Рассветное солнце Хамато

      Было очень непривычно. Непривычно тихо, непривычно мрачно, непривычно полутемно.       Потолок казалось проседал вниз, стремясь раздавить. Стены сжимались, заставляя каждый вдох отлетать от острых углов.       Горели, покачиваясь, под потолком лампы. Но всё остальное, включая телевизор, было выключено.       Отчасти потому, что никому не хотелось разрушать эту атмосферу болезненного отчаяния, застывшую в воздухе.       А отчасти потому, что подавленное состояние отбивало всякое желание что-либо делать. Или просто жить.       Они словно застыли, и время замерло, окунув их в прозрачный вакуум, на гранях которого поблёскивали тусклые оранжевые блики… — Надо что-то делать.       Леонардо знал, что брат стоит где-то недалеко, но всё же вздрогнул, заслышав его голос. В последнее время разговаривали они мало, поддавшись гнетущей тоске. Мастер катан, коротко взглянув в сторону говорившего, перевёл обеспокоенный взгляд на закрытую железную поверхность двери, возле которой стоял. Оттуда не доносилось ни звука. И хотя это продолжалось уже почти неделю, но всё равно привыкнуть к тишине в когда-то шумной лаборатории было трудно. — Нужно, — продолжая сверлить взглядом железную поверхность, согласился лидер, — только вот, что? Кажется, ещё несколько дней назад мы перепробовали всё, и ни один из наших способов не привёл к результату, — он едва слышно тяжело вздохнул. — А если не всё? — упрямо настаивал Рафаэль. — Если ты предлагаешь обратиться к отцу, то это плохая идея. Он ещё не до конца поправился, не хочу его тревожить, — мутант повернул голову к брату, придавая голосу ещё большую твёрдость. Показывая, что непреклонен. — И ты тоже не станешь нарушать его покой, — с нажимом.       Темперамент, который всё это время стоял у дальней стены, облокотившись на неё, и задумчиво скрестив руки на груди, услышав эту фразу даже фыркнул. — Нет, Лео, ты не понял! Я предлагаю позвонить ей, — многозначительно приподнял надбровные дуги, ожидая пока до брата дойдёт. — Ну, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю! — даже руками всплеснул, в негодовании. Казалось бы, такая логичная мысль, а до Бесстрашного, что-то не доходит.       Но лидер всё уже и так понял. Однако, его терзали кое-какие сомнения. — А если она не захочет или не сможет приехать? У всех нас ведь свои дела, — резонно возразил он, полувопросительно посмотрев на мастера саи, мол, что ты на это скажешь?       Но тот только усмехнулся. Самодовольно. — Она ж мне как-то обещала, значит — обязана.       Синебанданный, покачал головой, скрывая ухмылку и испытывая мимолётное желание закатить глаза. Раф есть Раф, всё считает, что мир вокруг него крутится. Впрочем, наверное, это просто понты…       Взяв с подоконника, одиноко лежащий сотовый, Леонардо быстро набрал нужный номер и стал ждать. Наконец, гудки сменились вопросительным женским голосом. Невольно улыбнувшись, услышав его, мутант заговорил: — Привет… Да. Ты не могла бы приехать?.. — его голос был пронизан мягкими спокойными нотками, и никто бы возможно, не заподозрил бы, как ему сложно было бы принять возможный отказ.       Рафаэль, следивший за старшим братом всё с того же места у стены, и уловивший благоприятное русло короткого разговора, довольно ухмыльнулся, отправляясь в специальный зал, чтобы размяться со своей боксёрской грушей.       Почему-то теперь вносить некоторый звуковой фон своими ударами казалось даже правильным.

