нетронутые фонарики

Можно подумать, что в каких-то мотелях, маленьких, придорожных, пыльных гостиницах останавливаются лишь какие-нибудь отчаянные герои американских фильмов ужасов. Особенно среди ночи, когда пустая дорога освещается фарами единственной машины. Удивительно же было полагать, что не только в фильмах и сериалах услугами подобных заведений пользуются нуждающиеся. Нуждающиеся? А в чём? В тепле или еде? Или же в безопасности для проведения вырванной у удачи тихой ночи и какой-никакой крыши над головой? Пожалуй, ко второй категории относятся пассажиры той самой единственной в округе затонированной машины, оставленной неподалёку от двухэтажного здания. Ран сам не знал, как так вышло, что он и Юзуха Шиба, слепо и влюблённо следовавшая за ним везде и всюду, остановятся здесь. Это было настолько отчаянно и опрометчиво, будто бы он в любую секунду, буквально в любую следующую секунду был готов потерять возможность мыслить, дышать, видеть — потерять возможность существовать, которую бы мигом забрала серебряная пуля. Наверное, слишком просто погоне их было бы тут найти; именно поэтому сюда никто чужой сунуться не должен был. По крайней мере, Хайтани на это надеялся. Он внушал себе это. Прокручивал — словно мантру или молитву, коими так сильно был одержим один из братьев Юзухи. Кстати, о ней... Безумно, одержимо и до беспамятства влюблённая красавица, чьи волосы обычно отливали на солнце блеском. Готовая последовать за Хайтани-старшим хоть на край света, сделать всё, что угодно ради него. Потому что в определённый момент своей жизни девушке буквально снёс голову принцип «один раз живём». И она стала жить. Жить, сцепив в замок пальцы своей левой руки с пальцами правой руки Рана. Бездумно и безумно убегая от прошлого навстречу чему-то новому. С каждым днём становилось легче дышать. Улыбаться во все тридцать два, не думать о том, что может быть завтра, а чего может и не быть. Не бояться брата, который постоянно избивал до появления новых гематом. Теперь вместо этого, подхватив Рана под руку, можно прижаться к любимому парню как можно ближе, а ещё в то же время чувствовать, как другую руку совсем немного тяготит бокал с французским игристым. Но насколько настоящими были все те адреналиновые, опасные, заставляющие кровь стыть в жилах эмоции? Или это был всë ещë лишь способ убежать от того, что когда-то было? Заткнуть голоса, которые кричали о проблемах из прошлых лет, напоминали о страхах и заставляли бояться будущего. Пусть даже никакого Тайджу там быть и не должно было. Человек, ушедший в прошлом, должен там и остаться навсегда. Пережив немало насилия и в какой-то момент избавившись от него, Юзуха поняла, что страшнее в жизни у неё, наверное, уже ничего не будет. И она начала смотреть на этот мир широко открытыми глазами от всего того драйва, что только могла ощутить, участвуя в различных передрягах — вместе с Раном, разумеется. Теперь Шиба не боялась ничего. Разве только встречи с Тайджу в своих снах или по другую сторону этой грешной жизни. Жизнь с Раном была ещё более грешной. Девушке совсем не страшно было однажды увязаться за Хайтани следом, ныне постоянно участвовать в совершении каких-либо незаконных сделках между не самыми последними людьми среди группировок Японии, в прошлом называющие себя так по-детски «гопниками», а в настоящем — «строителями» преступного мира. Вселенной, в которой менее честные и более опасные пытались прогнуть под себя более честных и менее опасных. Ран косвенно относил себя и брата ко второму типу. Однако всё же Хайтани были сами по себе. А Юзуха — всегда была вместе с Раном. Шиба теперь без него никуда. Совсем никуда. Она — часть Рана. Но Ран — не её часть. Хотя это не мешает ему любить Юзуху. Ценить её. Защищать. Благодарить за помощь, одаривать поцелуями, из раза в раз вместе с ней сминать ночью постельное бельё и стучать спинкой кровати о стену комнаты. Любой