Прогони меня.

Лондон пустыми серыми глазами глядел на прохожих, не замечая их, кутался в плотный туманный плед и стоически переносил всё более частые набеги приносящих противную морось облаков. Сгущались сумерки. Осенняя ночь - одно из самых неприятных явлений в Англии. Неприятнее, пожалуй, лишь ночь зимняя, но речи о зиме пока не идёт - руки в тонких лайковых перчатках коварно потирает сентябрь. Заседание кабинета министров закончилось десять минут назад. Коридоры власти сразу же опустели - перед началом недели все разъехались по гостям и собственным загородным домам. Однако, если бы какой-нибудь запоздалый прохожий, спеша скрыться от накрапывающего дождя и промозглого ветра, машинально скользнул взглядом по правительственному зданию, в глаза ему сразу бросилось бы неярко освещённое окно и тёмная размытая фигура, чего-то явно ожидающая от пустынных молчаливых улиц. На подземной парковке в центре Лондона остановился чёрный Мерседес. Человек за рулём казался давно мёртвым. Если бы он изредка не моргал, любой мог принять это бледно-синее нечто за труп или привидение. Из автомобиля, сочно матерясь, вышел премьер-министр. Хлопнув дверью с такой силой, что поддерживающие крышу парковки колонны дрогнули, он выключил мобильный и убрал его во внутренний карман пиджака. Несколькими минутами ранее над правительственным Мерседесом сверкали молнии и разверзались небеса, ибо разговор по телефону упорно не ладился. Водитель ещё некоторое время оставался недвижим, затем понял, что опасность в виде плюющегося огнём премьера миновала, и впервые за полчаса выдохнул. Лифт беззвучно пополз вверх. Между пятым и шестым этажами телефон напомнил о себе нетерпеливым жужжанием. Премьер рывком извлёк его на свет божий, несколько секунд поколебался, а затем принял вызов. Бархатный баритон прострелил черепную коробку и разметал окровавленные ошмётки по стенкам лифта. -Перестань мне звонить, Билл, - мрачно ответил премьер. - Ты, блять, понимаешь или нет своими грёбаными мозгами, что, как бы ты не заебал меня постоянными звонками, я быстрее в кабинете не появлюсь? Отъебись от меня, наконец! Я сказал: я стою в сраной пробке из-за того, что какой-то сраный байкер не справился с управлением и прокатился два сраных метра кувырком. На том конце послышался настойчивый кашель, затем, после секундной паузы, баритон снисходительно парировал: -Засунь свой поганый язык себе в задницу. Я час перья перед этими мудаками распускал, пока они думали о том, как побыстрее до уютных гнёздышек добраться и провести неебический выходной у камина. У меня язык сводит так, как если бы я орально обслужил не один публичный дом. Эти долбоёбы даже кивали в знак согласия. Но, стоило какого-нибудь пидара спросить, усвоил ли он хоть одно слово из того пиздежа, что я сейчас выдал, он начинал оглядываться и очень глупо давить наглую улыбку. Я, блять, тебе мальчик на побегушках?! Только покажись - я раскрашу твою смазливую физиономию в цвета флага. -А не пойти ли тебе на хуй? - премьер меланхолично приподнял бровь. Баритон так же мягко поинтересовался: -Ты не охерел - так со мной разговаривать? -Ох, простите. Господин вице-премьер-министр, не будете ли вы так любезны СХОДИТЬ НА ХУЙ?!! Премьер до хруста схем сжал телефон в руке, а затем с размаху швырнул в стену. Через секунду лифт остановился. Двери открылись, и свет из лифта хлынул в холодный тёмный коридор. Датчик движения, точно опознав визитёра в новом костюме, очнулся ото сна и услужливо зажёг светильники вдоль стен. Двери лифта закрылись. Премьер стоял на пороге кабинета заседаний. Человек, стоявший у окна, заметил в залитом с уличной стороны дождём стекле показавшуюся из-за приоткрытой двери фигуру. На его лице мелькнула довольная улыбка, быстро сменившаяся не то равнодушием, не то хорошо замаскированным отвращением. -Ты притащил свою тощую задницу через полчаса после окончания совещания, - он отвернулся от окна и скрестил руки на груди. - Джеймс, ты оскорбил меня и после этого посмел показаться мне на глаза. Мне тебя похвалить или въебать так, чтобы до утра искры из глаз сыпались? Окончание фразы вице-премьер произнёс, скорее, машинально. Если бы его сейчас попросили повторить последние несколько слов, он сделал бы вид, что собеседник недостоин подобного снисхождения. На деле он сам понятия не имел о содержании собственного последнего вопроса... Или