Брауни с карамелью

       Чан ведёт ладонью по ягодицам Минхо медленно, совсем не торопясь. Это почти кажется пыткой, потому что хочется, чтобы было быстрее, интенсивней, ярче, но его парни не спешат. Феликс щекотно дорисовывает на его спине что-то и откладывает тюбик. Съедобные краски, как Чан и просил.       — Это мы с тобой держимся за руки. А это Минхо-хён, — Феликс тыкает пальчиком в две точки на спине у Минхо, заставляя тихонько застонать от неожиданности.        Ему слишком нетерпится, хочется, уже ощутить что-то по-настоящему, а не призрачные прикосновения. Чан тихонько смеётся, понимая это, снова мягко гладит ягодицы и предлагает Феликсу:       — Присядь перед ним, чтобы он тебя обнял, хочу сфотографировать тебя с твоим шедевром.        Феликс так и делает, помогая Минхо улечься грудью на свои коленки, после чего мягко целует в макушку. Минхо не оборачивается на Чана, но предполагает, что он взял телефон, чтобы сфотографировать. Лишь в тот момент, когда рука Чана сжимает одну из его ягодиц и оттягивает в сторону, очевидно открывая вид на сжимающийся проход, Минхо вспоминает, что он абсолютно обнажён.       — Хён... — сдавленно шепчет он.        Чан быстро укладывается рядом и мягко целует его в плечо, а затем протягивает телефон, чтобы у Минхо самого была возможность оценить фотографии.       — Просто дразню тебя, ничего такого там нет, — успокаивающе шепчет он, пока Минхо листает фотографии.        И правда, его сняли только по пояс. Феликс с любопытством заглядывает в телефон вместе с ним и самодовольно хмыкает на свою же работу. Немного криво нарисованные руки где-то на лопатке; котёнок, лежащий под рёбрами Минхо, три звезды, расположившиеся по позвоночнику и четвёртая, что вроде как только падает на своё место. В груди становится очень-очень тепло.       — Ты умница, Ёнбокк-и, — ласково говорит Минхо и чувствует как довольно хихикает его парень.        Когда он наконец отдаёт телефон назад, Чан возвращается ему за спину, чтобы снова уложить руки на ягодицы и развести в стороны. Это действие пробирает сладкой дрожью. Пока Феликс рисовал свои художества, весь прошлый час Чан растягивал его языком и пальцами, останавливаясь иногда, чтобы Минхо не дрожал слишком сильно и не мешал их мальчику рисовать.       Но всё это была долгая-долгая прелюдия, теперь настало время для самого интересного. Минхо ощущает, как Феликс склоняется над ним ниже и слизывает со спины первую звёздочку. Приятно, чёрт возьми, как же приятно.       — Ликси, хочешь быть первым? — зовёт Чан.        Минхо отпускает Феликса слишком охотно, потому что ему тоже хочется. Чего ему не хочется, так это самому менять положение, но Чан всё же настойчиво тянет его вверх, чтобы усадить на бёдра Феликса. Это означает, что после всех этих долгих подразниваний Минхо придётся ещё и самому двигаться. Он немного хнычет, но замолкает, когда ощущает, что Чан пристраивается позади него.       — Я помогу тебе, милый, — мягко шепчет он, целуя Минхо за ушком.        Феликс под ними нетерпеливо ёрзает, но молчит, пока молчит. Минхо думает, что Чан вообще в постели разговаривает больше, чем они оба вместе взятые и от этого почему-то смешно. Он тихонько фыркает, но его веселье тут же перерастает в стон, потому что Чан чуть приподнимает его и разводит ягодицы в стороны, чтобы Минхо наконец смог принять в себя Феликса.        Поначалу кажется, что идёт слишком туго, Минхо давно не испытывал это ощущение. Но затем он опускается полностью, и это ощущается невероятно правильно — быть настолько заполненным. Тихий вздох срывается с губ непроизвольно, едва слышный, но Минхо знает, что Чан его уловил, потому как его подхватывают за внутреннюю сторону бёдер и приподнимают, чтобы потом снова опустить вниз до самого конца. Минхо не может сдержать всхлипа от потрясающего сочетания этой властности в руках Чана и лёгкости от касаний Феликса, что совсем невесомо гладит его колени.        Слишком сложно держать равновесие так, поэтому Минхо упирается ладонями на грудь Феликса, который тихонько выстанывает что-то неслишимое, но наверняка безумно нежное. Минхо знает, что ему хорошо, чувствует как крепкий член внутри чуть дёргается, заставляя его сжиматься, и знает, что Феликсу от этого действительно хорошо. Он ловит взгляд возлюбленного и медленно наклоняется, чтобы поймать его губы своими, но именно в этот момент Чан снова приподнимает его бёдра и Минхо валится вперёд, выдавая вместе с этим громкий стон скорее от неожиданности.        Чан вздёргивает его в сидячее положение снова и всё ради того, чтобы начать слизывать чуть подсохшие рисунки со спины Минхо. Это щекотно и в то же время ощущение такое, что каждое прикосновение языка обжигает.       — Ты как брауни с солёной карамелью, — шепчет Чан, немного отстранясь, и легонько кусает за плечо.        Минхо тихонько вскрикивает и выгибается назад, впечатываясь спиной ему в грудь. Непроизвольно он снова сжимается, заставляя Феликса застонать так отчаянно протяжно. Он жмурится несколько мгновений, а затем открывает глаза и в его взгляде столько нежности, что у Минхо будто плавятся все внутренности.       — Хён, ты такой прекрасный, — почти шепчет Феликс и его низкий голос прокатывается по телу Минхо огненной волной.       — Самый прекрасный, — соглашается Чан на ухо Минхо, обхватывая его поперёк груди.        Он ведёт ладонью по грудной клетке и нащупывает горошинку соска, тут же сжимая между пальцами. Минхо дёргается снова, непроизвольно отстраняясь от этого ощущения сладкой боли, но Чан сжимает сильнее и чуть оттягивает, не выпуская. Параллельно он прижимается губами к шее и всасывает кожу, наверняка оставляя после себя маленькие красные пятнышки, которые вскорости станут цветистыми засосами. От одной мысли о тех следах, что останутся, хватает, чтобы Минхо по-настоящему повело.       — Хён, - стонет он. — Хён, Ликси, пожалуйста, сильнее.       — Крис, быстрее, — одновременно с ним умоляет Феликс.        И Чан слышит их, сжимает Минхо в своих руках так крепко, что дышать становится труднее и Минхо так сильно это нравится. Он откидывается назад, падая затылком на плечо Чана и ловит ртом воздух, пока Чан помогает его бёдрам двигаться сильнее и резче, оставляет свои следы на светлой коже, нежно дразнит Феликса.       — Давай сделаем нашему прекрасному мальчику ещё лучше, — прямо над его ухом говорит Чан, прежде чем немного отпустить, отодвинуться назад, а потом снова схватить Минхо поперёк груди, сдвигаясь на себя.       Минхо вынуждено двигает бёдрами, тут же вскрикивая от пронзившей всё тело вспышки удовольствия. Чан знает его тело так хорошо, Чан знает Минхо настолько хорошо, что всегда может сделать ещё лучше, чем уже есть. И Минхо действительно обожает это.       — Хён,— хнычет он.       — Тебе придётся дальше поработать самому для нашего Ликси, — нежно шепчет Чан, мягко кусая его за ухо. — Сделаешь нашему малышу хорошо, ладно? А я позабочусь пока что о тебе.        До Минхо не сразу доходит смысл, но он всё же послушно сам крутит и двигает бёдрами. Чан отстраняется и перекладывается сбоку от них. Этого Минхо не ожидает, поэтому слегка теряется, заваливается назад, но вовремя подставляет руки, упирается ладонями в бёдра Феликса. Чан мягко придерживает его за поясницу и легонько целует в бедро, когда Минхо удаётся самостоятельно восстановить равновесие. Только в тот момент, когда он опускается сбоку и тянется через бедро Минхо к его члену, наконец становится понятен замысел.       — Не замирай, — напоминает Чан, прежде чем вобрать в рот головку.        Минхо ошеломленно стонет, ощущая горячую влажность. Дрожь пробегается по всему телу, заставляя крепче схватиться за бёдра Феликса. И всё же одну руку приходится оторвать, чтобы дрожащими пальцами вплестись в кудри Чана.       — Аккуратнее, хён, — шепчет Минхо, прежде чем на пробу впервые двинуть бёдрами.        Выходит мягко, он знает, мягче, чем хотелось бы Феликсу, но даже этого много для Чана, вот чего опасается Минхо. Впрочем, получая одобрительное поглаживание по бедру, Минхо продолжает. Он двигается неспешно, размеренно, стараясь контролировать свою силу, но ощущая одновременно несмелые, но такие нетерпеливые подмахивания бёдрами и горячий рот, где его так правильно ласкают языком, он просто улетает.       — Забудься, — шепчет Чан.       — Ну же, хён, — умоляет Феликс.        И Минхо позволяет им вести, доводить себя до того самого пика, когда о контроле нет даже и мысли, который наступает совсем вскорости. Минхо стонет неожиданно высоко даже для самого себя и падает в пучину наслаждения, ощущая как содрогается всё тело. Он чувствует, как сильные руки мягко стягивают его вниз, но осмыслить это прямо сейчас не получается. Ему требуется около минуты, чтобы прийти в себя, только тогда он обращает внимание на то, что Чан помогает Феликсу прийти к финишу, что-то при этом очень нежно шепча на ухо.       — Люблю тебя, — выдыхает Феликс, прежде чем излиться в руку Чана и Минхо шепчет признание вслед за ним.        Он двигается поближе и мягко целует Чана в плечо. Тот оборачивается немного и нежно улыбается.       — Подашь мокрые салфетки? — тихо просит Чан и Минхо послушно тянется за пачкой, что лежит на столе возле кровати. Он помогает Чану вычистить Феликса, а затем вытирает и сам себя.        Феликсу тоже требуется пара минут, чтобы прийти в себя. Он тут же целует Чана и затем тянется в поисках Минхо, чтобы он тоже подарил ему поцелуй. После этого он ещё несколько мгновений лежит так, а потом тихо говорит:       — Я всё ещё чувствую твоё возбуждение, — и чуть хихикает, выдавая следующую фразу: — Теперь наша очередь тобой лакомиться, Чани-хён.        Минхо смотрит на торс своего парня и тоже не может сдержать смешок. Он сам же спиной обтёрся о Чана и теперь весь его торс в отпечатавшихся красках.       — Ёнбокк-и, дашь краску? — просит Минхо.        Конечно же Феликс подаёт ему тюбик и Минхо с наслаждением выводит несколько чёрточек. Он абсолютно точно доволен собой.       — Это что, Чурыми? — смеётся в голос Феликс.        Минхо радостно кивает, а Чан только хихикает, ничуть не против такого. Но это ещё не всё. Минхо спускается ниже и выдавливает немного краски на член, чтобы тут же её слизнуть. Феликс пристраивается рядом. Теперь очередь Минхо рисовать.