случайной комнаты, где в очередной раз удастся переночевать. Наверное, то, что осталось у Юзухи от прошлой жизни в кругу семьи — это умение надеяться на то, что они вдвоём доживут до следующего дня. Да, безумие уже не позволяло даже элементарно в собственном восприятии отделять девушку от Рана, а Рана — от девушки. Куда Хайтани, туда и Шиба. Потому что так намного всем проще. Потому что это единственный вариант. Юзуха не ощущала себя одной из тех, кто будет сидеть дома, ждать, когда парень вернётся домой, переживать, вернётся ли вообще. Она как раз-таки из тех, кто будет рядом до конца, даже если её не попросят — словесная просьба просто не нужна. И уж лучше быть где-нибудь с любимым под обстрелом, чем дома в неведении. На самом деле, наверное, это так глупо и наивно, что хочется рассмеяться самой себе в лицо, дать пощёчину, чтобы очнулась и перестала, чёрт подери, романтизировать свою жизнь, пытаться доказать себе, что от прошлых тревог просто взять и резко убежать совершенно возможно. Юзуха несколько раз задумывалась о том, что будет, если взять и перестать участвовать во всех криминальных сделках, помогать Рану, который сам не особо заставлял её делать что-то, а продолжить вести спокойный размеренный образ жизни. Что будет? Будет гораздо больше времени, которое можно — нет, придётся — придётся проводить с самой собой. То самое время, проводимое и без Хайтани-старшего рядом тоже. Шиба в этом абсолютно не нуждалась. И поэтому абсолютно удачно и правильно выбрала в своей жизни наименьшую из двух зол. Обратного пути нет. В нём и необходимости-то не было. Потому что Юзуха была не из тех, кто отступает. И рядом с Раном абсолютно не чувствовала себя лишней. А ещё девушка перестала задумываться о смерти так часто, как это было раньше. Крепко-накрепко закрыла эту мысль в сундуке с прошлым вместе с воспоминаниями об ударах по голове и оставляющей мозоли на языке молитве, которую беспощадно Тайджу выбивал из неё раньше. Вместе с Хайтани молиться не нужно было. Молился лишь тот, кто был записан в ряды его врагов. Ну или же молиться можно было на него. Потому что он в себе воплощал что-то невообразимое, абсолютно противоречащее безопасности, спокойствию и семейному домашнему очагу. Снова и снова Юзуха повторяла сама себе, что ей другая жизнь абсолютно не нужна. Отправившись на свою первую сделку и шагая по правую руку от Рана, Шиба оставила своë прошлое в прошлом и взглянула на мир сквозь тёмные стёкла очков, под которыми скрывались умело накрашенные глаза. Рука обвивала правое предплечье Рана, что впоследствии окажется невероятно привычным, обыденным и даже очень удобным, и позволяла приблизиться к нему близко-близко. Это всем поголовно всё демонстрировало и объясняло. Постепенно взгляд под стёклами очков менялся. Теперь он говорил, предупреждал о том, что не стоит, совершенно не стоит пытаться приблизиться с недобрыми намерениями. Потому что Юзуха, с собранными в высокий хвост волосами, на концах которых вились крупные кудри, в коротком блестящем платье, напоминающим внутреннюю сторону шуршащей обёртки от конфеты, никому не позволит здесь и сейчас, на каком-то том же мероприятии в местном театре, приблизиться к Рану. Её Рану Хайтани. По началу, когда Юзуха только начала примерять на себя роль девушки, повсюду следующей за своим единственным, она ощущала некое безумие. Странное чувство постепенно расплывалось по сознанию, вводило в ступор. Шиба время от времени одёргивала себя от чужеродных мыслей, закрадывающихся в голову. Но в какой-то момент всё изменилось — она изменилась. Поставив Рана, только Рана и жизнь бок о бок исключительно с Хайтани-старшим на первое место, девушка была в шаге от того, чтобы окончательно сойти с ума из-за чувств. Сама того не замечая, очарованная старшим Хайтани, Шиба очень быстро променяла на него семью в прямом смысле. Она старалась избежать вины за это, хотя совесть