октябрь

Что вы знаете о соперничестве? Какие бывают его последствия? Из-за чего людям может прийти в их светлую, наполненную не самыми нужными знаниями голову, мысль о состязании? Почему в современных детях развивается дух соперничества, которому они позднее позволят поселиться у себя под сердцем, ведь руководства "что делать, если мой собственный брат меня раздражает" у них нет. А вот Джисону оно бы очень пригодилось. Им с Сынмином обоим оно было нужно лет в семь-восемь как воздух. Братья-двойняшки появились на свет глубокой и холодной осенней ночью, и уже тогда стали для родителей костром, который мог согреть не только тело, но и сердце. С разницей в несколько минут, Сынмин рождается первым, и предстает перед счастливыми, но взмокшими от слёзного потока, глазами матери, которую пытаются успокоить врачи перед повторными родами, только уже младшего сына. В ту ночь, с третьего на четвёртое октября рождаются два почти не отличающихся друг от друга мальчика, на планете появляются две новых жизни, а женщина наконец обретает покой, когда ей дают ненадолго подержать у сердца младенцев. Октябрь. Именно тогда всё пошло наперекосяк - так думает Сынмин - именно тогда, когда родился он. Он, и его младший брат. С самого детства мальчики не были дружны, и сколько родители не пытались искать между ними братские связи, благодаря которым можно было бы прийти к компромиссу, ничего не удавалось. Уже когда Джисон и Сынмин идут в первый класс, начинается не просто конфликт из-за неподеленной машинки, а ссоры покрупнее. Тогда по их совместной комнате летают тетрадки друг друга, разбивается зеркало, притащенное отцом с чердака, и теряется любимая игрушка старшего, похищение которой он конечно приписывает Джисону. Родители не могут справиться со своими двумя звёздочками, и уже после того, как им приходит сообщение от классного руководителя четырнадцатилетних мальчиков о том, что те устроили драку прямо перед кабинетом директора, они перестают стараться. Что бы мать не делала, ни Джисон ни Сынмин не собирались успокаиваться, а в ответ на бесконечные расспросы о том, почему они не могут поладить, женщина получала по-детски обиженное "он первый начинает", что от одного, что от другого. В шестнадцать, когда многие сверстники уже начинают настраивать нечто большее, чем просто общение с противоположным полом, родители с усталостью осознают, что вот теперь начинается война. Именно в тот момент мальчики стали смотреть друг на друга как на врагов, уже точно не имея в сердце хоть каплю любви друг к другу. Тогда была только зависть, смешанная с гневом, постоянные колкости в общении и ужасный, но к сожалению неизбежный, пубертатный возраст. Стоит ли говорить, что когда Джисону, на зло своему старшему, удалось закрутить роман с самой завидной девчонкой школы - Хёнджин, Сынмин был просто в бешенстве. А он был. Тогда летали не только тетрадки, тогда была разгромлена вся комната, разбито пару тарелок, а в стенку полетела любимая мамина семейная фотография, стоявшая в рамке в гостиной. Сынмин понимал, что вел себя тогда как ребенок, но даже в этой ситуации был плюс - он ведь устроил это не один. В тот день родители впервые по-настоящему их наказывают, и Джисон не идёт на свидание с прекрасной Хёнджин. В семнадцать старший понимает, что на ровесниц его не тянет, и начинает встречаться с девушкой на три года старше его самого, которая ведёт кружок по танцам у них в школе. Минхо студентка, сама ещё юная, двадцатилетняя, а уже кажется Сынмину чем-то божественно-прекрасным. Все её лёгкие движения, плавные изгибы тела, и волосы, которые на тренировках собраны в небрежный пучок, так и манят их коснуться. Минхо была его единственным светом в жизни, ведь первый у него с наглостью отобрал брат ещё в шестнадцать. Джисон же отдается полностью