Непрямой поцелуй

Встретить на улице столицы какую-нибудь знаменитость — событие отнюдь не невозможное, но крайне редкое. Ещё реже можно обнаружить на улице двух знаменитостей разом, особенно когда в бородатом лице одной из них вторая с удивлением узнаёт лидера группы «Калинов Мост». — Дима, ты, что ли? — ахает Наталья, машинально хватая его за плечи. Губы сами собой расплываются в улыбке, пока глаза напротив фокусируются на её лице и наконец-то блестят узнаваемым. — Ну надо же! Я только вчера прилетела — и уже такая встреча! — Наташа, привет! — ответно удивляется Ревякин. — Давненько мы с тобой не виделись. — Ой, Дим, ничего не говори… — качает головой женщина. — Ты не поверишь, но я вчера точно так же с Полиной столкнулся. Она с дочкой была — мой Степан никогда таким серьёзным не выглядел, как эта кроха! — С какой Полиной? — недоумевает Хелависа, мысленно перебирая всех их общих знакомых Полин с маленькими детьми. Мозг каждые две секунды выдаёт ошибку 404. — Да Хановой! Тьфу, как там её… Телегиной. Пелагеей, в общем! — А-а, так бы сразу и сказал, — отмахивается она. — Полина… Мне Яндекс.Музыка периодически подкидывает твою «Торопятся взгляды» в её исполнении из давнишнего трибьюта «Калинова Моста». — Хорошо спела, талантливая, — довольно кивает Дмитрий. По задернутому вдруг туманом взгляду Наталья понимает, что он крепко задумался о чём-то: о трибьютах, голосе Пелагеи или о чём-то своём, о чём думал до того, как она в него влетела?.. Хелависа, хоть и рада видеть старого друга до неконтролируемой улыбки, поздравляет его с очередным релизом (ревякинской плодовитости остаётся только завидовать) и отпускает восвояси. Только обнимает крепко на прощание — позволяет себе такую слабость, как позволила с утра выйти на пешую прогулку по центру любимого города. Наташа по Москве скучает очень. Пока дети, привычные к жизни в Европе, меняют десятую школу в очередном новом городе, она наслаждается этой суетой вместе с ними; но иногда, когда девочки уже убежали в школу, а муж ушёл на работу, она вспоминает время, когда сама выходила по утрам из дома для того, чтобы поехать в святую святых МГУ. Учиться или уже преподавать — не важно. Когда вокруг постоянно слышна русская речь, жители столицы неизменно спешат по своим делам, а друзья-реконструкторы уже практически не помнят её настоящего имени. Туры спасают. Её имя тут помнят и называют с удовольствием — хотя чаще предпочитают то самое, реконструкторское. И недостатка в русской речи не наблюдается. А студенты МГУ — Наташа уверена, что их среди её поклонников тоже немало, — спешат уже не в альма-матер, а в клуб на её концерт. На их с парнями концерт. Встреча с Ревякиным и внезапное упоминание Пелагеи наводят на мысль, что Хелависа сама с удовольствием сходила бы на какой-нибудь концерт. Именно тут, в Москве, и обязательно на что-то очень русское. Кельтское и фэнтезийное она и сама исполнить может, а вот так завернуть, как это любит и умеет Дима… А уж тем более таким голосом, как у Полины Сергеевны — отчество вдруг вспомнилось само собой, всплыло в голове, как очевиднейший факт. Пелагея Сергеевна Ханина. Нет, Телегина. Наталья Андреевна Николаева, нет, О’Шей о скандале с Телегиным слышала. Мало кто не слышал, по правде говоря. На личную жизнь Пелагеи ей всегда было всё равно — порадовалась только, как за себя, когда она родила, да и то из материнской солидарности, не акцентируя внимание даже. Внутренне улыбнулась разок, когда увидела новость в интернете, и забыла, наверняка отвлеченная кем-то из своих двух. Сейчас они обе в Ирландии. А обе Телегины в Москве, врезаются, как и сама Наталья, в Ревякина. Действительно талантливая. Наташа любит её слушать, действительно любит, особенно в дни такой тоски по Родине. В отличие от Ревякина, с ней она знакома очень плохо, практически не знакома даже, так что даже личное мнение не путается в ощущениях от плодов чистого творчества. Был много лет назад