***
— Почему ты снова здесь? Месяц не приходил, так зачем пожаловал снова? — Это звучало обидно, вообще-то, — слабо улыбнулся Хосок. Что-то было не такое… странное в его улыбке. Юнги это не понравилось. И мысль о том, что ему это не понравилось, не понравилась ему ещё больше. — Это всё ещё моё место. — Боже, хён, не отниму же я у тебя эти качели… — рассмеялся Чон, воспринимая ворчание старшего, скорее, как забавную шутку, нежели как настоящее замечание. Странный блеск в глазах младшего, в свою очередь, не позволил Мину услышать в смехе Хосока и толику искренности. Вдруг Юнги снял с себя лёгкую кожаную куртку. — Встань. Младший послушался приказного тона Мина, тогда тот обернул куртку вокруг него и, глядя глаза в глаза, отчитал: — На улице октябрь давно, а ты в одном свитере сидишь, идиот. — Когда ты так делаешь, становишься похож на моего отца. — «Sugar daddy» я для тебя не стану, и не мечтай, — обнажив десневую улыбку, парировал Юнги. — Очень жаль, — рассмеялся Хосок в ответ на его шутку. — Я думал, что получил уникальную возможность обзавестись сладким папочкой. Говорят, что в постели ты горяч!.. — Для того, чтоб стать «sugar daddy», мне необходимо, для начала, разбогатеть… В данный момент я лишь бедный студент, без лишнего гроша в кармане. — То есть, в теории, в будущем ты не прочь им стать? — Вижу, твоя бесячая жизнерадостная аура вновь сияет вокруг тебя… — неожиданно переменил тему Юнги, не желая отвечать на провокационный вопрос парня. — Я рад. Хосок снова улыбнулся той самой улыбкой, которую Мин привык видеть на нём в прошлые их встречи. Яркой и… солнечной. Поэтому Юнги и вправду был искренен, когда сказал, что рад за младшего. — Оу, хён, оказывается, ты такой милый, когда откровенничаешь. — Смотрю, тебе надо рот с мылом промыть? Читай по губам: я не милый. — Да, конечно, понял. — Так-то лучше. — Ты не милый, ты о-очень милый, хён, — рассмеялся, всё же не сдержав порыва подколоть старшего, Чон. — … — Милый, как котёнок. Юнги встал с соседних качелей и протянул руки к горлу Хосока: — Иди сюда, мелкий, — он взял Чона за плечи и начал его трясти. — Тебя в школе не учили не перечить старшим?! Вот доживи до моих лет и познаешь все тяготы жизни. — Хён, ты старше меня лишь на год, ты же первокурсник. — Но срéды жизни-то различаются! — снисходительно возразил тот, оглядывая младшего с ног до головы. — А не слишком ли ты много знаешь обо мне? Я всё чаще начинаю думать, что ты двинутый на голову маньяк. — Всё гораздо проще, чем тебе кажется, Мин-хён, — таинственно произнёс Хосок, не желая до поры до времени раскрывать свой секрет. Он вдруг встал, снимая с себя кожаную куртку и в следующее мгновение набрасывая её уже на спину Юнги, оставляя свои ладони на плечах старшего чуть дольше положенного. От веса его рук, слегка сжимающих его плечи, который чувствовался даже сквозь мягкость многослойной одежды, по телу Мина растеклось тепло, и, лишившись этого источника тепла в следующее мгновенье, парень едва не запротестовал вслух. — Что ж, — он ухмыльнулся и взглянул на Чона, прямо в его тёмные, цвета горького шоколада, глаза, поражаясь их таинственной глубине, — ты сумел разбудить во мне любопытство, Хосок-и. — О, в нашу следующую встречу я удивлю тебя ещё больше, — многообещающе подмигнул младший. — Надеюсь, что в следующую нашу встречу, ты всё же не будешь сидеть пятой точкой на моих качелях. — Хорошо, — легко согласился Хосок, удивляя своей покорностью Юнги… но ненадолго: — В следующий раз сяду к тебе на колени. — … — Как тебе идея, а, хён? — Господи, дай мне сил вынести этого подростка-переростка, застрявшего в пубертатном периоде, — отвернувшись от младшего, пробормотал Мин, а после ответил: — Я надеюсь, что слова, вылетающие из твоего рта, хотя бы иногда фильтруются головным мозгом. — Ах, мой хён такой ворчливый, — хихикнул Чон, — уже совсем старый, аж песок сыпется. — Ну всё, вали отсюда!.. Давай! Кыш! Кыш!.. Подняв руки в защитном жесте, Хосок поспешил развернуться и уйти первым, так же, как и в прошлый раз, оставляя Юнги наедине с самим собой и всё такими же идиотскими мыслями. Ему правда было, о чём подумать.***