всё-таки пыталась что-то выцарапать на стенках еë души. Периодически девушка бежала от мыслей о Хаккае, о своих друзьях и знакомых. Да, сейчас Юзуха не с ними. Но... Она же с Раном. Хотя до конца ясно-то и не было, стоил ли он того. Стоил ли он потраченных часов её жизни? Потеряв и всё ещё не найдя свою голову, Шиба до конца не осознавала в какой временной период что-то пошло настолько не так, что сейчас, буквально несколько минут назад ей пришлось, быстро соображая и действуя предельно аккуратно, захлопывать за собой дверь чёрного автомобиля марки «Jaguar», растворившегося в темноте, а после чего следовать за Раном, который чрезвычайно быстро направлялся ко входу в здание мотеля. Хайтани ничего не говорил. Всю дорогу до этого он напряжённо молчал. Это не смогло ускользнуть от чуткого женского сердца. Казалось, Ран никогда так не нервничал, как сейчас, в дороге, после прочтения текста уведомления, что высветилось на экране мобильного телефона. Юзуха побоялась спросить, пока они ехали. Но не побоялась броситься следом за ним в мотель, в котором буквально сутки или двое суток назад пара сняла комнату. Им повезло наткнуться на это придорожное заведение, хозяину которого было не особо важно, кто они, чем занимаются, зачем понадобилось останавливаться на пару-тройку ночей здесь. Главное — заплатили. Пусть живут и делают практически всё, что хотят. Нужно же как-то исполнять своё предназначение здесь, по левую сторону загородной дороги, по которой совсем не часто проезжают машины. В ночном прохладном воздухе витала тревога. Мотель с небольшим количеством наружного света выглядел довольно жутко. Да, действительно будто бы из фильма ужасов. И Юзуха думала о том, что лучше бы сейчас появилось какое-нибудь приведение. Только бы Ран не молчал так тревожно и напряжённо. Девушке хотелось выкрикнуть что-то вроде просьбы рассказать о том, что случилось. И может быть это на кого-нибудь повлияло. Но не на Хайтани. Кто-кто, а он выдаст какую-нибудь серьёзно тревожившую его информацию только тогда, когда захочет сделать это сам. Видя, как Ран зашёл вовнутрь, Шиба, зависнув буквально на пару секунд, бросилась за ним, даже не оглядываясь на машину — двери точно сами закрылись. Ей сейчас было не до этого. Домик был маленьким, поэтому подняться нужно было лишь на второй этаж. Других постояльцев здесь не наблюдалось, а хозяин спал где-то у себя, на первом этаже, в другой части дома, подальше от жилых комнат. Юзуха, конечно, достигла простенькую деревянную дверь их номера, по пути старательно сдерживая в себе целую бурю эмоций, особенно исключительную волну непонимания того, что происходит. Шиба толкнула дверь от себя и увидела, что Ран в своём любимом чёрном костюме — пиджаке и штанах, такого же цвета водолазке под верхним элементом, ходит по комнате из стороны в сторону. От резких разворотов его длинные косы успевали лишь невысоко подлетать. Парень соединил ладони вместе, то и дело подносил ко рту и шумно в них выдыхал. С минуты понаблюдав за этой картиной, Юзуха резко прошла вглубь комнаты, буквально возникая перед в очередной раз изменившим направление Хайтани. — Крошка, — Ран остановился и взял маленькие ладошки Юзухи в свои, посмотрел прямо на неë. Его глаза горели тревожным безумием. В этот момент у девушки не заколотилось испуганно сердце — нет, оно наоборот как будто бы совсем остановилось. И мир остановился в ожидании того, что мог сказать Хайтани. Янтарные глаза смотрели в глаза цвета аметиста. И если в первых тревога буквально полыхала огнём, то в других она только начинала разгораться. Теперь Юзуха точно была уверена в том, что Ран что-то скрывал. Не зря он слишком сильно сжимал руль, когда они ехали сюда; нельзя кадык дёргался чаще при нервном проглатывании слюны — однако надо признать, Хайтани довольно умело пытался сохранять спокойствие во время вождения. Картинка сложилась в голове довольно быстро: