Сомнительный повод для гордости

Минет – последнее, что делал бы Нортон, в погоне за доставлением удовольствия своему партнеру. Но сейчас, вопреки всем своим предрассудкам и установкам, он очень даже резво расстегивает ширинку эзоповских брюк, самодовольно ухмыляясь и совершенно не смущаясь своего весьма неловкого положения – на коленях, меж раздвинутых ног Эзопа. Иногда, рвение старателя доказать, что во всем он хорош и может дать фору любому, а потом с, оглушительным триумфом, оказаться на голову выше по всем параметрам, граничит с безумием, и пожалуй, это один из тех случаев, потому что иначе нынешний расклад дела не назовешь – среднестатистическое безумное безумие двух безумцев, и все тут. Впрочем Нортон старается не задумываться, потому что все таки грязная работа принадлежит ему, и, как бы он не пытался отвлечься на мысли о сосании, прости Господи, леденцов на палочке, осознание хватает за горло, слегка мешая дышать и заливая щеки старателя розово-красными оттенками. Эзоп не то чтобы похож на возбужденного, и вялый половой орган, который Нортон тщетно пытается растереть грубыми пальцами, мило при этом хлопая ресницами и смотря на бальзамировавщика своим самым невинным выражением лица, тому подтверждение. – Ты с пеной у рта доказывал, что сможешь сделать мне "крышесносный отсос", после которого я ещё неделю должен на крылышках порхать, – Эзоп презрительно морщится от своих же слов, поудобнее усаживаясь и встряхивая головой. Он видит в этом что то забавное, и мрачнеющее лицо старателя веселит его еще больше. – Мне твои руки больно делают. Нортон фыркает, хотя хочется громко разругаться, прекращает какие либо касания к все еще не эрегированному члену Эзопа перед собой, и почти недовольно смотрит в водянистые скучающие глаза. – Я что, виноват что ли, что у тебя блять не стоит? – На положительное покачивание головой в ответ, Кэмпбелл опять фыркает, только теперь от нарастающей неловкости, сводит брови и кривит губы. – Ладно, но ты бы мог поддержать мои начинания и хотябы, черт возьми, заставить своего солдатика подняться по стойке смирно! – Хватит этих пошлых аллегорий, – Сухо отрезает Эзоп, принимаясь заправлять свое достоинство обратно под слои одежды. – Просто оставь эту глупую идею, твое невозможное упрямство раздражает. И ведешь ты себя, я бы сказал, почти по-детский, если бы речь шла не об оральных ласках, конечно. – Нет блять! Сиди! – Нортон останавливает руки Эзопа на полпути, укладывая их по обе стороны от бёдер, и, под аккомпанемент усталого вздоха бальзамировавщика, вновь хватается за несчастный член, интенсивно двигая рукой. – Я сказал, значит сделаю. Не рыпайся и получай удовольствие.. Нортон наконец переступает себя, секундно замирает, перед тем как неловко положить мягкую плоть в рот, легко проведя языком по тонкой коже. Эзоп тихо фыркает, только теперь не из за назойливости Кэмпбелла, а от тягучих ощущений, которые принесли более активные действия. Нортон повозился еще немного, пока его старания наконец не начали приносить толк: член постепенно твердел, а старателю было все сложнее и сложнее брать его в рот, правда краснеющие щеки Карла того стоили, и даже маска, которую он неясно зачем надел именно сейчас, не смогла скрыть явного румянца на бледных скулах. Нортон отстраняется от промежности, слизывая солоноватый след с губ, и доводит Эзопа до нужной кондиции уже руками, только осторожнее и мягче, чем раньше. Его лицо не сулит ничего хорошего, смущение постепенно отходит на задний план, вновь позволяя самодовольной гримасе старателя нарисоваться на лице, и он ухмыляется почти хищно, плашмя проводя языком по коже, от самого основания до красноватой головки, на которой оставляет легкий поцелуй. Эзоп стискивает в напрягшихся пальцах простыни, ни на секунду не отрывая внимательных глаз от лица Нортона. Тот же решает, что пора приступать к самому главному блюду, медленно вбирая в свой рот сантиметр за сантиметром, с влажным чавканьем поднимаясь, лишь для того, чтобы насадиться еще ниже и заметить, как вздрагивает рядом перенапряженное колено. Проглотив орган целиком, он кое как переводит дыхание, щекотно уткнувшись носом в дорожку бесцветных волос. Член неприятно упирается в стенки горла, мешая втягивать воздух, и