— Да, я помню, что это твои качели. — Ты не приходил сюда две недели… — Мин оглядел парня, сидящего на его качелях, с ног до головы. — А что? — хитро сощурился тот, подставляя лицо холодным осенним солнечным лучам. — Ты скучал? Юнги смутился: — Скажешь тоже… Глупость какая… В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь гулом промозглого ветра и противным скрипом ржавых качелей. Таких же ржавых, как и сердце Юнги до появления в его жизни одного солнечного человека, о роли которого он до сих пор не знал. — Я хотел прийти, — вдруг нарушил молчание Хосок и повернул голову, чтобы заглянуть Юнги в глаза, — но появились… обстоятельства. Недоверчивый взгляд Мина ещё раз прошёлся по телу младшего и внезапно зацепился за одну важную деталь. — У тебя костяшки в бинтах. — Случайность – пустяки. — Случайность? На обеих руках?.. Разом?.. Хосок промолчал, но после, натянув улыбку, съехидничал: — Мой хён такой внимательный и заботливый, — он сделал неопределённый жест рукой, после чего встал и, в два шага очутившись вплотную к Юнги, нагнулся к нему, чтобы коснуться его лица. — Завидую твоему будущему парню… — Ты так уверен в том, что я гей… — сжав ладонь младшего в своей, ухмыльнулся Мин, постепенно принимая условия этой игры. — Думаешь, сможешь выдержать мой характер, если я стану твоим? Не ожидавший, что старший ответит взаимностью на его бесстыдный флирт, Хосок отступил на полшага и спрятал лицо в ладонях. — Ну… я… конечно… Я бы выдержал, п-потому что ты… такой… ну… замечательный, и я… Тихий смех прервал его заикающееся откровение: Юнги прикрыл рот рукой и, подёргивая сотрясающимися плечами, издавал приглушённый счастливый звук, чем-то напоминающий мурлыканье. Его улыбающееся лицо сияло искренним удовольствием. — Нет, не стоит… — он, всё ещё подрагивая от смеха, держался одной рукой за живот, а второй схватился за предплечье Чона, пытаясь выговорить свою мысль. — Н-не стоит утруждать себя ответом, когда не готов его дать. И кстати… — Д-да? — Пора бы и тебе раскрыть свои карты, — он сделал паузу, — Хоби. Не дожидаясь ответа собеседника, Юнги встал и, махнув рукой на прощание, направился в направлении университета.***
Оставивший Хосока в одиноких объятиях холодного ветра Юнги вместе с собой унёс и последнюю каплю тепла, что могло греть в своих нежных руках его сегодня. Вместе с этим разговором Мин привнёс в мысли Чона ещё больший хаос, нежели до этого. Имя. Он назвал его по имени. Да ещё и так ласково. Вау. — Пора возвращаться, — парень взглянул на дешёвые наручные часы и последний раз оттолкнувшись ногами от земли, привёл качели в движение, чтобы спрыгнуть. Он одёрнул свою пуховую куртку и, ещё раз сверившись со временем, быстрым шагом устремился прочь от места, которое в последнее время всё чаще становилось для него островком безопасности. — Надеюсь, что сегодня он не будет столь зол. Горячий пар, выдыхаемый им через рот, обжигал щёки парня, но тот и не думал сбавить скорость шага и отдышаться. Он должен быть дома к установленному часу, не то отец снова… Нет. — Ты опоздал. — Простите, отец. — Где ты шлялся? Тебя вечно нет дома, — высокий мужчина с пробивающейся в волосах седине устремил взгляд грозных очей на сына. Чон-младший промолчал и опустил глаза, пряча их от родителя, попутно пересчитывая количество пустых бутылок от соджу, валяющихся сегодня возле дивана. — … — Говорить со мной не желаешь? — Хосок проигнорировал его слова, потому тот схватил его за шиворот. — Щенок, совсем совесть потерял?! А что, если бы с тобой случилось… случилось то же, что и т-тогда с ней?.. По лицу мужчины скатилась крупная слеза и с громким стуком разбилась о деревянный пол гостиной, его глаза были широко раскрыты, а лицо, от которого разило дурным запахом алкоголя, было приближено к Хосоку достаточно