Грохот!
Все находящиеся в комнате дружно вздрогнули.
– О нет.Стены содрогнулись от последующего сильного удара в дверь снаружи.
Альфис еле успела отпрыгнуть, когда в бедную дверь с громким скрежетом на большой скорости вонзились острые кости. За изуродованной дверью послышался роботизированный голос: – Так держать, дорогуша! Наш выход обязательно должен быть громким и знаменательным! Следующий сокрушительный удар поразил дверь прямо в её центр, образовав дыру, которую тут же деловито начали раздвигать в стороны сильные металлические руки робота. Кряхтенье и громкое ньехехеканье оповестило о высоком скелете в оранжевом худи задолго до того, как он начал пролезать в образовавшуюся дыру. – Ньех, как же, всё-таки, многих сил требует это бластер... Андайн, уже успевшая приготовить и нацелить с десяток копий, расслабилась. Всего-лишь Папирус и всего-лишь головная боль всего Подземелья... – М-меттатон! – Да, дорогая Альфис, всё верно! Я действительно почтил вас сегодня своим присутствием, чтобы скрасить вашу серую, скучную жизнь и привнести в неё немного гламура! Ну же, не стесняйтесь, подходите, берите автограф! Я сегодня сама щедрость, не так ли? Чара откровенно зевнула. – И по какому же поводу? – Оу, по самому грандиозному, красноглазая вы наша! Вы разве забыли, какой сегодня день? – Да всё у нас отлично с памятью. Четверг, рабочий день, – снова подавив зевок, она продолжила, – пятнадцатое сентября. А что? – А! Точно! – радостно воскликнул Фриск. На него тут же посыпались непонимающие взгляды со всей комнаты. – Ну чего вы, мы же ровно семь лет назад начали работать. Сегодня день Рождения нашего проекта!В зале поднялся шум. Они и правда забыли об этом!
– Но вот дверь выламывать было совсем необязательно. – едко заметил Флауи. – Ах нет, дорогой бывший принц, как раз-таки обязательно! Ведь это часть нашего шо-о-оу! Ну же, где спецэффекты?! – требовательно закричала звезда всего Подземного Королевства, задирая голову куда-то вверх. Привычный свет погас, его заменили яркие неоновые огни, скачущие зайчиками по всем здешним поверхностям. Из коридора за развороченной дверью повалил белый дым, оседающий в горле, из-за чего большая половина присутствующих, кроме скеле-братьев и робота, закашлялись. Слава Богу, это длилось недолго. Другие двери, расположенные вдоль стен, тоже открылись. Из них высыпались пауки во главе с Маффет, несущей свои фирменные пончики и сидр из пауков и для пауков, за ними шли оба Дриимурра с ириско-коричными пирогами и, конечно, Доброженщик, ведящий под руку трясущегося кота Бургерпэнтса, беглые глаза которого боязливо выискивали своего босса. За ними спешили Шайрен и нёсший её агент по поиску работы. Из-под потолка выплыл смущённый, а от того и практически полностью прозрачный кузен длинноногого робота, Напстаблук. Другие, более маленькие монстры, тоже, оживлённо и возбуждённо переговариваясь, выбегали из дверей. – Вот это да! – радостно закричал Папирус, эмоционально вскидывая руки к голове. – Все мои друзья здесь! – он кинулся обнимать их и пожимать руки. Фриск тоже присоединился к нему – как-никак, это и его друзья тоже. Все расселись вокруг стола, наложив на него, бедного, кучу еды, которую тот едва выдерживал. – Блуки, музыку! – воскликнул сияющий в неоновых огнях, Меттатон. Колонка, вмонтированная в стену под потолком, противно заскрипела. Из неё вырвалось что-то, отдалённо похожее на кошачье повизгивание и собачий лай одновременно. В общем, что-то, совершенно несовместимое со здоровым слухом. – Что за нафиг с этой музыкой?! – завопил Вошуа, стараясь перекричать ужасную музыку. – Я-я не знаю, чувак, но она меня пугает! – Аарон начал потеть в сто раз сильнее обычного, да так, что вскоре под ним появилась небольшая лужица. От страха он стиснул своего бедного друга в крепких объятьях. – Это хуже, чем Шайрен! – в сердцах крикнул монстр, от напряжения и нервов усердно натирая губкой морского конька. – Этот бит такой... грязный! – Точно! Шайрен, дорогая! Почему не подпеваешь? Может, сделать музыку громче? – Аргх! Нет, Боже, только не она! – заорала Андайн, экстренно быстро беря сразу кучу подушек и затыкая ими свои многострадальные уши. Альфис, Чара и Папирус последовали её примеру. К усилившейся музыке подмешался