For Want Of A Relic

— Знай свое место! — кулак в золотой броне обрушился на стол перед Слугой, дерево начало трещать и раскалываться под его давлением. Из трех присутствующих людей в комнате только Айрисфиль в тревоге поднесла руку ко рту — женщина в черном стояла, словно оловянный солдатик у стены, а неопрятный Мастер в темном плаще всего лишь закурил сигарету. — Кто ты такой, чтобы игнорировать меня ничтожный червяк?! — Майя, — Мастер Арчера не обратил внимания на сверкающие багровые глаза, устремлённые на него, обращаясь лишь к стоявшему по стойке смирно солдату: — Способность Берсеркера будет представлять опасность: сначала мы должны сосредоточиться на его Мастере. Посылать Арчера за ним — это только рисковать. — Наглая дворняга-! — через секунду Арчер вцепился в горло своего Мастера, схватил другого человека за воротник рубашки и прижал его спиной к стенке: — Я бы казнил тебя за такое неуважение! Ты смеешь намекать, что простая бешеная собака может быть мне не по силам?! Арчер зарычал в манере, мало чем отличающейся от разъярённого пса, в то время как позади него рука Майи медленно потянулась к кобуре, висящей у неё на бедре. Айрисфиль покачала головой в ответ за спиной Арчера, пытаясь отговорить её. — Всё, что может противостоять Вратам Вавилона Арчера, мы должны искоренить в самом источнике, Майя, выследи базу Кейнета и доложи, когда найдешь её, — даже удерживаемый собственным Слугой, Мастер Арчера даже не сбился с череды своих мыслей. — Арчер… — Айрисфиль шагнула вперед, осторожно положив тонкую ладонь на свободную руку Слуги: — Возможно, Кирицугу прав. Было бы ниже твоего достоинства иметь дело с кем-то вроде Берсеркера, не так ли? — разгневанный багровый взгляд теперь был сфокусирован на ней из-за плеча Арчера. — Поэтому ты должен позволить ему позаботиться об этом вместе с Майей, а сам сосредоточься на тех, кто стоит твоего внимания. В комнате повисла напряженная тишина, во время которой Кирицугу признаться, был слегка впечатлен. Позволить Айрисфиль справиться с Арчером в первую очередь казалось… сложным, учитывая, кем он был и какой характер это предполагало. Но, похоже, она научилась говорить с ним так, чтобы быстро достичь желаемого результата. Конечно же, светловолосый Слуга не слишком нежно отпустил Кирицугу на землю и дематериализовал свою броню. Теперь, в свободной белой рубашке и штанах из змеиной кожи Арчер скрестил руки на груди и наклонил голову, глядя на Кирицугу свысока. — По моей безграничной милости как короля, я дам тебе второй шанс, Эмия Кирицугу. Но знай, что я не потерплю твоего провала. Если ты вернёшься, не уничтожив Мастера Берсеркера, я не буду снова таким благодушным. Считай, что ты и твоя пешка можете быть свободными, — по расплывчатому сигналу Кирицугу, он и Майя вышли из комнаты. Айрисфиль фон Айнцберн смотрела, как они уходят; она медленно перевела взгляд на Арчера, что впился глазами в дверь так, будто хотел поджечь её одним усилием воли. Кирицугу с самого начала сказал ей, что это будет испытанием их терпения. В ту ночь, когда они увидели окаменевшую змеиную кожу, подаренную патриархом Айнцбернов, беспокойство затаилось в тенях на лице её мужа. Бесценная реликвия должна была призвать непостижимый дух, который стоял выше всех остальных на протяжении всей истории. Кирицугу знал, что этот человек никогда не сможет сосуществовать с ним (или с кем-либо ещё, если уж на то пошло), и поэтому попросил Айрисфиль действовать вместо него. Она обладала сочувствием и терпением, коих у него никогда не было, и даже если она и близко так не подчинялась Арчеру, как притворялась, этого, казалось, было достаточно. Этот герой никогда не стал бы стоять за того, кто называл себя его «Мастером», ибо не было в живых никого, кого бы он даже подумал назвать «равным». Слуга класса Арчер, которого Айрисфиль сейчас видела пристально смотрящим на дверной проем, будто пытаясь приказать Кирицугу таким образом войти обратно, был не кем иным, как первым и величайшим героем, когда-либо жившим, историю которого тысячи других людей с тех пор могли проследить в той или иной форме. — Тебе не кажется, что ты был слишком строг с ним, Гильгамеш? — Нет, — рявкнул в ответ Арчер, наконец, оторвав взгляд от двери и пересекая комнату к шкафу: — Если бы я был «слишком строг с ним», ты бы счищала его кровь со стен и пола, — его гнев прошел так же внезапно, как и появился, и когда Король Героев рылся в шкафу, бросая пустые бутылки через плечо, он