осадочек, когда Пелагею в интервью постоянно спрашивали о ней, а она постоянно отвечала, что не понимает и не любит не-русский фолк у русской певицы, но колкие обиды молодости остаются в этой самой молодости, а сильный голос по-настоящему русской певицы хуже с тех пор не становится. Наталья слишком умна, чтобы царапаться о старые колючки и закрываться от прекрасного. Даже если порой прекрасное слишком много болтает вместо того, чтобы петь. Хотя Полина даже болтала приятно — так же искренне, как и пела, но и очень осторожно, словами настолько выверенными, что впору подумать, что она готовит их заранее. Но не готовит же — по голосу слышно, говорит здесь и сейчас, импровизирует так умело, что становится ясно: практически целая, с раннего детства, жизнь на сцене сказывается. Не то чтобы Наташа часто слушала что-то, кроме редких песен в Яндекс.Музыке, но несколько раз всё же довелось. Трудно не услышать, когда выступаешь на одних сценах и поёшь в условно-одном жанре. И всё-таки, говоря об условно-одном жанре, почему Дима за столько лет ничего с ней не записал? Мало того, что её голос ему нравится, так они ещё и земляки! Выступали вместе — это да, это и с Наташей они пели на одной сцене, но как чудесно они бы звучали вместе в студийной записи! Интересно, а как бы зазвучал её голос вместе с Наташиным? подумалось вдруг. Зазвучал бы вообще?.. «Гори-гуляй, Москва, да за околицу не выходи!» — в отчаянии вспоминает Хелависа, отказывая в фото уже третьей девушке. Ей не жалко сфотографироваться, просто в её планы на сегодняшний вечер совершенно не входят фотосессии с фанатами. Конечно, нужно было учесть то, что на балах-маскарадах обязательно встретятся поклонники её творчества, но внезапная жгучая потребность потанцевать затуманила рассудок, каким-то чудом избрав в качестве главного аргумента «за» культпоход обязательное ношение маски. Что самое приятное — вовсе не медицинской, хотя и она значительно затрудняет узнавание. Ещё лучше помогла бы маска Чумного Доктора (а в московской квартире у артистки завалялась и такая), но ей стало жаль партнёров, которые будут с ней танцевать. А можно было надеть и её: пока к Хелависе подходят чтобы пригласить её не потанцевать, а сфотографироваться. Планы отпустить всё и хотя бы один вечер ничего не решать, девочкой-девочкой порхая по танцевальному залу, разбиваются о светлые локоны, в хозяйке которых Наташа с удивлением узнаёт Пелагею. Её губы улыбаются слишком знакомо, чтобы не выдать девушку с потрохами. Полина Сергеевна отчего-то тоже не находит пары — точнее, пара не находит её. В груди что-то призывно ёкает, и Хелависа, забыв про собственный девочковый настрой, моментально берёт ситуацию под свой контроль. Расстегнув кнопочку юбки и накинув её на плечи, Наталья остаётся в костюме с обтягивающими брюками (боже, храни костюмы-трансформеры!) и ловко огибает людей, чтобы через минуту оказаться перед Пелагеей. — Позвольте пригласить вас на танец? — улыбается Наталья, протягивая руку. Полина оглядывает её с ног до головы, щурясь от смутно знакомого голоса, и принимает приглашение за секунду до того, как широко распахивает глаза. — Наталья, это ты? — озвучивает своё предположение она. — Здравствуй, Полина Сергеевна, — дружелюбно подтверждает та. — Ох, так неожиданно встретить тебя здесь… — растерянно тянет Полина. Она послушно шагает ближе, когда Хелависа почти прижимает её к себе, и кладет руку ей на плечо, оставляя вторую в ладони, но потом резко спохватывается: — Здесь же полно молодых людей, почему ты меня приглашаешь? Уверена, такую партнёршу, как ты, с руками оторвут! — Хотелось бы остаться сегодня с руками, — фыркает Наташа. — А приглашают меня сегодня только сделать фото. — И ведь узнали же! — неподдельно расстраивается Пелагея. Сочувственный взгляд неожиданно согревает. — Ты меня тоже сразу узнала, — замечает Наталья. — Потому что ты сама подошла. В толпе я бы тебя не разглядела. — …И я тебя узнала. — Ты