Play me hard

Ёхан провожает глазами машину своего помощника, пока Гаон зачарованно смотрит на догорающий фургон. — Поехали, — бросает Ёхан, не договаривая «домой», и сразу уходит к машине. Гаон вздрагивает от низкого голоса, отрываясь от огня, и спешит следом. В закрытом пространстве напряжение между ними ощущается тягучей смолой, Гаон отворачивается к окну и старается контролировать дыхание, чтобы не выдать участившееся сердцебиение. Ёхан молчит и сохраняет видимое спокойствие. Как и всегда. Это сводит с ума. Адреналин в крови превышает все допустимые пределы, множа в голове безрассудные идеи. Гаон ставит локоть на выступ дверцы и накрывает губы ладонью, удерживая себя примитивным языком тела от того, чтобы не натворить дел. Чтобы не дать себе повернуться, расстегнуть джинсы Ёхана, взять в рот как можно глубже, пока тот будет вести машину. Гаон сглатывает слюну и жмурит глаза до белых пятен. Почему-то сейчас все события этого вечера вспоминаются детально, и Гаона немного лихорадит от мыслей, мог ли Ёхан действительно дать тем людям умереть в огне в погоне за своей правотой, за своей безумной справедливостью? И эту мысль сменяет ещё более пугающая: насколько же он Ёхану доверяет, что даже допуская возможность гибели ни в чём не повинных людей, так легко поддался ему и его плану? А Ёхан вложил в его ладонь нож и дал возможность отомстить, осуществить то, о чём Гаон мечтал так долго. И если бы Гаон воспользовался шансом, это отбросило бы их всех на несколько шагов назад. Ёхану пришлось бы придумывать новый план. Кто кому, на самом деле, доверяет больше? У Гаона от этих мыслей кружится голова. Ремень безопасности неприятно давит под шеей грубым краем, но и вполовину не так сильно, как давят фантомно на рёбра чужие руки. Гаон вспоминает, как Ёхан держал его у горящего вагона, как крепко прижимал к себе поперёк грудной клетки, не давая двигаться. Так же он держал его вчера утром, когда трахал в душе — медленно и глубоко. Вода тёплыми струями стекала по их телам, Ёхан жался раскрытым ртом к его шее. Гаон прерывисто выдыхает сквозь пальцы, а Ёхан ловит этот звук и коротко дёргает уголком губ. Кажется, они едут целую вечность, и едва оказавшись внутри дома, Ёхан сразу же толкает Гаона на стену и целует жадно, жёстко удерживая подбородок пальцами, заставляя открыть рот шире. Он вжимает его, наваливаясь всем собой, вылизывает рот так, как этого хотел Гаон всю дорогу до дома. От их волос, одежды, кожи пахнет гарью, ветром и адреналином; Гаон цепляется пальцами за чёрную ткань футболки, притягивая к себе ближе, ближе, чтобы даже воздуха между ними не осталось, вдыхает этот запах в короткой паузе между поцелуями и стонет от переизбытка ощущений. Получается негромко, потому что Ёхан снова целует, но всё же достаточно, чтобы быть услышанным в большом пустом доме. — Ким Гаон, — тонко улыбается Ёхан, как всегда, немного насмешливо, и проводит с небольшим нажимом пальцем по его губам, — мы в доме не одни. — До комнаты Илии слишком далеко, — рвано выдыхает Гаон, с трудом фокусируясь поплывшим взглядом. Ёхан выглядит донельзя довольным, кажется, он наслаждается таким вот Гаоном, задерживая взгляд на деталях: расширенные зрачки, припухшие влажные губы, лихорадочный румянец на скулах. Ёхан тихо хмыкает, хватает его за руку и тащит за собой. Они застревают ещё раз на лестнице, когда Ёхан не находит в себе сил сопротивляться Гаону и целует его снова, прижимая к стене и впиваясь пальцами в бедро