Priceless Temptation

Господи, хоть бы она была здесь... Открытие входной двери, первые шаги в прихожую — вернувшуюся с работы Бэй Доу встречают туфли супруги, брошенные посреди прохода, и свет от плазменного телевизора, транслировавшего для явно уставшей новостные сводки. Она здесь! — Губы «верующей в простоту счастья» расходятся в тёплой улыбке. — Вечера задолбавшимся «шишкам»! — перебивает монотонный говор ведущего, едва улавливает знакомую беловолосую макушку, устроившуюся у спинки дивана. Её обладательнице, тем временем, не хватает ни сил, ни желания реагировать встречным, полноценным переводом внимания. — Если бы не пятница, Бэй, если бы не пятница... — Нин Гуан давит на опущенные веки, не отрицая значимости работы в совете директоров одной из крупнейших компаний Гонконга. Просто не любила частоту акцентов на этом с самых приветствий. — Кинула б в тебя чем-нибудь. Она редко возвращалась из офиса раньше супруги — если вообще возвращалась, не засыпая на диване в своём кабинете, с кипой бумаг в обнимку. В одиночестве среди стеклянных стен — вместо тёплой кровати с любимой женщиной. — Значит, наша стена и твой смартфон останутся в целости и сохранности. — Бэй Доу вешает кожаную куртку с ключами от спорткара и щёлкает переключателем света на кухне, ставит подарочный пакет из магазина спиртного на столешницу. Она прекрасно осведомлена о точности бросков любимой — особенно в её сторону. — Всё настолько хреново в AIA? Последовавший тяжёлый вздох от Нин Гуан служит вполне красноречивым ответом на вопрос. Который, в принципе, и не предполагал иных вариантов для того. — Представь себе, — она наконец переводит взгляд на жену. — Сентябрь, конец третьего квартала — мы до сих пор не вышли запланированную прибыль. Вот как бы ты предложила повысить показатели страхования до конца месяца? Ну пиздец вопросики... — Далёкая от азов управления крупной организацией, Бэй раздосадовано закатывает глаза. — Нашла кого спросить, — заранее предупреждает она Нин Гуан о несовершенности грядущего совета. — Могу предложить только косвенное запугивание. Вбрось фейк о готовящихся беспорядках со ссылкой на властные круги — авось побудит людей предусмотреть ущерб от проникновения в их квартиры. От ожидавшей относительно серьёзного отношения к просьбе следует короткое порицание. — Охеренная идея. Проще сразу составить увольнение по собственному и прийти с повинной к правоохранителям за попытку спровоцировать общественную панику. Ну хоть телефоном не заметнула... — Даже в не самой приятной реакции Нин Бэй Доу находит свои плюсы. — Повторюсь: «нашла кого спросить». Мой предел — минимизация трат на закупку ингредиентов для коктейлей и найма музыкантов на вечера уикенда. — Затронувший работу, ход беседы позволяет ей вспомнить, ради чего она выпрашивала у начальства отгул. — Кстати, о спиртном... Без наигранной торжественности Бэй Доу достаёт из бутылочного пакета чёрную коробку с эмблемой королевского оленя и подходит к супруге. — Тебе что, разрешили взять барные излишки в качестве премии? — с весьма сдержанным восторгом хмурит брови Нин Гуан. Она не разбиралась в предельной цене крепких напитков в клубе жены так же, как и та — в выгодных стратегиях для её страховых агентов. — С такими излишками, Нин, ты бы видела на мне ремень с бриллиантами и золотой пряжкой. — Бэй Доу прямо говорит о завышенных представлениях той по поводу их ассортимента. А также — отмечает один верный момент в её версии: — Но вообще ты права: я купила её, — она кивнула на бутылку в руке, — за половину своих премиальных. Любительница выпить покрепче ожидает от пассии раздражительности и злобы больше, чем усталого вздоха с надавливанием на веки в ответ на прозвучавшие траты. — И я ещё советуюсь у тебя об увеличении прибыли... — обречённо произносит Нин Гуан, возвращая внимание более информативному телевизору. — Ну извини уж, что не живу идеями повседневной экономии. — Пожав плечами, Бэй Доу проходит на кухню, останавливается у полки с бокалами. — Не хочешь — налью себе одной. Просто подумала, ты не прочь разгрузить голову после очередной пятидневки. Она была горазда до очевидных манипуляций — чтобы реализовать свои эгоистичные намерения. К тому же — понимала, что уже после нескольких стопок в себя одну, даже при её толерантности к алкоголю, могла провести