это был не вопрос? Джеймс уже успел подойти к столу, опереться одной рукой о кожаную спинку своего министерского кресла и взять со стола какой-то документ. -Твою мать, - подумал Билл незаметно наблюдая за действиями премьера, - ты сегодня охрененно выглядишь. На нём был новый чёрно-серебристый костюм, выгодно подчёркивающий статную фигуру, и белоснежная шёлковая рубашка, воротник которой был небрежно расстёгнут, открывая искушённому взору смуглые ключицы, а кроваво-красный галстук оказался ослаблен до такой степени, что его можно было без труда снять через голову. Поймав на себе заинтересованный, как ему показалось, взгляд заместителя, Джеймс поднял глаза от документа и вперился в вице-премьера. Билл невольно замер: в столь знакомых серых глазах, наполненных чаще скукой или слезами, полыхала неприкрытая ярость, бледные губы скривились гримасой презрения. На высокопарную, изворотливую, уверенную в себе силу глядела надменная, гневная красота. Если бы перед вице-премьером не стояла задача до упора изображать оскорблённого, он, не задумываясь, сорвал бы с этой изящной шеи красный галстук, сбросил с премьера пиджак и рубашку и прямо на столе, на чужих отчётах и деловых записках, отымел так, как ни разу за последние лет семь столь близкого знакомства. Впрочем, от отсутствия силы воли Билл не страдал, посему его почти непреодолимое желание оставалось, всё же, под семью замками. Джеймс довольно ухмыльнулся. -Иди подрочи, а то скоро из штанов выскочишь. Вице-премьер подошёл вплотную к раздражителю и, неодобрительно покачав головой, наотмашь ударил его по лицу. На пальцах остались несколько алых капель - чёрный камень, вправленный в золото, рассёк премьеру подбородок. -Заткнись, - невозмутимо произнёс Билл. - Тебе никто слова не давал. Джеймс закрыл лицо руками и опустил голову. Его заместитель разозлился не на шутку. Теперь от него можно было ожидать чего угодно. -Итак, - вице-премьер небрежно бросил на стол упаковку влажных салфеток, - вытри сопли, кровь и объясни, какого хера я должен торчать тут с тобой, а не быть на пути в уютное гнёздышко на другом конце города? И ты ещё, блядь недотраханная, смеешь в меня подобными словами плеваться? Глядя, как Билл скрупулёзно оттирает пальцы, Джеймс давился слезами. Положение вещей его не устраивало и, более того, до одурения пугало. Вице-премьер швырнул салфетку в угол. Ему самому было несколько неясно, куда так внезапно испарилось желание овладеть этим, на самом деле, очень хрупким созданием. -Еееебать, - на голову обрушилось вдруг осознание произошедшего. - Можешь говорить? Я ничего тебе не сломал? -Иди ты в жопу со своей заботой, - премьер, оправившись от полученной травмы, с трудом встал из-за стола и направился к выходу. Билл прищурился и отмахнулся. -Скатертью дорожка. Журналюги спросят, кто тебя раскрасил, - сам отмажешься. Вице-премьер вернулся к окну и мысленно посчитал: -Три, два, один. -Билл... -Ты уже ушёл, - равнодушно бросил тот. Джеймс несмело приблизился к заместителю. Нетрудно было догадаться, что встреча - как бы хреново она ни начиналась - закончится слезами, обещаниями и признаниями. Слёзы только что состоялись. Настало время обещаний. -Билл, я никому не скажу, что это ты меня ударил. -Да неужели? - вице-премьер даже не обернулся. - Разумеется, ты же ещё не настолько из ума выжил. -Прости меня, п... пожалуйста, - его голос прервался рыданием. - Билл... Сколько раз он слышал эти слова, мольбы о прощении, сколько раз видел слёзы - счастья, боли - столько возможностей имел бросить всё к чёрту и начать жизнь заново. Но что-то не давало этого сделать. И теперь, зная, что истерика повторится ещё не раз и не два - простил. Человек, которого он любил много лет, любил безумно, безоглядно, со всеми недостатками, заскоками и неоправданными надеждами стал настолько неотъемлемой составляющей этой грёбаной, погрязшей в политике жизни, что отсутствие его повлекло бы за собой крушение всей системы. Иначе говоря, вице-премьер не представлял себя без своего любовника. Уже давно. Дождь усилился. Окно запотело, и отражение с его поверхности исчезло. Джеймс ждал. Ждал, что эта ссора будет последней. Но он любил этого проклятого провокатора. Несмотря ни на что. -Давай, - прошептал премьер, - ударь меня ещё раз. Ругай, оскорбляй - я выдержу. Обещаю. Но, если ты хочешь, чтобы я ушёл, тебе придётся