под упругой ягодицей. В комнату Ёхан Гаона почти впихивает, толкая между лопаток, и многообещающе щёлкает дверным замком. Ёхан снимает кожанку и отбрасывает её в сторону, а Гаон глаз отвести не может от рельефных мышц, обтянутых тонкой чёрной тканью футболки. Ёхана, на самом деле, всегда забавляла такая откровенная реакция Гаона на себя, ещё с их первой встречи, когда тот от одного только рукопожатия у него в кабинете обмер. Ёхан даже возобновил свою полную программу упражнений, чтобы дразнить Гаона, дефилируя в приталенных рубашках. — Раздеться не хочешь? — веселится Ёхан и приподнимает его голову за подбородок, чтобы коротко поцеловать. Гаон даёт снять с себя бомбер, но после сразу же тащит футболку с Ёхана, намереваясь, видимо, сначала избавить от одежды его. Ёхан перехватывает руки Гаона и снимает футболку через спину одним быстрым движением. Узкая горловина приводит в бардак и без того уже потерявшие аккуратный вид волосы, чёлка мягко спадает на глаза. Гаон смотрит зачарованно. И выглядит, в целом, очень пропаще. Ёхан делает шаг и утягивает его в очередной поцелуй, оттесняя к кровати. Он опрокидывает на мягкий матрас всё ещё одетого Гаона и забирается сверху, опять целуя. Ёхан удерживает свой вес, упираясь локтём в кровать, другой рукой оглаживает его бедро и скользит под футболку. Гаон в его руках — тёплое сливочное масло: выгибается мягко под каждое движение, жмётся ближе, щекочет влажным дыханием голую кожу. Ёхан ведёт ладонью ниже и накрывает пах, сжимая сквозь джинсы уже вставший член. — Хён, — Гаон стонет низко и как-то отчаянно и толкает ладонью в плечо, резко меняя их местами. Он целует вдруг так непривычно напористо, что Ёхан теряется на мгновение, и Гаон тут же этим пользуется, подавляя его инстинктивное сопротивление. Ёхан решает позволить себя вести и посмотреть, что Гаон будет делать дальше, и привычно скользит ладонями по его бокам к ягодицам. Когда руки довольно грубо фиксируют над головой, в животе сжимает на мгновение давно забытым ощущением. — Руки, — низко выдыхает Гаон в самые губы, предостерегая. Ёхан отмечает эту холодную хрипотцу в голосе и почерневшие насквозь глаза, и ловит себя на желании подчиниться. Безумие. Гаон целует снова, теперь не закрывая глаз. Показательно медленно и глубоко, оттягивая зубами напоследок губу. Это даже больно. Ёхан выдыхает прерывисто и рефлекторно сжимает коленями его бока. День был абсолютно ненормальным, и если не сегодня сходить с ума окончательно, то когда? Гаон отстраняется, выпрямляет спину, оказываясь между разведённых ног и стягивает с себя футболку. Кладёт ладони на колени Ёхана и с нажимом, медленно ведёт ими вниз. Кажется, весь его внутренний мандраж концентрируется в подрагивающих пальцах и паника, смешанная с предвкушением, должна ощущаться Ёханом физически. Гаон вздыхает судорожно и сжимает пальцы на его бёдрах, протаскивая с силой наверх. Ёхан, внимательно наблюдающий за действиями, кажется, понимает, к чему всё идёт, и приподнимает бровь. — Так. — Если ты сейчас что-нибудь скажешь… — выпаливает Гаон и даже не замечает, как переходит на ты. А если и скажет — то что? Гаон понятия не имеет, что. Но выебать Ёхана хочется до звона не только в яйцах, но и в голове. И это абсолютно суицидальное желание посетило его не сейчас, оно дремлет в нём уже какое-то время и просыпается каждый раз, как Ёхан его выбешивает. А выбешивает он его регулярно. — Ну хорошо. — Невозмутимо пожимает плечами Ёхан, насколько вообще