Хёнджин. Девушка была младше его на пару месяцев, немного выше, и имела черные смолянистые волосы, которые длинною своей лишь доставали до плеч. В свободное время Она носила лёгкие платья, заставляя парня засматриваться на её длинные и худые ноги, наносила достаточно яркий макияж, и смеялась так ярко, что у Джи в глазах звёздочки горели. Тогда оба были счастливы, позабыв не то чтобы о своей вражде, а просто о существовании друг друга в целом. Так прошло три года, и братьям Чон стукнуло двадцать. В обычный Октябрьский день Сынмин пришёл к родителям, и сказал о том, что хочет объявить важную новость. Когда отец ответил, что его младший брат тоже хотел что-то сказать, и уже устроил им семейный вечер в эту субботу, Мин просто горел от злости. Этот малец опять хотел испортить его праздник. Хотел затмить его, и упиваться своей победой. Тогда младшего хотелось придушить ночью подушкой, но Сынмин лишь сказал, что придет в эту субботу не один, и удалился. Когда Джисон заходит в квартиру, снимая с себя куртку и помогая Хёнджин снять кремовое пальто, то слышит лишь обрывок фразы, который больно бьёт по сердцу. "- Мы скоро поженимся" проговаривает его брат с явной улыбкой, а Джи спешит на кухню, где застаёт уже плачущую от счастья мать и отца, пожимающего руку своему старшему сыну. За парнем к кухне подходит и Хёнджин, смущённо улыбаясь и махая ладошкой. Тогда взгляды родителей уже обращаются к ним, а Сынмин руки в кулаки сжимает от злости на то, что младший снова перетягивает родительское внимание на себя. "- Мам, пап, - подаёт голос Джисон, когда они с девушкой уже садятся за стол, - Мы с Хёнджин тоже решили сыграть свадьбу". Фраза брата становится ножом, больно режущим и слух и сердце Мина, но он лишь крепче сжимает руку своей невесты, продолжая молчать, в то время как младший получает огромное, просто космическое, по мнению Сынмина, внимание. Неприятным становится момент, когда и к одному и к другому парню подходят их будущие жены, которые неплохо так сдружились за последнее время, и просят устроить двойную свадьбу. В один день. День, в который ни один из братьев не собирался звать на своё торжество другого. Но тогда девушки были непреклонны, поэтому праздник, который для каждого из них должен был стать счастливым, превращается в сущий и непереносимый ад, под кодовым названием "не столкнись с этим уродом". К счастью, день не заканчивается каретами скорой помощи и погромленным банкетным залом, ведь за всё время братья так и не разговаривали, не желая даже смотреть друг на друга. Они столкнулись взглядами лишь у алтаря, пока священник читал клятву. Одну. На четверых. Хёнджин и Минхо были определенно счастливы, постоянно крутясь с мужьями, но, когда на улице уже стемнело, девушки, уже значительно подвыпившие, вышли к озеру, на берегу которого и располагался банкетный зал. Тогда Минхо, неизвестно откуда доставшая пачку дешёвых сигарет, купленную с утра, протянула "подруге" её содержимое, и Хёнджин не раздумывая взялась за фильтр, после приложив его к губам. Вежливая и милая улыбка, которой она сегодня одаривала всех гостей, пропала с лица, как только девушки оказались на небольшой скамейке прямо около воды, которая искажённо отражала яркое сияние луны. Подол пышного платья Минхо успел испачкаться, а Хёнджин, у которой платье было чуть ниже колена, лишь хмыкнула на ругательства старшей, которая пыталась стряхнуть с себя жука, и сделала новую затяжку. "- Знаешь, а мне ведь никогда не нравился Джисон, - начинает младшая, смотря на то, как в воде что-то булькает, - он казался таким посредственным. В нём не было ничего примечательного." "- Но тем не менее, - начинает Минхо, беря низ своего уже не такого идеально белого платья в руки, чтобы не замарать его ещё больше, - Ты вышла за него замуж." "- Да, - спокойно кивает