Пусть этот сон останется вечным...

В школе сегодня было тихо... Тихо в том смысле, что каких-то интересных событий совсем не происходило: разговоров почти не заводилось, на уроках мы в основном писали, и даже на переменах дети не так сильно шумели, как обычно. Даже удивительно, что наша школа может быть такой. Получается, это некое затишье перед бурей… Не верю в подобные знаки, но возможность возникновения чего-то плохого тоже исключать не буду. В клуб я направлялся с мыслью о том, что хоть там, возможно, сегодня будет что-то весёлое. Но потом сразу же вспомнились Моника и новая клубная атмосфера, которая успела стать очень неспокойной за крайние месяцы. Девочки вот продолжают делать всё возможное, чтобы нашему нынешнему вице-президенту было комфортно и спокойно, но сколько так будет ещё продолжаться? Нам нужно начинать переходить к более серьёзным действиям. Не успел я подойти к двери кабинета нашего клуба, как та резко открылась, после чего в коридоре показалась Моника с немного заплаканным лицом. А вот уже и плохие знаки пошли… Это заставило меня сразу же поспешить к девочке, спрашивая на ходу: – Моника, что у вас произошло? Но ответа не последовало. Девочка отвернулась, но будто с трудом это сделала, а потом быстрым шагом направилась в противоположную от меня сторону коридора. Нет-нет… зачем она уходит? Надо срочно расспросить остальных девочек! Я вбежал в класс и оглядел всё вокруг – на меня испуганно и грустно глядели оставшиеся участницы клуба. – Почему Моника убежала в слезах? – громко спросил я немного грубым тоном. Мои голос и волнение прозвучали очень резко и словно раздались по всей комнате, вгоняя девочек в небольшой страх. Все отвели взгляд, не решаясь посмотреть на меня. Неужели… именно они виноваты в произошедшем? Неужели забыли о том, что нашей целью являлась помощь Монике, а не вред… – Скажите, быстрее уже, пожалуйста, – менее агрессивно попросил я. – Мы сами не знаем! – отозвалась Нацуки почти сразу. – Это не мы виноваты, честно… – Кто-то другой заставил Монику так себя повести… – еле слышно продолжила Сайори. – Дрянь, почему именно мне нужно это говорить? – спросила своих подруг Нацуки, а потом вздохнула и заговорила: – Моника работала за ноутбуком, а потом ей позвонили. Разговор шёл на повышенных тонах, и после… она правда хотела уже заплакать. Мы спрашивали о произошедшем, но та отнекивалась, а при попытке Сайори подойти ближе и обнять, вовсе убежала! Почему это произошло?.. кто ей мог позвонить? На ум приходят только родители… которые, вероятно, сообщили какую-то ужасную новость. Что могло послужить причиной такой эмоциональной реакции?.. вдруг новостью стала смерть кого-то из близких людей? Нет-нет… такого не может быть, всё наверняка гораздо легче! – Я скоро вернусь, – пришлось мне бросить напоследок перед тем, как покинуть класс и побежать за Моникой. Куда… куда она могла пойти? Точно не на крышу, ведь сейчас зима. Тогда в женский туалет? Нет, там бы её могли достать девочки клуба. Хотя… наши девчата вообще не сделали каких-либо попыток к поиску Моники. Они же сейчас просто стоят посреди класса и думают о произошедшем. Ничего, справлюсь один. По моим представлениям Моника не должна была уйти далеко. Поэтому её поиски не должны быть трудными. Сначала было решено зайти в музыкальный класс. Вдруг всё-таки забежала туда? Но в этом кабинете её не оказалось. Тогда меня понесло в женский туалет даже несмотря на то, что мальчикам туда заходить не стоит. Однако там тоже никого не оказалось. Ну неужели… неужели на крышу пошла? Без куртки… дура! Зима на улице… Теперь я побежал в сторону лестницы на третий этаж, а потом в сторону выхода на крышу. Да, в нашей школе можно свободно посещать это место. На краях там поставлены специальные металлические заборчики, через которые, на самом деле, не так тяжело перелезть, ну и также есть скамеечки удобные… Кажется, сегодня мы вдвоём с Моникой подхватим простуду. Дверь открылась, я оказался на крыше, а передо мной вдалеке уже стояла наш бывший президент литературного клуба и смотрела куда-то вдаль, цепляясь пальцами за сеточку забора. Это выглядело как-то… совсем уж грустно. Холод уже с первых секунд окутал меня, из-за чего становилось очень неприятно. А девочка впереди… вообще обращает внимания на погоду? У меня вот ещё с детства была слишком большая чувствительность к холоду, поэтому среди сверстников вообще не получалось долго держаться на морозе. Хотя, справедливости ради, могу сказать, что сегодня на улице не так холодно, как было в крайние дни. Наверное, смогу продержаться здесь несколько минут… – Моника! Вернись обратно, на улице зима же! – решил начать я с озвучивания здравых мыслей. Она опустила голову и закусила губу. Глаза её были сжаты, как мне казалось, с большой силой, а лицо скривилось в болезненной гримасе. Пальцы на руке лишь сильнее вцепились в