возможно сделать это лёжа. — Хорошо, — осторожно повторяет Гаон, пытаясь убедиться, что услышал правильно, а не двинулся умом, пока сдерживал свои порывы по дороге домой. У него в голове белый свет и звенящее нихуя. Это вот так, что ли, давно можно было? Он вообще-то готовился к переговорам или к самому реалистичному варианту, где Ёхан скидывает его с себя, ехидно ржёт, а потом заламывает ему руки на пояснице и качественно, долго трахает до потери сознания. Не то чтобы Гаон был против такого варианта, но… «Хорошо». Да охуеть. — А я никогда и не говорил, что против, — словно читая мысли, отзывается Ёхан, раздражающе выгибая бровь. Смятение и шок стремительно сменяются бешенством. Кан Ёхан — непризнанный эксперт в доведении людей до греха. Гаон скользит одной рукой вниз, пальцы замирают над напрягшимся под плотной джинсовой тканью членом, но он минует его и кладёт ладонь выше, касаясь живота. Или Ёхан выдыхает разочарованно, или Гаон выдаёт желаемое за действительное, но времени он ни себе, ни ему не даёт, наклоняясь, чтобы поцеловать — и только после тянет молнию вниз. Гаон одной рукой удерживает себя на весу, упираясь в матрас, второй с трудом справляется с пуговицей и молнией, а Ёхан ёрзает нетерпеливо и кусает Гаона за губу как-то совсем мстительно. Что-то новенькое. Гаон отталкивается, выпрямляется и стягивает с него джинсы вместе с бельём. И вот от такого Ёхана — со сбитым дыханием, с расфокусированным чёрным взглядом — Гаона ведёт так сильно, что кружится голова. Очень хочется наклониться и взять в рот напрягшийся член, лежащий на плоском животе, проследить кончиком языка выступающие вены, прижать головку к нёбу, пропустить до горла. Но нет, не сейчас. Гаон тяжело сглатывает и выдыхает низко севшим голосом: — На живот. Ёхан неровно тянет носом воздух, пару мгновений молча прожигает тяжёлым взглядом, но всё же послушно переворачивается. Гаон думает, что вполне может сейчас проснуться. Где-нибудь в отделении для внезапно поехавших крышей. И тянется за лубрикантом. У них разница лет в пятнадцать, но в какой же шикарной форме Ёхан. Гаон ведёт раскрытой ладонью от внутренней стороны колена вверх и чувствует под пальцами крепкие мышцы, сжимает сильно под ягодицей и с удовольствием отмечает, как дёргается Ёхан. Он молчит, только тяжело дышит, когда Гаон отводит ягодицу в сторону и щедро льёт лубрикант, тут же стекающий на яйца, пачкающий постельное бельё. Массирует пальцами, а потом проталкивает один внутрь. Ёхан такой тугой и напряжённый, Гаон помогает ему расслабиться, прижимаясь губами к горячей пояснице. Он двигает пальцем внутри и оставляет дорожку влажных поцелуев выше по спине. — Ещё, — тихо и хрипло выдыхает Ёхан и подаётся назад. Гаон послушно добавляет второй палец и лижет широко по самому длинному шраму до шеи. Как же давно он хотел это сделать. Гаон самозабвенно вылизывает рубцы, жмётся губами, добиваясь первого беспомощного стона. На третий палец приходится сильный укус под шеей сзади — тоже из давно желанного. Ёхан зажимается на мгновение, стонет недовольно и, кажется, пытается что-то сказать, но Гаон попадает по простате, и разговоры сворачиваются, не начавшись. Это абсолютное безумие, то, что происходит. Ёхан, стонущий едва слышно, на каждом резком движении. Горячий, послушный, сжигающий изнутри. — Ким Гаон, — тянет сквозь зубы Ёхан на очередном толчке, упираясь лбом в матрас. То ли предупреждение, то ли мольба. Гаон решает заняться анализом интонаций в