близко для того, чтобы его замутило. — Не волнуйтесь, отец, — парень мягко перехватил большие руки отца в успокаивающем, мягком жесте. — Я не повторю судьбу мамы, не оставлю вас. Мужчина ещё пару секунд тупо глядел на сына, после чего, обессилев, отпустил его куртку и развернулся, чтобы уйти в другую комнату. Когда его спина скрылась в дверном проёме, Хосок тяжело выдохнул, изо всех сил стараясь не дать случившемуся повлиять на его внутреннее состояние, и открыл окно, чтобы проветрить. — Блядь. Почему я никак не могу к этому привыкнуть?.. Внезапно, словно что-то пришло ему на ум, он развернулся и снова вышел из дома. Плевать, его отец точно завалится спать в ближайшие пару часов, так что он должен успеть вернуться домой к тому времени.***
Пафосно скрывшийся из виду Хосока Юнги на самом деле не ощущал себя настолько уверенным, каким выглядел для Чона: напротив – его ватные, подгибающиеся при каждом шаге ноги готовы были в любой момент сложиться пополам; учащённые дыхание и сердцебиение, казалось, слышны были на другом конце Сеула, и он молился, чтобы это было не так. — Возьми себя в руки, Мин Юнги, ты должен держать лицо перед этим мелким, нахальным, красивым, милым… Айщ, чёрт! — он вдруг остановился на месте и приложил ладонь ко лбу, чтобы измерить температуру тела. — Дело плохо. У ворот университета парня встретил его знакомый, который активно набивался ему в друзья, активно пересказывая ему все сплетни, которые смог собрать за сутки в общаге и на парах. — Юнги-я, ты в курсе? — его лицо выглядело обеспокоенным. — Пока тебя не было тут два парня из-за тебя подрались прямо на территории студгородка! — А? — Мин в недоумении уставился на старшего товарища. — Джин-хён, о чём ты? — Твой бывший снова начал распускать о тебе те ужасные слухи про твои навыки в постели, и вот один паренёк, чьё имя похоже на Чо… Чи… Чусок? Да, вроде Чусок. Кхем. В общем, этот парень… — Погоди, не Чусок, а, может, Хосок?! — Ох, да, точно! Ты его знаешь? — оживился Джин, осознав, что его наконец-то внимательно слушают. — В общем, этот Хосок подождал твоего бывшего у ворот универа, когда тот болтал своим дружкам о тебе всякии гадости, в перерыве между первой и второй парой, и вызвал его один на один. — И что? Чем всё закончилось? — Твоего бывшего побили. Но я считаю, что так ему и надо. — Так вот, почему… Он вспомнил побитые кулаки Чона, перемотанные свежими бинтами, его странный взгляд, не настолько яркий и жизнерадостный, напротив – потускневший, и подумал, что не хотел бы больше видеть Хосока таким… раздавленным. Теплом каждой улыбки Хосока хотелось заполнить до краёв собственное сердце. Каждый его взгляд, обращённый на Юнги, хотелось запечатлеть в памяти навсегда. Нет. Он не должен погаснуть. Юнги не мог допустить этого.***
— Ты… полтора часа ждал меня здесь?! — Скорее, всего час. — Ты, блядь, совсем мозги последние растерял? — Юнги боролся с острым желанием дать младшему звонкую оплеуху. — Тут окоченеть можно на улице, внутрь не мог зайти тогда уж?! — Я хотел было зайти, — уклончиво ответил Хосок, — но меня не пропустила охрана. — Они видели, что тебя на улице всеми ветрами обдувает, и всё равно… — Мин, возмущённо ворча себе под нос, снял со своей шеи вязаный шарф и, несмотря на протестующие возгласы Чона, обмотал им шею младшего. — Не вздумай снять. — Спасибо, — покрасневшие то ли от застенчивости, то ли от мороза щёки парня горели красным цветом. — Так зачем ты ждал меня всё это время, о мой верный Хатико? — Давай обменяемся номерами? Юнги пару мгновений оценивающе смотрел в глаза Хосока. — Ты правда идиот или всё же прикидываешься? — вместо ответа спросил он наконец. — Не понимаю, к чему ты клонишь. — Ты мог бы завтра спросить меня об этом: если не заметил, я каждый день туда прихожу. Теперь настала очередь Хосока удивлённо поморгать глазами пару секунд, переваривая в голове полученную информацию. — Ты прав. — Я всегда прав. — И всё же у меня возникло чувство, что