незабываемую ночь в ванной, со своими рвотными позывами. — Как можно разгрузить голову тем, от чего она раскалывается на следующее утро? — задаётся одной из вечных дилемм человечества Нин Гуан. Тем не менее — поднимается с дивана, жестом давая умной «плазме» команду на выключение. — Переставать пить, когда пол начинает ходить под ногами. — Уже догадавшись по шагам, Бэй Доу достаёт второй бокал. — И тогда — проснёшься лишь со стыдом за возникшую раскрепощённость. В условиях естественного освещения перед ней предстаёт полноценный вид супруги. Глаза приглушённо-оранжевого оттенка опущены в стол, едва имели свой прежний блеск — со времён, когда они познакомились. Расстёгнутая манжета, подтянутая по предплечью выше, обнажает бледную кожу руки — Нин Гуан не помнила, когда в последний раз подолгу бывала на солнце. Из дома — в машину, из машины — в офисный небоскрёб, из небоскрёба (если повезло освободиться в тот же день) — в обратной последовательности, нередко и по выходным. Человек-шестерёнка, еле стыковавшаяся с другими такими же. — Её ты от меня хочешь? — в демонстративном равнодушии интересуется она, принимая бокал с янтарным напитком в свои худые пальцы. — Хмельной головы на плече, горячее дыхание у шеи, разгул рук под твоей рубашкой. Желаешь нанять мою страсть на этот вечер? Бэй Доу знает границы утоления своего «аппетита». Понимает, что не настолько голодна до сексуальных утех, чтобы потворствовать введению в податливое состояние женщины, с которой была связана узами брака. Она не поведёт её в постель, но готова быть ведомой туда Нин Гуан. Ибо её желания для неё — закон. До тех пор, пока они не затрагивают эго самой Бэй. — Мне не нужна твоя страсть, Нин. Мне нужна твоя любовь, — парирует и, сев за стол боком к супруге, делает первый глоток терпкого, обжигающего горло напитка. — Всегда — не только сегодня. Я не хочу её «нанимать». Я хочу ею «обладать». Последние месяцы они всё реже проводили время вместе. У Бэй Доу были все шансы вернуться с коробкой дорогого спиртного в пустую, тёмную квартиру и просто напиться в одиночку — от пожиравшей изнутри пустоты комнат и души. Как и от выпрошенной у начальства пятничной (наиболее прибыльной) смены за свой счёт фактически в никуда. — Ты обладаешь ею, Бэй, можешь в этом не сомневаться, — Нин Гуан выдавливает из себя слабую, доброжелательную улыбку, так же припадая к граням прозрачного бокала. — Смотри только не разорись на приобретённых акциях. Она только начинала загонять алкоголь в свой организм. Но, по мнению своей женщины, — как будто уже говорила странные вещи. — Что ты имеешь в виду? Под своими «акциями»? Красоту? Характер? Социальный статус? Мысли Бэй Доу крутились вокруг понятий внешне-личностных качеств и общественного положения — иначе говоря, она ходила по верхам. Но под «отслеживанием акций» Нин Гуан имела в виду их ценность конкретно для своей партнёрши как для своеобразной вкладчицы в её капитал. В её личность. — Дело не в «падении меня в цене». Дело в твоих вложениях, Бэй. Я боюсь... — Слова даются тяжело, пробиваясь через затор внутренних переживаний. Несмотря на то, что ещё несколько минут назад она вполне легко бросалась в Нин мимолётными упрёками за незнание корпоративных тактик. — Забрать у тебя слишком много. Эмоций, внимания, времени. Забрать слишком много тебя — и в какой-то момент понять, что у меня нет сил быть... держателем твоих акций. «Я боюсь слишком сильно привязать тебя к себе, заставить часто думать обо мне, и в один момент понять, что у меня нет времени ответить тебе тем же — своими привязанностью и мыслями» — так поняла её Бэй Доу. И знала корень этих опасений: — Боишься, что работа в AIA поглотит тебя целиком? Обручальное кольцо её супруги еле держится на безымянном пальце. Бэй не удивится, скажи та ей, что не хочет носить его за пределами дома — потому что боится однажды уронить знак их уз, слетевший с тонкого пальца, в людных коридорах офиса. — Скорее уж, проглотит. И не подавится, — развивает Нин Гуан тему образов, осушая первый бокал. О закусках к премиальному спиртному не шло и речи — речь шла о глушении пчелиного роя мыслей. Хоть и через слёзы от обожжённого горла. — Даже косточек не выплюнет. С наполнением ею нового бокала они некоторое время сидят в тишине. Бэй Доу допивает первый, пока Нин размеренно вращает в руке