YOU AREN'T A PIG!

— Но я этого не говорю, специально, чтобы тебя не ранить! — от всей души хохотал Сокджин, заливаясь безудержным смехом вместе с остальными участниками группы. Возможно, для всех данные слова показались незначительной шуткой и вполне себе забавным высказыванием по поводу внешности блондина, которое легко можно спустить на тормоза и не зацикливаться, ведь старший после этого даже попросил прощения перед своим милым донсеном, так как чувствовал некоторую вину за невольную жестокость по отношению к тому, но вот только для бедняжки Чимина подобного было мало. И вовсе не потому, что он являлся злопамятным или чрезмерно обидчивым человеком. Это далеко не так… Просто никто из присутствующих, включая не только парней из БТС, но и постоянного стаффа, и представить себе не мог, насколько мощно и болезненно ударил по душевному состоянию Чимина очередной юмористический выпад от неосторожного и немного ребячливого Джина, который не всегда задумывался над тем, какой базар выходил из его остроумного рта. Ведь никто из ближайшего окружения младшего даже не догадывался о том, что на протяжении последних пяти лет, с момента дебюта южнокорейского бойзбэнда, глубоко внутри него, довольно впечатлительного юноши, засели его многочисленные комплексы по поводу ужасной внешности, которые каждый божий день уничтожали, истерзывали, безжалостно ломали и напрочь губили его моральный подъём и самоуверенность, втягивая в болото непреодолимого самоуничижения и низкой самооценки. Чимин: «Моя внешность всегда оставляла желать самого лучшего. Я никогда не отличался особой привлекательностью и даже симпатичным меня назвать было нельзя. Признаюсь честно… Я не люблю себя. Более того — я ненавижу себя! От этих мрачных мыслей страдала и продолжает падать моя самооценка и уважение к собственной личности. Я давно занимаюсь саморазрушением. И по этой причине, скрывая ото всех, три раза в день выпиваю сильное успокоительное. Я добровольно угнетаю и изживаю свой моральный дух. Топлюсь в собственной никчемности и не говорю об этом ни одной живой душе… А кому мне рассказать? Кто меня выслушает? В этом мире никому не нужно чужое нытьё… Каждый думает только о себе. Тогда кто проявит ко мне понимание и не станет обсмеивать за напрасные переживания? Кто тот самый честный и откровенный человек, который не скажет, что я — писанный красавец, лишь из жалости ко мне? А я действительно некрасивый — это факт. В школьные времена надо мной часто издевались и злобно потешались по этому поводу. Но тогда меня ещё не так сильно задевало подобное отношение, так как я не предавал большого значения своим внешним недостаткам в те годы. А зачем? Я оставался незаметным серым мышонком в любой компании и ни от кого не зависел. Никому не было до меня никакого дела, не считая только обращений как к старосте класса. Поэтому я особо не волновался. И только благодаря секции по современным танцам я немного снимал с себя эмоциональное напряжение и хоть ненадолго избавлялся от подавляющей меня с каждым прожитым днём депрессии. Но потом… По прошествии некоторого времени, когда я дебютировал в качестве айдола в Big Hit Music вместе с другими начинающими артистами, стал эпицентром пристального внимания бесчисленных папарацци, ослепительных камер и достоянием сплетен небольшого количества, но всё-таки наших фанатов, то начал сильно загоняться по поводу своего внешнего облика. Вопросов к себе становилось всё больше. Как я выгляжу? Не считают ли меня слишком жирным и неповоротливым для того, кто имеет право выступать на сцене с гордо понятой головой? Не хотят ли мои поклонники, чтобы меня выбросили из группы? Не претят ли им мои широкие бёдра, толстая задница, необъятные, бросающиеся в глаза своим детским жирком, щёки, за которыми скрывались тонюсенькие щёлочки уродливых свинячьих глазок? Не тошнит ли людей от такого меня? Может быть… Не поздно всё это оставить и просто смиренно уйти? Позволить более достойным и миловидным парням из БТС захватить олимп музыкальной индустрии. Ведь по сравнению с ними… С Джином-хёном… С красавчиком малышом Чонгуком… Обворожительным, с правильной формой и утончёнными чертами лица, которым обладал Ви… Наша надежда и вечная батарейка-смешинка Джей-Хоуп — неугомонный заводила в любой компании, готовый всегда всех развеселить и поддержать… Ещё и великолепный танцор… Или Намджун-хён… Умный парень с сексуальными мозгами. А Шуга-хён? Идеал и гений музыки! Лучше бы я про него вообще не вспоминал… А я что из себя представляю? Мелкий глупый милашка, вечно доставляющий проблемы. Неказистый мальчишка, который мало того, что выглядит, как незрелый ребёнок, так ещё и никогда ничему не учится, слишком громко смеётся и невпопад, а