Хёнджин, выдыхая клубы дыма, - я же должна была хоть как-то подобраться к его брату, - она безразлично пожимает плечами на удивленный взгляд старшей, - Сынмин даже не смотрел в мою сторону. Он никогда не любил каких-то выскочек в коротких платьях и с кучей штукатурки на лице, - она хмыкнула, в то время как Минхо продолжала на неё увлеченно смотреть, - А ведь именно такой я и была. Да чего уж там, до сих пор остаюсь." "- То есть, всё это время ты лишь использовала Джисона, и любила Сынмина? - в ответ следует кивок, - Ужасно." "- Ты это, не обращай внимания на эти слова. Живите с ним счастливо, я буду только рада, если у него всё будет хорошо" "- Как думаешь, - загадочно начинает старшая после двухминутного молчания, - Было ли слишком подло то, что я влюбилась с первого взгляда в твоего мужа, именно в тот момент, когда вы объявили о свадьбе?" "- Серьезно? - Хёнджин заливается смехом, запрокидывая голову назад, - О боги, то есть, ты хочешь сказать, что мы обе любим чужих мужей?" Ситуация была до боли комичная, а пьяный мозг лишь придавал ей более смешной подтекст. В ту ночь девушки ещё долго сидели около озера, пока к ним не подошли их законные супруги и не повезли по домам. Пачка сигарет тогда так и осталась на той лавочке. Когда родители парней умирают, двадцати двухлетние братья молчат друг перед другом даже на похоронах. И уже через несколько недель и один и другой меняют фамилии, чтобы не чувствовать родства вообще. Так, Ким Сынмин уезжает с Минхо в Японию, на какой-то танцевальный конкурс старшей, а после - пара остаётся там жить. В это же время Хан Джисон и Хёнджин задумываются о ребенке, которого резко захотела девушка. Парень до последнего не видел смысла, но всё же согласился попробовать. Всё по прежнему шло легко, спокойно, и равномерно - так, как бывает у всех, бывает у обычных семей. Но это, к сожалению, была лишь видимая обществу картинка. Хёнджин продолжала хранить в сердце Сынмина, в то время как Минхо безуспешно пыталась выбросить из головы Джисона. Что до братьев? Там всё было сложнее. Хан с треском на сердце пересматривал фотографии жены старшего, а Ким боролся с пропажей чувств к Минхо, отгоняя навязчивую идею того, что с Хёнджин они были бы отличной парой. Так парням исполняется двадцать пять. Ну, точнее, почти исполняется. Девушки настояли на том, чтобы своё день рождение они справляли вместе. Минхо чуть ли не силой потащила мужа обратно в Корею, а Хёнджин почти забастовки устраивала, лишь бы Джи согласился. И так, путем долгих и нудных уговоров что одной стороны, что другой, четвёртого октября пары собираются в ресторане, над которым подсуетились, опять же, девушки, которые не утратили связей, даже не смотря на расстояние. Братья продолжали молча есть, даже не поднимая взгляда друг на друга, в то время как Хёнджин радостно показывала Минхо какую-то сумочку из новой коллекции. "- Знаешь, Хо, - заговорила Джин мечтательно, - мы с Джисоном думаем о ребенке." У самой внутри лава разливается, в очередной попытке поджечь настоящие чувства, а лицо девушка держит. Минхо, у которой не лава - лёд, пытается удержать его в холоде. Не расплавить, чтобы капли его, в виде слёз не вышли наружу. У Сынмина тем временем взрывы. И, о боги, если сейчас они не прекратятся, то весь этот ресторан превратится в их с братом общую комнату, пятнадцатилетней давности. Джисон же не слышит. В начале ужина он просто пытался абстрагироваться от всех на столько, что сейчас пребывает в прострации, не чувствуя ничего. Первым из четверки не выдерживает Сынмин. Парень вскакивает из-за стола, чуть ли не роняя стул, и громко дышит, пытаясь предотвратить разрушения. Джисон же, выйдя из своего транса из-за того, что звук удара кулаков брата об стол был слишком громким, подрывается за ним, говоря что-то о том, чтобы тот не