Всё, что она может сделать

      Прямо перед обеденным перерывом начинает идти дождь, мелкая морось за пару минут перерастает в ливень. Сакура мрачнеет вслед за небом — она так хотела поесть на свежем воздухе.       — Не расстраивайся, Сакура-тян, — Томоё придвигает соседнюю парту ближе, чтобы получился импровизированный обеденный стол, ставит перед собой коробочку с бенто, в отдалении кладёт альбом для рисования. — Прогноз обещает дожди всю неделю, но потом снова будет солнечно.       Сакура кивает, но её улыбка вновь расцветает, только когда рядом оказывается Шаоран.       — Шаоран-кун, не хочешь пообедать с нами? — спрашивает она и чистыми честными глазами наивного ребёнка смотрит на мальчика, не замечая, а может, не совсем понимая, почему он мнётся и краснеет. Но это замечает Томоё. Она вообще замечает очень многое.       С изяществом принцессы Томоё заканчивает с едой, пока Сакура и Шаоран общаются одновременно мило и неловко, как и подобает детям. Глядя на них, Томоё почему-то чувствует себя немного старше.       — А что это? — Сакура осторожно заглядывает в альбом, над которым Томоё планировала поработать в остаток обеденного перерыва.       — Это эскиз нового наряда для Сакуры-тян.       В глазах Сакуры искрятся крохотные звёздочки, одно это делает серый день гораздо светлее.       — Я могу взглянуть?       — Конечно.       На странице набросок — не слишком детальный, но аккуратный, чистый, каждая линия на своём месте, а лишних нет и вовсе — красота, сокрытая в простоте. Белые шаровары, остроносые туфли, верхняя часть костюма просторная, отделана широкими тёмными лентами, брошенными по краю ломаной линией, напоминающей замковую стену, с бахромой из плоских бляшек-монеток. Шарф, также украшенный монетами, окутывает фигуру как крылья, в жесте нежной защиты.       — Как будто это одежды принцессы из иностранной сказки, — говорит Сакура, не отрывая взгляда от плотной страницы дорогого альбома. Шаоран тоже смотрит, едва сдерживая интерес.       — Кажется, это подошло бы для жизни в пустыне.       Томоё прикрывает глаза, едва заметно кивая — они абсолютно правы — но вслух не говорит ни слова. Особенно о том, что видела эту одежду во сне. Видела, как её носит принцесса страны, укрытой песками. Видела, как её носит Сакура.       — Можно посмотреть другие рисунки?       Томоё не смогла бы ей отказать, даже если бы захотела. Может быть, какой-то из эскизов нарядов тоже придётся Сакуре по вкусу, ведь в альбоме лишь то, что она носит в мире снов. Скромный, но изящный комплект в европейском стиле. Кимоно, расписанное синим вьюнком. Не лишённый специфического обаяния костюм для путешествий по постапокалиптическим пустошам. Вызывающе-короткое готическое платье, и ещё одно ультрасовременное. Последнее — лёгкий летящий силуэт, открытый, но целомудренный, как душа самой принцессы.       Не все из этих платьев подойдут этой Сакуре. Та, которую Томоё видит во сне, чуть старше, чуть потеряннее, на её долю выпадают более жестокие испытания, более серьёзные решения. Утро всегда тревожное, если ночью Томоё видела сон о ней, лишь одно успокаивает её сердце — принцесса не одна.       С ней нет другого Керо-чан, но есть милая белая зверушка, незаменимая помощница в сложном путешествии.       С ней нет другого братца Тои, но есть высокий мрачный воин, без колебаний встающий на защиту тех, кто ему дорог.       С ней нет другого Юкито-сана, но есть светловолосый загадочный волшебник, дарящий ей редкую искреннюю улыбку.       С ней нет рядом другой Томоё, но есть Шаоран, верный и самоотверженный. Такой же, как тот, что живёт в этом мире, но всё же немного другой.       Всё, что видит Томоё — лишь сон, но иногда она в этом сомневается, настолько реальны все люди и события, что с ними происходят. Иначе не было бы резких пробуждений в холодном поту, с дико колотящимся сердцем всякий раз, когда во сне происходит что-то ужасное. Трудности, битвы, разлуки, медленно открывающаяся ужасная правда.       Но обо всём этом Томоё молчит, прячет своё беспокойство в полотнах воздушной ткани, в ровных дорожках стежков, в россыпи сияющих металлических бляшек, пляшущих по краям широкого подола. Нечего не изменится от того, что она расскажет кому-то о своих необычных снах, разве что растревожит Сакуру, а это последнее, чего бы Томоё хотелось. Ведь она любит Сакуру.       Работая над костюмом, Томоё оглядывается на мать, думает — может, это семейное? Ведь Сономи любила Надесико-сан, и любит Сакуру-тян, может от неё передалась эта глубокая беспрекословная привязанность.       Как только работа окончена, Томоё спешит пригласить Сакуру и Шаорана в гости на чай и почти с порога предлагает подруге облачиться в новый костюм. В самый раз, сидит так хорошо, будто скроен в дорогом ателье, но любви в нём так много, что её нельзя измерить никакими деньгами.       — Покружись, Сакуря-тян, — просит Томоё, разделяет восторженный взгляд Шаорна, даже позволяет себе спросить у него немного кокетливо: — Она такая красивая, правда?       Мальчик кивает и смущённо отводит взгляд, всё это веселит Томоё, вызывает внутри ощущение тихого щекочущего счастья. И кажется, что этого вполне достаточно.       Всё, что волнует Томоё — счастье Сакуры. Не только той, что сейчас перед ней кружится под неслышную музыку, но и той, которую Томоё видит во снах. Счастье каждой Сакуры в бесконечной веренице миров. И если в других мирах есть другие Томоё, все они непременно думают так же.       Даже солнце выглядывает из-за облаков, чтобы взглянуть на неё, продирается сквозь тучи, бросает лучик прямо в окно. Сакура встаёт на квадрат тёплого света, рядом с ней даже простая пыль начинает сверкать благородным золотом.       — Спасибо, Томоё-тян, — и улыбается, с перезвоном прижимая к груди края шлейфа.       Она немногое может сделать, только всякие мелочи, да наблюдать со стороны, тихо благодаря небеса за то, что с Сакурой всегда рядом те, кто могут её защитить. Но если однажды от Томоё будет зависеть что-то весомое, она — любая и каждая из всех существующих во всех мирах и временах Томоё — сделает всё возможное ради Сакуры. Цена не важна, ничто не может быть дороже её улыбки, отгоняющей непогоду, печаль и несчастья.