Герои книг

Бартоло Сарто стоял за спиной своего подопечного, не отводящего взгляда от окна. По всеобщей уверенности Савада Иетсуна, оказавшись побеждённым тем, от кого не ожидал никаких достижений, потерял разум. А может быть, это было следствием запечатывания Пламени за преступления перед Вонголой и истинным наследником Примо, его братом. Но с тех пор Савада Иетсуна словно утратил волю к жизни. Поначалу, конечно, от него ожидали попыток как-то противодействовать брату: младший сын Внешнего Советника, упорно продвигаемый Савадой Емитсу вопреки праву старшинства, этот молодой человек так усердно боролся за место босса, что не стеснялся прибегать к методам грязной игры, неодобряемым даже в среде мафиози. Но, казалось, после сокрушительного поражения в Битве Колец, когда Хранители один за другим отказались сражаться на его стороне, тот был сломлен. Если бы не Савада Тсунаёши, его родной брат, Иетсуну убили бы. Но старший в отличие от младшего не хотел братоубийства. Тогда Девятый Вонгола, которому на Битве Колец открыли глаза на козни Внешнего Советника, признал права нового Дечимо и предложил просто запечатать Пламя Иетсуны, позволив ему жить под домашним арестом. В первый день, едва придя в себя и выслушав свой приговор, Иетсуна смеялся как безумный, пока его не накачали успокоительным. После этого он только безмятежно улыбался, как человек, которому нечего терять и нечего больше добиваться. Он не отвечал на вопросы, не разговаривал ни с братом, ни с Девятым, ни даже с Емитсу, однажды получившим разрешение навестить его под строгим присмотром охраны. Было даже странно видеть таким спокойным человека, о вспыльчивости и жестокости которого, несмотря на его молодость, ходили слухи по всей Сицилии. Проблем своим надсмотрщикам Савада Иетсуна не доставлял. Садился есть, когда сообщали о готовности еды, гулял в саду, если ему предлагали выйти, и, казалось, не испытывал напряжения из-за того, что был отрезан от всего мира: ни телефон, ни компьютер, ни даже телевизор ему не были положены. Молодой человек читал художественную литературу, привезённую после визита брата, не изменяя выражения лица и не произнося ни слова. Словно утратил любые желания и амбиции. Просто пролистывал страницы книги в равные промежутки времени, а когда та заканчивалась, ставил её на полку и брал новую. Если спросить Бартоло Сарто, это было жутко. Он однажды прикрывал Иетсуну на миссии по приказу Внешнего Советника. Мальчишка показался ему отчаянно жаждущим жизни. Тогда Савада Иетсуна упивался свободой, как выпущенный из клетки хищник. Он был жесток к врагам, безусловно, но не терял разум, как тот же Бельфегор из Варии. И после миссии с таким удовольствием, едва омыв руки, вгрызся зубами в бургер, купленный в ближайшем ресторане фастфуда. Кого-то это могло бы и покоробить, но Бартоло и сам был убийцей. Он не увидел в жестокости парня ничего плохого, а в поведении после миссии не заметил циничности, лишь готовность наслаждаться мелочами жизни, несмотря ни на что. Конечно, мнение своё мужчина держал при себе. Во-первых, потому что в Вонголе отныне была принята другая точка зрения, а Бартоло не было никакого резона защищать опального наследника, которого до того он видел единожды. Во-вторых, потому что новость об их прошлом знакомстве могла бы послужить причиной отстранить его от Иетсуны. Если Дечимо Вонгола в милости своей позволил жить брату вдали от мафии, в тишине и спокойствии, то многочисленные враги Савады Емитсу, а также самого Иетсуны не желали позволять ему наслаждаться жизнью. Когда спустя всего полтора года после опалы Бартоло пришёл на должность не то его тюремщика, не то охранника, мужчина обнаружил (совершенно случайно, поскольку понятия стыда у Иетсуны, похоже, не было вовсе, и начать переодеваться он мог и в присутствии посторонних) многочисленные шрамы у своего подопечного. Некоторые из них были совсем свежими. Оправдываясь приказом Дечимо, Бартоло с тех пор не оставлял Иетсуну ни на минуту. Ну, и пришлось в первые дни ввести практику, при которой повар съедал половину того, что приготовил для Иетсуны. Один скончался от отравления к концу недели, зато вкус блюд следующего заметно улучшился. Иетсуна никак не комментировал это. Казалось, он даже не заметил, что качество его жизни немного, но изменилось. Он продолжал одинаковой улыбкой встречать как редких посетителей, так и самого Бартоло и обслуживающий персонал поместья. Бартоло был почти уверен, что в глазах Иетсуны он такой же статист, как и все остальные, когда впервые за эти два года услышал его голос: – Надвигается гроза. Бартоло с сомнением взглянул за окно. На небе не было ни облачка. – Почему вы так