также только и делает, что творит разные бесшабашные вещи, из-за которых постоянно краснеет и испытывает чудовищную неловкость перед старшими… Я настоящий уродец БТС. Неполноценный в плане внешности и ещё чересчур раздражающий младший братишка! Но я… Я всё равно должен продолжать широко и ярко улыбаться ребятам. Должен!.. Я не могу позволить им заметить, насколько мне было больно и нестерпимо слышать такие обидные слова от Джина-хёна, словно меня прорезали пополам острым ножом. Он ведь извинился… Так почему же я не могу просто отпустить эту ситуацию и перестать думать об этом? Почему меня угнетают эти мысли? Почему я не могу прекратить заниматься внутренним самокопанием? От чего мне так плохо? И как избавиться от суицидальных мыслей, глубоко засевших в моей голове…» — Увидимся в следующем выпуске «Бегите БТС»! — попрощались со зрителями айдолы. — Снято! — озвучил режиссёр и расплылся в довольной улыбке, сцепив ладони в замок на затылке и расслабленно раскачиваясь на складном стуле, закинув ногу на ногу. Он был более чем удовлетворён проделанной работой над очередным выпуском шоу бантанов. Съёмки окончательно подошли к логичному концу. Они были захватывающими и очень интересными, но в то же время достаточно трудными в физическом плане и выматывающими, потому что состояли из целых трёх эпизодов! Весь приглашённый стафф радостно захлопал в ладоши и заметно оживился. Парни вежливо им раскланялись, тоже тихонько похлопали друг другу и поблагодарили всех за удачное завершение всего процесса работы. Постепенно съёмочная площадка Run BTS начала опустевать от присутствия многих людей: начиная с работающего персонала и заканчивая самими участниками сегодняшнего шоу. Макнэ в компании с двумя Кимами отправился к стилистам переодеваться, Тэхён и Хосок тем временем пошли снимать остатки своего испорченного макияжа в гримёрную визажистов, так как вода из бассейна оставила полное безобразие на их прекрасных лицах, а вот Шуга странным образом замешкался, нерешительно искусывая свои бледные губы. Он продолжал стоять на прежнем месте, где до этого проводил прошедшее мероприятие в качестве ведущего. Почему вышла такая необычная задержка с его стороны? Ведь каждому человеку непременно хочется как можно скорее попасть к себе домой после длительного и утомительного рабочего дня! А причина следующая: один из шестерых лучших друзей Юнги даже бровью не шелохнулся и словно окаменел после того, как всех преспокойненько отпустили на расслабон до завтрашнего восхода. — Чимин-и?.. — старший присел на соседний стул рядом с младшеньким братишкой. Он слабо улыбнулся. — С тобой всё хорошо? — слегка наклонившись к лицу подозрительно притихшего парня, участливо поинтересовался он. — Д-да… А что такое? — тот от неожиданности вопроса невольно вздрогнул и непонимающе взглянул на брюнета, застенчиво поджав пухлые губки. — Ты выглядишь неважно… Бледный и расстроенный какой-то, — растерянно нахмурившись, обратил внимание Юнги. — Я давно заметил внезапную перемену твоего настроения, как только Джин-хён обозвал тебя свинкой. Если тебя что-то беспокоит… — Вовсе нет, — блондин постарался максимально искренне и ободряюще улыбнуться, но вышло как-то искусственно криво и совсем неправдоподобно. — Я в полном порядке. Почему я должен злиться или обижаться на хёна? Ведь… Он же в шутку так сказал?.. — грустно вздохнув, неуверенно предположил он. — Кроме того… Джин сразу попросил прощения у меня. Зачем тогда я буду плохо думать про него? И я вовсе не расстроен… Как ты сказал. Честно-причестно! — как ребёнок, уверял Чимин. — Всё… В-всё правда хорошо. Не переживай. — Ты сейчас для чего пытаешься меня обмануть? — снисходительно склонив голову набок, мягким голосом спросил Юнги. — Ч… Что? — Ты действительно считаешь своего хёна таким идиотом? — безрадостно усмехнулся тот. — Не огорчай меня так, пожалуйста! — наигранно опечалился парень, показательно надув губы уточкой. — Я… — Чимин напугано уставился на него. Что ему сказать? — Знай: тебе никогда в жизни не удастся меня обдурить своими лживыми сказочками, Минни, — холодно перебил его брюнет. — Я слишком умный и проницательный для этого. Да и при рождении тебя, кажется, обделили задатком фальшивить перед другими людьми, — его взгляд неожиданно просветлел. — Ты — честный и непорочный мальчик, который не умеет скрывать свои истинные эмоции, когда думает соврать. И не стоит начинать, — ласково попросил он. — П-просто оставь меня в покое… — глаза того начали панически бегать и предательски слезиться. Его слегка трясло от неконтролируемых чувств, с которыми невозможно было справиться. Он стал отталкивать старшего от себя, едва сдерживая бурлящую, словно раскалённая лава, внутреннюю