Going Home

Шото, спотыкаясь, брела по улице, зрение затуманилось, а дыхание сбилось. Она собирала воспоминания по фрагментам. Фрагменты того, как её трогали, хватали, сжигали, клеймили. Она почувствовала влагу на щеках, но не помнила, чтобы плакала. Между ног была лишь боль.   Она могла сбежать, когда был шанс, несколько месяцев назад. Но она пробыла там слишком долго и превратилась в дырку.   Холодные капли дождя начали падать на голову и лицо. Шото была рада этому, надеясь, что это смоет страдания и стыд того, что она просто дырка. Многие хотели, чтобы она была такой. Потаскухой. Шлюхой. Дыркой. Но другие этого не хотели. Они хотели чистых и невинных девушек, не тронутых никем. Шото не знала, чувствовал ли он то же самое, но всё же предложил ей место для ночлега несколько месяцев назад. Место, где ей не нужно быть куклой отца, его личной игрушкой.   Больше нет. Больше нет.   Шото больше не хотела плакать. Всё тело болит. Она не хотела существовать. Может, если бы тело отделилось от разума и существовало бы на автопилоте, ей не нужно было бы чувствовать. Ей не нужно было бы знать, что она всего лишь очередная дырка, чтобы трахнуть.   Огни большого города сливались воедино, пока Шото шла. Острые камни и осколки пронзали ноги, но она едва замечала. Она была точно уверена, что идёт правильным путем. Надеялась, что идёт правильным путем. Надеялась, что никто её не найдет. Если бы они добрались до неё, то либо отправили бы обратно к отцу, либо тоже использовали бы как дырку. Но если она дойдёт до него, то будет в безопасности. Это была единственная надежда, что он не воспользуется ею тоже. Боги, она уповала, что нет.   Он не причинит тебе вреда, он не причинит тебе вреда, он обещал, что не причинит тебе вреда.   Если бы только она могла этому верить. Она никогда не любила своего отца, но почему-то теперь, когда он сотворил с ней такое, казалось, что на это способен любой. Любой мог видеть в ней лишь игрушку, игрушку, что можно использовать, как вздумается.   Железнодорожная станция была в поле зрения. Шото плелась вперёд, чувствуя, как кружится голова, как не хватает воздуха. Ей некуда было идти, кроме как к нему. Надеялась, что он захочет её после всего. Шото добралась до станции и нашла таксофон. Она полезла в карман за монетами, но ничего не обнаружила. Нет… Нет, нет, как же ещё она свяжется с ним? Она не могла сбежать в одиночку. Она вообще не смогла бы сбежать, если бы не выяснила это. Её найдут и вернут обратно, обратно к боли, страданиям и сжиганию. Всё ещё горело то место на бедре, где отец клеймил её, как свою собственность.   Неожиданно Шото услышала приближающиеся шаги. Сначала медленные, но потом поспешные. Шото обернулась и приготовилась бороться, но, когда увидела его, её глаза расширились.   Шигараки Томура стоял в нескольких метрах. Светлые растрёпанные волосы, что выглядывали из-под опущенного капюшона, впитывали влагу дождя. Он стоял, слегка приоткрыв потрескавшиеся губы и уставившись на неё алыми глазами. Шото потупила взгляд, сжала руки в кулаках, не зная, что сказать. Она слишком долго откладывала свой побег. Она должна была сбежать при первой же возможности. Но теперь…   — Шото, — его голос был спокоен. Он отчаянно пытался сохранить самообладание, когда увидел, что она плачет босиком под дождем. Сузив глаза, он шагнул вперёд. На это Шото попятилась назад:   — Я не причиню тебе вреда, — сказал он.   — Томура… — Шото посмотрела вниз. Она вцепилась в подол куртки Нацуо. Это первое, что она заметила перед тем, как сбежать. Она была слишком велика для её худощавой фигуры, из-за чего она казалась маленькой. Не хотелось ей в этом признаваться, но она боялась. Она никогда раньше его не боялась.   