я должен взять твой номер именно сегодня. Мин снисходительно улыбнулся краешком губ, его глаза приобрели форму полумесяцев. — Хоби, ты такой чудной. — … — Чего молчишь? Пойдём, я провожу тебя до дома – на улице уже темно. — Сделай так ещё раз. — Ты о чём? — непонимающе уставился на него Мин. — Назови меня так, — чуть тише попросил Чон. — Будешь хорошим мальчиком, — Мин дразняще облизнул пересохшие губы, — тогда назову. Он, не дожидаясь своего спутника, быстрым шагом направился в сторону выхода из территории университета. — Ты играешь не по правилам! — крикнул ему вслед Хосок, припустившийся следом за старшим. — Сбил меня с толку, а сам – наутёк!.. — Я не виноват в том, что тебя так легко смутить. — Кто бы говорил, — парировал выпад старшего парень. — Меня тяжело вывести из равновесия, к твоему сведению. — А кто это покраснел, когда я сказал, что добьюсь твоего расположения и стану твоим мужем? — Я просто замёрз тогда, вот щёки и покраснели – кожа нежная. Хосок, к тому времени догнавший и перегнавший Мина, подозрительно оглядел Юнги с ног до головы и, шагая задом наперёд, спросил: — Излишнее упрямство иногда может навредить, ты в курсе? Вдруг Юнги схватил Хосока за руку и резко притянул к себе, другой рукой хватая его за спину. На расстоянии метра от них мимо промчался велосипедист. — Следи за дорогой и за словами, пожалуйста. — Хорошо, хён, уговорил. — Теперь не будешь умничать? — Не буду. — Вот и славно. Некоторое время спустя они шли в молчании, ровно до тех пор, пока вдруг Хосок не решил прервать их спокойную прогулку своим обычно звонким голосом, который сейчас звучал довольно тихо: — Когда я был в первом классе старшей школы, моя мама скончалась от рук серийного убийцы… — О… — Не говори ничего, я… я просто хочу высказаться. Ты же не против? — Не против. — Она задерживалась на работе, опоздала на автобус, на котором обычно добиралась до дома и решила пойти окольными путями пешком. Мы с отцом собирались встретить её после работы... Увидев, что Чон запнулся, погрузившись в собственные мысли, он решил вернуть его к реальности: — И что было дальше? — Мы… Я имею ввиду, мы с отцом нашли… м-маму… мы нашли её в луже крови… м-мы вызвали с-скорую… — слова давались ему с трудом, Хосок задыхался. — и… потом… п-потом… — … Юнги, доселе шедший немного позади Чона, немного поколебавшись взял похолодевшую руку Хосока в свою, невербально попросив того остановиться. — С тех пор отец… — Чон заглянул в глаза старшему, ища в его взгляде понимание. — Он сошёл с ума. Насколько он был добрым, заботливым и гуманным, настолько же он стал несправедливым, контролирующим каждый мой шаг и слово… Иногда мне кажется, он хочет держать меня подле себя всю жизнь, не давая мне вдохнуть и глотка воздуха. — Это ужасно. — И вот как раз в тот момент, когда я был сломлен и не видел выхода в этой череде бессмысленных дней, — он перевёл взгляд блестящих в свете фонарей глаз на Юнги и улыбнулся, — мой давний друг посоветовал мне плейлист с музыкой, которую написал ты… — Мой первый и единственный микстейп… Я продал его за копейки… Не думал, что он способен кому-то действительно понравиться. Хосок молчал несколько долгих мгновений, колеблясь между желанием сделать какую-то глупость и оставшейся в нём рациональностью, но, в итоге, всё же дал слабину и уткнулся головой в плечо старшего. Тот, в свою очередь, изумился такому порыву Чона, но плечо не отдёрнул, напротив – тёплую руку положил на голову младшего, пальцами зарываясь в мягкую россыпь его волос. — Так и было: твоя музыка проникла мне в душу, она спасла меня. Я многим тебе обязан. — Ты хорошо постарался, — он провёл рукой по его волосам. — И ты ничего мне должен. Юнги почувствовал, как постепенно ткань его пальто в районе плеча напитывается тёплой влагой, и лишь крепче прижал к себе голову Хосока. — Знаешь, хён, — спустя какое-то время заговорил парень, отстраняясь от желанного тепла, — это мог бы быть идеальный момент для