истерику. — Не лезь ко мне. Отпусти! — вырывался светловолосый. Он не хотел казаться слабым и беспомощным перед Юнги. — Да что с тобой такое происходит сегодня, чёрт возьми?!.. Ответь! — гневно зарычал на него Мин и дёрнул на себя, резко схватив за запястье левой руки, от чего младший болезненно пискнул и задрожал, словно в лихорадочном припадке. — Почему ты отмалчиваешься?! Почему не скажешь, как сильно и глубоко тебя задела фраза Джина?! Скажи правду! Не будь сильным при мне! Почему держишь всё это дерьмо в себе и копишь, копишь, копишь?! Отпусти эти глупости и больше не думай об этом! Так сложно что ли?! — громко кричал он, неосознанно сорвавшись с цепи и явно недоумевая. Как можно быть настолько мнительным к посторонним словам? — Да! — не своим голосом орал Чимин, а несколько человек из оставшегося стаффа удивлённо пораскрывали рты и стали заинтересованно глазеть на ссорящуюся парочку. — Но тебе легко говорить: «Отпусти!»! Я так не могу! А ты просто не способен понять мои чувства, хён! — в отчаянии вопил он, уже даже не пытаясь остановить льющийся поток рыданий. — Я бы хотел тебе помочь, — тотчас осознав свою ошибку, ведь грубость — это тоже не выход, мгновенно понизил свой тон Юнги и заговорил намного нежнее. — И непременно помогу во что бы то ни стало, если ты только сам мне позволишь… Просто доверься мне. Расскажи о своих переживаниях. Я тебе обещаю, что выслушаю и постараюсь понять, помочь… — тепло улыбнулся он. — Ты же мне веришь, Минни? — Да… Но… Это… Т-трудно… — тот судорожно сглотнул и, оперевшись обеими ладонями о сидушку стула, опустил свой тусклый взор в пол, не глядя на хёна. — Я не могу. Не сейчас… — Тогда обратись к Тэхёну, — тут же посоветовал старший, в глубине души сильно опечалившись тому, что юноша не нашёл достаточных сил и желания, чтобы довериться именно ему. — Или Намджуну. Он — мудрый человек и точно подскажет тебе разумный выход из твоей проблемы. Если не мне… То хотя бы им выскажись, — жалобно умолял он, что его характеру в априори не свойственно, но парень от всего сердца тревожился за блондина, который в их группе числился самым впечатлительным и ранимым. — Н-нет! — категорично настаивал тот, непреклонно и даже как-то враждебно посмотрев на собеседника. — Джин-хён… Он ведь извинился… И я принял эти извинения. И… И н-нисколечки я не уязвлён! — неестественно резко взвизгнул он. — Просто… Ох… Прости меня, пожалуйста! Я бесполезный и бестолковый! Полная бездарность! — ругался сам на себя Чимин, быстро вставая и утирая непрекращающиеся слёзы. — Но мне надо идти. Прошу тебя… Не обижайся. Я просто никому ничего не могу рассказать. И… Н-не бери в голову… Он… Я… Просто забудь об этом! И… С-спасибо, что так искренне волнуешься за меня… Я честно… Сильно-сильно благодарен тебе за это. Увидимся в общаге! — скомкано протараторил он и, забрав вещи, трусливо сбежал со съёмочной площадки.

***

Пятнадцатый эпизод снимался ещё при ослепляющих лучах дневного солнца. Но теперь главенствовал вечер. На часах показывало 18:02 — самое время для начала приготовления ужина для дружной семейки бантан. Эта обязанность полностью легла на мужественные плечи Сокджина-хёна, который сегодня решил приготовить отварной рис, острое кимчи и куриные крылышки по-корейски с соевым соусом, зелёным луком и перцем. Ему также помогал наш талантливый мальчик Чонгук, который был профессионалом своего дела в создании идеального рамёна, и Намджун, нарезавший овощи на лёгкий салатик, но по большой части служил, скорее, предметом декора на кухне, нежели реальной помощью (хи-хи-хи). Тэхён параллельно с ними играл в какую-то захватывающую игру на своём смартфоне, Хосок был слишком истощён после съёмок и по прибытию в общежитие сразу же завалился спать, а вот Чимин… Тот прямо сейчас горько и безостановочно плачет, надрывая свои голосовые связки, хоть и очень тихо. И уже даже не потому он льёт слёзы, что ему так захотелось или из вредности и обиды, а просто реально не может остановиться, словно собственные эмоции перестали быть подвластны ему. Его с головой накрыла настоящая истерика, которая грозила ему не самым лучшим исходом — обмороком или даже попаданием в больницу из-за продолжительного стресса и давления на мозг. Заграбастав в свои объятия плюшевого мишку, подаренную какой-то фанаткой на прошлом фансайне, Джей-Хоуп лежал на соседней кровати со смиренным выражением лица и безмятежно посапывал в две дырочки. Если бы он только мог видеть… Как буквально задыхается от непроходимых рыданий его младший донсен. Как истошно плачет и не может пересилить себя, чтобы остановиться и дать необходимую передышку своему организму. Но розововолосый парень крепко спал и потому ничего не подозревал о душевной