Они так и стояли под дождём, и ни один из них не знал, что сказать. Шото и в лучшие времена не проявляла эмоций и ненавидела плакать. Так или иначе, она сомневалась, что время, проведённое вместе, что-то значило, когда теперь она испорченный товар. Сомневалась, что он всё ещё любит и дорожит ею.   Шото отступила на ещё один шаг, прежде чем бросилась бежать.   — Стой! — услышала она позади, но не остановилась. Взгляд застилала пелена слёз, и она услышала, как шаги становятся ближе и ближе, и…   Слишком близко.   Томура обнял её, прижимая к своей груди. Глаза Шото расширились, и она посмотрела вниз, прежде чем увидела, что тот поднял пальцы. Она не сопротивлялась. Он мог убить её.   — Всё хорошо, Шото, теперь ты в безопасности, — прошептал он. Его голос был мягким и нежным, но хриплым, как всегда.   — О, боги… — произнесла Шото, пытаясь вытереть слёзы и притвориться, что их никогда не было. — Он изнасиловал меня, Томура, я не знаю… Прости меня, я пыталась бороться, я лишь… — Она крепко обняла его.   — Ты не виновата, Шото, — ответил он. Если бы только это было правдой. Она не сбежала вовремя: — Это он должен извиняться.   Шото прикусила губу. Она могла была этого не допустить. Всего этого страха и боли. Но когда Томура крепко обнял её, она наконец осознала, что всё кончено.   — Мы можем пойти домой? — робко спросила Шото. Она ненавидела это.   — Да. Да, мы можем.   Они шли в тишине. Ни один из них не умел подбирать слова утешения. Но они шли, сцепив мизинцы, держась как можно ближе друг к другу. Прошло несколько часов, прежде чем они добрались до заброшенного здания, которое Шото ранее посещала, когда была наивной и слишком доверчивой.   Они вошли в квартиру, которую Томура и Даби снимали. Шото не очень хорошо была знакома с Даби, хотя много раз бывала здесь. Казалось, он никогда не хотел с ней разговаривать. И к тому же она не знала, как начать разговор с незнакомцем. Томура привел её в свою комнату. Шото заколебалась в дверях, а затем попыталась напомнить себе, что Томура не будет использовать её, как отец. Она вошла, и тот усадил её на кровать, а сам пошёл за аптечкой первой помощи.   Комната была такой, какой Шото её помнила. Неряшливая, но лучше, чем было раньше. У стены были установлены компьютер, несколько мониторов и игровая система. В углу было спальное место для кошки, но Шото нигде не замечала Пикселя. Может, котёнок сфинкс прижимался к Даби, чтобы согреться. Котёнка нашли около месяца назад с половиной одного уха, когда тот копался в мусоре, и Томура решил оставить его, как домашнего любимца. Однако котёнку, похоже, больше был по нраву Даби.   Томура молча вернулся. На нём была пара полуперчаток, закрывавших два пальца, оставляя остальные открытыми, и аптечка. Он опустился на пол у её ног и начал обрабатывать и перевязывать порезы и ссадины от ходьбы босиком. Он не произнёс ни слова, но его руки были на удивление нежными. Время от времени у него тряслись руки, но он никогда не был груб с ней.   — Где ещё? — спросил он, закончив перевязывать её ноги. Шото отвела взгляд. Было трудно смотреть ему в глаза, когда она подняла футболку и куртку, чтобы показать ожог в форме отпечатка руки на бедре. Она опустила футболку и стиснула зубы. Томура по-прежнему молчал. Она не хотела смотреть тому в лицо, боясь того, что может увидеть. Так было не всегда, но сейчас она не знала, кому может доверять. Её руки, лежавшие на коленях, дрожали.   Шото замерла, когда рука Томуры легла поверх её руки. Он собирался причинить ей боль?   — Хочешь, чтобы я убил его, или ты хочешь сделать это сама? — спросил Томура. Шото подняла глаза, встретившись с его багровым взглядом, когда он сел рядом с ней на кровать.   — Я… — колебалась она. Шото была так потрясена и не знала, что ответить: — Я… Я не… — она попыталась подобрать нужные слова. Она даже не думала о мести. Она просто больше не хотела, чтобы ей причиняли боль.   — Или мы можем убить его вместе, — предложил Томура.   — Я не могу... Не сейчас, — Шото перевернула руку и переплела их пальцы. Какое-то время они сидели в тишине, Шото пыталась подавить в себе страх, но её сердце бешено колотилось. Она ненавидела это. Она ненавидела то, как её отец заставил бояться того, кого она любила.   Томура наклонился и обнял её свободной рукой, прижимая к себе. Шото прислонилась к его плечу и закрыла глаза, стараясь снова не заплакать. Это было ей ненавистно. Ненавистно было выглядеть ужасно. Казалось, она всегда контролировала свои эмоции, но сейчас она чувствовала себя уязвимой. Она сжала его руку, всё ещё не в силах поднять взгляд. Что он теперь о ней думает? Неужели думает, что она слаба? Она, определённо, чувствовала себя так. Или он просто пожалел её за то, что она стала очередной жертвой?   — Шото… — Она неохотно подняла глаза и встретилась с ним взглядами. Он словно был зол, испытывал боль и беспокоился одновременно. Он притянул её ещё ближе: — Теперь ты в безопасности. Теперь у тебя есть я.   От этих слов снова протекли слёзы. Не успела Шото опомниться, как оказалась у Томуры на коленях и заплакала ему в плечо, пока тот гладил её по волосам. Он не испытывал к ней неприязни. Не считал её испорченной или, что она лишь ещё одна дырка для траха. Она обвила его руками, крепко прижимаясь, несмотря на жжение в бедре. Она не хотела больше его отпускать. Может, если бы они просто остались в таком положении, мир не увидел бы её такой беззащитной.   — Могу я тебя подлатать? — мягко спросил Томура.   — Мне не нужна пересадка кожи, — ответила Шото. — И я не думаю...   — Я имел в виду бинты, — сказал Томура, — И нет, их я тоже не буду сшивать с твоей кожей.   — Хорошо.   Шото почувствовала неловкость из-за того, что неправильно поняла. Томура осторожно усадил её обратно на кровать, смахивая слёзы большим пальцем. С разрешения он поднял её футболку и стал обрабатывать и перевязывать ожог. Шото пыталась не вскрикивать от боли каждый раз, когда пальцы Томуры касались чувствительного места.   К тому времени, как он закончил, это стало менее болезненным. Томура остался рядом с ней, обняв одной рукой. Она прижалась к нему в ответ. Безопасно. Томура гладил её по руке, тем самым осторожно напоминая, что он рядом. Шото снова забралась к нему на колени и посмотрела ему в лицо. Его выражение заставило вздрогнуть: он смотрел не на неё, а куда-то вдаль. Челюсть напряжена, зубы стиснуты, а глаза сузились. Это выражение предназначалось не для неё. Она понимала, что внутри он боролся с желанием вернуться и попытаться покончить с её отцом. Но сдерживался.   — Лучше ложись спать, — проговорил Томура. — Я принесу Пиксель. Она с радостью прижмётся к тебе.   — А как же ты? — спросила Шото. — Томура?   — Мне нужно проветрить голову, — ответил он. — Вернусь через пару часов.   — Ты же не собираешься...   — Нет, просто прогуляюсь. Но с тобой всё будет хорошо, к тому же Даби здесь и Пиксель тоже.   — Прошу, не уходи, — прошептала Шото. — Понимаю, это эгоистично, но сейчас ты мне нужен.   Томура немного замешкался, но всё же остался. Он посмотрел на зашторенное окно, на дверь, затем вниз на перебинтованные ноги Шото.   — Это не эгоистично, — пробормотал Томура. Он наклонился и взял её за руку. Он прижал девушку к себе, совершенно не зная, как быть дальше. Шото не была уверена, что ей сейчас нужно, но точно не оставаться в одиночестве. — Я останусь.   Не было ли это вынужденно? Шото задавалась вопросом: не была ли она излишне эмоциональной. Её отец всегда считал это слабостью. Сильный человек, и уж точно не топовый герой, не позволит себе плакать и ли полагаться на других. Шото почувствовала, как снова подступают слёзы, но она боролась с ними. Больше никаких слёз. Она не хотела снова плакать. Она не хотела быть такой слабой.   — Прости меня, — пробормотала Шото.   — Тебе не нужно извиняться. Я просто… — заколебался он. — Я не знаю, что делаю.   — Как и я, — ответила Шото.   Она прикрыла глаза, вытирая слёзы. Он притянул её ближе. Они сидели молча какое-то время, не имея возможности описать страх, что охватил обоих.   Казалось, они просидели так несколько часов. Сознание Шото медленно угасало.   — Ложись спать, —  сказал он, убирая руки. — Я останусь.   Шото кивнула и отстранилась от него, чтобы забраться под одеяло. Томура остался сидеть рядом и взял её за руку, по-прежнему не поднимая на неё глаз. Трудно было не думать о том, что она натворила. Как справиться со всем этим не понимал ни один из них, это было понятно, но ей необходимо было бороться с мыслью, что он больше не хочет её. Что он просто уйдёт.   Сердце Шото замерло, когда Томура отпустил её руку, но лишь для того чтобы проскользнуть к ней под одеяло.   — Прости меня, — сказал он, прижимая её ближе. — Я должен был прийти за тобой раньше.   — Я бы не пошла. Не извиняйся, — прошептала Шото, положив голову в изгиб его шеи. Она заметила, что кожа там была содранной, почти кровоточащей. Она прижалась к нему, чувствуя, как наваливается усталость. Возможно, она проснётся, и всё это окажется страшным сном. Она могла бы убежать сразу после пробуждения, прежде чем отец доберётся до неё.   Шото заснула в объятиях любимого человека. Ей лишь хотелось, чтобы боль исчезла. Абсолютно вся. Возможно, следующий день избавит от боли.   Просыпаясь утром, Шото смутно осознала, что находится в объятиях Томуры. На мгновение стало так спокойно, когда она взглянула на его спящее, покрытое шрамами лицо. Но вскоре воспоминания прошлой ночи обрушились на неё. Шото старалась держать глаза открытыми, боясь, что если она их закроет, то снова увидит своего отца над собой. Она сосредоточилась на лице Томуры, прослеживая каждый порез, ссадину и шрам. Сердце Шото болезненно сжалось, когда она заметила несколько свежих царапин на шее.   Прислонившись, Шото положила голову у его шеи. Они появились из-за неё? Она была почти уверена, что не царапала его ногтями. Эти царапины нанёс он сам. Все они. Она закрыла глаза и уткнулась носом ему в шею. Это заставило Томуру пошевелиться, и Шото почувствовала руку на своей голове.   — Доброе утро, игрок номер два, — голос Томуры был негромким и сонным. — Кошмары?   — Не помню, — ответила Шото. — А что?   — Ты плакала во сне, — произнёс Томура. —  И бормотала что-то. Но раз ты не помнишь, то лучше давай не будем об этом.   Нахмурившись, Шото кивнула ему в шею. Это даже к лучшему, что она ничего не помнит. Эти воспоминания могли оставить шрамы, а их и так уже достаточно.   — Сложно чувствовать себя хорошо,— проговорил Томура. — В течение долгого времени. Но… Сенсей помог мне направить боль в нужное русло и превратить её в силу силу. — Он начал гладить её по волосам. —  Я силён в этом, но… Я останусь с тобой. Пока тебе не станет лучше. А после...   Он избавится от меня.   Эта мысль внезапно всплыла в голове.   — Мы будем вместе. И кто будет стоять у нас на пути, будет уничтожен.   Шото уставилась на него, затем слабо улыбнулась:   — Да. Абсолютно все.   Томура обнял её, прижавшись щекой к её волосам. Его прикосновения были нежными и успокающими, и он не касался ран на теле. Ни один из них не знал, как быть дальше, но, по крайней мере, они были вместе. Возможно, когда-нибудь они смогут это выяснить. Боль ни на секунду не отступала. Может и не отступит вовсе. Но одно она знала наверняка.   Дни Старателя сочтены, и обратный отсчёт пошёл.