следующий раз. Он отстраняется, расстёгивает джинсы, спускает их немного вместе с бельём, раскатывает по члену презерватив. — Хён, — выдыхает Гаон едва ли на грани слышимости, касается ладонью бедра, гладит, поднимаясь до ягодиц и поясницы. — Приподнимись. Думать о том, что за всю эту фамильярность с ним будет после, Гаон не хочет. Ёхан, не говоря ни слова, поднимается в коленно-локтевую и тут же упирается лбом в сложенные руки. Гаон вжимается сзади, на пробу притираясь членом между ягодиц, — Ёхан напряжённо поводит лопатками. Гаон входит медленно, аккуратно, потому что Ёхан всё ещё крышесносно тугой. Тугой, горячий и абсолютно сводящий с ума. Гаон тяжело дышит и жмурится до искр под веками, но даёт ему время привыкнуть. Ёхан пережидает несколько коротких секунд и насаживается сам, подаваясь назад до упора. Кто кем управляет на самом деле, вопрос всё ещё открытый. Но повторять Гаону не надо, и через пару аккуратных толчков он стремительно наращивает темп, и комната наполняется звуком влажных шлепков о кожу, хриплым дыханием, а чуть дальше — и едва слышными стонами Ёхана почти на каждом толчке. Он тянется рукой к члену, но Гаон перехватывает её, снова фиксируя сразу обе над головой, и наваливается всем телом. Толчки становятся короче, медленнее и глубже; кажется, что они кожей вплавляются друг в друга. Гаон кончиком носа ведёт по шраму наверх и прижимается губами под линией роста волос. Ёхан шевелит рукой в чужой хватке и умудряется переплести пальцы. Гаон выходит и переворачивает Ёхана на спину, чтобы видеть лицо. Входит снова, и выражение лица Ёхана в этот момент бесподобно. Гаон двигается медленно и чувствует колючие приятные мурашки от того, как смотрит на него Ёхан, как он дёргает его вниз, почти роняя на себя, и целует. Толчки набирают скорость, сбиваются с ритма стараниями Ёхана. Гаон чувствует, как прокатываются по коже предоргазменные мурашки, протискивает руку между их животами и догоняет Ёхана в несколько резких движений. Оргазм выгибает его в спине, а синяки под его пальцами на бедре Гаона расцветут завтра сочным цветом. Гаон кончает следом, утыкаясь Ёхану в шею. С минуту они просто неподвижно лежат, тяжело дышат, и Ёхан бездумно выводит узоры на горячей пояснице Гаона, пробуждая стайки мурашек. Он после оргазма часто такой — мягкий, немного ленивый и очень тактильный. Гаон пользуется этим и тянется за поцелуем. Ёхан обнимает его, гладит по спине и зарывается пальцами в растрёпанные волосы, чуть оттягивая на затылке, и улыбается в поцелуй. Гаон на мгновение перехватывает его взгляд с тёплыми морщинками у глаз и понимает, что пропал с концами. Они целуются, теряя счёт времени, Ёхан переворачивает Гаона на спину, меняясь с ним местами, и добавляет градусов происходящему. У Гаона снова встаёт, и Ёхан не оставляет это без внимания, усмехаясь так довольно, что Гаон сразу же понимает — расплата за все грехи наступает прямо сейчас. — Значит, мы теперь на ты? — за низким бархатным голосом Гаон слышит щелчок крышки лубриканта. — Н-нет. — И может быть, мне стоит чаще слушаться твоих указаний. — Издевается Ёхан с неприлично довольным лицом. — Судья Ким? Гаон набирает в лёгкие воздуха, чтобы оправдаться и, вероятно, спасти свою жизнь, но Ёхан вставляет сразу два пальца, и получается только спешно зажать рот ладонью, чтобы не было так громко. Мышцы поддаются легко, но Гаон всё ещё болезненно чувствительный после недавнего оргазма, и Ёхан использует это по полной, не церемонясь, скоро