чуть дёрганное поведение Рана в кафе днём, где они проводили сегодня время, довольно нервный обмен рукопожатиями и парочкой реплик с Риндо, когда Юзуха неподалёку мыла руки после похода в уборную, а также встревоженный взгляд младшего брата в их сторону, когда Ран и Юзуха покидали заведение. Всё сегодня и до этого было неспроста. Всё это имело значение. Теперь же у девушки не осталось времени на молитву о том, чтобы возлюбленный не стал произносить то, чего так боялась она услышать. — Мне сели на хвост. Настала очередь девушки нервно сглатывать слюну, которой даже не осталось в пересохшем рту. Брови удивлённо поползли наверх. Постепенно дурман тревожной фразы отступил, возвращая способность здраво мыслить. — Кто? Кто посмел? — Харучиё, знаешь такого? — Санзу... — Шиба полу-шёпотом произнесла имя, отводя взгляд, как бы переваривая в голове всю информацию, которая вывалилась на неё буквально за последнюю минуту. Что нужно было Харучиё? Неужели Ран перешёл ему дорогу? И для чего ему нужно было преследовать их? — А почему... — Не знаю, — Ран соврал. Он знал, но не хотел говорить. В последнее время обстановка между ним и Харучиё накалилась до предела. Последний всё больше и больше сворачивал на тропу наркотической зависимости, грязных денег и шатких связей. Впервые он возненавидел Рана, когда тот запретил Санзу общаться с Хайтани-младшим из-за возможного дурного влияния на последнего. В другой раз Ран понял, что от Харучиё нужно держаться подальше, когда заметил взгляд, который этот человек бросил на Юзуху. Вот на кого-кого, а на неё у наркоманов права смотреть абсолютно не было. В тот момент Рана пробила настоящая дрожь. А Санзу завидовал и ненавидел, ненавидел и завидовал. В его голове вырисовывалась картина, демонстрирующая Рана, у которого было всё то, чего нет у него. Хотелось это всё отобрать. Потому что Харучиё не понимал, почему кому-то достаëтся всё, а кому-то — совершенно ничего? И почему те, которые имеют всё, что они хотели и хотят, ошиваются рядом с ним, всячески напоминая, кто есть кто в этом мире. Харучиё думал о том, что, избавившись от Хайтани, он избавиться и от чего-то щемящего в груди, чувства чёрной, гнилой зависти, из-за чего нереально было спокойно существовать. Стало бы всё намного проще. — Он, скорее всего, послал отряд своих наёмников, чтобы самому руки не марать, — напускное, напускное равнодушие. Ран теперь изо всех сил старался говорить как можно более отстранённо. К концу фразы он даже отвёл взгляд куда-то в сторону. Ему было больно смотреть на янтарный испуг. Юзуха же всё поняла. Однако мыслить о том, что случится в ближайший час-два — или сколько им осталось — совершенно не хотелось. Потому что это случится как раз-таки через час, а то и два или даже меньше. Но не прямо сейчас. Прямо сейчас есть все возможности и все шансы, которые можно использоваться с умом. И, например, с разгорячённым телом. Когда они пытались переварить в голове ту ситуацию, в которой оказались, оба не смотрели друг на друга. Юзуха с полминуты глядела куда-то в пол, когда Ран же оглаживал взглядом такие чужие стены. Он почувствовал, как янтарные глаза снова коснулись его лица своим взглядом. Ран посмотрел на Юзуху в ответ. Девичья рука резко взмыла чуть вверх, за шею притягивая к себе Хайтани. Губы жадно впивались в чужие и пересохшие. Можно было сказать, что Юзуха целовала парня так, будто бы это делала в последний раз — однако здесь всë действительно было в последний раз. Девушка чувствовала это подсознательно. Тревога нашёптывала плохие мысли ей на ухо. А она не хотела это слушать. Шиба жаждала раствориться в моменте и в поцелуе, притягивая Рана к себе как можно ближе, желая насладиться им сполна. Ведомый девушкой, её безумием и своим страхом, Хайтани рисовал пальцами по чужой спине. Ноги Юзухи подкашивались, а руки парня прижимали ближе к себе, не позволяя ей в случае чего упасть. Длинными