первая за сегодня, — признаётся Пелагея. — Не разочарована? — лукаво усмехается Хелависа. — Нисколько, даже наоборот, — улыбается Полина. — Очень рада, что меня узнала именно ты. Потому что ты не поклонница, а коллега по творческому цеху. Потому что мы обе знаем друг друга и уже были знакомы лично. Наташа делает первый шаг под музыку, Пелагея отзывается на её движение — Хелависа окончательно убеждается в том, что она тоже очень рада узнать её. Полина танцует прекрасно, вести её — сплошное удовольствие. Наталья прокручивает её под своей рукой и вновь притягивает ближе, кладёт ладонь на выступающую лопатку и неосознанно скользит взглядом по разлёту ключиц в глубоком вырезе. Грудь девушки высоко вздымается от движения и танцевального волнения, и это одна из самых прекрасных вещей в танцах вообще. Хелависа редко выступает в ведущей роли (за исключением случаев, когда партнёр отчего-то не знает танца), предпочитает, когда её волнением любуются, но сегодня всё с самого начала идёт не по плану. Сейчас любуется она, контролирует движения партнёрши, направляет её, и это чувство пьянит. Она мягко сжимает тонкую ладонь и втягивает носом теплый воздух. Сладкие духи щекочут ноздри, и Наталья с трудом удерживает себя от того, чтобы прикрыть глаза и наклониться к бледной шее, надышаться этой сладостью вдоволь. Немного не то впечатление, которое должна производить танцующая певица-народница на другую танцующую фолк-роковую певицу. Но то, которое производит. Наташа не любит условное наклонение — только факты, с которыми уже можно работать. О своей бисексуальности Наталья знает с юности. Правильнее сказать, сапиосексуальности: мозг — самый сексуальный человеческий орган, в этом у неё нет никаких сомнений. И тем более странно, что её вдруг тянет к девушке, которую она знает лишь по сценическому образу; да, артистка она далеко не глупая, но на самом деле Наташа доподлинно не знает, что творится в этой блондинистой голове. Зато аромат, вспыхивающий ярче от каждого взмаха белых кудрей, бьёт по нервным окончаниям, заставляет почти задерживать дыхание, чтобы подольше сохранить его в себе. Рядом с Полиной неожиданно спокойно. Хелависа никогда не расслабляется за пределами дома, особенно на мероприятиях, которые предполагают большое количество людей. Но Пелагея ощущается очень по-домашнему, а ещё — перетягивает на себя всё внимание, отвлекает от кружащих со всех сторон пар и одиноко стоящих людей. Во время танца они не разговаривают, но откуда-то появляется ощущение, что всё это время — не три минуты танца, а несколько десятков лет выступлений — они были не просто знакомы с деятельностью друг друга, а общались, дружили, постоянно были рядом. В таком случае не было бы ничего необычного в том, что Хелависа видит в Полине родного человека. Но условное наклонение недопустимо, а чувствам, как видно, объяснения не нужны. — Спасибо за танец, — приседает в поклоне Наталья, наплевав на то, что она выступила в роли партнёра. — Благодарю, — кланяется в ответ Пелагея и подаёт руку, чтобы Хелависа проводила её с паркета. — Ещё увидимся, — прощается женщина, в последний раз кивая. Пелагея с раскрасневшимися в танце щеками сжимает её руку. — Уже уходишь? — Хочу потанцевать за девушку, — качает головой Наташа. — Не стоило отказываться от этого даже ради меня, — тепло жюрит Пелагея. — Но мне было приятно. Спасибо тебе ещё раз. — Танцевать с тобой — сплошное удовольствие, — искренне хвалит Хелависа и ловит солнечную улыбку, чтобы запечатлеть её под радужкой. — Могу так же сказать про тебя! Совершенно не то же самое, что танцевать с мужчиной. — Хуже? — не удержавшись, подкладывает Хелависа. — Мужчины не бывают такими осторожными и плавными. Ты ведёшь очень по-женски. Это… у меня не было такого опыта, и, кажется, я многое потеряла. Наташа уверена, что она всё себе придумала, что в тихих словах нет двойного дна, но серые глаза ярко сверкают, заставляя задуматься. — Я слушала ваш