сломленности и глубинной разбитости блондина. А тот всё продолжал читать жестокие комментарии в своём телефоне и при этом приглушённо всхлипывать в свою мокрую ладошку, мучаясь от невыносимых болей в области носовых пазух, красных и опухших глаз, а также во всей голове. Холодно… Хотелось спать… И больше никогда не проснуться… В какой-то момент Чимин вытирает остатки пролитых слёз, ненадолго успокоившись, но всё ещё продолжая безотрадно всхлипывать, после чего, на ватных ногах, пробиваемый жутким ознобом, направляется прямиком в ванную комнату, чтобы ненароком не разбудить хёна своими слюнями-нюнями. Будет гораздо лучше, если он закроется в ванной, где его никто не сможет увидеть или услышать, потому что сейчас все заняты своими какими-то делами. Вскоре парень так и делает. Он подходит к душевой кабине, бесшумно отодвигает в сторону матовую дверцу, а затем осторожно входит внутрь и садиться попой на ледяной плитчатый пол. Чимин прислоняется спиной к прохладной стене, поджимает к себе дрожащие коленки, окольцовывает их руками, словно хватаясь за спасательный круг, и снова продолжает думать о плохом. Чимин: «Люди порой такие беспощадные и малодушные. Вот что я им сделал? Они же мои поклонники! Фанаты… Как АРМИ могут так поступать со мной? Неужели они ни капельки не любят и не дорожат мной? Почему… Чем я заслужил столько гневных и презрительных комментариев от них? Я что… Плохо веду себя с ними? Неуважителен или, быть может, как-то невольно обидел их?.. Что-то не так сказал или сделал… Неужто я действительно удостоен только отвращения и грубости со стороны тех, кто для меня бесценнее всего на свете, не считая самых близких — семьи и мемберов? Они зверски облили меня грязью под последним постом… Обозвали всеми возможными цензурными и нецензурными словами. Посоветовали навсегда покинуть состав БТС и не осрамлять имя величайшей группы… Ох… И остальные парни, наверное, тоже читали это! Как стыдно… Но они никогда не станут открыто мне сочувствовать, так как прекрасно знают, что мне не нужна ничья жалость.» В тот же момент Мин Юнги, в абсолютной тишине и спокойствии находясь в собственной спальне, сосредоточенно погрузился в работу над своей музыкой, придумывая очередную лирику к следующему альбому группы. Внезапно ему вдруг приспичило в туалет. Но на самом деле, если признаться честно, то он давно уже хотел туда сходить, просто было лень поднять задницу с насиженного местечка, да и отрываться от написания текста тоже особо не имелось желания. Но в силу природных потребностей пришлось всё-таки встать и, дабы не натворить делов, нехотя добираться до ванной комнаты. Просто туалет и душевая были соединены. Итак… Подходя ближе и уже потянувшись к ручке на двери, брюнет неожиданно останавливается и различает странные всхлипывания по ту сторону, которые очень тихо и почти беззвучно доносились изнутри. Данное обстоятельство заставляло его заметно напрячь мышцы и насторожиться. Там что… Кто-то ревёт? — Эм… Внутри кто-то есть?.. — неуверенно предположил застопорившийся Юнги. Его голос звучал робко и довольно нерешительно. — А-ах… Д… Д-да, — Чимин непроизвольно вздрогнул, тотчас распознав приятную хрипотцу в голосе любимого хёна. Он быстренько поднялся с холодной плитки и начал впопыхах утирать влагу со своего лица, наскоро поправляя на себе одежду. — Да. Это я тут… — Чимин? — несколько озадаченно уточнил старший, легонько подёргивая за ручку двери. — А что ты там делаешь? — искренне изумился он. — Просто я слышал какие-то неясные звуки… Точно всё хорошо? — взволнованно. — Да… К-конечно, — неловко отозвался блондин и, порывисто оказавшись перед маленьким настенным зеркалом, с огромным ужасом в глазах стал разглядывать себя в его отражении. — Подожди минутку… Я сейчас! — взаправду он просто не знал, как покажется в столь затравленном и убитом виде перед бледнолицым. А ведь они непременно пересекутся в дверях… Что же делать?! — Эй! Что ты там делаешь? — недовольно проворчал Шуга. — Сейчас… Юнги: «Ещё немного и я точно кончусь, наделав неприличных делов прямо посреди прихожей!» — Слушай, давай ты сейчас быстренько выйдешь, постоишь снаружи всего минутку, а потом закроешься там на сколько угодно, ладно? — просительно взмолился брюнет, в полнейшем отчаянии переминаясь с одной ноги на другую и чуть ли не плача от безысходности, держась за пах. — Мне, блин, катастрофически надо в туалет прямо сейчас! — уже не сдержавшись, через несколько секунд рявкнул он и с силой громыхнул кулаком по двери, от чего младший невольно подпрыгнул в испуге. — Э… Да… П-подожди… Ещё чуть-чуть… — тот судорожно полоскал себе лицо ледяной водой, стараясь как можно скорее остудить и ослабить действие алого румянца после продолжительных