пальцами Шиба беспорядочно и нежно касалась чужого лица. Ран, осознав всё неудобство положения, в котором застыли обе фигуры, взял часть инициативы на себя. Обхватив девушку одной рукой буквально под ягодицами, а второй — где-то на уровне лопаток, Хайтани приподнял Юзу над полом, позволяя ей ногами обхватить свой торс и снова припасть к губам в рваном поцелуе. Парню пришлось развернуться на то количество градусов, которому равняется половина окружности, чтобы интуитивно направиться к кровати. Резко, но мягко Шиба спиной почувствовала соприкосновение с ложем. Губы Рана практически не отпускали; теперь уже вёл он. Хайтани напряжённо упёрся коленями в матрас следом, а руки поставил по бокам от девушки. Косы сползли по плечам из-за спины вниз. Юзуха рефлекторно развела согнутые ноги в стороны, пуская Хайтани ближе к себе. Ран ненадолго припал к шее, нежно касаясь губами тонкой кожи и вдыхая сладкий шлейф духов. Юзуха трепетно прикрывала веки. Дабы впоследствии не отвлекаться, Хайтани порешил, что многое лучше сделать сейчас: он выпрямился, чтобы как можно быстрее избавиться от одежды. Пиджак снять получилось буквально за несколько секунд, а на чёрную рубашку потребовалось чуть больше времени. Звякнула пряжка ремня; не забыв выудить из кармана презерватив в индивидуальной упаковке, после незначительной манипуляции Ран с силой швырнул штаны на пол. Шиба тоже предпочла не бездействовать. Руки ловко потянули топ вверх, открывая под собой грудь в чёрном лифчике, у которого было немалое количество перекрёстных лямок спереди, над чашами, с помощью чего этот предмет напоминал созерцающему разворачивающуюся картину Рану элементы шибари. Снова откинувшись на подушки, Юзуха почувствовала, как холодные руки дотронулись до кожи её живота. Хайтани хотелось помедлить, но времени на это категорически не хватало. Под довольно объёмной юбкой, сделанной из прозрачной ткани, фатина, скрывались чёрные шорты. Никакого другого цвета в принципе быть не могло, когда им так жизненно необходимо было в последнее время сливаться с ночью. Сливаться с ночью и сливаться в ночи друг с другом. Ран не стал заморачиваться с юбкой — ткань было легко поднять, не снимая. Замок на шортах плавно заскользил вниз. Как и затем сами шорты. Вместе с кружевным нижнем бельём. Парень потянулся к выключателю света, располагающимся над спинкой кровати, — сделано было это там так для того, чтобы постояльцам было удобно пользоваться, что, собственно, было и довольно логично — а также к проводу с подобием кнопки, сочетание которых отвечало за включение фонариков, расположенных не только на спинке кровати, но и на поверхностях тумбочек, которые стояли по каждую из двух сторон. В тёмной комнате всё вдруг окрасилось алым, довольно приятным для глаз и более живым светом. И в то же время до дрожи заводящим, будоражащим кровь в жилах предвкушением очередной волны страсти. Юзуха уверенно согнула ноги в коленях и в ожидании подтянула их ближе к себе. Ран же ловко разорвал упаковку презерватива, после чего раскатал резинку по вставшему члену. Шиба наблюдала, как Хайтани откидывал голову назад, как бы немного покачивая из стороны в сторону, вслушиваясь в тихий-тихий, приглушённый хруст. По его лицу расплылась какая-то блаженная улыбка. Словно все переживания, которые терзали душу, были поставлены на паузу для того, чтобы сейчас насладиться совершенно другим моментом. — Что ж, — проговорил Ран. Левая рука опустилась на колено Юзухи мертвой хваткой. Два пальца другой приблизились ко рту. Демонстративно размеренно Хайтани облизнул их, после чего стремительно поднёс ко рту Юзухи и оставил след своей слюны на её губах. Ран требовательно надавил на слой бархатной помады — Шиба послушно открыла рот, дабы вобрать пальцы. С пошлым причмокиванием девушка вытянула сомкнутые вокруг фаланг губы немного вперёд, а после чуть втянула щёки, касаясь внутренними стенками