем? – шатен переключил тему и схватил Алью за руку, прижимая к себе. Девушка положила левую руку ему на плечо, а вторую сцепила с его. Он приобнял её за талию и повёл в танце. Причём, танцевал Рафаэль прекрасно. Нино что есть силы сжал правой рукой стеклянный бокал, даже не замечая того, что он почти лопнул. Набрав в лёгкие больше воздуха, он отвел от парочки взгляд и попытался пригвоздить его к сидящей рядом Грейнджер. Чертовы клички Адриана прочно засели в голову. Элеонора не была красавицей. Неаккуратные каштановые волосы торчали во все стороны, а попытка их заявить ни к чему не привела. Темно – серые джинсы облегали ее ноги, белая лёгкая кофта с рукавами в три четверти была немного великовата. Не красавица, но симпатичная уж точно. Она была милой. Да, милой. Настолько, что взгляд Ляифа на секунду потеплел. Но лишь на секунду. Что ж, если ты моя Рена, то не нужно упускать момент. - Потанцуем? – спросил твёрдо он, протягивая руку. Карие глаза изумленно посмотрели на него, но девушка поднялась с со стула и подошла к нему. Он. Танцевал. С. Грейнджер. Она. Танцевала. С. Тем. Чертовым. Ублюдком. Он не сводил с неё глаз. Раф что – то ей говорил, она улыбалась. Он. К. Ней. Прижимался. Всем. Своим. Телом. Алья бегала взглядом по залу, то и дело натыкаясь на танцующих пар. А потом случайно наткнулась на него. Взгляд из безразличия наполнился заинтересованностью. Она, похоже, просто смотрела по сторонам и, увидев, что за ней наблюдают, тоже решила в гляделки поиграть. Взгляд Нино смягчился и он, всё также танцуя, смотрел на Сезер. И в его голове вертелся лишь один вопрос. Почему она сейчас не с ним? Столько девушек хотят оказаться рядом с ним, а она стоит в нескольких метрах от него и танцует с другим. Алья неловко улыбнулась и отвела глаза. Музыка быстро сменилась на быструю. До Нино это дошло только года, когда Элеонора отошла от него на два шага. В мыслях он все ещё танцевал с ней. С Альей. Адриан стоял у стеклянной стены и наблюдал за Маринетт насмешливым взглядом. Точно такая же ухмылка растянула его губы. Дюпен – Чен резко поднялась, отчего стульчик отъехал от неё на метр. Она глубоко вздохнула, сцепила руки на груди и выгнула левую бровь. Маринетт такая Маринетт. - Я не слышала как ты вошёл, - начала она, хмурясь. Она такая смешная, когда злится. - В таком случае стоит поставить под сомнение твой слух, - пожал плечами блондин, - но ты действительно фальшивишь. - Ох, а ты у нас такой профи, - фыркнула она, отводя взгляд на вечерний пейзаж. - Ну, могу научить, - Адриан подошёл ближе. - Не надо! – Дюпен – Чен выставила руки вперёд, призывая Агреста остановится. Она сделала шаг назад. - Да не рыпайся! – закатил глаза он и схватил её за запястье, молниеносно притягивая к себе и усаживая её на стульчик. Сам блондин взял небольшой табурет у стены и сел рядом, кладя пальцы на клавиши и прокашливаясь. Маринетт нахмурилась – в её ноздри ударил запах алкоголя. Агрест пьян? Ну, что ж, прекрасно! Ты заперта в одной комнате с пьяным сердцеедом, который гораздо сильнее тебя. Чувствую, сегодня будет весёлая ночка. Оказалось, блондин умеет играть. И это….действительно неожиданно. «Альфа-самец» школы, устроивший грандиозную вечеринку, сейчас играет на рояле, обучая этому изгоя той же школы. Идиллия. - А теперь – повтори! – произнёс парень, убирая руки и смахивая пряди челки со лба. Мари захлопала ресницами, рассеянно разглядывая рояль. Она даже не поняла, как именно это играть. И что это за произведение такое? Кислотные глаза выжидающе смотрели на брюнетку. А та замерла, даже не касаясь клавиш. Вздохнув, Агрест взял её руки в свои и, игнорируя ошарашенный взгляд голубых глаз, начал «манипулировать» её телом. Играть в четыре руки? Мари не пробовала этого раньше. Что ж, значит, время пришло. Он слегка надавливал своими тонкими длинными пальцами на её белоснежные конечности. Музыка полилась быстро, отрывисто, легко. Девушка в очередной раз удивилась его умению. Это же….. Будто бы он с детства этим занимался. Что ж, в девятнадцатом веке это считалось нормой. Мадам