рыданий, а также бесконечно махал ладонями около глаз, делая всё возможное для того, чтобы те не выглядели столь опухшими, заплывшими от слёз и по-дьявольски красными, налитыми кровью от вздутых капилляров. С течением времени Юнги стало сильно настораживать подобное промедление. У него начали возникать наихудшие подозрения. Словно его специально так долго держали за дверью. Но почему?.. Чтобы понять истинную причину всего, он незаметно приложился к двери ухом и стал прислушиваться более внимательно, всецело концентрируясь на любых звуках, издаваемых Чимином. Но вскоре послышался тихий щелчок дверного замка, а в следующий миг дверь наконец-таки распахнулась перед ним. Парень, как только вышел наружу, сразу стремительно побежал мимо брюнета, чтобы не быть пойманным. Он с опущенной головой, чтобы тот случайно не заметил его лица, постарался торопливо слинять обратно в свою комнату к Хосоку, но совершенно неожиданно для него его резко хватают под локоть и требовательно возвращают назад, не давая уйти. — Подними голову, — сурово приказал ему Юнги. Он нутром чуял неладное. — Н-нет… — Посмотри на меня, — твёрже повторил брюнет, — я должен видеть твои глаза, Минни. — Я… Не хочу… — тот всё также стоял перед ним маленькой, слегка подрагивающей фигуркой и показывал только свою светлую макушку. — Н-не надо просить… — Чимин! — начинал злиться Мин. — Нет! — Минни, я прошу тебя по-хорошему. Подними голову! — Нет. — Да ты издеваешься надо мной! — старший жёстко взялся за подбородок младшего, но тот сразу не поддался, всё ещё сопротивляясь и брыкаясь от чужих прикосновений. Донсен сквернословил и вырывался. Ему только кусаться не хватало для полной картинки! Никто не пришёл на крики только потому, что попросту не слышали, так как дверь в ванную комнату находилась у входной двери, в прихожей, а остальные парни были либо далеко в гостиной и спальнях, либо беседовали в кухне, где любые разговоры из коридора заглушала шумная вытяжка. — Блять, не выводи меня из себя, Пак Чимин! — Юнги грубо задрал его голову ввысь, больно сжав волосы на затылке и буквально заставив того посмотреть на него. — Малыш… — бледнолицый ужаснулся. У светловолосого сильно дрожали и кровоточили от нещадных покусываний губы, хотя ещё днём всё было нормально. Его глаза были с лопнувшими капиллярами и приобрели малиновый цвет. Кожа бледнее снега и только кое-где всплывали мелкие алые пятнышки после долгой истерики. В горле стоял большой ком. Младший не мог произнести ни слова. Он молча сверлил старшего затравленным взглядом и лишь горько всхлипывал. — Что случилось? Почему… Ты плачешь, Мочи? — но в ответ только глубокомысленная тишина. — Ладно. Пошли со мной! — Юнги вобрал похолодевшую ладошку Чимина в свою крупную ладонь и целенаправленно повёл в свою комнату. Всё равно в данный момент Джина пока там не было, потому что он доготавливал сегодняшний ужин, а другим мемберам без стука сюда не войти. А кто их пустит, когда младшенький в таком состоянии? А тот и не думал противиться, послушно следуя за своим хёном и едва поспевая за ним. — Сиди здесь и никуда не уходи. Я скоро вернусь, — темноволосый айдол тепло улыбнулся и мягко погладил своего донсена по впалой щёчке, после чего всё-таки отправился справлять долгожданную нужду в туалете. После его ухода Чимин скромно забрался на его кровать и поджал под себя ноги, увлечённо рассматривая окружающий интерьер. Эта спальня была немного больше, чем они жили с Хосоком, но вот по оттенкам примерно одинаковая — светлая, в бежево-бело-коричневых тонах. Парень так загорелся разглядыванием всей мебели, что даже не заметил, как спустя минуты три хозяин данных апартаментов вернулся обратно в комнату. Им предстоял тяжёлый разговор… — Рассказывай. — А ты не будешь больше на меня ругаться? — опасливо поинтересовался блондин, недоверчиво хмурясь на того исподлобья. — Ох!.. — по-доброму усмехнулся Юнги и подтянул его за щиколотки вплотную к себе. — Поверь мне, малыш, я даже не начинал, — они вместе расположились на кровати старшего и сидели перед лицами друг друга. Темноволосый сладко улыбался, нежно перебирая своими длинными пальцами крошечные пальчики напротив. — Да и за что мне на тебя сердиться? За эмоции? Тебе ведь плохо… — П-прости… — младший виновато поджал губы. — Почему ты извиняешься? — искренне не понимал тот. — За недоверие по отношению к тебе… — сконфуженно продолжал Пак, раскаянно склонив перед ним свою растрёпанную головёшку. — За то, что был груб с тобой и несправедливо накричал перед стольким стаффом на съёмочной площадке… Я ведь даже обзывался… — шумно всхлипнул он. — За то… Что ты даже чуть не обоссал нам всю прихожую по моей вине, потому что я тебя не впускал… — при последних