рта кожи. Времени было мало, поэтому Ран действовал словно по минутам, а то и по секундам. Недолго думая, он потянул пальцы изо рта на себя, дабы переместить их уже в другие «губы». Туда, откуда Юзуха ощущала расползающуюся по всему телу сладкую и мучительную негу. За немалое количество ночей, проведённых вместе, Хайтани уже приловчился к своим «обязанностям», поэтому аккуратно ввести вылизанные пальцы не составило большого труда. Постепенно привыкающая Шиба закатила глаза; тело частично переставшее еë слушаться немного выгнулось навстречу невидимому ощущению, которое пронзило всё нутро. Она рвано и шумно выдыхала через нос; а главное — по лицу расползалась какая-то полу-безумная улыбка. Да. Она чувствует сейчас именно то, что так сильно хотела ощутить. Всё тело и разум сосредоточены были на движениях пальцев Рана, который водил ими туда и назад, не покидая возбуждённое тело. Хотелось было двинуться навстречу, но нужно было подождать ещё немного. До головокружения Юзуха откидывалась на подушки, позволяя медному золоту в волосах рассыпаться по всей возможной поверхности. Шиба грудью, всей грудной клеткой ощутила какой-то холод. Холод комнаты без штор, холод придорожного и совершенно чужого мотеля; холод попыток найти пристанище и убежище где-то вдали от угрозы, повисшей над Раном. Если над Раном, то и над его девушкой, безусловно. В этом сама себя убедила Юзу. Ран в последний раз вошёл в девушку пальцами, практически сводя темп на нет. Девушка почувствовала это и тихо выдохнула через рот. Широко распахнутые глаза изучали потолок. К горлу подкатила тревога. Хайтани же, недолго думая, решил перейти к замене своих пальцев вставшим и еле сдерживающим всё внутреннее возбуждение членом. Из-за этого в какой-то момент Юзуху будто вырвали из некого транса теперь уже другие ощущения. Словно током ударили. Протяжный стон вырвался из груди, сменяясь громким шипением, а брови невольно двинулись навстречу друг другу. Но буквально через несколько секунд Шиба снова вспомнила, кто она для самой себя, кем видит себя в своей же голове, и от этого ей стало хорошо. Если жить, то не забывать пропитываться всеми чувствами, которые могут подарить хоть какие-то незабываемые ощущения с ног до головы. Ведь знает же, что боль сменится каким-никаким наслаждением. И, как минимум, ради наслаждения и какого-то неземного, безсинтетического кайфа можно потерпеть. Ран упёрся кулаками в матрас по бокам от девушки, продолжая совершать движения, толкался в девушку и наращивал темп, прислушиваясь к высоким стонам. Шиба чувствовала, как её тело отчаянно ёрзает по постели под толчками Хайтани. Она поворачивала голову из стороны в сторону на подушке, прикусывая нижнюю губу белоснежными зубами. С большим трудом Юзу подняла ослабевшие ноги, завела Рану за спину, тем самым притягивая его к себе как можно ближе — насколько у неё хватило только сил. Она чувствовала, как вместе со всем телом двигается её грудь. Из-за прохлады по коже пробежали мурашки, добираясь до самых кончиков сосков, скрытых лифчиком. На лбу Рана выступили бусинки пота. Хайтани попытался подобраться к ней ещё ближе, опуская руку на шею. Такая тонкая и нежная лебединая шея. Которую так легко было переломить любому. Только вот «любого» Ран и на сантиметр не подпустит к своей девушке. Потому что лишь Хайтани-старший может смотреть, как янтарноглазая красавица изгибается под ним и выстанывает высокие ноты. Непроизвольно старается. Словно знает, что это может быть последней её возможностью. За это Ран и ценил её. За абсолютное бесстрашие и подсознательную готовность встретиться лицом к лицу с самой смертью. Он ли зажёг в ней этот безумный огонь? Наверное, подогрел, скорее всего. Своим собственным, постепенно потухающим. Возможно, в подростковом возрасте Хайтани-старший тоже мог назвать себя таким беспечным. Например, тогда, когда ему и Риндо пришлось отстоять целый район