The body bound

Он вошел в дом без прeпятствий. Поместье Берджесса очень большое и очень ненадежное, для таких, как он. Смертные, хоть немного шевелящие мозгами, без труда найдут десяток входов и выходов. Кошмару достаточно одного, с минимальным количеством движений. Это особенно легко, ведь он одержим, доведен до отчаяния и бешенства. Сегодня ночью настойчивость вгрызается под кожу, берет верх над всем его существом. Он руководствуется тьмой. Становится фактически хищником, преследующим эту ночь, – пожалуй, единственную сегодняшнюю противницу. Смертные еще даже не поставили охрану. Убежденные в своей быстрой победе, они оставили его без присмотра. Будто их добыча не вырвется из ловушки. Они просто пока не поняли, что именно поймали. Словили ураган в клетку для воробья. Счастливая случайность, высшей степени безрассудность и ненастоящая физика магического закона. Закона, вынуждающего Коринфянина чувствовать себя с петлей на шее. Мощь здесь скулила в эфирном пространстве, словно туго натянутая струна. Узел удерживал бога под землей. Коринфянин увидел невообразимое. Сон Бесконечный без сознания. Сон лежит – обнаженный, глубоко дышащий и схваченный. Невидимые цепи золотого круга, нарисованного на грязном каменном полу, связывают тело. Словившая его магия безобразна и жестока. Это, на самом деле, всего лишь ее первобытные азы. Она просеяла Бесконечного через сито, до самого основания, теперь он дрожит и задыхается. Покоясь на полу, Сон – Морфей, Повелитель Снов – похож на пораженного смертного: висок параллелен земле, одна рука прикрывает голову, а другая заведена за спину. Спина осторожно прислоняется к полу так, что бедренные косточки выпирают. Словно похитители перевернули его с бока на спину, пытаясь скорее раздеть и найти ценности. Коринфянин сжимает и разжимает правую руку. Он представляет себе это маленькое кощунство. Раскаленные мысли и фантазии лучше виски растекаются по всему телу, останавливаются чуть ниже живота и отдают теплом. В Яви его создатель выглядит... странно. Внутри сотворенного заложено воспринимать своего Владыку в любых формах, каким только может быть сон, и как его представит человек. Морфей, по сути, пустое пространство, куда люди выкидывают свои фантазии и страхи. Бесконечное создание. Эфемерное и материальное одновременно. Но сейчас Сон – единый экземпляр. У него одно лицо – бледное, с суровыми чертами. Темные, густые волосы. (Попробуй потянуть – запросто лишишься пальцев). Худоба этой формы почти инопланетная, как будто доведенная интенсивным голоданием, тончайшая своим изнемождением. Бесцветная кожа обтянута сухожилиями и жилами мышц. Слишком нереально для обычного человека, тем не менее он здесь. И бодрствует. Осязаемый. Коринфянина трясет. Он мелко дрожит. До боли сжимает челюсти из-за опасения и страстного желания. С рвением и возбуждением понимает, что здесь его ничего не остановит, черт возьми. Он оставляет свой пиджак за блестящей полосой круга. Предвкушение схоже наркотику, с ужасом кричащему, – "Не надо". Подобное убьет нас, разрушит на крупицы. Неутолимое влечение, настолько немыслимое, Кошмара почти тошнит. Он сходит с ума от желания. Это окончательное предназначение его функций, самое лучшее их завершение. Экстаз. Самому причинить ужасный вред Сну. Коринфянин ступает в ограничительный круг, ставя одну ногу за его границу. Ничего не происходит. Тело не рассыпается на песчинки, не чувствует агонию. Признаков вмешательства силы тоже нет. Он полностью входит в круг, решая, пусть ничего закончится сейчас. Как и перед всеми своими похождениями Кошмар до локтя закатывает рукава и оставляет их там. После он переступает через Морфея, на секунду зависнув, всматривается в