решётку. Ничего не поделаешь, придётся идти к ней. Придётся идти вперёд через мороз и ветер. Снега на крыше сейчас много не было, что радовало. И да, надо всё равно настоять на том, чтобы обсудить всё важное в тепле, а не на крыше. – Слушай… я понимаю, что ты сейчас в очень разбитом состоянии, но давай, пожалуйста, вернёмся в здание. Там и поговорим. При более ближнем осмотре девочки можно было заметить, как её руки уже покраснели от холода, а слёзы на лице поблёскивали, заставляя вспоминать о произошедшем в клубе недавно. – Не хочу… не хочу возвращаться туда, никогда! – резко заговорила Моника и ещё крепче схватилась за тонкую решётку, только уже обеими руками. – А чего тогда ты хочешь?.. – задал я единственный вопрос, который возник у меня в голове. – Хочу… стать свободнее в своих действиях… хочу жить по-своему! Но мне этого не дают! – Успокойся… просто перестань думать об этом! – чуть повысил я голос, хоть и не хотел. – Иди ко мне… тебе нужно немного комфорта и спокойствия… Мои руки отодвинулись в разные стороны, Моника взглянула на меня с опаской. Я попытался подойти ближе и обнять девочку. На удивление, это получилось сделать. Подруга наконец отпустила решётку и медленно придвинулась ко мне, одновременно с этим обвивая свои руки вокруг меня. Раз не хочет идти обратно, то пусть хоть согреется в моих объятиях. Плевать уже на моё состояние, сейчас хочется услышать от неё всю правду. – Говори… говори, что тебя тревожит, ничего не смей скрывать, – просил я немного дрожащим от холода голосом. – Родители позвонили мне… – неуверенно начала Моника, частично подтвердив при этом мою догадку ранее. – Они начали ругать меня за снижающуюся успеваемость… начали ставить новые условия, по которым мне нужно жить. Они хотели окончательно ограничить меня в действиях! Под конец девочка переходила почти на крик. У меня получалось прочувствовать все её чувства и эмоции, получалось прочувствовать всю злость и обиду на всех вокруг. – Тише-тише! – пытался я успокоить девочку, но та не собиралась останавливаться на этом: – Мои слова о здравом смысле и личных желаниях их только рассердили! Им плевать на меня… они видят во мне только сгусток какого-то абстрактного успеха и гордости. Им не важны мои чувства! Как и остальным… – Мне важны твои чувства! И всем другим в литературном клубе... Мы всё ещё стояли в объятиях, молча. Моника прижималась ближе и ближе, стараясь обнять как можно крепче. – Разве это так?.. разве ты говоришь правду?.. – сомневалась девочка и заставляла сомневаться меня самого в сказанных словах. – Почему ты думаешь, что может быть иначе? В противном случае я бы и не пытался помочь тебе… – У меня нет никакой веры в других… никто никогда не пытался по-настоящему честно общаться со мной, никто, понимаешь? Понимаю… действительно понимаю её, но не могу сказать, что до конца, ведь лишь частично сам проходил через это. Мне тоже приходилось постоянно находиться рядом с другими с осознанием того, что не могу просто взять и быть самим собой. Я сам создавал себе какие-то непонятные рамки, из которых не мог вылезти. А Моника… сама ли создала она эти ограничения в жизни?.. или в этом помогли её родители? Сейчас она просто загнана в угол множеством событий и ответственностью, что свалили на неё все остальные. – Тебе тяжело, понимаю, но знаешь… это не самая ужасная ситуация, всё ещё можно исправить, – попытался я подбодрить Монику. Её руки чуть ослабли, и она перестала со всей силой прижиматься ближе. Девочка резко отпрянула. Сейчас на лице у неё не было никаких эмоций. Она взглянула прямо мне в лицо и спешно направилась обратно в здание. Неужели… приходит конец морозу… Ещё чуть-чуть проведённого времени на крыше, и тогда мне точно пришёл бы конец от холода. Но не суть, я тоже отправился за Моникой обратно в школу. Когда мы оказались внутри, то девочка резко обернулась и будто хотела что-то сказать, но остановилась в нерешительности и отвела взгляд куда-то вбок. Её волосы все растрепались от ветра на улице, белые бантики уже не висели так ровно, как раньше. Кончик носа её покраснел от холода, собственно, как и щёки с руками. Отдельные мелкие волоски с головы отделялись из общей массы и неудачно лезли ей в глаза. Сейчас передо мной стояла совсем не та Моника, которую все привыкли видеть. Сейчас здесь находился совершенно обычный человек без постоянной уверенности и успокаивающей улыбки, человек со своими слабостями и переживаниями. Беззащитная девочка, которая наконец решила открыться хоть кому-то в этом мире, наконец решила, что больше не может терпеть. И эта беззащитная девочка подошла ко мне совсем близко-близко и наконец произнесла: – Деня, ты знал… что я люблю тебя?.. И в этот момент, кажется, она покраснела ещё больше от проступившего румянца. В глазах наконец появилась какая-то надежда и… успокоение? Наконец-то она сказала то, что так давно держала