свой второй, отстранённо наблюдая за круговым ходом жидкости в границах стекла. — Хочешь... посыплем тебя перцем? — предпринимается на разрядку повисшей атмосферы инициаторша пятничного распития. — Так, чтобы обожгло горло любому, кто захочет тобой «полакомиться»? Я запуталась в этих метафорах к хренам, — ловит себя на мысли она, плохо представляя, как «посыпать человека перцем» фигурально. — Даже ты? — Нин вскидывает брови, лукаво поднимая уголки помадных губ. — Я ведь хочу, чтобы ты лакомилась мною, Бэй. Как можно чаще — во всех возможных смыслах. С прогрессом румянца на щеках и похабной двусмысленности на губах Нин подаётся навстречу супруге. Края чашечек белоснежного бюстгальтера открываются за тканью расстёгнутой на две пуговицы блузки — приковывают взгляд приникшей к новой порции виски Бэй Доу. — Даже самые острые специи «в-» и «на-» тебе не станут препятствием для нашей близости, — уверенно заявляет та, охватывая тот же спектр смыслов. — Хочешь нанять мою страсть? — Хочу, блядь, её запатентовать, — выпаливает свои более радикальные намерения Нин Гуан. — Чтобы никто не посмел покушаться на моё «авторское право». Она не могла стать первооткрывательницей сексуального влечения Бэй Доу: акты самоудовлетворения на страницы с моделями из модных журналов в годы юности той были этому препятствием. Но на страсть супруги — как на её тягу к человеку, а не к набору его физических параметров — Нин Гуан была готова заявить свои права явно и во всеуслышание. — Переборщила? Бэй не отрывает взгляд от приближавшейся к ней, обходившей стол возлюбленной — неуверенно, хоть и желавшей изобразить походку вокруг томной, плавно ведя указательный и средний по краю столешницы. — Слегка, — неутешительно признаёт та. — Пол под ногами пока не ходит. В отличие от желания взять тебя. Просто к херам скатывает по лестнице приоритетов любые другие мысли. Нин Гуан подходит к любимой, лишь сейчас обратившей внимание на отсутствие за ней юбки, и с явного согласия той (чем являлось сосредоточенное молчание) располагается у неё на коленях, ставя ноги по обе стороны. — Ты сверху, Нин, — с лукавой ухмылкой отмечает Бэй. — Как думаешь брать, когда мои руки уже на твоих бёдрах? В доказательство собственного превосходства — жадно впивается пальцами в ягодицы супруги. Сжимает, немного приподнимая — отпускает, возвращая их обладательнице чувство опоры. Нин Гуан резко втягивает воздух, сцепив зубы — кладёт руки на плечи «злорадствующей», лишь бы сохранить равновесие. И обнажить те до показа бретелек — чтобы положить начало своим ответным действием. — У женщин есть более падкие до ласк места, — многозначительно произносит, тут же конкретизируя: — У тебя есть более падкие до моих ласк места, Бэй. В едином порыве, вопреки соблазну отдаться во власть возлюбленной — в хват рук под своими бёдрами — Нин обнажает её ключицы и грудь за рубашкой. Тянется губами к выступам костей под кремовой кожей, последовательно — оставляя следы вишнёвой помады — спускается к пурпурному бюстгальтеру. Почувствовав дыхание Нин у ложбинки, Бэй Доу замирает — ожидая, даёт ей шанс перехватить инициативу. Набухающие соски упирались во внутреннюю сторону чашечек — с соединительной застёжкой между которых Нин Гуан специально ничего не делает. Многозначительно смотря исподлобья — намекает: «Хочешь, чтобы я сделала тебе приятно? Признай, что я у руля нашего импровизированного "Авентадора"». Бэй Доу не ручалась за корректность трактовок — просто испытывала слабость к быстрым тачкам. Как и к прикосновениям супруги. — Чёрт с тобой, Нин... — сдаётся она под давлением маленького шантажа, зачинщица которого издевательски бродит пальцами по открытым частям её половин. — Ты ведёшь. Бэй Доу соглашается дать любимой шанс. Шанс беспрепятственно заслонить её желания собой. Ароматом своего тела, чуткостью в ласках тела её — своей страстью в намерении подарить ей удовольствие. — Умница, Бэй, — покровительственно улыбается Нин Гуан, разбираясь с застёжкой бюстгальтера. На чувство облегчения от высвободившихся грудей не остаётся времени: предвкушение ласк от любимой и скорый подхват ладонями тех сносят любые мысли о будничных женских радостях — не говоря о приятных ощущениях, что проходят по спине коротким разрядом, едва Нин заключает в зубах её левый сосок, сжимая в пальцах