Слишком желтые облака

— Меня пугают эти облака. Далила стояла на носу корабля и смотрела на небо, затянутое закатными тучками. По сторонам неспешно проплывал прибрежный пейзаж: сплошь отвесные обрывы с чахлыми кустами, отчаянно цепляющимися корнями за песчаные склоны. Остальные члены отряда рассыпались по палубе. Ветер, дующий в лениво развевающиеся паруса, был несильным, поэтому слова девушки расслышали все путешественники. Они недоуменно подняли на нее глаза и перевели взгляд на небо. Облака как облака, ничего особенного. Далила тоскливо вздохнула, плотнее закуталась в узорчатый платок, и вновь посмотрела наверх. Низкие облака были тусклого желто-серого цвета, они покрывали небо подобно тонкому полупрозрачному занавесу. От них веяло безысходностью и тихой тоской. У девушки засосало под ложечкой; возникло ощущение, что над ними нависла какая-то угроза, что-то ужасное, неотвратимое, но при этом — неизвестное. Самое неприятное заключалось в том, что выразить это чувство словами никак не получалось. — Ненавижу желтый цвет. — Сзади неслышно подошел Леонор. Далила недоуменно посмотрела на него и тот, резко кивнув на небо, пояснил: — Облака желтые. Далила снова перевела взгляд на небо. Солнце почти укатилось за вершину далекого холма, через час должны были наступить сумерки. Но облака, вместо того чтобы окраситься в розовато-коралловый, стали какого-то изжелта-зеленого, грязного цвета, похожего на речную глину. Маг облокотился о нагретый за день борт, посмотрел вниз и вздохнул: — Вода тоже желтая. Отвратительно. Далила подошла ближе и тоже перевесилась через борт. Вода, лениво разбегающаяся перед носом корабля, действительно была желтой. Может, в этом было виновато песчаное дно реки, может — цвет неба. В любом случае, вода цветом напоминала лицо тифозного больного. «Безнадега» — почему-то подумала Далила и даже почти не удивилась, когда Леонор, будто подслушав ее мысли, тоскливо повторил: — Безнадега. — Чего вы такие грустные? — подошел к ним Эльвинг. За ним подтянулись остальные. — А вы разве ничего не чувствуете? — вопросом на вопрос ответила девушка и, не дожидаясь ответа, сова перевела взгляд на небо. — Мне не нравятся эти облака. Они…желтые. — Желтый — это цвет счастья… — хотел блеснуть познаниями Эльвинг, но его резко перебил Леонор: — Вранье. Желтый — это цвет болезни и тоски, цвет…безнадеги. Вы разве не чувствуете? — он требовательно осмотрел на остальных. Те синхронно подняли головы на небо и поежились: после слов Далилы и мага им действительно стало неуютно. На корабле воцарилась тишина. Не слышно было ни криков птиц, ни шелеста травы, ни разговоров матросов; только в прибрежных зарослях тростника без умолку трещали пыльные кузнечики. Желтые облака затянули все небо; это могло быть предвестником дождя, и Далила была бы этому очень рада. Дождь — это что-то определенное, знакомое, а тут… Небо давило на путешественников, казалось, даже теплый воздух застыл в ожидании чего-то, даже вода перестала журчать от дурного предчувствия. — Леонор… — обратилась девушка к магу и остановилась: до этого момента их отношения были весьма натянутыми, но сейчас он был единственным, кто мог хоть как-то помочь. Маг слегка вздернул правую бровь, показывая, что слушает ее. — Скажи, это какая-то магия? Почему небо такое странное? Леонор склонил голову, будто к чему-то прислушиваясь, посмотрел на облака, и, скривившись, произнес: — Нет, это точно не магия. Это… Я не знаю, как это назвать, но мне оно не нравится. Отвратительная погода. — Рон, сбегай к капитану, спроси, скоро ли мы дойдем до Чайной пристани. — Попросила Далила. Мальчишка кивнул и умчался, топоча по нагретой палубе. На носу корабля снова воцарилось молчание. Далила постаралась сосредоточиться на узоре платка, но взгляд ее то и дело обращался то к небу, то к воде. Тишина действовала на нервы. Она была густая, словно патока. С берега доносился запах сухой травы и прибрежной тины. Кузнечики не переставали стрекотать, только подчеркивая окружающее безмолвие. Вдруг молчание прорезал испуганный крик Рона: — Капитана нет!!! Через секунду мальчик влетел на нос, чуть не врезавшись в Буефара и пытаясь отдышаться, уже тише повторил: — Капитана нет! — Что ты такое говоришь? — спросил Эльвинг. — Как это — нет? — Вот так! Никого нет: ни капитана, ни боцмана, ни матросов! Никого! — Может, в трюме?.. — Я смотрел, там пусто! Не верите — сами проверьте! — Рон обижено засопел и отвернулся. Путешественники озадаченно смотрели друг на друга. Первым отмер Энинг: — Так, давайте разделимся и все еще раз осмотрим. Рон, не кипятись, мы тебе верим, но проверить еще раз не помешает. Соберемся тут через десять минут. Все кивнули в знак согласия и разбрелись по кораблю. Далила решила проверить каюту капитана. С трудом открыв тяжёлую дубовую дверь (скрип в тишине прозвучал как дюжина расстроенных скрипок), девушка вошла внутрь и огляделась. Она была здесь лишь однажды, в начале их путешествия, когда путешественники договаривались с грузным усатым капитаном, беспрерывно