Покой.

Немо часто проводит время с Элиасом. И дело не в переживаниях о слепоте последнего. Даже не в том, что Элиас является приятным собеседником, вернее, не совсем. Причина несколько в другом. С Элиасом он всегда чувствовал себя спокойно и расслабленно. Настолько, что мог и задремать, сам того не замечая. Но сегодня был не тот день, когда он мог беззаботно общаться с художником. После «помощи отряда в расследовании преступления» Немо, мягко говоря, чувствовал себя подавленным. Остаток дня он почти ни с кем не разговаривал. Ганс и Яков несколько раз пытались вывести его на диалог, хоть на какую-то реакцию, но попытки были тщетны. Когда пришло время отбоя, Немо даже не пытался уснуть, а тихо вышел из комнаты и направился в архив. Туда точно никто не сунется. Он садится на пол, облокотившись спиной на пыльный шкаф со старыми документами. «Я просто хочу вернуть свои воспоминания. Понять, кто я на самом деле. Мне не хочется быть частью всей этой истории, мне надоело! Все они видят во мне надежду, возможность на… Что-то…» — по щекам текут слёзы. Немо с отвращением вытирает их ладонью. Он устал. Очень. Вдруг, Немо слышит скрип дверных петель. Он забыл запереть дверь на замок. Сердце на секунду остановилось. В голове уже строились многочисленные догадки, кто же это мог быть. Больше всего пугала версия того, что это Вагнер, либо Оливер, либо… Элиас. Это был всего лишь Элиас. Стратег тихо, аккуратно подходит к Немо, придерживаясь дистанции. Немо хотелось огрызнуться, сказать что-то язвительное, да спрятаться подальше в тёмный угол пыльного архива, но не смог. Только не с Элиасом. При мысли о печальном взгляде товарища Немо холодеет, и делает глубокий вдох. — Зачем ты пришёл? — слабым голосом спрашивает Немо. Из-за мыслей голова идёт кругом. Он морщится от боли в висках. Сердце снова медленно трепещет. — Хотел узнать, всё ли в порядке, — спокойно отвечает Элиас. — Я волнуюсь за тебя. Остальные тоже переживают по поводу твоего состояния. —… Они тебя подослали? — бормочет Немо. — Слушай, я не хочу ничего обсужд- — Нет, — обрывает его на полуслове Элиас. — Я сам. Меня никто не подсылал. Я не кривил душой, когда сказал, что переживаю. И я пришёл не для того, чтобы задавать тебе вопросы. Я просто… Просто посчитал нужным быть рядом с тобой, если ты, конечно, не против. Могу ли я сесть? — в ответ Немо невнятно мычит в знак согласия. Элиас оставляет трость и осторожно садится рядом. Некоторое время оба молчат. Немо ощущает неудобство от происходящего — ему кажется, что Элиас видит его внутренние терзания. Молчание затягивается. Немо видит собственные мысли, словно через призму тёмной дымки. «Я веду себя неправильно. Это же Элиас. Он тот, кто правда старался помочь мне в расследовании, а не путал ещё больше. Не то, чтобы методы Якова не работали, просто… Нередко раздражали. И злили. Элиас был прав тогда.» — он щурится. — Элиас, — наконец произносит Немо, хрипло, устало и расстроено — Извини, — затем, несколько смягчившись, добавляет: — И... Спасибо тебе. Правда. — он чувствует, как Элиас мягко сжимает его ладонь. Рука художника холодная. Немо поворачивает голову в его сторону. На лице стратега видна робкая и нежная улыбка. Немо пододвигается ближе и кладёт голову ему на грудь, отправляя обе руки за спину юноши. Элиас вздрагивает от неожиданности, но не противиться. Немо закрывает глаза и делает глубокий вдох. По щекам всё ещё текут слёзы. Он чувствует руку Элиаса, скользящую по его волосам. Затем, что художник целует его в макушку. Осторожно, мимолётно, будто боясь чего-то. Немо не возражает. Прижимаясь к Элиасу, он понемногу успокаивается. Постепенно дыхание становится размеренным и ровным. Мыслей в голове совсем нет. Только спокойствие и безмятежность. Мягкий голос Элиаса доносится откуда-то из темноты, но разобрать слова Немо не может — он уже спит.