***

— Э-э-э-й! Я приехала! Ребята, я тут! — женский голос в густой тишине помрачневшего логова прозвучал ещё звонче, чем всегда. Молодая девушка стояла на пороге, осматриваясь по сторонам и с изумлением отмечая перемены произошедшие в этом месте. Её длинные и очень светлые волосы спускались ниже лопаток, на лице виднелись прыщи, но они были совсем не так заметны, как ярко-голубые глаза. На ней было светлое довольно тёплое пальто, которое она видимо, мечтала снять, потому что приспустила с плеч. — Вы не дома что ли? — недоумённо, но громко прокричала она, так никого и не увидев.       Решив по-видимому, что простаивать на пороге бессмысленно, особа решила пройти вглубь. Немножко освоившись, она всё-таки повесила пальто на специальный крючок, сделанный для её удобства одним из здешних обитателей. Расшнуровав невысокие коричневые ботинки на шнурках, девушка с невероятной аккуратностью отставила их в сторону. Отчасти потому, что привыкла к аккуратности, отчасти потому, что знала даже имя того из её друзей, который запнётся об неубранную обувь и грохнется.       Ноги тут же ощутили неровность пола, по телу пробежала прохладная волна, давшая пришедшей для себя ещё раз вспомнить, где она находится. В канализации. Впрочем надо сказать, это её ничуть не смутило.       А вот безмолвие, окутавшее эти владения, которые она очевидно, знала другими, заставили девушку насторожиться. Она внимательно вглядывалась в каждую деталь. Отсутствие нормального освещения ей как видно очень мешало, потому что она в конце концов, остановившись, задрала голову, и сощурившись уставилась на мерно раскачивающуюся под самым потолком лампу.       Пристально рассматривала.       И не расслышала позади себя шорох… — Не думал, что ты окажешься столь нетерпелива, что не подождёшь, когда я спущусь, — раздался мягкий мужской голос, в котором не было и намёка на раздражительность, но зато был слышен лёгкий смешок.       Начав улыбаться самым уголочком рта, юная особа резко повернула голову, и увидев того, кто к ней обращается, улыбнулась во все тридцать два зуба, разворачиваясь и со всех ног бросаясь к нему. — Лео!.. Я скучала, — выкрикнула, пусть и немного приглушённо, оказываясь в сильных объятьях, по надёжности которых так успела соскучиться.       А последние её слова и вовсе были сказаны куда-то в плечо мутанта.       Но он услышал. И рассмеялся, легонько коснувшись носом её макушки и защекотав дыханием щёку. — И это взаимно, Бека, — его тихий голос проникал в самую глубину ушной раковины, порождая при этом тепло во всём теле. — Надеюсь, поездка не была утомительной? — Нет, что ты, — отрицательно покачала головой светловолосая. — У меня как раз сейчас отпуск, так что всё нормально. А где остальные? — она снова вопрошающе оглядела пространство, как будто надеялась, что с появлением лидера те, кто скрывался от её глаз, выйдут на свет. — Раф отправился на Поверхность, нам нужны кое-какие медикаменты, которых у нас нет. Я отправил с ним Майки. Точнее, тот сам настоял на этом, а я не нашёл причин спорить, — мутант выпустил подругу из своих объятий, так что она снова почувствовала пол под ногами. Выглядел он довольно усталым, и это было особенно заметно сейчас, когда она смогла рассмотреть его лицо. — Сейчас такое время, что нам всем… лучше не ходить в одиночку, — он потёр рукой шею, словно бы чуть замявшись. — Ладно, пойдём. Или хочешь перекусить с дороги? — собравшись уже было повести её за собой по коридору, теперь обернулся даже немного взволнованно взглянув ей в глаза.       Но она отрицательно покачала головой. — Спасибо, но я пока не голодна, — пошла рядом с Леонардо, продолжая про себя дивиться угрюмости логова. — Могу я выразить своё почтение Сплинтеру? — остановившись, спросила. — Я не так давно заходил к нему. Он сейчас спит, — ответил мастер катан. — Последние месяцы истощили его. — Всё плохо?! — Ребекка даже повысила голос, с волнением поглядев на собеседника. — Не так чтобы очень, — старший из братьев не был мастером по «лжи во благо», вот и сейчас — ответил настолько честно, что в светлых глазах заплескался настоящий страх. — Просто сейчас ему нужен покой, — и это тоже правда.       