курящим длинную трубку, о стоимости путешествия до Чайной пристани. На первый взгляд в каюте ничего не изменилось. На второй взгляд тоже. В мутно-жёлтом свете, струящемся из окна, плясали пылинки; на широком столе из черного дерева были разложены карты, перья и какие-то навигационные приборы; чуть вылезая за край стола, лежал судовой журнал — будто капитан небрежно бросил его на стол, прежде чем ненадолго выйти куда-то. Далила тихо (почему-то ей не хотелось шуметь: любой звук в окружающей тишине был пугающе неестественен) подошла к столу и взяла в руки журнал, с удивлением заметив лежащий на нем тонкий слой мягкой серой пыли. Сколько же дней капитан не вел записей? Она пролистала несколько желтоватых ломких страниц и нашла последнюю заполненную. В верхнем левом углу аккуратным каллиграфическим почерком была написана вчерашняя дата. Ниже было описаны обычные корабельные дела: ничего из ряда вон выходящего. Далила быстро пролистала журнал до конца. Ничего. Все остальные страницы были девственно пусты. Но почему тогда весь журнал покрыт пылью, как будто его не трогали по меньшей мере неделю?! По спине девушки пробежал холодок; ей показалось, что спину её буравит чей-то пристальный взгляд. Она резко обернулась. Никого. Каюта все так же пуста. В задумчивости Далила закрыла странный судовой журнал, стараясь не обращать внимания на зудящее в затылке чувство, и открыла вторую дверь, ведущую в спальню капитана. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: в этой комнате тоже никого не было уже несколько дней: кровать была не смята и аккуратно застелена, но тёмно-синее покрывало посерело от пыли. Даже сухой спертый воздух, казалось, пропитался ею. Странно, — подумала Далила. — Очень странно. Аккуратно прикрыв дверь, она как можно быстрее пересекла первую комнату и вышла на палубу. Небо все так же было затянуто желтыми облаками. От досок тянуло теплом. Как медленно они остывают…- мельком удивилась девушка.– Да и солнце никак не уйдет… Странно. Не желая оставаться в одиночестве, она поспешила на нос, где собрались все друзья; только Леонор еще бродил по опустевшему кораблю. — Ну что? — спросил Энинг, обводя всех тревожным взглядом. — Пусто. На всем корабле ни души. — В унисон ответили Рон и Эльвинг. — Это что же получается, — начал рассуждать Буефар, — вся команда — матросы вместе с капитаном — погрузились в шлюпки и отчалили, да так, что мы их не услышали? — Они не садились в шлюпки. — Неожиданно прервал рыцаря незаметно подошедший Леонор. — Все лодки на месте, я пересчитал. — То есть они покинули корабль…вплавь? — недоверчиво спросила Далила. — Даже если и так, мы не могли этого не услышать! Мы же все время стояли здесь, а разве может дюжина человек абсолютно бесшумно спуститься в воду и уплыть с корабля? Да и зачем им это?.. Ей никто не ответил. Все молчали. На корабль опустилась тишина. Оркестр кузнечиков не умолкал. С берега доносился запах сухой травы и теплого песка. Эльвинг посмотрел наверх и потрясенно проговорил: — Паруса… Посмотрите на паруса! Все как по команде взглянули на мачты и остолбенели: паруса висели безжизненными полотнами белой ткани, ветер не шевелил ни единой складки на них, но тем не менее корабль двигался вперед! Далила подбежала к борту и взглянула в воду; течение стало совсем слабым, казалось, что они плывут по мутному длинному озеру с небольшими волнами. — Леонор, спустись в трюм! — сказал Энинг. — Может, корабль идет на энергии движителя? Маг кивнул и исчез на нижней палубе. Через минуту раздался его приглушенный голос: — Н-нет! Движитель не работает! — голова Леонора показалась в люке, ведущем вниз, а следом и сам маг выбрался на палубу. — И что самое плохое: я почему-то не могу его включить. Я не знаю, что с ним такое. Там нет никаких защитных чар, он просто не поддается магии! — Та-ак… Дело плохо. Рон, к штурвалу! Попробуй развернуть корабль! Мальчишка кивнул, в мгновение ока оказался на рулевом мостике и до упора выкрутил рулевое колесо вправо. Ничего не произошло. Корабль продолжал идти вперед, разрезая носом ленивые волны. Рон напрягся и выкрутил штурвал влево. То же самое. Рон снова попытался повернуть штурвал, уже медленнее, но результата так и не добился. Понурив голову, мальчишка возвратился к друзьям и уставился на Энинга, будто спрашивая, что же им делать дальше. — И что будем делать? — спросила Далила, ни к кому, собственно, не обращаясь. — Что делать? — эхом откликнулся Леонор. — Плыть. Рано или поздно нас вынесет к Чайной Пристани. — Ты уверен? — девушка пытливо посмотрела на мага. Тот отвел глаза и промолвил, глядя на небо: — Мне не нравятся эти облака. Они слишком желтые. Так не должно быть. Это неестественно. Облака плотной пеленой затянули небо, от взгляда на них начинали болеть и слезиться глаза. Свет закатного солнца постепенно угасал, из-за чего оно напоминало кровоточащую рану. Трещали кузнечики. Воздух застыл. Желтые облака отражались в желтой воде. Корабль с безмолвными путешественниками бесшумно направлялся к Чайной Пристани.