Токио, а после взять его под контроль. Дальше — больше. Хайтани прорывали себе дорогу на верхушку, что забирало далеко не мало сил и энергии. И вот, когда, казалось бы, у Рана-то и желания не осталось что-то делать, посвящать себя какой-то «грязной» работе, он совершенно случайно повстречал Юзуху. Произошло это в баре. И тот случай секундной вспышкой всплыл перед глазами у него сейчас, когда Шиба словно сама начала насаживаться на его член. Что-то такое Ран не смог бы забыть никогда: ночной клуб, барная стойка, длинноволосая красотка и толстокожий бугай, пытающийся завладеть её вниманием. Юзухе тогда это сразу не понравилось, поэтому — что удивило Хайтани — отреагировала девушка на дешёвый подкат ради секса на одну ночь с какой-то «спидозной свиньёй» практически мгновенно и радикально: Шиба выхватила бутылку, которая стояла по другую сторону от барной стойки, со стороны бармена, и со всей силой опустила её на голову неприятному кадру. Мужчина, по голове которого разливались струи «Moet & Chandon», опешил и на секунду растерялся. Видимо, девушка сама не до конца поняла, чтó она сделала, поэтому решила ретироваться из клуба только после того, как немного помедлила и заметила первые следы гнева пострадавшего от бутылки. Хайтани не смог не среагировать: бросив бармену сто пятьдесят долларов в надежде, что этого хватит, чтобы оплатить бутылку (на самом деле, действительно хватило), он бросился за незнакомкой следом. Юзуха успела выскочить из бара в сизую ночную прохладу шумных улиц. Ран не заставил себя долго ждать — из заведения вышел практически в следующее мгновение. Покрутив головой влево-вправо, он всë же заметил удаляющуюся фигуру. Парню не составило труда её догнать. — Эй, — Хайтани осторожно остановил девушку, опустив руку ей на плечо. Юзуха вопросительно обернулась на него. — Неплохой удар, — прокомментировал Ран выходку в баре и расплылся в полу-улыбке. Шиба тоже улыбнулась в ответ. Они с полминуты стояли и смотрели друг на друга. Парень поднял повёрнутую ладонью вверх руку, рискнув предложить девушке составить тому компанию на вечер или ночь — не собирался Хайтани делать ничего такого предосудительного; он не насильник и уж тем более не злостный маньяк. И в намерениях у него было всего лишь прогуляться по промозглому Токио. Юзуха тогда смерила с головы до ног незнакомца, взвешивая в голове все «за» и «против». «Если он меня и убьёт, то умру я хотя бы от рук довольно симпатичного парня» — пронеслось у чуть сощурившей глаза девушки в мыслях. И это была, наверное, первая безумная идея, которая толкнула её на то самое существование по принципу «живём один раз» или «жить так, будто бы завтра тебя не станет», что впоследствии привело девушку сюда, куда-то за город, в неуютную и обычную постель в комнате мотеля, украшенной неоново-красными фонариками. От небольшой нехватки воздуха Юзуха отчётливее почувствовала, как биение сердца стало отдавать в виски. В какой-то момент Ран понял, что верно сменил угол проникновения, поэтому временно ослабил хватку на шее, благодаря чему стоны Юзухи, срывающиеся на крики, стали громче. Хайтани чувствовал, что уже вот-вот кончит, поэтому устроил удобнее руки на женских бёдрах. Вдруг странные звуки, которые доносились снаружи, коснулись края уха Рана. Парень поспешно вытащил член и, ловко сдёрнув презерватив, излился на живот Юзу. Шиба кончила практически вместе с ним, откидывая голову назад. Хайтани воспользовался моментом — положил руку ей на шею практически около подбородка для того, чтобы медленно, немного сдавливая, провести вниз. Большой палец по-хозяйски мял кожу ярёмной впадины; остальные придерживали шею сзади. Глаза же его внимательно и тревожно изучали каждую черту лица. Почувствовав, что что-то не так, Юзуха постаралась как можно быстрее выбраться из объятий экстаза. Янтарные глаза сфокусировались на Ране. Последний как-то грустно и странно