поцелуя. — Боюсь, послевкусие от твоих солёных губ будет отдаваться на языке горечью, так что, увы, я воздержусь от порыва. — А момент был таким романтичным, но мой ворчливый хён умудрился его испортить, — театрально сокрушился младший. — Печальная история, слёзы и даже спасение от грозного велосипедиста – всё насмарку, я ранен глубоко в серд!.. Его красноречивый монолог был безбожно прерван чужими губами, накрывшими его губы в поцелуе. Юнги действовал настойчиво, проникая языком в чужой рот, вовсю исследуя его и оглаживая каждый миллиметр, и наряду с этим нежно, позволяя Чону отстраниться от него в любой момент, если бы тому не понравились действия старшего. Но Чон вовсе и не думал о том, что хочет отстраниться: он вернул поцелуй почти с удвоенной силой, с удовольствием разделяя эти моменты наслаждения, стараясь запомнить каждое чувство, испытываемое им сейчас. — Солёные, — слизывая с нижней губы немного слюны, оставшейся после сплетения их языков, отметил Юнги. — … Хосок, всего несколько секунд назад столь яростно отвечавший на поцелуй, теперь стоял, растерянный и смущённый. Он не знал, что это значило для старшего, не знал, что теперь следует делать и какие у них теперь отношения. — У тебя в глазах бегущей строкой светится: «Кто я теперь для хёна?». — … — Пока школу не закончишь, трахаться не будем, усёк? Чон кивнул, не сразу осознавая то, что сказал ему Мин. — Т-то есть… мы… — Встречаемся. — Встречаемся? — Да, встречаемся. Юнги улыбнулся, в который раз за вечер заключая в своих ладонях руки Хосока, большими пальцами он провёл по избитым костяшкам младшего, вопросительно кивая на них: — Я так и не понял, почему твои пальцы в таком состоянии. — Ну… я просто… просто подрался с одним ублюдком. — Жаль меня там не было. Хотя, всё же, — он наклонился и поцеловал одну из перебинтованных костяшек, чтобы потом подняться и заглянуть Хосоку в глаза снизу вверх, — это того не стоило. — Х-хён, сжалься, для первого дня отношений ты достаточно вогнал меня в краску. А впрочем, ты прав. — Ха-а, походу и вправду стоит перестать тебя смущать… Что ж, я просто хотел, чтобы ты знал – отныне я буду на твоей стороне. — Спасибо тебе, хён... — А. И да… Как ты узнал, что я гей? — В одной из своих песен ты звучал так… по-гейски. Я был уверен, что так оно и есть. — … — Почему ты так смотришь на меня? — Сделаю вид, что я этого не слышал...***
— Даже если мы встречаемся, это всё ещё моё место, уважай мои границы, пожалуйста. — Кто бы говорил, — обнимая со спины своего парня, умостившегося ему прямо на коленки, притворно проворчал Хосок, — про границы. — Доживёшь до моих лет, будешь ценить любую недвижимость. — Юнги-я, тебе жаль одних качелей для своего парня? К тому же мы, вроде как, договорились тут встретиться во время третьей пары. Мин неопределённо дёрнул плечами, мол, «моя твоя не понимать», и решил перевести тему: — Как твой отец? — Психотерапевт назначил ему антидепрессанты, — Хосок вздохнул, — и иногда мне начинает казаться, что ему становится лучше. Но пока что сложно сказать… — Возможно, свою роль во всём этом сыграло и регулярное потребление алкоголя?.. — Скорее всего… Но! Думаю, маленькими шажочками он выберется. — Так и будет, — Юнги потрепал младшего по голове и поцеловал туда, куда смог, не вставая с колен Хосока, дотянуться – в висок. — Ну, а как ты думаешь, что теперь нас ждёт? — Наше будущее будет прямо свэг! — Свэг?.. — Мин скривился, как если бы съел кислый лимон. — Откуда ты все эти словечки берёшь, Сок-а? — Всё потому, что ты старый дед и отстаёшь от жизни, — улыбнулся Хосок, возвращая поцелуй Юнги прикосновением губ к чужой щеке. — На пенсию давно пора! — Но ты-то меня и таким старым любишь… И вообще, тебя в школе манерам учили?! — Мин поёрзал пятой точкой на своём месте, устраиваясь поудобнее. — Теперь в наказание буду у тебя на коленках до вечера сидеть! Так и знай! — Вау, я могу тискать хёна весь день!.. Это ли не счастье? — Божечки, нашёл чему радоваться...