лежащее между ног существо. Он пьянеет от одного только вида. Вздыхает. Коринфянин падает на колени, затем на локти, виснет над бессознательным Сном. Это можно сравнить с рукой над пламенем: стоит – хочется – наклониться ближе, и оно обожжет тебя. Ему надо проработать это. Что так легко делать с простыми спящими, с Хозяином не выйдет. – Морфей. Коринфянин шепчет, его рот прямо возле лица, он чувствует чужое дыхание на губах. – Сон Бесконечный. Никакой реакции. Ни звука, кроме тихого дыхания Кошмара, когда он кладет руку на плечо создателю. – Онериус. Создатель формы. Коринфянин проводит ладонью до запястья Морфея, – он полон вольной власти. Никто ему не запретит. – Вы слышите меня, милорд? Абсолютная тишина, отключенный продолжает не двигаться. Коринфянин вздрагивает, аккуратно кладет ладонь под голову Сну и переворачивает ее к себе. Но и тогда Сон не отвечает. Он расслаблен, спокоен в руках Кошмара. Прекрасен и податлив. Переместив руку на горло, Кошмар видит, что голова откидывается назад, как у любого спящего до убийства. Под его едва давящими пальцами линия горла бледная и обнаженная. Возможно, Коринфянин немного остро реагирует. Это объяснимо: прежде он не осквернял что-то священное, что-то большее этой реальности. Более настоящее, чем приятные интрижки в Яви. Потому, в порыве сильного желания, он прислоняется губами к горлу Сна, целуя. Раскрывает рот параллельно шее, вбирает и пробует ее на вкус, будто любовник. Не ощущает сопротивления. Послевкусия. Его дыхание прерывистое и тяжелое. Только собственный стон раздается в тишине. – Сон, – снова говорит он, на этот раз в ухо Морфею. – Останови меня, Сон. Ты не хочешь меня оттолкнуть? Он проводит рукой по мягкой шее, царапая ногтями кожу, и только тогда замечает, как брови Морфея напрягаются, веки вздрагивают, реагируя, наконец, на настойчивое прикосновение. Коринфянин замирает. Сон дергается, почти как люди в созданных кошмарах, сжимает веки, но не пробуждается. Коринфянин чувствует что из-за его небольшого вмешательства, ненавязчивого давления, границы связывающей магии ослабевают. В своей природе хищника, состоящего из магии, становится понятно – он превзошел лимиты дозволенного человеческой ловушки: ранить Повелителя здесь не получится. Ведь это неизбежно приведет к новым правилам и условиям. Коринфянин ждет. Он ждет терпеливо как большой кот, пока напряжение не покинет тело под ним. Затем опять наклоняется к шее, прижимается ртом и нежно кусает, сразу же зализывая это место, тем самым смягчая жжение. Морфей издает гортанный рык... и этот звук распаляет огонь в удерживающем его Кошмаре. Коринфянин следует за этим звуком, пытается распробовать его и неосознанно прижимается губами к губам Сна. Забывает про последствия. Это сравнимо с одним глотком ликера, хотя ты уже вытащил всю бутылку. Целовать Бесконечного, даже бессознательного, безвластного и ослабшего – Коринфянин теряет себя, прямо перед своим Хозяином, на полу холодного подвала. Потерянный в неизвестном слепом поклонении, он вплетает пальцы в волосы Сна, оттягивая их, открывает себе широкий доступ к губам создателя. Он заскользит языком по зубам и сделает со Сном все приятные вещи, что ранее делал с другими спящими. До тех пор, пока рот Морфея не станет зацелованным и постыдно мокрым. До тех пор, пока Повелитель Снов – даже с захваченной душой – не будет загнанно дышать, вздрагивать от сильной руки в волосах, подставляя горло под зубы. Вдруг Сон вздрагивает в его хватке, шумно втянув воздух. То ли боль, то ли страх. Коринфянин решает – боль. Но на чертову секунду в голове проскакивает мысль, насколько он мог напугать Морфея, и это сводит его с ума. – Ты не желаешь, чтобы я?.. – губами Коринфянин обвивает ухо Сна и жестче сгребает волосы, ощущая шевеления Морфея. – Больно? – свободной рукой он проводит между ними, тыльной стороной ладони невзначай задевает внутреннюю часть обнаженного бедра. Надавливает и до конца переворачивает Бесконечного на спину. – Почему ты не прерываешь меня, Сон? – он возвращает руку к лицу. – Скажи мне прекратить. Его большой палец дотрагивается до теплой нижней губы, зубов и скользящего к горлу языка, очерчивая по очереди. – Ну же, мой король, – Коринфянин ухмыляется.