словах старший прыснул со смеху, хотя в тот момент ужасная перспектива быть опозоренным перед другими мемберами подобным образом ему вообще смешной не казалась. — Да и в целом ты сегодня сильно перенервничал из-за меня. Я вытрепал тебе все нервы! Ты… Т-ты простишь меня, хён? — Чимин по-детски невинно поднял на него глаза. Он смотрел так проникновенно и с таким чувством наивной надежды, что сердце хёна невольно дрогнуло и растрогалось, превратившись в растаявшую лужицу любви. — Мне не за что на тебя злиться, Минни, — ласково проговорил он, снисходительно улыбнувшись. — И давай забудем об этом? — Хорошо, — благодарно просиял тот. — Лучше расскажи… Что тебя так тревожит? — с беспокойством спросил бледнолицый, видя, как перед ним неуверенно кусают и поджимают губы. — Расскажи мне. Я тебе помогу. — Тебе лучше не знать о моих «тараканах», хён, — грустно предупредил парень, отведя взгляд на голую стену. — Ты сразу же разочаруешься во мне… — Но почему я должен разочароваться в тебе, малыш? — Юнги легонько сжал его за подбородок и вновь развернул к себе расстроенную мордашку. — Ответь мне. — Просто… — Послушай, — мягко начал Юнги, ласкательным жестом одной руки поглаживая Чимина за ляжку, — ты думаешь мне легко видеть то, как ты всё время плачешь? Как страдаешь и постоянно ищешь в себе несуществующие недостатки?.. Мне невыносимо смотреть на твои слёзы или как ты грустишь, когда тебе плохо после концерта или встреч с фанатами… Ты часто расстраиваешься и печалишься. Я в курсе. Но… — он прокашлялся. — В этот раз я чувствую что-то более серьёзное, чем твои прошлые загоны. И я хочу выяснить причину твоей истерики. Ведь… Уж лучше я буду знать, в чём твоя главная проблема, из-за которой ты весь сегодняшний день провёл в крокодильих слезах, нежели буду постоянно подвержен навязчивым мыслям о том, что ты воешь волком в полном одиночестве в соседней комнате от чудовищной боли внутри, которая разъедает тебя, словно серная кислота, но никому не говоришь о ней, пытаясь защитить всех вокруг. Поэтому рассказывай… — Я… — тот нервно сглотнул. — Я м-могу тебе доверять, Юнги-хён? — Что за вопрос? — удивился тот. — Конечно, можешь! Вспомни хоть один случай, когда я подводил тебя, — он красноречиво выгнул бровь. — Никогда… — блондин ощутил мгновенную неловкость и стыд. — Вот именно, — уверенно заявил тот. — Поэтому не тяни больше, выкладывай как есть. Вот, кстати, держи платочек, — тепло улыбнулся Мин и протянул ему свой личный носовой платок в голубой цветочек. — Вытри сопли. Мне не надо, чтобы ты наглотался их! — насмешливо хохотнул он, от чего и младший не смог сдержать ответной улыбки. — С-спасибо, — едва слышно прошептал он, но Юн всё равно услышал. — Да не за что, Мочи, — незлобиво усмехнулся парень на явное смущение донсена. — Только больше не плач, мне самому от этого больно, — он дружелюбно потрепал того по волосам и любовно поцеловал в щёчку, от чего та мгновенно раскраснелась. — А теперь выкладывай, — он стал более серьёзным. — Что с тобой случилось? — Я… Сегодня ты был прав. — В чём конкретно, Минни? — Я и вправду очень близко к сердцу воспринял слова Джина-хёна… — вновь огорчился юноша, потупив взгляд себе на ладошки. — Мне не следовало этого делать, но по-другому я не мог. — Ох… — сочувственно вздохнул старший и терпеливо ждал окончания признания. — Но проблема даже не в хёне… А во мне, — Чимин резко вскинул на Юнги свои стеклянные глазки, которые снова были полны слёз. Он досадливо покачал головой. — Я бы никогда не повёл себя так, если бы моя проблема заключалась только в Джине. — Тогда что? Я просто не понимаю, — искренне озадачился брюнет. — Что на тебя так повлияло, что ты перестал контролировать собственные эмоции?.. — Просто… Это всё достаточно давно копилось во мне. И свалилось именно сегодня. Е-ещё в школе… — младший начал тихо плакать, нервно перебирая дрожащие пальцы. — Я был предметом жестоких насмешек своих одноклассников. А т-ты ведь знаешь, н-насколько могут быть безжалостны подростки? — жалобно проскулил он. — Я всегда был п-пухленьким коротышкой, с к-которым никто не хотел дружить. Я был одиноким и никому н-не нужным… Меня спасали только семья, к-которая во мне души не чаяла и безгранично л-любила, и т-танцевальная школа — е-единственное место, где я ч-чувствовал себя комфортно и расслабленно в окружении чужих людей, в-ведь о-они полностью игнорировали меня и относились б-безразлично… — Чимин заикался от нахлынувших чувств. — Тшш! Не надо плакать… — ласково шептал Юнги и в следующее мгновение посадил его себе на колени, крепко прижав к своей груди. — Успокаивайся давай. Эти воспоминания не стоят твоих слёз. — Затем я дебютировал в качестве айдола… — упавшим голоском