Вечер на крыше

Предложение забраться на крышу совиного дома, наверное, было отличной идеей: Луз просто хотелось хоть немного отдохнуть от всего того шума, что создавали Клавторны, а извиниться за то, что чуть не лишила Эмити работы в библиотеке. Блайт уже столько всего для неё сделала, а Луз чуть не отплатила ей этим. Нехорошо. — Мило с твоей стороны. — Тихо произносит ведьма, слабо дуя на напиток, что землянка назвала «кофе». Как-то она уже брала его у Идалин, но без молока и сахара, которые предложила добавить девушка, для колдуньи питьё казалось до жути горьким. — На самом деле мелочи! В мире людей это обычная гостеприимность. — Нервно смеется бордоволосая, но тут краем глаза замечает небольшую перемену в настроении колдуньи. Она расстроилась? Это не было так очевидно, но Луз сразу поняла. Она сделала что-то не так? — То есть. Мне показалось, что тебе может такое приглянуться. В плане! — — Можешь не продолжать, я поняла. — Тихо смеется Эмити, отпивая немного и расслабляется. После этого молчание, почему-то, стало менее неловким. Это даже частично успокаивало. Как и сама обстановка на крыше: Носеда до этого усердно вырисовывала несколько десятков глифов света, принесла много одеял и аккуратно пустила несколько лиан с неброскими цветами. Всё для того, чтобы на пыльной башне было немного уютнее. В итоге каждая мелочь была замечена тем, для кого это было устроено. Немного подумав, золотоглазая осторожно начинает. — Знаешь, никогда не думала, что всё же буду находиться тут. Буквально несколько месяцев назад я не хотела иметь с тобой ничего общего и считала странной. — Не страшно, я привыкла. — Немного грустно отвечает девушка, обнимая себя за колени. И это было действительно так — даже тут, в мире, где странно всё, она была не такой и выделялась. Даже колдовать без ручки и блокнота не могла. Что это за ведьма такая? — Ты не дослушала. — Бурчит вторая и, едва покраснев, продолжила. — Но потом тогда, после дуэли, ты показала, что даже люди могут применять магию. И даже если тогда я могла выглядеть не особо впечатленной, то в голове было такое «вау». Луз оживает буквально на глазах. Отчего-то сердце налилось необъяснимым теплом. Хотелось подхватить эту тему, сказать, что она сама удивилась, когда узнала Блайт с другой стороны, но, затаив дыхание, слушала дальше, боясь прервать. Обычно ведьма была не особо разговорчива, к тому же, о таком точно не упомянала. — Но меня скорее удивило то, что ты была настолько упорна в своём желании стать ведьмой, что нашла другой способ быть ей. Это необычно и очень здорово. Да и потом ты всегда так старалась и добивалась своих целей. Ты очень добрая и всегда готова помочь даже тому, кто на первый взгляд не нуждается в этом. — Колдунья слабо улыбается, откладывая кружку, и, обняв себя за локти, прикрывает глаза, вдыхая полной грудью. — Даже мне. Ведь тогда я наделала много глупостей, пытаясь себя огородить от твоего позитива и попыток стать друзьями. А ты всё равно раз за разом делала шаг навстречу и выручала. Во многом благодаря тебе я смогла почувствовать себя гораздо счастливее, найти общий язык с близнецами и не слушать родителей, когда они начинают в очередной раз давить. Она не ослышалась? Столько приятных вещей ей сейчас сказала та, кто в первую их встречу чуть не вскрыла? С кем было труднее всего сойтись? Это были слова благодарности? Землянка осторожно меняет положение, чтобы быть немного ближе к ведьме, только открывает рот, чтобы что-то сказать, как собеседница это замечает и нервничает. — Нет, ты не подумай! Просто я так тебя ни разу не поблагодарила нормально за всё это. То есть. — Бледное лицо вновь заливается краской, вспоминая о поцелуе в щёку, который случился парой дней ранее. Неужели в этот раз не найдётся хоть какого-то оправдания? Нет, она не готова! Вдруг Луз это не понравится? Но её прерывают крепкие объятья. Блайт удивлённо смотрит на чужую макушку, а чуть позже понимает, что кофта на её плече становится немного влажной. Она плачет? — Знаешь, кроме мамы мне никто подобного не говорил. — Слегка дрожащим голосом молвит девушка, но отпустить фиолетоволосую так и не решается. Она переживала, что сейчас делает что-то, что ей не понравится, но руки не желали слушаться, слабо комкая чужую тунику от нервов. — Здесь, благодаря всем вам, я смогла почувствовать себя частью чего-то важного. У меня впервые появились настоящие друзья, которые заботятся обо мне. Эмити только сейчас понимает, насколько всё было плохо там. Её ослеплял позитив попаданки, из-за чего казалось, что её магия находить общий язык со всеми действовала и там. Но как же она ошибалась. Как же ей было одиноко всё это время? Как она после всего этого не сдалась? — Ты очень сильная девушка. — Чужие руки обнимают кареглазую, мягко прижимая к себе и их обладательница укладывает подбородок на мягкие волосы. И как Блайт не заметила этого раньше? Как позволила оставаться с такими мыслями наедине? Ей так хотелось защитить этот тёплый лучик. — Да что там. — Усмехается испанка, пытаясь привычно разбавить обстановку, чтобы не