– Заставь меня. Сон уже должен очнуться, физическое тело ощущает внешнее вмешательство, но из-за связывающего круга он теряет сознание. Задыхается. Глаза, продолжая активно шевелиться, все еще не открываются. Это так красиво и невозможно – Кошмар обхватывает его затылок двумя руками и кусает за горло, пока не убеждается, что Сон стонет достаточно громко, что рычит от боли. Вдруг холодные руки молниеносно обхватывают плечи его творения, каким-то животным инстинктом пытаясь оттолкнуть. Теперь смеется Коринфянин, словно опьяненный пуншем, и выдыхает: – Морфей. Он укладывается на Повелителя, своим телом накрывая чужое и игнорируя руки на плечах. Ногти на бицепсах все еще стараются отпихнуть его. Действовать против создателя, против его воли неприятно, но в агонии заключается эйфория. Запутанное ощущение, которое доводит его до пика и длинных, медленных пульсаций, слаще любых удовольствий живой и настоящей Яви. Он не может перестать. Дотрагивается до Сна со всей жестокостью, на какую способны его руки. Это приятнее, чем трахать смертных или глаза. Он не прекращает дрожать, порабощается от прикосновений к создателю и обладает нарастающим его импульсом. Это как расковырять корку ранки. Или поднести пистолет к собственному черепу. Не выдерживая больше, светловолосый резко склоняется, невозможно близко прижимаясь ко Сну и шепча ему: – Умоляй меня. Сон молчит. – Умоляй меня остановиться. Как я умолял тебя. Коринфянин срывает руки Бесконечного со своих плеч и сгребает его в охапку. Шершавый язык блуждает по правой груди Сна, прикусывая ее, пока спина лежащего не выгибается и он начинает трепетать под холодными ладонями. Все точно так же, как представлял Кошмар. Как он продумывал. Укусы идут все ниже. Зубы, язык и пальцы вырисовывают петляющую дорожку дальше. Владыку вылизывают, руками умело скользя по бокам и бедрам. Он прикасается ко всему из перечня "вне досягаемости", что так легко доступно сейчас. – Проси меня, Повелитель. Мимоходом Коринфянин выцеловывает внутреннюю часть коленной чашечки, потом немного выше. Дыхание Сна неровное и бешеное, а его короткие ногти царапают каменный пол. Комната буквально наполняется невидимыми метаниями Бесконечного, пытающего освободиться от магической ловушки. Его сознание крепко заковано в смирительную рубашку сильнейшего магического Закона, не способного разрушиться даже от паники бога. Сейчас Коринфянин прекрасно чувствует эту борьбу: Сон почти загубил себя. Застрял в первобытной магии, примитивной, непреклонной как алмаз. Но также, благодаря трепаниям своего создателя, Кошмар может ощущать пределы оков, форму особенной клетки, о которой не подозревают смертные. Он прислушивается к каждому звуку и вибрации связывающего круга, чтобы понять его структуру, обнаружить слабые места. Он вслушивается, расстегивая ремень. Перечисление примечательных деталей проклятого круга заканчивается там же, где начинается освобождение ноющего члена. Со стоном произносит: – Быстрее, милорд. Или я справлюсь с тобой до того, как ты очнешься. Грудь Сна приподнимается и падает с грохотом. Он не сопротивляется, когда его творение перестает трогать себя и снова обращает все внимание на