добавляя и третий палец. Гаон тянется рукой к члену, но Ёхан с довольным видом перехватывает её: — Ну нет, терпи. Гаон зажмуривает глаза и откидывается затылком на матрас, его стон больше напоминает бессильный скулёж. Ёхан вынимает пальцы и толкается сам — одним движением до упора, — опуская испачканную лубрикантом ладонь на его член. Он сразу задаёт быстрый, жёсткий темп, двигая рукой в такт, и Гаона таскает по кровати так, что одеяло сбивается под спиной. Он кусает костяшки пальцев, чтобы не было соблазна кричать на каждом толчке, но Ёхан наклоняется, отнимает руку и целует, заглушая следующий особенно громкий стон. А отстранившись, свободной рукой сжимает ему горло. Не то чтобы Гаону привыкать к любимой придури Ёхана, но обычно это происходит во время конфликта. Гаон смотрит во все глаза, отчаянно не понимая, а Ёхан давит на горло сильнее, улыбаясь всё безумнее. И это уже не игра. Гаону больно, перед глазами плывёт, лицо наливается кровью, он по-настоящему задыхается. Цепляется пальцами за руку Ёхана, но даже ослабить хватку не удаётся. Ёхан продолжает вбивать его в матрас и душить одновременно, и Гаон чувствует, как сквозь панику по телу прокатываются колючие волны. Ёхан сбивчиво шепчет: — Ещё немного. И Гаон прекращает сопротивляться, опускает руки, глядя ему в глаза. И это уже даже не покорность и не желание подчиниться, это — концентрированное безумие. Он чувствует, как проваливается, как страшно темнеет в глазах, а следом его выкручивает оглушающей волной всепоглощающего удовольствия, такой сильной, будто перемалывает каждую косточку. Свет в помещении вроде и приглушённый, но какой же невыносимо ослепительный — Гаон моргает раз, два, пытаясь привыкнуть. — Добро пожаловать обратно, — раздаётся рядом довольным голосом Ёхана. — Чт… — Гаон заходится в кашле, говорить невозможно, горло болит просто дьявольски. Тело слабое и какое-то ватное. Он с трудом поворачивает голову. Ёхан лежит рядом, подперев висок рукой. Неприлично бодрый и довольный. Кончики волос влажно вьются, на плечах халат — уже был в душе. Гаон осознаёт, что и сам переодет в пижаму и, кажется, чист. — Ты отключился, — сообщает очевидное Ёхан всё так же омерзительно бодро. Гаон морщится и отворачивается со вздохом. Наорать бы на него сейчас, но ни двигаться, ни говорить он не может. Может быть, и может, но пробовать не очень-то хочется. В конце концов, он в своей кровати, а Ёхан однажды уйдёт спать к себе. — А теперь вставай давай, я устал тебя ждать. — Ёхан даже толкает его в плечо, побуждая подняться. Гаон охренело смотрит на него: — Куда ещё? — хрипит и сразу морщится, накрывая горло рукой. Синяки, наверное, будут огромные. — Я хочу есть, — говорит Ёхан чуть ли не возмущённо, поднимаясь с кровати. — Давай, подъём, после смерти отлежишься. Гаон хочет сказать, что, вообще-то, только что как раз чуть не умер, но решает всё же не провоцировать. — Закажите что-нибудь или поищите в холодильнике готовое. — Пытается завернуться в одеяло. — Я хочу домашнее, горячее и чтобы приготовил ты. — Ёхан стаскивает Гаона с кровати с почти садистской радостью и тащит на выход, толкая в спину. Всем тем людям, считающим, что судья Кан — сущий дьявол, Гаон бы посоветовал никогда с ним не спать, как минимум. (Как минимум, потому что это место уже занято). — Вы просто невыносимы, — ноет Гаон, пихая ноги в тапочки. — О, так мы снова на вы? — ехидно интересуется Ёхан и хохочет над стонущим Гаоном, спешно покидающим спальню.