Я их видел!

***

      В своей, ещё маленькой жизни, я много слышал о жутких государственных деятелях, из-за чего, по правде говоря, как все дети побаивался, но и восхищался их самоотверженности. Когда же в настоящей жизни впервые встретил их, я пришёл в настоящий ужас и восторг.       Это произошло несколько месяцев назад, когда я опять помогал своей матери в городе. Мы зашли в трактир чтобы забрать долг у владельца, что занял у нас денег на новую мебель, пострадавшую после драки. Деньги моя предприимчивая и немного скупая мама заняла под проценты, что потом сыграло с нами злую шутку, потому что мистер Пильтз, которого называли иногда стариком из-за скрипучего голоса, не возвращал их нам уже несколько месяцев; но в тот день мы были прямиком в центре и решили нанести ему личный визит и пристыдить его при посетителях, если тот так и не вернёт их.       Трактир находится в городе, но в отличии от многих других построек на улице Птуссон за ним не было ни жилого дома, ни другого магазина. Если выйти через заднюю дверь, можно попасть на поле, и если пройти ещё около трёх сотен ярдов, то начнётся лес, в котором обычно и сидят все твари, не совавшиеся к людям из-за холмов в долине, которые открывают хороший вид на местность, позволяющий хоть в самом городке, занять удобную позицию для стрельбы, даже пьяному охотнику.       Теперь я смею предположить, что именно из этого леса вышли наши непрошенные гости.       После того, как мы были в лавках и приобрели всё, что нам нужно, мы направились на запад, к выходу из города за деньгами. Через, примерно, шесть минут пешком показалось старое деревянное задание с потёртой вывеской «Свиной Окорок», из окон которого лился тёплый свет и обрывки громких разговоров постояльцев и посетителей, ходивших в это место без прогулов, как в церковь каждое воскресенье.       Старая дверь тяжело отворилась и впустила нас в помещение, пахнущее раскуренным табаком и горячей едой. За стойкой, высокой для моей мамы, что ниже меня в мои тринадцать лет, не было владельца, и мы стали ждать его, когда дверь опять отворилась и в комнату вошёл ещё какой-то человек, на которого никто не обратил внимания.       Потом все в этой комнате поняли, какую совершили ошибку, не заметив его заранее; и я, в особенности, потому что не стал допытываться до того, что мне показалось странным в нём.       Остальные визитёры этого места были рабочими с небритыми лицами и скверным лексиконом, пропускающими стакан другой пива, после рабочего дня в порту, но этот скорее походил на белого воротничка. Опрятным в таких местах не был никто, даже я и мама были немного растрёпанными. Но внешность этого человека была, как у настоящего чиновника на балу у королевы, а на левом плече его странной тёмной одежды был знак змеи с чашей.       Посетитель нашёл свободный столик и сел за него, когда трактирщик вышел из батвингов, ведущих на кухню, и подошёл к стойке с тряпкой, которую закинул на плечо.       Моя мама решила обождать некоторое время, пока мистер Пильтз разберётся с клиентами, ждавшими его до нас, после чего и начнёт разговор; но и после посетителей он не подошёл к нам, хотя я точно видел, как он посмотрел на нас, заходя в зал. Моей матери это очень не понравилось и, назвав его грубияном, передала мне нашу корзинку с продуктами и направилась к старику к другой части стойки, где он вытирал стаканы.       Увидев мою маму, вставшую прямо перед ним, трактирщик не перестал заниматься посудой, а только кинул безразличный взгляд на неё.       Моя мама сразу перешла к причине нашего нахождения здесь и добавила, что ни за что бы не захотела задержаться или оказаться в таком месте снова, на что должник снова начал оправдываться:       — Мисс Хинтер! Вы же понимаете, не сезон, постояльцев мало. Клиенты? Да эти забулдыги сами сидят не на стульях, а на своих долгах, которые в монетах размером с кресло.       — Я понимаю. Но, при всём моём уважении, я не могу больше терпеть такое отношение! Если вы не отдаёте долги, только потому что за них прошу я, а не мой муж, вас ждёт очень серьёзный разговор с ним потом.       В тот момент мой отец лежал в постели у нас дома с болезнью и не мог заняться никакой работой, а наш доктор говорил, что тот поправится только через пару недель. Потому долгами пришлось заняться нам.       — И вы, — она начала эту фразу с нажимом и достаточно громко, чтобы через гам в помещении можно было услышать разговор, — подлец и обманщик, не выплатите все проценты – я оповещу судью и проблемы у вас будут уже не с бедной женщиной, а с законом.       