него. Неосознанно, медленно раздвигает колени, проводя ладонью вниз по ноге, пока Коринфянин не ловит его за руку. Кошмар ощущается божественным экстазом, его хватка вызывает жгучий жар и твердость – создатель доведен до ужасного, невольного возбуждения. Одна из функций Коринфянина, в конце концов, пробуждать в людях желание, разрушая их. – О, мой король, – шепчет он, приподнимаясь на уровень лица, – ты чертовски слаб здесь. И он передвигается, соприкасаясь бедрами с чужими, одну руку просовывает между ними для опоры, другой сжимает горло Владыки, получая возможность рассматривать бледное лицо. От Владыки больше не слышно ни звука.Только видно как он напрягается – позвоночник натянут подобно струне, челюсти сжимаются до боли, и каждый мускул, сухожилие в физическом теле дрожит, стоит Коринфянину обвить его собой, становясь на колени меж бедер божества. Он на пробу двигает бедрами, и Сон жмурится. Глаза трепещут и вздрагивают, приоткрываясь, после опять закрываются. Кошмар входит снова, получая сбивчивый вздох Сна, затем еще и еще, резко, быстрее с новым толчком, ради того, чтобы наизусть запомнить тихие блядские звуки спаривания, которые он выбивает из Короля сновидений. Ради того, чтобы долго разглядывать извивающееся от члена внутри тело под ним. Выглаженное, скверное и идеальное одновременно, оно не поддается желанию по воле Бесконечного. Преступление, стоящее быть раскрытым. Коринфянин снова сгребает черные волосы, прижимая его к себе лицом, чтобы слышать каждый рваный вздох. Этот редкий невозможный звук. Мимолетный и запретный – вряд ли когда-нибудь повторится. Он запоминает его, как гребаную молитву, которую можно вспомнить в любой момент. – Я могу взять все, что хочу, Морфей, – он опять вбивается в тело, чувствуя, как создатель дергается и судорожно выдыхает. – Сейчас ты не сможешь припятствовать мне. Ты ничто, – кулаком Коринфянин сдавливает волосы, будто хочет вырвать с корнем. – Пустое место. И я позабочусь о том, чтобы ты навсегда остался здесь. В клетке и без своей силы. – Он вскрикивает, стоит волне наслаждения пройтись по телу. Прижимается ртом к уху Сна.– Если бы ты только был со мной, я бы избавил тебя от них. Он произносит это, ощущая руку на воротнике рубашки. Тогда он отшатывается, внезапно испугавшись, замечает взгляд Морфея на себе. Открытые глаза несут в себе колесо времени и звезды. Однако в его взоре, помимо космоса, некое... замешательство. Не из-за причиненного сейчас насилия, каким-то невозможным образом он знает, что Коринфянин все равно бы осуществил свои фантазии: все равно бы однажды нанес вред и унизил. Но его хватка на плече и искреннее удивление на лице. Как будто до этой секунды он не полностью осознавал происходящее. Коринфянин срывается. Выпрыгивает из связывающего круга, чуть ли не спотыкаясь. Через пару минут, когда он оборачивается, уже будучи в пиджаке, то замечает, как Морфей лежит на боку, подпирая напряженно сжатой рукой голову. Зубья магической клетки снова сомкнулись, мимолетная паника исчезает, стоит истощению занять ее место. Глаза Бесконечного затуманиваются, и черная голова падает на пол, склоняется к предплечью. Он даже больше не видит, где стоит его Кошмар, но вслепую пытается отыскать что-то за пределами круга. Находит в себе силы поднять руку. Коринфянин наблюдает, как Сон приподнимает ладонь и... тянется к нему. Тишина. В пределах золотого круга все еще покоится Сон, слабеющий и бессознательный. Кошмар, оставленный незамеченным, опускает вытянутую руку и поглаживает бледный бок. Завтра утром Коринфянин расскажет Роберту Берджессу, как лучше спрятать, заключить Сна в клетку. После этого он планирует провести ближайшие сто лет, исполняя все, для чего был создан.