Морро, молодая вдова, с детства приучала Адриана ко всему этому. Чистописание, иностранные языки, музыка, танцы, верховая езда. Мальчик делал все, что велела мама. С момента… С тех пор, как в кислотных глаз отражалось ЕЁ тело, пожираемое пламенем, а в ушах звенел её крик….. После её смерти Адриану стало плохо и противно….. От всего, чему пытался учить Габриэль. Через пару месяцев он привык. И теперь учил играть Маринетт. Она не отводила взгляда от клавиш, боясь смотреть на парня. Она скованно сидела на стуле, судорожно сглатывая и пытаясь игнорировать затуманенный взгляд, что он то и дело бросал в её сторону. Судорожный вдох. Девушка пыталась сохранить трезвость ума. Пыталась не повестись на его уловки. И ей это удаётся. Пока. Он холодный. Его дыхание не опаляет кожу. Он дышит? Хей, парень! Ты жив? А они все играли и играли. Господи, сколько времени прошло? Кажется, вечность. А на деле минут пять. Он молчал. А Мари кусала губы и отводила глаза. - Если ты не расслабишься, то ничего не получится, - наконец произнёс блондин, наклоняясь. Нетти вздрогнула и словила судорожный вдох от неожиданности. Этот хрип прозвучал прямо ей в ухо, опаляя дыханием. Каким – то странным. Будто бы….мертвым. - А что должно получиться ? – спросила шепотом она, осмелев и поворачиваясь к нему лицом, вдруг отмечая, что он сидит очень близко. Парень усмехнулся, дернув бровью. - Ты умеешь испортить момент, - произнёс блондин на пару тонов тише, не отрываясь от игры. - Привыкай, - вздохнула Дюпен – Чен, вновь отводя глаза. - Ты боишься меня? – с усмешкой спросил вампир. Хотя….даже не спросил. Это скорее утверждение. - Чтоооо? – невинно изумилась она, хмуря брови и пытаясь сдержать дрожь в голосе, - бояться? Тебя? Пффффф! По правде говоря, Мари раскололась. Это звучало…. Жалко. Очень жалко. *Мысленный пинок под зад активирован* - Ты шарахаешься от меня весь вечер, теперь вздрагиваешь от каждого слова. Это…..страх. Или что? С удовольствием выслушаю твои отмазки… - Я… - начала Маринетт, сглатывая. Адриан сделал наигранно – заинтересованное лицо, которое, казалось, было очень серьёзным. Вскоре он выгнул левую бровь в немом вопросе. В глазах плясали чертята. - Ну же, давай… - подгонял блондин. Девушка сама не заметила, как начала играть сама – его руки приподнялись чуть выше. - Я…. Тебя не боюсь, - дрожь все же прорезала голос, опровергая все вышеперечисленное. Она его не боится. Это не страх за жизнь. Она боится совершить ошибку. Адриан усмехнулся и протянул бокал с шипящей жидкостью. Шампанское переливалось на свету. Стакан все это время стоял напротив неё – должно быть, зеленоглазый притащил его с собой. - Выпей. Похрабреешь. Может, хоть играть не так хреново начнешь, - издевательски начал Агрест. Взгляд Мари за секунду стал строгим и злобным. Отвесила вампиру лёгкий подзатыльник, от которого он лишь рассмеялся. Брюнетка залпом осушила бокал, отчётливо понимая, что страх отходит на второй план. И трезвость тоже. Разум начал затуманиваться. Это странно. Мари никогда не реагировала на алкоголь вот ТАК. А осознание пришло слишком поздно. В. Нем. Чертов. Сандерс. Это специальный вид винограда, который влияет на ведьм так же, как на котов – кошачья мята. Как наркота. - Ну – ну – ну! – с ухмылкой произнёс блондин, - не налегай. Девушка прикусила губу, возвращаясь к игре, пытаясь игнорировать дрожь в теле, некую слабость и возбуждение. Не показывал виду Вот тут срочно включительно ту песню из описания (As the rush comes – Motorcycle) - Так значит, ты не боишься меня? – продолжил блондин, возвращаясь к ухмылке. - Н – неееет, - прошептала брюнетка, чувствуя, как трясутся руки. Чёрт. «Удачи, Мари!» - сказал ей мозг и сдулся, отключаясь, на последок бросив: - «Завтра вернусь с похмельем!» - То есть, если я сделаю так…. – руки вампира неожиданно поднялись чуть выше, поглаживая запястье, вызывая сильные мурашки. Мари дернулась, не в силах пошевелиться. Её сковало. Лишь пальцы продолжали играть, сильно замедляясь от движений блондина, что оказался уже слишком близко. Даже ближе, чем