остановился только для того, чтобы самодовольно оглянуться на Айрисфиль: — Значит, ты на стороне своего драгоценного муженька? — Дело не в этом. Я бы хотела, чтобы он действительно пытался не провоцировать тебя таким образом, но он… — она быстро уклонилась от пустой бутылки из-под вина, которую Гильгамеш кинул, едва избежав удара ею: —…он действительно хочет добра. Кирицугу не пытается встать у тебя на пути. — Если бы это было так, то я боюсь представить, как это выглядело бы, пытайся он мне помешать, — найдя то, что искал, Гильгамеш налил себе бокал вина из конкретной бутылки, за коей он и охотился (Айрисфиль пришлось купить их менее чем через час после их прибытия в Фуюки по требованию Арчера). — Или, возможно, это ему стоит бояться этого. — Тогда вы действительно не сможете ужиться, — призналась она, с сожалением опустив плечи. — Я надеялась, что вы хотя бы попытаетесь работать вместе. — Ха! У меня нет причин опускаться до того, чтобы прилагать усилия для сосуществования с таким жалким глупцом, — не сделав словесного предложения, Гильгамеш придвинул пустой стакан на несколько дюймов в сторону Айрисфиль, и сделал глоток из своего собственного бокала: —…тц. Этот мир совсем не имеет вкуса к вину. — Могу я спросить Короля Героев… — Айрисфиль наполовину наполнила стакан для себя: отказаться от беспрецедентного предложения со стороны Арчера было бы равно самоубийству. —…что ты хочешь от Грааля? У Кирицугу есть желание, которое он бы исполнил. У вас двоих должно быть хотя бы это общим. Гильгамеш остановился, когда до него дошел вопрос Айрисфиль, он наполовину поднес ко рту бокал с вином. Он медленно изогнул бровь, как будто недоумевая, зачем задавать такой очевидный вопрос, а затем первый из героев сделал что-то невероятное. Он поставил свой стакан и начал смеяться, его плечи тряслись от нетерпеливого и неуместного смеха. Что бы не вызвало такую реакцию у золотого короля, казалось, его это искренне позабавило. Изящно держа свой бокал, Айрисфиль не была уверена, радоваться ей или очень, очень нервничать. — У меня, владеющего всеми богатствами мира, есть желание для Грааля? — наконец он ответил дьявольской улыбкой. — Нет… Конечно, нет ничего, что я уже не называл бы своим. Думать, что должна быть какая-то мирская вещь, которую я всё ещё желаю, поистине смехотворно. —Тогда… почему… —Всё так, как я и сказал. Этот мир — моя собственность, и все в нём принадлежит мне. Это включает в себя и сам Грааль, — улыбка на его лице стала хищной, когда он говорил, красные глаза сузились, будто он сосредоточился только на своей конечной цели и ни на чем другом. — Видеть, как другие объявляют войну за то, что принадлежит королю всего мира — это серьезное оскорбление. Я сокрушу всех, кто претендует на Святой Грааль, и в отличие от никчемных масс мне ничего от него не понадобится. Кирицугу знал, что он будет сложным Слугой. Но только тогда Айрисфиль начала понимать, насколько это будет трудно. За этой улыбкой скрывалось что-то очень темное, что-то, что нельзя было определить словом «безумие» и в то же время что-то, что никак не входило в сферу «человечность». Холодок, пробежавший по её спине, возвестил о том, насколько по-настоящему ненормальным нужно быть, чтобы всем сердцем придерживаться такой логики. — Тогда скажи мне, Айрисфиль… — его тон был почти насмешливым из-за того, насколько спокойно он звучал. Легкий и общительный, но с очень зловещим оттенком в каждом слове: —…Чего так сильно желает Эмия Кирицугу, что ставит свою жизнь против меня, и против других? — Кирицугу хочет положить конец страданиям этого мира, — она выпрямила спину и осталась сильной даже перед лицом мощного давления, которое, казалось, излучал Гильгамеш, спокойной и бесстрашной. — Когда он доберется до Грааля, он пожелает использовать его чудо, чтобы установить мир во всем мире, — на мгновение показалось, что Гильгамеш снова разразится смехом. Что-то в его глазах, казалось, замерцало, как пламя свечи, уголок рта дернулся в саркастической ухмылке. — Это действительно самое недальновидное из желаний, — заметил он, осушая бокал. — Но раз он хочет положить конец человеческим склокам, то, может быть, с ним будет меньше хлопот. Ведь если бы был кто-нибудь, способный навязать свою волю народу и заставить замолчать людские споры, разве не я тогда должен был бы стать тем, кто овладел бы властью над всеми? «Это будет очень долгая Война за Святой Грааль», — заключила она. …И ей понадобиться ещё много вина.