решили? – спросил он, решив поддержать первый разговор Иетсуны. Молодой человек пожал плечами: – Можно заблокировать Пламя, но куда сложнее лишить силы кровь, – он впервые за долгое время взглянул прямо на мужчину. – Вы мне нравитесь, Бартоло. Из всех надсмотрщиков, приставленных отцом, вы были самым гуманным. Вашей смерти мне не хочется. Но я уже давно не в состоянии защитить даже себя. Поэтому сейчас вы должны покинуть поместье и бежать от него как можно дальше и как можно быстрее. Оставив в стороне вопрос о том, что такое пожелание от фактически заключённого любой другой просто высмеял бы, Бартоло покачал головой: – Защищать вас – одна из моих обязанностей. Я не оставлю вас в этом доме, даже если мне придётся умереть. – Жаль, – только и сказал Савада Иетсуна, снова пожав плечами. И не произнёс ни слова до тех пор, пока на территории поместья не зазвучали взрывы. По связи от других охранников зазвучали панические крики и сигналы тревоги. Бартоло знал, что в поместье Вонголы немедленно отправилось сообщение о проникновении. По протоколу он должен был выйти и начать координировать оборонительные действия, но вместо этого… – Не выходи. Все, кому нужно, придут сюда сами. Разверни моё кресло лицом к двери, – негромко приказал Савада Иетсуна, и что-то в его голосе заставило Бартоло повиноваться. В таком виде их и застали, когда дверь распахнулась, – Иетсуна, сидевший в кресле с истинно королевским видом, и сам Бартоло, стоявший в шаге от него. Когда он потянулся за оружием, Иетсуна покачал головой, взглянув тем прежним, по-звериному жестоким и расчётливым взглядом, после которого Бартоло опустил руку. Вошедший первым мужчина в белом костюме на мгновение замер, будто ожидал увидеть что-то другое, а потом расплылся в приторной улыбке: – Савада Иетсуна, рад видеть! Похоже, мой визит не стал для вас сюрпризом. Не подскажешь, как ты узнал?.. – Кровь не водица, – лаконично ответил Иетсуна. – Ну конечно же! – чему-то обрадовался незнакомец, театрально всплеснув руками. – Гиперинтуиция Вонголы! Её, в отличие от Пламени, не смогли запечатать? Савада пожал плечами, не дав конкретного ответа. Вместо этого сказал: – Хоть ваш визит и не стал для меня сюрпризом, не ожидал, что лишённый силы наследник может кого-то настолько заинтересовать. Так что, чем обязан вашему визиту, синьор?.. Неизвестный вошёл в сопровождении ещё двух человек. И если самого мужчину Бартоло не знал, то о том, кто стоял за его правым плечом, был наслышан. Длинные волосы ментолово-мятного оттенка, отчасти убранные, отчасти свободно лежащие на спине, по-женски изящные черты лица, тяжёлые золотые каффы на ушах и тяжёлое, удушающее Пламя Облака. Кикё, один из членов молодой американской Семьи, доверенное лицо их босса. И если он здесь, стоит за спиной мужчины в белом, то тот, вероятно… – Бьякуран Джессо, – подсказал Бартоло имя Иетсуне. Парень кивнул, а сам Джессо расплылся в ещё более широкой улыбке. – А ты неплохо устроился для свергнутого наследника, Иетсуна-кун. Даже сейчас… не так уж беспомощен, как были уверены твои враги, верно? Я ожидал увидеть сломанную марионетку, но ты меня приятно удивил. – Жаль, не могу пока сказать того же о нашем знакомстве, – усмехнулся Иетсуна. – Зачем ты пришёл ко мне, Бьякуран Джессо? – Разумеется, чтобы предложить тебе сделку! Сколько можно жить в тени своего старшего брата, упивающегося мелочной победой? Неужели тебе не хочется отомстить предателям, ударившим тебя в спину? Ведь ты действительно заслуживал это место, место Десятого босса, пока его не отняли у тебя вероломными интригами. Напряжённый Бартоло бросил взгляд на своего подопечного. Если Савада сейчас согласится на предложение… как должен будет поступить он сам? Казнить предателя? Или… С каждым словом Бьякурана Джессо Иетсуна словно по капле терял оживление, появившееся с появлением нарушителей. Под конец не такой уж длинной речи Джессо на лице его было ставшее привычным для Бартоло безразличие. – А. Я надеялся услышать что-то поинтереснее. Улыбка исчезла с лица Бьякурана. – Правильно ли я понимаю, что ты отказываешься от моего предложения? – Стать марионеткой, но уже твоей? Я не для того сделал так, чтобы Емитсу не смог давить на брата, как на меня, чтобы потом сдать семью постороннему. – Похоже, ты всё-таки потерял способность мыслить здраво. Жаль. Бартоло вытащил пистолет мгновенно, но Кикё был быстрее: голова Иетсуны упала на плечо, и мужчина успел заметить дыру во лбу парня. Он сумел выстрелить в Джессо, но пуля даже не долетела до мужчины, когда он сам упал, задыхаясь от боли в груди. Последнее, что он увидел темнеющим взглядом, – счастливая улыбка на лице Савады Иетсуны, умершего по своим правилам.