в себе… ведь так всё получается? Для меня всё вокруг застыло. А в голове отдавались единственные слова, которые только что были произнесены. Я просто не знал, как вести себя дальше. У меня не получалось верить в то, что произошедшее сейчас вообще возможно. Моника тоскливо улыбнулась и тихо хихикнула. Сейчас она выглядела… так грустно… даже несмотря на этот смешок и радость в глазах. Девочка подняла голову чуть выше и, закрыв глаза, по-настоящему заплакала. И заплакала не так, как до этого, сейчас она наконец сдалась и дала волю всем своим чувствам. Улыбка пропала с её лица, а голова опустилась ниже. Я медленно протянул руки вперёд и ухватился за тонкие плечи Моники. От моего прикосновения она чуть дрогнула. Сейчас ведь нет ничего лучше, чем снова дать ей немного близости, верно? Правда, мы и так некоторое время стояли в обнимку на крыше… всё повторится ещё раз? Мои руки потянулись назад, вновь завлекая вместе с этим и Монику в объятия. – Мне всегда… так досадно было… осознавать то, что мы никогда не сможем быть вместе… – через всхлипы пыталась говорить она. – Мне так больно… когда вы вдвоём в клубе с Сайори… вместе весело общаетесь. Я ничего не отвечал, просто не мог подобрать нужных слов. В голове бегало столько разных мыслей, но из всего этого потока не находилось хоть одной, которая дала бы мне возможность до конца осознать происходящее. Никак нельзя было выразить словами то, что сейчас происходило в моей душе. Точно так же нельзя было выразить словами и то, что было на душе у Моники. Плач немного утих, дыхание девочки восстановилось и стало более глубоким. – Я так хотела быть рядом с тобой… но не могла, – чуть спокойнее продолжала она. – И просто не могла поверить в то, что ты можешь оказаться человеком, который поймёт меня. Моника… ведь всё это время страдала… оказывается ещё и из-за ревности… Та поездка в город в сентябре с ней, все моменты помощи в клубе, игра на пианино… работа над дизайном у меня дома – во все те моменты Моника радовалась и одновременно с этим страдала, ведь понимала, что никогда не сможет получить взаимную любовь. И теперь… мне обо всём этом известно. – Ты так долго это скрывала? – задал я больше риторический вопрос, чем реальный. – У тебя и так все дни загружены работой, а тут ещё и переживания из-за любви… Моника слабо усмехнулась. У меня на лице тоже отразилась какая-то слабая и печальная улыбка. Мне и самому хотелось наконец расслабиться и вместе со стоящей в моих объятиях девочкой выплеснуть наружу все свои эмоции и чувства, что так долго копились внутри. – Кажется, ты первый, кому мне можно до конца довериться… я так долго этого не понимала… – шептала девочка, говоря всё тише и тише под конец. Моника снова постаралась прижаться как можно сильнее ко мне, но после этого отпрянула. Она отводила взгляд и краснела. Лицо чуть оставалось заплаканным, но не слишком сильно. Появлялась даже и какая-то невинная улыбка. – Не бойся… теперь ты правда можешь довериться мне, – тоже старался шёпотом отвечать я. – Можешь правда положиться на меня, и тогда сможешь всегда рассчитывать на помощь с моей стороны. – Но мне так не хочется показывать свои слабости другим… почему моя жизнь не могла пройти так, как у обычных ребят?.. без ответственности, без бесконечного отслеживания твоих действий, успехов, настроения… Не знаю… снова не знаю, что ответить. Неужели она правда ещё с детства живёт в подобном ритме? Неужели у неё не было каких-то простых детских радостей, как у остальных? Вот дрянь… мне обязательно нужно вытянуть её из бесконечного цикла работы. – Если ты доверилась мне, тогда позволишь мне наконец помочь тебе? – немного дрожащим голосом интересовался я. – Помочь? Но как? – резонно спросила Моника в ответ. – Возьму часть твоих дел на себя, не стесняйся разделять свою работу со мной. Также в любое время могу дать доступ к своему дому, пусть это будет твоим небольшим тихим укрытием. И ещё… тебе нужно уладить отношения с родителями, в этом тоже могу помочь. Думаю, всё перечисленное мною должно дать Монике больше возможностей и действий. Для начала сойдёт… потом придумаем ещё что-нибудь. – Это… было бы хорошей стартовой точкой для изменения всего… – с каким-то удовлетворением произнесла девочка и наконец осмелилась посмотреть прямо мне в глаза. – Тогда... знай, что я всегда готов помочь, помни это и держи в голове. Да уж, теперь и моя жизнь во многом изменится благодаря произошедшему. Возможно, научусь чему-нибудь полезному из дел и обязанностей Моники. Мои дни не были как-то сильно загружены до этого, так что можно без проблем впихивать в свой ежедневный список дел какую-то работу, что даст мне девочка. Надеюсь, что всё происходящее действительно не напрасно. Сейчас придётся успокоить всех в клубе… ну а потом… придётся укладывать в голове все события этого дня и думать о том, как правильно поступать дальше.