привлекал внимания и держал эмоции при себе. Ким вспыхивает окончательно, начиная припоминать то, как в детстве именно Сон требовал к себе много внимания, лишь потребляя время родителей и не отдавая ничего в замен. Младший цепляется за то, что Мин был менее развитым, чем он сам, поэтому и не получал столько , сколько хотел. Дальше идут высокие запросы, двойные стандарты, и по-детски обиженное "тебя любили больше!". На этой фразе старший хватает грязную тарелку, намереваясь запустить её в брата, но Минхо перехватывает его руку, шепча остановиться. Руку Сынмин из захвата выдёргивает, и направляется в уборную, выплевывая слова о том, чтобы Минхо за ним не шла. Джисон в тот же момент выходит из-за стола, и направляется к парковке. В голове каша из злости и раздражённости, с приправой из желания вонзиться ногтями в шею брата, а в сердце пустота. В момент, когда он доходит до своей машины и уже нажимает на кнопку, чтобы её разблокировать, сзади его обвивают чьи-то руки, удерживая на месте и не давая сесть за руль. Хан наивно полагает, что Хёнджин снова приходит его успокоить, но нет. Всё оказывается куда проще и сложнее одновременно. Сзади него стоит Минхо, крепко прижимая к себе. Она даёт вдыхать аромат своих духов, что кружит и без того немного пьяную голову. И он поворачивается, обнимая в ответ. Обнимает, прижимает к себе за талию одной рукой, вторую же укладывая на щёку девушки, что с таким доверием смотрела в глаза. И он понимает, что это всё. Именно она - Минхо - конечная станция в его жизни. Он не знает, какая Минхо в совместном проживании, не знает, что она любит, не знает её увлечений и предпочтений. Но определённо точно уверен в том, что ради счастья в её больших глазах он готов бросить всё, и улететь покорять горных Козлов на Эвересте, если там такие вообще имеются, главное чтобы Минхо смеялась. Он скажет девушке о своих чувствах, прожужжит все уши о козлах и горах, может, припишет туда сусликов или ещё кого-нибудь, но обязательно даст знать о том, насколько сильно влюблен. Но это потом. Сейчас в голове лишь известный маршрут домой, в родную кровать, с чужой женой. Сынмин же захлопывает дверь кабинки туалета, и прислоняет к ней Хёнджин, которая побежала успокаивать уже его. Проводя ладонью по талии, парень чувствует длинные элегантные пальцы в своих волосах, что собственнически сжимают и придвигают ближе, совсем лишая возможности отстраниться. А старшему и не хочется. Он готов раздеть эту особу прямо здесь, завладеть не только её душой и сердцем, но и телом. Но нет, нельзя. Хёнджин, которая желает этого не меньше, всё таки убирает от себя голову парня, говоря про то, что не будет заниматься с ним сексом без защиты, и Сынмин понимает её тут же, хватая за запястье и таща на выход из ресторана. Увозит он её уже к себе домой, и на своей машине. В тот вечер случилось страшное. Нечто непоправимое, что нельзя было объяснить ни алкоголем в крови, ни первобытными желаниями и чувствами, не тем более разумом. И дело даже не в том, что братья изменили своим законным женам, проблема была в том, что это понравилось всем четверым. Джисону показался очень милым вид растрёпанной и сонной Минхо, а Сынмин балдел от того, как нагло Хёнджин расцеловывала его тело. И это изменило их отношения навсегда. Теперь выходные каждая из девушек проводила в компании своего любовника, а не мужа, ища абсолютно разные оправдания, чтобы тот не думал об этом. Да никто из парней в принципе и не думал, ведь жена - это уже не так интересно. Это уже даже не нужно, ведь те самые лёгкость и эйфория захлёстывали именно тогда, когда приближалась любовница. Любовница. Какое некрасивое слово.. выдаёт всю ту грязь, похоть и разврат, которые теперь навсегда заклеймят этих четырёх людей, которые больше никогда не будут счастливы в законном браке.