голос, описать который можно лишь как плач Вимсона и хор Фроггитов в одном флаконе. Ещё более невыносимо! – Эй ты, улыбающееся недоразумение. Да-да, это я тебе говорю, мусорка! – прошипел подкравшийся Флауи прямо на ухо Сансу. – Выруби эту колонку, я сейчас завяну заживо от этой "мелодии"! А я пока отвлеку эту тупую недо-певицу, которой, видимо, Онион-сан навсегда заткнул уши своими щупальцами. Давай же, ну! Быстрее! В эту же секунду колонку пронзили парочка костей, а довершил дело прицельно точный удар небольшого Гастер-бластера, а вокруг рта рыбки-певички обвилась длинная зелёная лоза, закрывающая его и не давающая произнести хоть один звук. – Ну-ну, дорогуши, это было слишком грубо. Они же так старались, а вы вот так обидели их! Вы в курсе, что теперь вы должны выплатить им моральную и материальную компенсации? – Это ещё кто кому должен, после такого концерта... – процедила Чара, недовольно скрещивая руки на груди. В комнате возникло неловкое молчание, но, всего на несколько секунд. Почти сразу после их истечения, отвергнутый обществом Набстаблук завыл так горько, что все уже метались на грани того, чтобы слёзно молить прощения или заплакать от желания заткнуть кусок обидчивой материи без слуха. Агент недовольной, столь же, сколько и Напстаблук, обиженной Шайрен, тихо удалился в уголок к Ализе и присевшему возле неё Фриску, ища утешения у самых добрых из всей этой комнаты. И все вновь замолчали. Ториэль решила разбавить эту неловкую паузу заманчивым предложением. – Я думаю, раз вы все уже собрались здесь... почему бы нам не отведать моего фирменного ириско-коричного пирога и запить его прекрасным сидром Маффет? Все сразу оживились. Действительно, они ведь пришли сюда праздновать, а не киснуть, ругая некудышных музыкантов. Всё же, у них не так много времени в запасе. Но не успели монстры и трое людей приступить к долгожданной трапезе, как со своего места поднялся Папирус: – Стойте! Ещё же не принесли самое главное блюдо! По зале снова прошёлся шепот. Какое блюдо? Разве не все вкусности уже на столе? И все принялись ждать. Но, видимо, половину из всех ждущих не хватило и на пары секунд. – А почему это мы должны ждать? Я вот, например, не хочу. – Я тоже! – И я! Протест прошёлся по всей основной массе присутствующих, так что даже высокому скеле-брату стоило многих сил перекричать их. – Ну пожалуйста! Друзья! Я, великий Папирус, прошу вас подождать ещё немного! – Да все же здесь, кто ещё может прий-... – Йоу! Я не опоздал? В самую широкую дверь протиснулась такая же широкая тележка с огромной тарелкой чего-то, накрытого железной крышкой, из-за чего нельзя было рассмотреть содержимое. Все, открыв рты, уставились на это чудо. А монстрик, тем временем, в три раза меньше оставленной у стола тележки, наконец, предстал перед сидящими, позволяя себя рассмотреть. – Монстрёнок! – радостно воскликнул Фриск, на всей скорости кидаясь обнимать друга и, по случайности, влетая в тележку.Бам!
Они оба – человек и монстр – падают на неё, сбивая крышку, а вместе с ней, и всё содержимое тарелки. – О нет! Моя паста! Моя, великого Папируса, паста! Спагетти причудливой гирляндой повисли на сидящих рядом монстрах, но больше всех досталось Чаре, которая совершенно это не оценила, и сразу с кулаками полезла на трёхклятого Фриска, измазываясь в соусе ещё больше. – Ты! Я все свои вещи сегодня стирала! А ты! Неаккуратное, беспечное животное! Жираф! Вовремя откатившийся в противоположную от дерущихся в сторону Монстрёнок, с недоумением наблюдал за людьми. Фриск нервно хохотал и в промежутках между заботливыми вездесущими тумаками Чары, пытался хоть как-то оправдаться. – А-ай! Прости, Чара! Ха-ха-ха! Я буду аккуратнее! А-ха-ха-хах! Обещаю!***
– Нет, я не понимаю! Почему я? Я ведь жертва! – громко возмущалась Чара, драя старой шваброй полы опустевшей комнаты. – Драться запрещено! Из-за тебя у Фриска теперь синяки, подбитый глаз и сломанная рука – Так ему и надо... Хоть бы раз глаза разул, – пробурчала красноглазая, макая грязную тряпку в принесённую воду. Вошуа, не желая больше продолжать диалог и слушать обиженную всем миром Чару, хлопнул её губкой по свитеру и ретировался, оставляя девочку скрипеть зубами и мыть полы вместе с побитым молчаливым Фриском.