новый альбом, — неожиданно говорит она. — Он… — Давай не сегодня, — морщится Наташа, вырванная из пучины мыслей, навеянных этим незнакомым блеском. — Не хочу о работе. — Как скажешь, — легко соглашается Полина и отпускает окольцованные пальцы. — Ещё раз огромное спасибо: этот вечер уже незабываемый, хотя он только начался. Наташе без её тёплой ладони холодно, но ей не привыкать. Они встречаются скорее, чем Хелависа ожидала: всего пару часов спустя. Закутавшись в палантин, накинутый поверх пальто, она открывает приложение для вызова такси, когда на её плечо ложится почти невесомая рука. Пелагея улыбается всё так же широко и открыто, меняясь с ней ролями: теперь Наташа угадывает нарушительницу своего уединения. Без маски это гораздо проще. — Ты на такси? Давай подвезу, у меня машина на парковке, — предлагает Полина, уже подхватывая её под локоть. — Мне далеко, не утруждайся, — резче, чем хотела, отказывается Наталья. Голос хрипит, не успевший включиться к началу предложения, и она тихо покашливает, приводя его в порядок. — Я обожаю водить, — заверяет её девушка, — мне будет только в радость! Тысячу лет уже не каталась по вечерней Москве просто так. Соскучилась! Выбора не остаётся: предательский локоть слишком удобно устраивает на себе Полинину руку, а ноги сами несут их на парковку, так что Наташа блокирует телефон и безропотно подчиняется необычайно сильной девушке. В том, что в автомобилях заслуженная артистка Российской Федерации знает толк, Хелависа убеждается сразу. Комфорт в каждом сантиметре — идеальное отражение хозяйки, которая, поухаживав за гостьей, обходит автомобиль и привычным движением садится за руль. — Красивая, — отмечает Наталья, намеренно не уточняя, кого имеет в виду, включаясь в игру с двусмысленностями. — Давно водишь? — Спасибо. С совершеннолетия. С детства мечтала рассекать на собственном авто, обгоняя ветер и распевая русские народные песни в открытое окно, — усмехается девушка. — Русские народные песни из окна Мерседеса — зрелище весьма контрастное, — улыбается Наталья. Пелагея заводит автомобиль и кивает. — Другие водители забавно пугаются, когда я проезжаю мимо. А ты? Водишь? — Предпочитаю самолёты и лошадей, — качает головой Наташа. — Вдарил шпоры под бока — конь летит стрелою, — негромко напевает Пелагея. — Лошади — лучший вид транспорта. Если бы можно было, как раньше, передвигаться на них по улицам… Приходится отрываться на фермах. Куда тебя доставить? Колокольчиковый голос без посредства микрофона ласкает слух. Хелависа никогда не слышала её пение так близко и так тихо — сейчас для неё это сродни откровению. Она называет адрес, но спеть ещё не просит, а Полина и вовсе замолкает, переключаясь на дорогу. Вечерне-московские пейзажи надоедают неожиданно быстро. Не смущаясь, Наташа поворачивает голову и замирает, любуется красивым профилем, горящими от быстрой поездки глазами, спокойным сосредоточением. Иногда пухлые губы неслышно шепчут — наверняка подпевают чему-то внутри. Пальцы с красным маникюром постукивают по рулю в ритм. И снова это чувство семейного уюта, когда рядом с другим человеком ощущаешь себя будто наедине с собой. Не все друзья могут похвалиться тем, что способны его вызывать, а тут — просто коллега, с которой они впервые оказались в одном замкнутом пространстве в обществе друг друга. Всё-таки владелица гораздо красивее своего люксового автомобиля. — Заедем на заправку, хорошо? — спрашивает она, как будто Наташа может отказать. — Нет, вези меня домой срочно! — дурачится та и с готовностью встречается с ней взглядом. — Боюсь, с тем количеством бензина в баке, что у меня есть, я доеду до тебя и останусь там на веки вечные, — развивает шутку Полина. — Всё равно я в Москве почти не живу, не стеснишь. — А сейчас надолго приехала? У вас концерты, да? Извини, не слежу за вашим гастрольным графиком. — Корпоратив, но он только через неделю. Прилетела пораньше, чтобы погулять по родному городу в