продолжал парнишка, доверчиво цепляя за плечи старшего, который нежно перебирал шелковистые пряди его волос. С ним он чувствовал себя в полной безопасности. — Я думал… Д-думал, что быстро изменюсь… В-ведь это… Такая индустрия! — воодушевлённо воскликнул Минни. — Здесь всё приобретает лоск и блеск… Всё становиться шикарным и сногсшибательным! Н-но даже они… — его голос треснул. — Д-деньги… Н-не помогли мне и-измениться так скоро, к-как я планировал… Диета не помогает, ежедневные тренировки тоже… Я д-думал… Думал, что всё будет отлично, когда я стану певцом… Но… Ничего уже не будет отлично! Я обречён! У меня ничего не получается! Я бездарность! По сравнению с вами, я — никто и звать меня никак! Я не такой красивый как Джин-хён и Чонгук-и и не такой умный как ты или Намджун! Я даже не настолько жизнерадостен и весел, как Хоби… И Тэ лучше меня… И голосом я не вышел! Пою, как девчонка!.. Но больше всего меня уязвляет именно моя внешность… Мысли об идеальном совершенстве делают меня беззащитным и беспомощным слабаком… Сколько бы диет и тренировок я не испробовал, ничего не выходит! Я продолжаю оставаться жирной никчемной свиньёй, как и сказал сегодня Джин-хён! — навзрыд прокричал донсен, раскачиваемый, словно крошечный младенец, в заботливых объятиях хёна. — Ты чего такое удумал, глупенький? — мягко укорил его тот, трепетно касаясь губами его макушки. — В каком месте ты толстый?! Я бы не сказал, что ты прям худенький-худенький, — добродушно посмеялся он, ласково щёлкнув того по опухшему носику, — но и не жирный, как ты сказал. Ты нормальный, Минни. Ты прекрасен… — Но комментарии… И замечание Джина-хёна тоже неспроста… Вероятно, он много думал об этом раньше, просто сегодня… — Какие комментарии? — именно на этом заострил своё пристальное внимание бледнолицый. — Наплюй на Джина, который вечно несёт всякую несуразную чушь! — огрызнулся он. — Мне больше интересно: что ты прочитал в сети? — мрачно нахмурился он, требовательно стискивая чужие бёдра. Светловолосый недолго помолчал, податливо придвинувшись ближе и обвивая шею напротив своими тоненькими руками. — Что-то наподобие: «Умри!», «Ты не достоин быть частью БТС», «Сдохни под забором, выпендрёжник!», «Тебе место только на скамейке запасных, жирная корова!», «Почему ты всегда пытаешься выделиться чем-то странным?! Ви намного лучше тебя в этом! Он идеален! Почему в эфире показывают только тебя?! Уйди! Ты загораживаешь нам нашу лапочку! Отодвинься!», «Твои губы больше задницы Меган!», «Не липни к Чонгук-и, ему нравятся такие же стройные и грациозные, как Ви!», «Иди похудей и потом дебютируй!», «Мелкий пиздюк, вали в школу учиться с таким детским ебалом! У тебя щёки свисают, что даже глаз не видно! Олух!» — и это самое вежливое и безобидное… Неужели АРМИ действительно так ненавидят меня, хён? — грустно прошептал заплаканный Чимин. — Я настолько ужасен?.. — Ты потрясающий! — твёрдо высказался Мин, трогательно сцеловывая каждую падающую слезинку с лица напротив. — Сколько раз мне ещё нужно повторить тебе это? — он медленно поглаживал чужую талию, собственнически сминая её пальцами. — И эти люди — не АРМИ! Они не наши фанаты, которые любят и всегда поддерживают нас, а — анти-фанаты с пробитыми на всю голову мозгами, которым просто нечем заняться в повседневного время и легче написать какую-то гадость о хорошем человеке. Именно так подобные люди и живут, восполняя свою энергию. Другие служат для них лишь энергетической подпиткой. — Но я боюсь… — Пак всем телом прильнул к груди своего хёна, выдыхая тому в шею горячим дыханием. — Боюсь самого себя… — он едва касался бледной кожи губами. — Своих мыслей… Они очень страшные… Я боюсь! — его начало колотить. — Я не справлюсь с этим в одиночку. Эти мысли… Они связаны со смертью. Порой я просто хочу совершить… — Замолчи! — грозно рыкнул на него Юн и тотчас отстранил от тебя. — Ты совсем ебанулся такое говорить?! — он его хорошенечко встряхнул. — Только попробуй что-то сделать с собой! Я тебя лично с того света вытащу и второй раз придушу за такое! — сердито хмурился Юнги, испепеляя Чимина крайне негодующим взглядом. — Н-но я… — Я помогу тебе справиться с депрессией, — чуть мягче произнёс старший, взяв лицо младшенького в обе свои ладони и уверенно заглянув в глаза, как бы заверяя. — Доверься мне. Я тебе докажу, что ты стоишь намного больше, чем можешь себе представить. Ты восхитительный! Сексуальный и просто невъебически классный айдол! — сыпал комплиментами он, от чего тот засмущался и ярко покраснел, словно спелый помидор. — Ты плохо танцуешь хореографию?.. — пауза. — Бред! После Хоби, конечно же, ты следующий в списке самых талантливых танцоров БТС. И это не моё личное мнение, а слова Сон Дыка. А твой