Лицо короля

Мы стояли посреди холодного белого света, пронизывающего Остагар, и смотрели на нашего короля, бездвижного и неживого, с глазами, глядящими в пустоту. Это был окончательный ответ, не оставляющий больше никаких сомнений. Прежде я мог на что-то надеяться, но теперь, смотря в это ставшее навеки молодым лицо, понимал — мы остались одни. Не придет никто. Не спасет никто. Мы можем рассчитывать лишь на себя. Серый снег укрывал крепость. Вился в воздухе. Опускался могильным саваном. Ложился на каменные плиты, помнившие не одну армию среди возносившихся вокруг стен. Холод, приходя извне, стремился заполнить меня. Король мертв — действительно мертв, и ложь Логейна оказалась правдой. И Дункан погиб, я нашел его оружие, он ведь никогда не бросил бы ни свой меч, ни своего короля. Остались только мы. Два новобранца на пепелище, решившие спасти мир. И все те, кто решил встать вместе с нами. Может быть, если у нас получится, если у нас хватит воли — наших спутников станет достаточно много, и это будет та река, что сметет с земли разлившееся по ней половодье тьмы. Но любой армии нужны те, кто поведет ее в бой. Я обернулся к Алистеру. Мой друг. Мой боевой товарищ. Последний из дома Тейринов. Мой король. Я отдал ему золотые доспехи Кайлана, потому что ему отныне носить их. Тот, кто носит эти доспехи, вновь соберет Ферелден из осколков, как случалось уже не раз. Каленхад ведь справился. И Мэрик справился. Мы справимся тоже. Себе я взял, вместо простых черных доспехов, носимых мной прежде, латы командора Серых Стражей, найденные на Пике Солдата. С вычеканенным на нагруднике готовым к битве грифоном. Я держал их при себе как память, а теперь, когда убедился, что Дункан не выжил… должен же кто-то носить их? Мы были уже нечто большее, чем два новобранца, пережившие гибель своей армии. Больше чем бастард и младший сын, пережившие гибель своих домов. Мы были законным королем Ферелдена и законным командором Серых Стражей — а это нечто большее, чем совсем ничего. Старая Нэн рассказывала мне в детстве сказки — о драконах, прекрасных как огонь и красивых как лед. И вот на моем пути, там, впереди, был самый черный на свете дракон. Я сгорю в его огне — или он сгорит в моем.