выглядеть странно, но чувствует заботу золотоглазой и впервые позволяет себе поддаться. — Я так виновата перед всеми вами. Луз так долго держала это всё в себе, боясь разочаровать окружение несмотря на всю ту любовь и поддержку. Да, многие говорили, что её вины в большинстве своём за какие-то случаи не было, но донести до себя Носеда это так и не смогла. Страх того, что от неё в очередной раз отвернулся все, кого она считала друзьями был выше. И неудивительно это, если брать во внимание всё её неудачи в прошлом. — Вы все так добры ко мне, но это чувство вины. Оно словно съедает заживо, я не могу с ним справиться. — Признается землянка, пытаясь как можно точнее передать то, что чувствовала. Это всё так тяготило и опустошало. А пытаясь взвалить на себя как можно больше, чтобы решить все проблемы других, она только создавала новые. Ведьма, в чьих объятьях находился загнанный собственными переживаниями котёнок лишь молча слушала, едва покачиваясь. Сейчас ясно, что простые слова ничем не помогут, стоит копать глубже, зацепиться за что-то более значительное. Но с чего начать? — Нельзя отрицать твоей вины. — Луз затаила дыхание. Нет-нет-нет, неужели она ошиблась? Ей не стоило открываться? Но тут её лицо берут в ладони, аккуратно соприкасаясь лбами и заглядывая в чужие напуганные глаза, говоря тише. — Но скажи, смог бы кто-то ещё сплотить нас всех? Если бы не твоё упорство, если бы не твоё дружелюбие, если бы не ты — нас бы сейчас тут не было. Наконец в карих омутах блеснуло то самое «что-то». Носеда обязательно обдумает всё сказанное сегодня ночью. Естественно это полностью не решит все её проблемы, но дышать станет легче, в разы. — Лучше? — Переходит на шёпот колдунья, не ожидая, что этого окажется достаточно. Разве ей никто не говорил таких простых вещей? Или она не придала им значения? Может, забыла из-за огромного потока негативных мыслей? Видно не все знают как важно ещё и то, от кого ты слышишь одну и ту же фразу. — Лучше. — Так-же негромко отвечает землянка, прижимаясь к чужой руке, прикрыв глаза. Никакая магия на всех кипящих островах не сможет того, что сейчас смогла сделал для неё Эмити, и всего того, что она делала до этого. С ней так спокойно и безопасно. Но это ощущение отличается от того которое она испытывала при нахождении с Совиной леди. Похожее, но не то. Здесь было что-то более нежное и согревающее. Луз аккуратно сплетает чужие пальцы со своими, ловит на себе смущенный взгляд и, слабо улыбнувшись, наконец решается посмотреть в ответ. — Я говорила, что тебе идёт этот цвет? — Даже из привычно шумного дома не доносилось ни звука. Девушке так нравилась тишина этого вечера, что будь возможность общаться без слов — она бы так и поступила. — Не припомню. — Крошечная ладонь ведьмы робко стискивает руку испанки в ответ. Почему человек выглядит таким счастливым, но отчего-то нерешительным? — Знаешь, я бы хотела ещё о кое-чём рассказать. — С небольшим волнением произносит бордоволосая. Правда, их времяпрепровождение на крыше придало уверенности. Ей хотелось сделать это по-особенному, в самый подходящий из всех моментов. Возможно этот не самый удачный. Но точно уютный. — Я люблю тебя. Удивлённый взгляд фиолетововолосой показался землянке тревожным знаком нежели чем-то хорошим. Поэтому, пока ведьма ничего не ответила, продолжила, чувствуя, как румянец вспыхивает на смуглой коже. — Я знаю, это может быть немного неожиданным. Ведь я так много говорила о дружбе. Я действительно хотела быть с тобой подругами и была рада, когда мы стали ими, но уже некоторое время я чувствую что-то. Большее. — Землянке было так неловко говорить об этом, поэтому, после тихого смешка, она начинает жестикулировать свободной рукой. Хоть бы всё не испортить. — Знаешь, хочется там. Держаться за руки, обнять- — Это взаимно. — Внезапно перебивает Блайт, жутко краснея. А в душе Луз всё цветёт от тихой как сегодняшний вечер радости. В подтверждении своих слов золотоглазая продолжила, нервно убирая выбившуюся порядку за ухо. — Ты тоже мне нравишься. И, возможно, гораздо дольше, чем я тебе. Но когда? Как человек упустил что-то настолько значимое для них обоих событие? Впрочем, прямо сейчас это было не так важно, ведь главное — они одинаково были влюблены друг в друга. Кажется, в это не верится обоим. — Эй, дитя, что делае. Оу. — Идалин смотрит на застывших и полностью красных от смущения учениц, неловко чешет затылок и, подняв свободную руку вверх, мол «я ничего не видела», закрывает люк на крышу. — Король, они немного заняты! Как закончат тогда проиграют с тобой, а так не беспокой их. Девушки, наконец, спустя несколько секунд, заливаются тихим смехом. Нанервничались, зато какие счастливые. — Спасибо за вечер. — Ведьма всё же дарит секундный поцелуй, хотя скорее клюет Луз в щеку. На самом деле у них будет ещё много времени для подобного, длинную в целую жизнь. Но сейчас об этом никто из них не догадывается, сильнее сплетая пальцы друг с другом. — Таким ценным его сделало твоё присутствие. — Воодушевленно тараторит человек прежде чем спуститься с крыши совиного дома.