правый. «Засранка... » — проносится в мыслях Бэй Доу, запрокинувшей голову к потолку — в попытках удержаться на подходящих волнах дрожи, что будоражит её пассия, описывая языком круги в гранях ареолы одной её груди, сминая ладонью вторую. Нин хочет держать её в тисках, её сознание и тело — желает ею «обладать». Вынуждает Бэй сводить подрагивающие ноги, накрывает пеленой её разум от копившегося жара — подводит к оргазму, обозначая свою маленькую победу. Чему властное эго той никак не может дать зелёный свет. «Ты... слишком напориста, Нин. И забываешь, что я не готова мириться с отсутствием за мной свободы действий». — Время вышло, мисс. Бэй Доу рвёт нить терпения, во вред собственному удовлетворению. Обесточивает внутреннее напряжение — подхватывает Нин за бёдра и, пользуясь замешательством той, несёт к дивану. Отказывается послушно раствориться в блаженных ощущениях, гораздо больше желая окунуть сознание Нин в свой концентрат дофамина. — Что за чертовщина, Бэй?! — вспыхивает та, едва приземляется на мягкую поверхность. — Ты не дала мне ничего сделать! «Я дала сделать тебе заметно больше обычного, зай...» — делает вывод «грязно играющая», но, конечно, вслух признаёт лишь свою вину. — Каюсь, — соглашается с налётом равнодушия, кладя руки на колени Нин и целенаправленно спускаясь к нижнему белью. — Просто не могу позволить так просто довести себя до оргазма. А тебе, думаю, не принципиально, кто из нас кончит первой. Несмотря на недовольство прерванными ласками, Нин позволяет возлюбленной потянуть свои кремовые слипы за резинку к стопам, обнажая полоску волос на лобке и влажные половые губы. Горло Бэй предательски пересыхает, но метаться хотя бы за глотком воды к раковине было поздно: в желанной перспективе — влага супруги, что она жадно вберёт языком для утоления. Если не жажды, то как минимум — своих низменных потребностей. И Нин Гуан оказывается готова это предоставить, несмотря на внутреннюю борьбу, что, тем не менее, стремительно затухает под влиянием пламени глаз перехватившей инициативу Бэй. Когда та опускается над её вульвой — не отпирается, не диктует, как следует её ублажать, не высказывает сомнений в искусстве оральных ласк супруги. Нин покорно позволяет ей развести свои бёдра — приникнуть к её мокрому лону, накрывая ртом внешние складки и головку клитора. — Это не честно, Бэй! Н-не честно!.. — Нин вздрагивает от каждого движения языка возлюбленной между бёдер, восклицая в моментах между едва сдерживаемыми стонами. — То, что ты... делаешь со мной... так просто. Нынешние мысли Нин — «предательское наслаждение». Она чувствует себя обманутой, и в то же время — победительницей. Победительницей за ту самую любовь Бэй, которой та хотела обладать в свою сторону. Потому — описывает нарочито лёгкие узоры у чувствительной зоны, не заключая и не оттягивая прочно сомкнутыми губами. Не даёт волю своему животному голоду — держит её на поводке у опасной точки. Держит до тех пор, пока бёдра Нин не сведутся у её головы, а спина не выгнется — навстречу накату оргазменной волны. Она добивается того, чего хотела — и это приносит ей удовлетворение большее, чем потенциальное физическое удовольствие. — Видишь, Нин? — нависая аккурат над румяным лицом супруги, обращается она к ней. — Не так уж и плохо, когда я перехватываю инициативу. Нин Гуан сложно ей возразить. Как в плане аргументов, так и физически: требовалось банально отдышаться, и уже потом что-то говорить. А после такого оргазма простора для вербальных несогласий не осталось — в ход идут угрожающие обещания: — Когда-нибудь, Бэй, когда-нибудь... Я тебя обуздаю. И ты будешь вынуждена подчиниться моей воле. Бэй Доу импонирует непоколебимость любимой. Вместо искренней благодарности за подаренное удовольствие — заверения, что она может ответить на него таким же. — Воле, что вознесёт меня до «блаженных облаков»? — Она наклоняется к губам Нин, оставляя считанные сантиметры до соприкосновения со своими. — Что ж, буду ждать твоей решимости... Воля Небес. И — в пределах секунды — сокращает всякое расстояние между ними. Впервые за вечер подвешивая в воздухе относительную тишину, что не давила бы на психику, а наоборот — учтиво обволакивала их избитые бытом души, пока они обволакивали руками друг друга. «Если кто и может укротить моё стремление к контролю, Нин — это только ты».