раньше. - Это же ничего, да? – шепот в ухо. Опаляющий, манящий, сладкий, - ты же меня не боишься….. Мари тысячу раз пожалела о своих словах и вообще о том, что пришла. Разум работал слишком медленно, тело сковалось, будто невидимыми цепями. Лишь мурашки бегали по телу. Губы задрожали. Девушка открыла рот, собираясь что – то сказать. - Тссссс! – прошептал блондин. Мари не видела его расширенных зрачков, не видела, как он облизал губы. Сквозь туман её глаза разглядывали клавиши и его пальцы, так умело ласкающие запястья, - просто расслабься…. Судорожный рваный вдох. В уши ударила музыка. Красивая, медленная, но при этом современная, качающая. Как раз для ведьмы под наркотиком. - К-как? – все, на что её хватило. Одно слово, на которое ушло так много сил. А тело продолжало дрожать от прикосновений. - Вот так…. – блондин резко развернул её, но для затуманенного разума Мари это было медленно и протяжно. Взгляд расширенных зрачков жадно смотрел на неё и пожирал. Всю. Полностью. Без остатка. Очередной рваный вдох. Очередной пустой взгляд из под опущенных ресниц. Голубые льды вдруг наполнились чем – то…. Живым, растапливаясь и становясь бездонными океанами. Так и хочется утонуть в них. Но другого хочется больше… А в следующий миг он поцеловал её. - Говорю тебе, Феликс! – крики Бриджит тонули в толпе и громкой музыке. Блондин внимательно слушал её, натянув на лицо серьёзное выражение, что было так ему не свойственно. - С чего ты взяла? – спросил он, пытаясь перекричать громкие биты. - Это был мой кулон! Ещё до обращения! – сказала она, сверля взглядом шею Хлои, что стояла довольно далеко. - Но…тогда… - Адриан прав. Она ведьма, - шипит брюнетка, окунаясь в воспоминания. Это ожерелье досталось от матери. Родовая реликвия, настолько важная и ценная. Отец яростно сорвал его с шеи дочери, когда та начала обращаться. - Габриэль вернётся только через месяц…. - Значит, нужно за ней следить! Врезался губами в горячий рот. Она пошатнулась, а ладони вампира разжали её руки, приобнимая за талию. Его не остановило её задушенное восклицание. Попытка зачем-то отклониться. Руки, впившиеся в кожу. Он чувствовал, что шея пылала, и, кажется, даже соприкосновение с воротником рубашки в том месте, где касалась она, возбуждало. Адски возбуждало. Как он хотел её. Что она делала с ним… Адриану почти больно сминать её губы. На грани укуса. Запах серты заполнял лёгкие и усиливал желание почти до предела. Хотелось пропустить его через себя, вогнать, жить этим, давиться. О, чёрт. Наркотик плотно врывается в сознание ведьмы, вытесняя все мысли о том, что это ошибка. О том, что надо оттолкнуть. Отвернуться. Убежать. Её дрожащий полустон, начисто срывающий крышу, когда подушечки его пальцев гладят кожу у их соединённых губ. И он с силой прижимается к ней, целуя, втягивая в себя, всасывая, прикусывая. Его язык скользит внутрь, вызывая тонкий всхлип. Снова внутрь. Снова. Глубже, вылизывая, сталкиваясь с её языком. Так горячо. Так неправильно. Так грязно – он почти чувствовал эту грязь у себя во рту. Он сходил с ума. Сходил с ума, терзая её рот. Практически вытряхивая его языком, вперемешку с рычанием, её стонами, их дыханием, лихорадочными мыслями, совершенно пустыми. Сводили с ума её руки, которые зарывались в волосы на его затылке. С таким упоением, будто она хотела этого больше, чем чего-либо в этой жизни. Сводила с ума её грудь, прижатая к его груди. То, как она выгибалась, прижимаясь к нему своим животом. Это. Сводило. С ума. Завтра…. Завтра она задушит его. Сотрет в порошок. Выпотрошит горло и будет кричать, что он мерзавец, подонок, и ублюдок. Завтра….. Завтра она ворвется в их дом не страшась применить магию. Завтра она убьет его и скажет Хлое, что он уехал. Завтра. Завтра, с чертовым похмельем. А сегодня, будучи затуманенной наркотиком, о котором вампир не имеет и понятия, она будет обнимать его, срываться на стоны, зарываться пальцами в волосы, позволять приподнять себя за бедра и усадить на чертов рояль. Сегодня она будет целовать его, чувствуя пьянящий запах алкоголя.