своё удовольствие. — Скучаешь? — понимающе спрашивает Пелагея. — Очень, — без обиняков соглашается Хелависа. — А девочки? Не скучаешь по ним, когда улетаешь на работу? — Скучаю, конечно, но они там не одни. Справляются. — А ты? Полина уже припарковалась на территории заправки — почему-то не у колонки, а под неработающим фонарём. — Я люблю побыть в одиночестве. Нечасто удается вырваться и провести время наедине с собой, — пожимает плечами Наталья. Лукавит. Не хочет признаваться в том, что пребывает в состоянии скуки каждый день — либо по Родине, либо по родным. — Наверное, зря я уговорила тебя поехать со мной, — по-своему расценивает её слова Полина и всерьёз огорчается. — Нужно было сказать, что ты хочешь побыть одна: я бы не стала настаивать. — Ты неправильно поняла, — спешит разуверить её Наташа и автоматически тянется к её руке, накрывает её своей ладонью, вздрагивает оттого, что она оказывается почти горячей. — Я рада твоей компании и не хотела быть одна этим вечером, иначе не пошла бы танцевать. Это просто ответ на твой вопрос, не более. Осознание, что она просто так потрогала кого-то, приходит только через две секунды, но отодвигаться совсем не хочется. Никто и не требует. А Полина, кажется, даже не удивляется. — Хорошо, ты меня успокоила. — Знаешь, я слушаю твои песни, когда особенно скучаю по России, — признаётся Наташа и зачем-то добавляет: — Ещё Димы Ревякина, но его много не послушаешь. — Он великолепен, — соглашается Полина. — Настоящий русский творец. — Странно, что он до сих пор не захотел сделать совместный проект с настоящей русской певицей, — озвучивает свои недавние размышления Наталья. — Думаю, что он слишком самодостаточен для такого. И слишком занят: такой творческий поток… — Её рука самым естественным образом накрывает ладонь Хелависы, согревая её в объятиях. — Пару часов назад ты не хотела говорить о работе, помнишь? — Я о своей и не говорю, — парирует Наталья, ненавязчиво протягивая вторую руку. Полина обнимает и её, соединяет две её руки в своих и ласково проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони. — Лисица, — улыбается Пелагея. — Кицунэ, если позволишь, — из чистого упрямства спорит Наталья. — Да хоть фенек, — смеётся девушка. Хелависе хочется поцеловать этот смех и тепло Полининых ладоней. Полина затихает, как будто слышит её мысли. — У тебя всё на лице написано, — объясняет она. — Почему ты это делаешь? — спрашивает Хелависа, не уверенная, что ей так уж нужен ответ. — Иногда я тоже скучаю по России, — неожиданно сознаётся Пелагея. — А в тебе сейчас русского больше, чем в любом, кого я знаю. — Скажешь тоже, — фыркает Наташа. Смешок получается нервным, но после него волнение исчезает, уступая место всеохватывающему теплу. Полина легонько кивает, приглашая подвинуться ближе. Наталья наклоняется, чтобы ей было удобнее опалить её ухо и щёку дыханием. — Спасибо, что встретилась мне именно сегодня, — туманно благодарит она шёпотом. Мало что понявшая из последних реплик девушки, Хелависа немного отклоняется, чтобы заглянуть ей в глаза. Так вернее. Серые глаза болезненно блестят, так что, не будь Полина за рулём, Наталья бы подумала, что она пьяна. В них плещется уже почти родное тепло и неясная благодарность, смешанная с восхищением и чем-то отстранённым, непонятным, закрытым для чужого взгляда. Хелависа на пробу подаётся на сантиметр вперёд. Ничего не происходит, только Полинино дыхание вздрагивает. Тогда она окончательно сокращает расстояние между ними и целует — почти целомудренно, в самый уголок губ. Ресницы Пелагеи дрожат, а пальцы почти до боли стискивают руку Наташи, которая оказывается не в состоянии заставить себя выпрямиться и вернуться на свою сторону машины. Подъезжая-таки к колонке и выходя в магазин, Поля не может перестать улыбаться уголком губ. Хелависа выходит подышать воздухом, пока она оплачивает бензин, и не может отделаться от мысли, что улыбку и тепло она всё же поцеловала.