улыбался. — Моя драгоценная Юзуха, — привычно негромко проговорил Хайтани. Шиба пальчиками невесомо коснулась запястья руки, гуляющей по её шее. Она внимательнейшим образом следила за каждым мимолётным движением Рана, было ли это проронённое секунду назад губами её имя или же брошенный взгляд фиолетовых глаз. — Пойми, у меня есть два правила, — подозрительный шум на улице становился всё сильнее. К мотелю подъехали машины — две-три точно. Люди, словно вылезшие из кино, с оружием в виде пистолетов выгружались из салонов наружу. Двое парней оббежали здание мотеля и, к сожалению влюблённых и к счастью для искавших, обнаружили машину Рана. — Первое, — начал было Ран. «Мы обнаружили машину. Они здесь» — в группе прибывших обменивались сведениями, которые основывались на увиденном и являлись подтверждением полученной информацией от заказчика. — Ты не достанешься никому. Открыть входную дверь на первом этаже не составило большого труда. Нападавшие по одному стали заходить внутрь. — А второе... Хозяина мотеля не было на посту; он не привык дежурить за импровизированной стойкой регистрацией в тëмное время суток и каждую ночь ждать незваных гостей. — Если убьют меня, — пальцы Хайтани постепенно сильнее смыкались на шее Юзухи. Перед тем, как Ран завершил свою мысль, Шиба всё поняла. Она всё ещё пальцами цеплялась за теперь уже две душившие её руки, но, как только в голове сложился план Рана, девушка постепенно начала оставлять попытки ослабить чужую хватку. Её глаза блестели и видели лишь одно лицо. Её безумная улыбка снова напомнила о своём существовании. Грустно улыбающемуся Хайтани до боли в сердце было тоскливо из-за того, что самая красивая, утончённая и безупречная девушка в этом мире оказалась здесь и сейчас. Не в том месте, не в то время. Лучше будет, если она падёт от его рук. А он будет падать за ней столько, сколько нужно, чтобы воссоединиться там, где их никто точно уже не достанет. В глазах Юзухи промелькнула тень тоски; уголки губ вдруг задрожали, отчего улыбка не казалась такой уж безумной. Сумасшедший след сменился следом печали и настоящей скорби. Шиба коротко кивнула головой, неотрывно смотря на Рана. Затуманенными от слёз глазами Хайтани-старший в последний раз осознанно заглянул в блестящие янтари. А после руки уже со всей силы сдавили горло. Юзуха в этой комнате желала умереть только от рук своего заплутавшего на тёмной дороге жизни возлюбленного. Однако она просто ничего не могла поделать с непроизвольным желанием защитить себя: ноги слабо заёрзали по простыне так, будто бы у них была возможность сбросить Рана, который навалился сверху. Хотя сама Шиба бы этого делать не стала. Она знала, даже, наверное, была готова, что её жизнь может вот так просто закончиться в каком-то одному Богу известном мотеле. От рук Хайтани. Главное — рядом с Раном Хайтани. Да, наверное, Юзуха в любом случае предпочла бы свою смерть той картине, которая дальше развернулась в комнате без штор после того, как последняя крупица души покинула её тело. Потому что как только это произошло, дверь, закрытую на хлипкий замок, беспощадно выломали. Сколько в комнату ввалилось людей, Рану было неинтересно. В самые последние секунды жизни он лишь всматривался в застывшее девичье лицо, обрамлённое парой кудряшек, когда остальные всё также были распластаны на подушке. Ран был счастлив, что чем-то последним увиденным им в этой жизни стало лицо любимой им и безумно влюблённой в него Юзухи. И он наконец стал спокоен, что теперь девушка точно не достанется никому. Всё это произошло и осозналось невероятно быстро. Главное — Хайтани успел это сделать. А остальное больше неважно. Ведь буквально через мгновение, любуясь следами страстных поцелуев, Ран почувствовал, как прямо в рёбра ему всадили первую, одну из многих, свинцовую пулю.

...не торгуй моей душой. В этой комнате без штор я овладел порнозвездой. ЛСП & Pharaoh — Порнозвезда