Вдвоём девушка и мутант прошли по длинному коридору до той самой массивной двери, у которой сегодня лидер уже нёс своё своеобразное «дежурство», но так и не дождался никакой реакции. — Как это с Донни вообще случилось? Вы разделились? — в голосе девушки не слышно было упрёка, но в нём слышалось напряжение. — Нет, мы бились как всегда плечом к плечу, но… Никто не мог предугадать, что они используют лазер, и что, разлетевшиеся в стороны искры повредят Дону очки, — мастер катан говорил несколько сбивчиво, и особа видела в его взгляде вину за случившееся. Не бралась разбираться в его эмоциях, но сама его не винила.       Они прошли ещё немного, в обоюдном молчании. — М, Лео? — прозвучало как-то тихо и неуверенно. — Да? — он обернулся.       Во всей фигуре Ребекки читалась повышенная напряжённость, а окинув её хоть и не холодным, но пристальным взглядом, черепаха убедился, что правильно истолковал её поведение. Она была в смятении. И поглядывала вперёд исподлобья. — А Донни… вообще кого-нибудь… к себе пускает? — сбивчиво спросила девушка.       И тут тоже Леонардо не смог соврать, хотя, произнеся слова вслух, тотчас подумал, что надо было бы всё-таки представить всё в более положительном свете: — Только Майки, когда он приносит ему еду. Но разговаривать он даже с ним не хочет. И постоянно запирается внутри. Мы пытались прятать от него пульты управления, обрубали питание над этим отсеком, обесточивали блок… но ты же знаешь, он гений, — лидер невесело, но мимолётно усмехнулся. — В общем, мы так и не смогли заставить его вернуться к нормальной жизни.       Его собеседница вдруг глухо рассмеялась. — Нормальной жизни? На его месте я бы тоже не захотела к ней возвращаться. Для него ж теперь цели жить не существует!.. — запнулась, опустила взгляд. — Прости, я… не подумав сказала. Вы и так это понимаете, а я ещё масла в огонь подливаю… — Нет-нет, ты как раз права, — помотал головой мутант. — Именно поэтому мы и позвали тебя… Из всех наших близких друзей ты больше всего сейчас нужна ему, Бекс. И так было всегда, — на этих фразах он искренне улыбнулся, надеясь этой улыбкой передать ей свою поддержку. — Всегда… Мы оба знаем, что далеко не всегда, и нам обоим известен человек, которого он бы сейчас желал видеть. И это не я, — девушка громко хмыкнула, на её лице промелькнула тоска.       Конечно, лидер знал, о чём она говорит. Чувства его брата к Эйприл ни для кого не были секретом. Даже возможно для Кейси, хотя в таком случае, было удивительно его всё такое же непринуждённое отношение со всеми братьями… Впрочем, Леонардо это мало интересовало. Самое важное для него — семья, и сколько бы раз Ребекка ни была права, утверждая, что явно не годится для той роли, какую ей отвела в этой ситуации судьба, он сам был в ней уверен. Просто чутьё не могло подвести его. — Но Эйприл сейчас тут нет, и она не приедет. Она — наш хороший соратник и товарищ, но ей к сожалению или к счастью, с нами теперь не по пути. А ты… ты здесь, ты приехала и ты нужна Донни. Просто поверь мне, ведь я не обманывал тебя, — он смотрел на подругу с чуть покровительственной мягкостью в ярких глазах, чётко, но негромко проговаривая каждое слово.       Взор юной особы проясняется, плечи чуть расслабляются, а на губах почти уже мелькает улыбка. — Да, ты никогда не обманывал меня, Лео. И даже… даже, если я здесь не нужна я всё равно сделаю всё, что смогу. Да… — она глубоко вдохнула и выдохнула, собираясь с мыслями. Вскинула глаза на друга. «Я это знаю, » — прочла в синем омуте глаз, и приободрилась окончательно. — Я могу?.. — вопросительно указала подбородком на дверь.       Мутант молча кивнул, и ушёл, оставив её одну в коридоре, но с решимостью, которая не угасла и не угаснет никогда. — Тук-тук, Донни, к тебе можно? — кулачок застучал в гладкую поверхность двери, а сама она прижалась к ней ухом. — Это Ребекка. Я приехала ради тебя, хочу тебя увидеть. Пожалуйста, впусти… — продолжала говорить, но чувствовала, как о рёбра бьётся сердце.       Несколько секунд ничего не происходило, но Ребекка для себя решила, что с места не сдвинется, пока своего не добьётся. Наконец, что-то изменилось. Сначала девушке показалось, что она слышит пиканье какого-то датчика, а может быть устройства, однако, в этом она не могла быть уверена. Но спустя несколько секунд раздался тихий щелчок, прошедший чуть заметной дрожью по поверхности двери, и девушка почувствовала, что приложив некоторое усилие, может её открыть.       В лаборатории было холодно. Этот холод был пронизывающим до костей. Так что, едва затворив за собой, девушка поёжилась, засуетилась и поспешно направилась к большому рабочему столу, на котором стала искать пульт, отвечающий за работу охладительной системы.       