И некоторые посетители действительно оторвались от стаканов и повернулись к нам, включая того господина, которого отвлекли от блюда, успевшего появиться на его столе.       Старик Пильтз наклонился к стойке и рукой подозвал за собой мою мать, чтобы она сделала так же, и начал намного тише:       — Госпожа Хинтер, пожалуйста, давайте спокойно обсудим не на всю улицу. Дела денежные довольно личные, не надо распространяться на всех.       Его тон сразу смягчился и его двуличность мне не понравилась. Такие люди, как мистер Пильтз, закалённые владением трактира, должны иметь твёрдость, чтобы уметь, в случае чего, охладить кровь разгорячённых алкоголем клиентов, но, зачастую, сопровождающее их скупердяйство очень раздражает, а тогда из-за него мы могли остаться без ремонта нашего дома.       Но, несмотря на эту попытку, моя мама не собиралась идти на попятную и всё так же громко бранила его.       Она является тем сортом людей, которые если принимали решение, то уже ничто не могло остановить их.       — Каков подлец! Каков нахал! Ты посмотри на него!       Так она однажды почти двадцать минут водила за ухо мальчишку моложе меня года на три, после того, как поймала его за воровством яблок с нашего дерева в саду, и потом почти час сидела с его родителями и жаловалась на то, что ему ещё и хватило храбрости своровать почти банку наших свежих ягод.       — Нет, я ждала достаточно. Тебе дали два месяца и ты за это время заработал вдвое, нет, втрое больше этой суммы даже с процентами! Либо ты сейчас рассчитываешься, либо я возвращаюсь в эту богадельню с полицейским!       Теперь в зале стало ещё тише и, по крайней мере, половина находившихся здесь начала наблюдать за происходящим. Очевидно, такой расклад событий не понравился не только хозяину заведения, но и некоторым посетителям здесь, что на дух не переносили государственных мужей любого рода.       Мистер Пильтз начал своим неприятным и раздражённым голосом ещё более вкрадчиво убеждать мою маму успокоиться, когда она ударила своим кулаком по стойке. Вдруг он схватил её за руку и потянул на себя. Она испуганно взвизгнула.       — Я же сказал, ничего нет! Будешь буянить тут со своим сынком – полетите через окно как пробка, — он рявкнул в конце так, что это звучало ещё более угрожающе.       Из дальнего угла зала начал идти в нашу сторону мужчина с тяжёлым тёмным лицом и грязной засмоленной косичкой на затылке. Он уже начал отрезать для меня и мамы путь побега, когда опрятный господин вдруг встал из-за стола и внезапно проворно, словно горная лань, в несколько прыжков добрался к стойке и встал правее меня.       Он оказался в очках и сквозь них из-за отблеска я не смог увидеть его глаз. Но на его лице задержалась, как мне показалось, самая весёлая улыбка, что я только видел в своей жизни. Он встал прямиком у звонка для вызова персонала и три раза быстро прозвенел, привлекая внимание трактирщика.       — Любезнейший! Будьте добры стакан воды! — широко улыбаясь, он громко обратился к нему, помахав рукой.       Неуместность этого человека в очках, показавшаяся издевательством, очень разозлила меня.       Когда Пильтз не обратил на него совершенно никакого внимания и продолжил осыпать мою мать и уже меня скверными словами, улыбка на лице господина немного ослабла, но он всё так же торжественно на весь трактир проговорил:       — Неужели в этом месте могут только подавать помои и избивать слабых женщин?       После этого мистер Пильтз ослабил хватку на руке моей матери и повернул своё сердитое лицо в мою и господина сторону. Но господин продолжил невозмутимо стоять уже оперевшись рукой о стойку.       Пильтз пронзительно взглянул сначала на меня, а потом на господина и, сопровождая это ругательствами, спросил, что ему нужно.       — Я спрашиваю почему владелец этого заведения не следит за своими руками. Из всего услышанного, смею предположить, что вы задолжали большую сумму, а теперь отказываетесь платить. Мадам, я прав?       Моя мама испуганно посмотрела и нервно закивала.       — В таком случае, отпустите госпожу... — он вопросительно покосился в мою сторону, и я тихо назвал нашу фамилию, — госпожу Хинтер и верните деньги до последнего процента.       Он с таким же радушным тоном говорил и улыбался не отрываясь от лица хозяина заведения.       Разозлённый Пильтз небрежно отпустил руку моей матери, злобно скалясь, быстро очутился у нас и ещё тяжелее выругался.       Теперь все головы в помещении были устремлены на нас и разыгрывающуюся сцену.       — Щенок, не лезь в чужие дела, — Пильтз всем своим видом показывал, что теперь у этого доброго человека, вступившегося за нас, будут проблемы.       Господин на это легко посмеялся и поблагодарил за столь низкую оценку его возраста:       — Очень вероятно я буду старше вас.       Пильтз, ещё больше рассвирепев, придвинулся к собеседнику, нависнув над ним, хотя они были примерно одинакового роста.       — Тогда, дружочек, катись отсюда к дьяволу нахер! — он заорал и ударил своей рукой по столу, взмахнув ей перед его лицом, но невозмутимый собеседник даже не вздрогнув от этого и посмеялся ещё раз.       — Обязательно! И я уверен, вы тоже непременно успеете там побывать.       Когда господин продолжал свою милую беседу с владельцем трактира, посетители опасаясь выжидали, когда владелец кинется на гостя. Тот уже вытащил из-за пазухи складной нож и крепко сжимал его в своей левой руке. Было видно как покраснело его сердитое лицо.       Трактирщик снова ударил свободной рукой и приблизил своё лицо к господину:       — Я сказал тебе, крысе накрахмаленной, убираться отсюда, пока глаза не повыкалывал.       Он схватил господина за ворот и заставил наклониться над стойкой.       — Я не покину это место, пока вы не станете мужчиной и заплатите.       Хозяин заведения пришёл в неистовую ярость и приставил нож к щеке господина; в то мгновенье я подумал, что человека и взаправду ранят на моих глазах, а мама испуганно вскрикнула.       Но господин схватил руку с ножом и ту что, удерживала его. Он сжал их с такой силой, что я мог поклясться, что услышал, как затрещали кости мистера Пильтза. Старик выронил нож и издал гортанный звук, подтверждающий догадку о том, насколько это больно.       Человека с косичкой, стоявшего всё это время у входа, сбила с ног, внезапно открывшаяся, дверь. Он, упав со ступеней, оказался на полу и недоумённо посмотрев в проём, попятился на четвереньках от него. Все в помещении уставились туда.       Сейчас я могу примерно предположить, какого роста он был, если ему пришлось наклониться, чтобы войти трактир.       Все, находившиеся в комнате, люди, кроме улыбчивого господина, были в настоящем ужасе — сидевшие повскакивали с мест и судорожно разбежались в разные углы.       На виду у всех остались только пятеро:       Мистер Пильтз, я, мама, господин в очках и секутор, топор и форма которого были перемазаны в крови.       Я и мама замерли от ужаса, потому что поняли, что добрый господин, помогший нам, оказался ятросом, зашедшим в город на прогулку.       — Дьявол... — лицо старика позеленело от ужаса.       — А как же? Врач в этих местах очень уязвим. Секутор не должен оставлять его без защиты.       Улыбка опрятного господина стала похожа на оскал и напугала меня не меньше нового посетителя.       — Руки прочь! И черта своего забирай! — теперь его голос осип и он не смог прокричать этого.       — Разумеется, но после выплаты долга. Миссис Хинтер, будьте добры, подойдите к любезному человеку за деньгами.       Мама ещё некоторое время не отпускала мою руку из мёртвой хватки, но всё же нетвёрдой походкой медленно пошла, едва не теряя сознание.       Врач отпустил трактирщика и лишь убедившись в том, что он достал конверт с деньгами, отошёл от злополучной стойки. Когда нам вернули долг, он пригласил нас к себе за стол, объяснив это тем, что после такого неприятного случая разыгрывается аппетит и мы наверняка проголодались.       По правде говоря, я и вправду проголодался, но моя мама была так напугана, что она не смогла ни проглотить и кусочка той еды, ни отказаться от предложения, поэтому просто делала вид трапезы, пока он не закончил со своим блюдом и ушёл, завернув направо, как я увидел в окне.       Господин заказал и оплатил для нас цыплёнка с картофелем, который был самым странным на вкус в моей жизни. Он с секутором ушёл раньше нас, но даже после этого посетители так и не смогли успокоиться. Многие сразу после ругани выбежали из трактира, и до самого конца дня в него никто больше не зашёл.       За то время пока я бежал ко входной двери и за угол здания, они успели исчезнуть. И увидел я их уже на другом конце трёхсот ярдового поля, где у самого начала леса я увидел две почти незаметные в темноте фигуры, самая высокая из которых, почти зайдя в него, как мне показалось, остановилась и посмотрела на меня.       Потом я часто глядел в ту сторону, но снова я до сих пор их не видел, хотя часто стал замечать, как, иногда, ближе к вечеру чем-то потревоженные птицы огромной стаей взлетают над вековыми соснами.