меня прогнать. Прогони меня, Билл. Сам я никогда не уйду. Вице-премьер помедлил. Затем провёл ладонью по запотевшему стеклу и вгляделся в размытое изображение. -Подойди, - властно произнёс он. Джеймс сделал шаг вперёд. Билл повернулся к нему и, схватив за ворот рубашки, буквально подтащил ближе. -Блять, Джейми, я обязан сказать тебе это, - он закрыл глаза и впился в его губы, а потом шумно выдохнул в самое ухо, - ты сегодня шикарно выглядишь. Отшвырнув оторопевшего премьера к окну, вице-премьер обнял его за пояс и втянул пряный аромат мужского одеколона. -Только быстро, - баритон прозвучал несколько загробно, - потом поедем ко мне. Срать я хотел на твою жену. Ей не привыкать. Щёлкнула пряжка ремня. Джеймс дрожащими руками снял галстук и расстегнул рубашку. Билл перехватил его запястья, вынудил опереться спиной о стекло и носком ботинка заставил раздвинуть ноги. -Ещё раз от тебя такое услышу - оторву голову, каким бы искусным ни был твой ротик. Ты понял? Премьер кивнул - дара речи он лишился несколько минут назад. Впрочем, вице-премьер знал способ этот самый дар вернуть. Прохладные тонкие пальцы проникли под рубашку. Шея, ключицы, грудь - ласки языком доводили до исступления. Джеймс чувствовал, что недоведённое сегодня утром до ума занятие выйдет сейчас боком. Всё закончится быстро. Слишком быстро. Вице-премьер снова целовал его губы. К поцелую примешались запах и металлический вкус крови. -Билл... Я... -Заткнись, - он прижал Джеймса к себе и резко развернул спиной. Обхватив его за бёдра, вице-премьер сорвал чёрно-серебристые брюки вместе с бельём. Премьеру пришлось ладонями опереться о запотевшее окно. Пальцы охаживали промежность, поднимались выше и до боли впивались в кожу. Джеймс недовольно шипел, но все его претензии, как обычно, оставались без внимания. Он стонал, дрожал, извивался, но Билл нарочно не переступал черту. Через несколько минут премьер не выдержал и, стиснув зубы, прошептал: -Давай, трахни меня уже. По кабинету разнёсся пошлый хохот. -Я не расслышал. Что? -Ещё раз, мать твою, укусишь меня за запястье - я кончу! -Не спеши, - пропел вице-премьер, расстёгивая брюки. - Иначе, как только мы доберёмся до постели, я заставлю тебя мне отсосать. -Пиздец альтернатива. Да хоть сейчас, только боюсь новый костюм испачкать. -Как вам будет угодно. Джеймс оказался на коленях раньше, чем успел что-то понять. Слегка покраснев, он сначала сопротивлялся, но потом привычным движением обхватил пульсирующую плоть губами. Билл запрокинул голову, вцепился в волосы своего любовника и начать жёстко трахать в рот. Премьер почти не мог дышать, беззвучно рыдал и мысленно умолял своего заместителя не излиться ему в горло. Несколько минут спустя тот резко отстранился и встряхнул Джеймса за плечо. Заставив своего любовника вновь встать к нему спиной, Билл прохрипел: -Смазка из слюны, конечно, херовая, но я сейчас не побегу к дипломату. Расслабься. Не в первый раз. Премьер почувствовал, как влажный горячий член медленно входит в него. Ощущения были не из приятных. Закусив губу, Джеймс подался назад. -Молодец, - выдохнул Билл и накрыл ладонью орган своего любовника. После нескольких порывистых фрикций вице-премьер на секунду остановился, и Джеймс почувствовал, как по его ногам стекает сперма. Издав негромкий стон, он кончил сам. Пустынные улицы лениво отходили ото сна. Дождь почти прекратился, но по стеклу ещё бежали тонкие прозрачные ручейки. Премьер-министр и его заместитель, обнявшись, стояли у окна и смотрели в тяжёлое мрачное небо. Мимо бесшумно брело холодное осеннее утро. -Джейми, мы можем спихнуть нахер все дела с конца следующей недели куда-нибудь подальше? -Да, - с похожей на вопросительную интонацией ответил премьер. -Тогда пошло всё на хуй. Мы уезжаем в Дублин. На неделю. Пить Гиннесс и закусывать бараньим рагу. Джеймс поёжился - Билл сильнее прижал его к груди. -Я устал, - с опаской произнёс премьер. - Я не хочу второй срок. Вице-премьер пожал плечами. -И не надо. Хочешь, я увезу тебя отсюда. Совсем. Подальше от мерзкой погоды, политики и журналистов? -Ты... ты серьёзно? - Джеймс рассматривал Билла большими недоверчивыми глазами. -Серьёзно. Как только всё кончится. Обещаю. Я увезу тебя. Рассвет застал их стоящими у окна кабинета заседаний. Один - сосредоточенно размышлял о чём-то, второй - любовался искрящимися на робком солнце каплями дождя.