Удостоверившись, что температура хоть немного начала повышаться, она с довольной улыбкой повернулась… и лицо её тотчас сделалось серьёзным.       Конечно, она заметила небольшую, но длинную кушетку, стоявшую у дальней стены, и знала, что та не пустует. Но до этого самого момента не давала себе приглядеться. Это точно был Донателло, но совсем не такой, каким она запомнила его с их последней встречи — весь худой, с иссушенной и потемневшей кожей, свернувшийся калачиком, — он производил сейчас болезненное впечатление, болью отозвавшееся в сердце светловолосой.       Она медленно приблизилась к нему, присаживаясь вслед за тем на корточки. Выждала пару секунд, а потом тихонечко позвала: — Донни, ты же меня слышишь, да?       Но мутант молчал. Его голова была плотно обмотана повязкой, делающей его лицо почти неузнаваемым, и сам он замер и казалось, даже не вдыхал и не выдыхал. Особа не знала, что можно предпринять, поэтому молча ждала… — Я… слышу тебя, Бека, — знакомый голос в клочья порвал тишину, каждый его отголосок нёс такое необходимое тепло и умиротворение. А ведь он сказал всего-навсего четыре фразы!       Радостно вскрикнув, хоть и постаравшись этот звук приглушить, девушка окончательно уменьшила расстояние — теперь её лицо и забинтованную голову мутанта разделяло не такое уж большое расстояние. — И почему ты не ешь, м? Братьев своим поведением напугал, — с улыбкой проговорила особа, самым кончиком пальца коснувшись повязки. — Мне теперь незачем копить силы, — прозвучало отстранённо. — Почему? — Потому что я бесполезен. — Что за глупости! Это не так, Донни, — Ребекка знала, что он не видит её лица, но очень надеялась, что всё поймёт по тону голоса. — Это не глупости, как ты не можешь этого понять?! Я слеп, Бекс! Опыты, исследования, чтения статей, всё это — моя жизнь! Когда я этим занимаюсь, то чувствую себя хоть немного более полезным в чём-то кроме ночного патрулирования… А теперь я лишился ещё и этого, — он так резко взмахнул руками, что она заметно вздрогнула. — Я никчёмный монстр из канализации…       Эти слова заставили девушку снова начать говорить. — Не смей так говорить, никакое ты не чудовище! Ты — один из самых потрясающих существ, которых я знаю, слышишь меня? Моё доверие к тебе безгранично, а ещё… я восхищаюсь тобой. Правда, Дон, — эти слова были произнесены с улыбкой.       Тёплая мягкая ладонь Ребекки коснулась щеки мастера бо, и несмотря на повязку он почувствовал это. Она поняла это по тому, как он вздрогнул, едва слышно выдохнув. — Мне… мне очень приятно это слышать, но это не меняет того, что я теперь бесполезен. И не могу помочь ни отцу, ни братьям, — в голосе мутанта зазвучала боль. — Видимо недостаточно приятно, раз не хочешь поверить, — с раздражением фыркнула в ответ, отдёрнув с досадой ладошку. — Что, хочешь от меня вежливыми словечками как от обычной знакомой отделаться? — П-почему ты так говоришь? — голос Донателло излучал неподдельное удивление. — Я чем-то тебя обидел? Но я же вроде не грубил…       Она с некоторой досадой качнула головой. Вот вроде гений, а иногда такой недогадливый! — Да потому что я твою жизнь ценю больше всего на свете, умник! А вот ты похоже, решил себя в могилу загнать. А мои нервные клетки умирают, пока я пытаюсь тут до тебя достучаться… — прозвучало как-то слишком сокровенно, но девушка не жалела об этом.       В конце концов, сколько ж можно хранить всё внутри?..       Несмотря на внешнее спокойствие, Бека ощущала себя подавленно. Именно сейчас она поняла, что вряд ли сможет чем-то помочь. Да и от вида такого Донни её сердце разбивалось на осколки и кровоточило. — Бека? Что это с тобой? — голос мутанта зазвучал взволнованно. — А что со мной? Ничего. — Я же слышу… Ты плачешь?       Да, глупо было пытаться, что-то от него скрыть. Он зрение потерял, а не слух, и наверняка, её шмыганье носом расслышал. Тем более, в наступившей внезапно тишине. — А если так, то что? Плачу, и имею на это право! Потому что… потому что не могу на тебя такого смотреть!.. Ты нужен мне, Донни, но ты об этом даже не подозреваешь! — шмыганье усилилось. Ну всё, выдала себя окончательно.       Особа пытается скрыть овладевшее ею смущение, оправляет волосы… и вдруг замирает, когда трёхпалая ладонь, высунувшись из-под покрывала, нащупывает её пальцы. Хватка Донни в этот момент становится почти невесомой, словно он сам теряется от того. что сделал, а она забывает, что необходимо дышать. Но потом ступор проходит, и девушка сжимает его пальцы своими, наслаждаясь грубостью чешуек.       