мышцы сокращаются, пытаясь то сглотнуть инородный предмет, то выплюнуть, но Эзопу это кажется нравится, Нортон может судить по тихому сопению выше и паучьим пальцам, оказавшимся вдруг в курчавых волосах старателя. Он удовлетворенно хмыкает, закидывая тощее бедро на свое плечо и впиваясь в него ногтями почти до боли. Мужчина наконец двигает головой, оставив свою идею не прерывать зрительного контакта – неудобно, и сосредоточенно смотрит перед собой, изредка жмурясь от особенно неприятных ощущений. Нортон втягивает щеки, принося еще больше удовлетворения бальзамировщику, очень старается не задевать кожу зубами, активно двигает языком, очерчивая каждую венку и изучая каждый сантиметр, и даже крутит головой, действительно стараясь доставить удовольствие Эзопу. С липким хлюпаньем оторвавшись от сочащегося члена, Кэмпбелл мягко надавливает пальцем на чувствительную уретру, вызывая сдержанные постанывания молодого человека, и, переведя дыхание, вновь ощущает душащую тесноту в горле и ерошащие руки Эзопа в волосах. Нортон, удивительно для себя самого, все еще держится от колких фразочек, хотя очень хочется выкинуть что нибудь в стиле: "Тебе нравится как я делаю, золотце?" Или "О-о, наверное мне стоит двигаться быстрее, да?", но в этой ситуации, в отличии от непосредственного секса, они будут звучать вычурно и унизительно для самого старателя, да и говорить, когда в горло то и дело утыкается мокрая головка члена, довольно проблематично, по этому он молчит, довольствуясь лишь тихими вздохами Эзопа и своими дерзкими взглядами. Улавливая осторожные попытки бальзамировщика руководить процессом, Нортон вполне успешно старается подстроиться под темп, устанавливаемый Карлом, попутно проделывая все то, что удалось вспомнить из порнофильмов и то, что вытворяли ночные бабочки, иногда посещавшие скромные владения Нортона до его попадания в роковое поместье. Он старательно заглатывает плоть, почти мурлычет, насаживая собственную же голову на стояк и не жалея себя, останавливаясь лишь для того, чтобы перевести дух и спастись от рвотного рефлекса, настигающего казалось именно тогда, когда Эзоп начинал входить во вкус и более развязно пыхтел, это бесило Нортона, и он с двойным голодом во взгляде набрасывался на член, вызывая одобрительные реакции сверху и движение щекочущих и сжимающих пальцев в волосах. Движения Эзопа становятся грубее, а пыхтения отчаянее и громче, предзнаменуя скорую разрядку, и Кэмпбелл спешно отстраняется (Не дай Боже хоть одна капля спермы окажется у него на языке!), тяжело глотая воздух и прочищая растянутое горло легкими покашливаниями. Он в два движения руки заставил Карла с дрожащим всхлипом излиться в подставленную мозолистую ладонь, заключительно сцепляя большой и указательный палец у основания в тугое кольцо, выжимая все остатки из дергающегося члена поступающим движением, а вместе с этим и из обмякшего Эзопа еще немного жарких звуков. Нортон вытирает белую лужицу с ладони выуженной из нагрудного кармана серой формы салфеткой, и, полностью удовлетворенный собой и уверенный в том, что Эзопу непременно понравилось, поднимается с побаливающих колен, наблюдая как Карл застегивает брюки и заправляет рубашку. – А я говорил, – Сипит мужчина, плюхаясь на кровать рядом, с чувством выполненного долга смотря на выровнявшийся силуэт. – И как тебе? – Не плохо, – Эзоп поднимается, отряхивается, и, судя по всему, собирается уходить, словно ничего не произошло. Нортону это не нравится, он выгибает бровь и вопросительно щурится. – А что нибудь в благодарность? Я бы тоже не отказался от.., – Ты сам это затеял, – Эзоп перерубает не успевшие разростись негодования старателя и пожимает плечами. – Я ничего делать не собираюсь. – А благодарный поцелуй, хотябы? – Даже не думай об этом, – Лицо бальзамировавщика кривится, будто поцеловать Нортона сейчас равносильно облизать пол в коридоре, и Кэмпбелл обиженно вспыхивает в ответ на эту мордочку, со всем своим пренебрежением провожая ровную фигуру, за которой успела закрыться дверь. Правда, старатель не будет долго дуться, потому что даже за пеленой острейшей оскорбленности и негодования, успел расслышать тихое послесловие Эзопа, заключающее в себе волнующее разрешение зайти к нему после ужина.