голос мне нравится больше всех! Ты же считаешь меня гением музыки? — самодовольно усмехнулся Юн. — Да… — застеснялся Чим. — Так значит, ты должен доверять моим словам, когда я говорю, что твой голос сводит меня с ума. — Хах! — И потом… С чего ты вообще взял, что тебе не хватает достаточного ума? — искренне удивился брюнет. — Ты совсем не глупый. Да… Намджун читает много разных книжек. Но и ты вспомни, кем был в школе. Староста и отличник — вот кто! Так какого лешего ты тогда тут жалуешься?! И очень смешной и милый. В тебе эти качества вообще, наверное, врождённые. Минни, ты такой забавный и весёлый, ты просто не замечаешь этого! Про похудение мы уже выяснили… Бросай свои диеты! Я не позволю тебе насиловать собственный организм. Мне не нужен мешок с костями и скелетообразный монстр. Я люблю твои щёчки… — Ч-что?.. — глаза Чимина ошеломлённо раскрылись. — Мне безумно нравиться их тискать, — сладко пролепетал Юн и, состроив смешную гримасу хитрого кота, стал бессовестно сминать чужую, пухленькую кожу в разные стороны. — Они такие прикольные! Мягенькие и упругие… — широко улыбался он дёснами, с наслаждением оттягивая их. — Эй! Прекрати! — хохотал младший, пытаясь вырваться из захвата старшего, что тоже от всей души смеялся. В конце концов, они просто оказались крепко прижатыми друг к другу на кровати. — Не делай так больше… Мне это не нравится, — обиженно накуксился юноша, глядя на парня снизу верх. — Хочу и буду! — нагло заявил тот, нависая над ним. — Ты такой… Блин, Чимин-и… Ну и что мне с тобой делать? — нарочито недовольно ворчал Юнги. — Что ты имеешь в виду? — Знаешь… — тот ненадолго задумался, но всё-таки решился. — Я давно хотел тебе кое-что сказать. Признаться, точнее… — В чём именно? — растерянно хлопал глазками Чимин. — Т-ты… Наверное, пошлёшь меня?.. — неуверенно предположил Юн. — По-другому и быть не может. Не думаю, что ты… — А ты попробуй, — мягко напутствовал младший, притесняя его как можно ближе к себе. — И, возможно, твои сомнения будут беспочвенны, а подозрения не оправдаются, — нежно улыбнулся он. — Ты правда так считаешь? — Угу, — игриво подмигнул тот. — Ты… Минни… Слушай, Мочи… — Я тебя слушаю, Юн-и, — весело рассмеялся донсен, параллельно запуская пальчики в густую шевелюру старшего. — Так ты скажешь или нет? Я не стану тебя пытать! Но только подумай, какую счастливую возможность ты можешь упустить… — Ты что, только что обратился ко мне неформально? — шутливо негодовал Мин, осуждающе покачав головой. — Плохой мальчик! Где твои манеры? — А их и не было никогда, — нахально выдал тот. — Ну так что… Когда ты мне признаешь, что очень сильно любишь меня и готов помочь мне справиться с моими комплексами неполноценности, а, хён? — Ты… — Знаешь, из тебя ужасный конспиратор, — ласково укорил его Чимин. — Я давно всё понял. Ну как давно… — он показательно призадумался. — Наверное… Где-то годика два назад? Да, наверное… — нахмурился парень. — Пак Чимин, ты реально вынес мне все нервы сегодня! — Юнги окончательно повалил его на кровать, выставив обе руки по бокам от него. — Будешь продолжать в том же духе, я тебя защекочу! — Не надо, пожалуйста! — умоляюще смеялся Чим. — Я всё понял… — Я хочу тебя поцеловать, малыш. И ты не остановишь меня! — слетело с бледных губ неожиданное желание. — А я и не собирался… — Я люблю тебя, мой маленький Мочи, — с любовью шептал Юнги в моменты промежутков между чувственными поцелуями. — Ты такой сладенький, малыш… — Я тоже готов подарить тебе всего себя. Я люблю тебя, мой сахарок! — страстно отвечал до безумия влюблённый блондин, доверчиво поддаваясь навстречу любовным ласкам, которые теперь всегда будут согревать его днём на концертах и ночью в постели, засыпая после горячего секса либо очередным прочтением фанфиков по Юнминам… Они станут вечной поддержкой друг для друга. Опорой. Любовью, которую создали небеса… Им предстоит пронести свою любовь через многие испытания: сокрытие истинной правды от фанатов, дабы избежать сплетен и злостных комментариев от некоторых поклонниц, неловкое признание перед стаффом, которые не сразу приняли их отношения, а также мемберы… Перед ними Юнги и Чимин очень сильно смущались, но те приняли их, хоть и не воспринимали пока что такой противоестественный союз. Кроме того, фансервис… Из-за которого произошло много ссор на почве ревности. Но наша парочка непременно со всем справится. Пускай их отношения всё ещё запретные, их категорически нельзя придавать огласке, но парни всегда будут держаться вместе и когда-нибудь точно скрепят свои отношения официально и навсегда в какой-нибудь стране, где это разрешено законом. Люди, которые воспринимают все пустяки близко к сердцу — больше всех способны искренне любить.