Но одинокая слеза всё же, проделав серебристую дорожку по щеке, срывается затем с подбородка, капая как раз на кожу руки. — Так зачем ты всё же приехала? — голос мутанта несколько приглушённый. Он с трудом приподнимается, чтобы отклонившись чуть назад прислониться спиной к стене и принять сидячее положение. Никто из них не нарушает этой атмосферы между ними, не говоря о главном.       На лице Ребекки мелькает усмешка. — Ну, Раф считает, что я сделала ему одолжение, — Донателло на это усмехается, и ей радостно видеть хотя бы такое проявление мимики с его стороны, — а я знаю… знаю, что приехала ради тебя.       Она не ждёт от него ничего. Надеется, но об этом не скажет: не из тех, кто станет навязывать своё общество кому бы то ни было.       Но когда гений слегка тянет её на себя, усиливая хватку на её ладони, то девушка, не колеблясь, подаётся вперёд, чтобы спустя несколько секунд коснуться щекой пластона. А затем почувствовать руки Донни, аккуратно касающиеся её плеч и спины.       Он молчит. Она молчит. И оба кажется, совершенно уверены, что слова тут не нужны. Их отношения и раньше были на совершенно другом уровне, и именно сейчас мастер шеста бо понимает, почему.       Место Бекки всегда было здесь — рядом с ним. А он ошибался — перепутал золото волос девушки, чьё имя звучит, как название месяца, с яркостью светлых локонов той, которая своим присутствием была подобна рассветному лучу.       Конечно, Донателло знает, что его жизнь изменилась навсегда. Он слепой, и о том, о чём мечтал можно было забыть.       Будет трудно, будет больно, будет темно.       Но коснувшись подбородком мягких, приятно пахнущих шампунем волос, мутант осознал, что для него есть и оборотная сторона медали. Девушка, которую он осторожно обнимает, и которая льнёт к нему… она... его не оставит. Никогда не оставляла. И сейчас он понял, что всегда это знал. И что рана от неразделённой первой любви больше не кровоточит.       Будет новый день, будут новые мысли и помышления… будет Бекки. Рядом. Только с ним. И только рядом. — Пообещай, — голос девушки звучит тихо-тихо, но черепаха слышит, — что больше не закроешься от нас. От меня.       И Донни чувствует, как напрягаются её плечи под его ладонями. Ответ находится быстро, и у гения нет сомнений насчёт его правильности: — Обещаю, — голос сиплый от долгого молчание. Ощупью скользит по её коже, касается подбородка, слегка приподнимая его. Глаза её он увидеть не может, но хочет, чтобы она ему верила. — Я не закроюсь от тебя, — невесомо скользит прикосновением на этот раз по щеке. — А ты… ты не оставишь меня?       И даже лишённый зрения, он готов поклясться, что вот сейчас она улыбается. Как грустно, что он не ценил раньше её улыбки, не запоминал. — Никогда, — говорит с придыханием, на выдохе, — никогда. Всегда, всегда с тобой… — шепчет, словно задыхаясь, и её неровное дыхание опаляет ему лицо. — И всегда была, — вздыхает прерывисто, и он снова обнимает её, стремясь показать, что никуда не денется, что теперь всё иначе.       В этот момент Донателло чувствует какой-то сильный и довольно необъяснимый порыв. И выдохнув, признаётся, словно шаг в пропасть делая: — Я люблю тебя, — и чувствует лёгкость оттого, что наконец, сказал это вслух.       Ребекка осторожно шевелится в его объятьях, молча, — и потом он чувствует тонкие пальчики, скользнувшие по его забинтованной верхней половине лица. — Мне кажется или ты покраснел? — искренний весёлый смех. — Возможно, — негромко бурчит он в ответ, привычно стушевавшись.       Она молчит совсем недолго — Люблю тебя, Донни. Ты даже себе не представляешь, как сильно.       Это верно, он не представляет. Даже не видит. Зато чувствует температуру её кожи, слышит стук сердца, ощущает дыхание. И внутри словно ломается невидимая стена. Становится легко дышать.       И пока они вдвоём продляют для себя их миг откровения, в помещении, да и в коридорах логова вдруг загораются до того погасшие лампы и перестают мигать те, что уже были включены.       Высокая фигура мутанта, чья голова обтянута синей повязкой, задумчиво поглядывает на источники света. И улыбка провидца мимолётно скользит по его губам.       Их рассвет уже наступил, а это — его первые-первые лучи…