Случай в тёмном переулке

—Мистер Хайд, прошу, прекратите! Это переходит все границы морали, задумайтесь о обществе! —Плевал я на Ваше общество, Ричард... Ледяные когтистые лапы пробираются под рубашку, нагло оглаживая сильную грудь и мягкий живот младшего. —Мистер Хайд, прошу, перестаньте! —А чего же сами не оттолкнёте? —Я... Я просто надеюсь на то, что остаток человеческого достоинства взыграет внутри вас! —Пха-ха-ха... — хриплый смех разносится по тихому закоулку очередной лондонской улочки, — У меня нет достоинства... Плевать я на всё это хотел... Или Вы действительно думаете, что я ни разу не пробовал с мужчиной? Ошибаетесь, дорогой Мистер Энфилд. На моём сексуальном опыте жертв больше, чем убитых в Лондоне за всю историю! —...Тогда зачем Вам я? — парень с волосами цвета жемчуга нерешительно уводит взгляд, пока ледяные руки всё ещё придерживают его за талию. —Ох, Ричард... Знали бы Вы, как забавно смотреть, как Вы ревнуете... –Чт... Что?! — щёки юнца стремительно обдаёт пламенем смущения. Энфилд? Ревнует? Да не просто абы кого, а самого Эдварда Хайда?! Да на него же терпения не наберёшься! За каждой юбкой бегает, ладно, хотя бы бегает, а иногда, тихим вечером, даже бегать сил нет, только зайти в очередной бордель, расстегнуть ширинку и расслабиться. —Это всё сущий бред! Никого я не ревную... А! Мокрый, горячий, длинный язык скользит по шее, обводя пульсирующую вену и пробираясь к мочке уха. Хайд сминает её замёрзшими губами. –Эдвард... Хватит... — колени дрожат, щёки краснеют, а сердце колотится с бешеной скоростью. С каких пор Энфилд стал таким чувствительным? —Что Вам нужно от меня, М-Мистер Хайд...? —А разве не очевидно? — мужчина с угольными локонами прижимает мальчишку к себе, показывая свою твёрдость в зоне паха, от чего дыхание младшего сбивается ещё больше, а щёки становятся цвета крови. —Я просто хочу пару раз воспользоваться Вашим телом, это плохо? —Это отвратительно, Эдвард, вы отвратительны! —Спасибо, я стараюсь, но давайте взглянем на это с другой стороны... — острое колено прижимается к паху, заставляя Ричарда истекать предэякулятом ещё больше. —Вы весь мокрый, дрожите с каменным стояком под моими прикосновениями, и после этого хотите сказать, что Вам неприятны мои ласки? Вы смешны, мистер Энфилд. Строите из себя недотрогу, думаете, я не замечал Вашу одержимость мной?... —Я не понимаю Вас... — тонкие пальцы пробираются дальше, оглаживая сосок. —Всё Вы понимаете. Как на улицу не выйди, вечно Вы где-то рядом ошиваетесь со своим наглым кузеном, бьюсь об заклад, Вы только при мне такой неприкасаемый, а на деле прилюбодейничаете со своим братом на право и на лево, воркуете как голубки, аж бесит. Эдвард выпускает когти, задевая сосок и слыша тяжёлое дыхание в ответ —Тем более, судя по твоим вздохам, ты уже клал на нормы морали. —Теперь Вы звучите так, словно ревнуете, мистер Хайд... Но в ответ Ричард ничего не слышит, лишь чувствует. Чувствует, как ледяные пальцы легонько постукивают по низу живота, совсем рядом с возбуждением. Чувствует сухие губы на скулах, и как когти впиваются в его пухлые бёдра. Какой стыд... Его первый раз, да ещё и не на мягкой перине, а в мокром переулке тёмной лондонской улицы, ладно, ещё так, но с кем?! С мужчиной! Какой позор, Бог точно не простит таких греховных ласк. Ричарда резко разворачивают, пригвоздив к кирпичной стене, прижимаясь пахом к мягкому месту мальчишки. Розововолосый юноша опирается на стену ладонями, чувствуя горячий член, упирающийся в его зад, Энфилд незамедлительно краснеет до кончиков ушей. –М-Мистер Хайд, что вы задумали?... Но в ответ слышны только тихое рычание и шуршание чужой одежды. Когтистая лапа скользит от бёдер к ширинке вельветовых брюк, всё ещё утыкаясь в пах юнца своим коленом. Расстёгивая ширинку и высвобождая член из мокрого белья, Эдвард слышит тихий скулёж, наблюдая, как из головки органа вытекает ещё пара липких капель. Хриплый смешок. —Вы так долго говорили и о правилах морали, и о нравственности, а что же теперь?... Скулите, как течная сука, весь в собственной сперме, негоже так ходить... —Прошу, мистер Хайд, прекратите! Пару мгновений, и такой же горячий и мокрый член упирается в упругий зад. Пальцы растягивают мышцы розововолосого паренька, пока второй тщетно пытается скрыть рвущиеся наружу стоны и шумные вздохи. Мужчина посасывает кожу младшего, оставляя пару отметок на спине, а затем медленно входит, на что ноги второго начинают заметно подкашиваться. —Да... Стони громче... Я хочу, чтобы весь Лондон слышал чей ты, слышал, кто трахал тебя этой блядской ночью... Соски трутся о холодную кирпичную стену, пока член Ричарда выделяет всё больше смазки с каждой секундой, пачкая горячей жидкостью брюки, которые давно уже сползли на асфальт и валялись, как ненужная тряпка. Член внутри двигается быстро, периодически задевая простату, от чего Энфилд приоткрывал губы в немом стоне. Как он вообще мог? Как мог допустить, что сейчас, на буквально самой людной улице Лондона, его берут сзади. Входят во всю длину, впиваясь ногтями прямо в бёдра, и тихо рычат, прикусив мочку покрасневшего уха. Шлепки, хлюпанье и тихие стоны слышатся по всему переулку, благо, в такой поздний час никого на улице не наблюдалось, но легче от этого не становилось... —Давай же, шлюшка, попроси меня помочь тебе кончить! —Мистер Хайд, это... Ах... Это переходит все границы~ —Говоришь о границах, пока твою узенькую дырку так нещадно трахают, забавно... Да вот только ты не в том положении, чтобы возмущаться... Когти царапают бёдра, вызывая у Ричарда неподдельное желание насаживаться самому. Лёгкая боль от царапин приятно смешивается с удовольствием, заставляющим стонать и просить больше. —Э-Эдвард, я уже близко... — хрипит парень в изгиб собственной руки. —Ох, вот как мы заговорили... Тебе повезло, что твоя задница так хороша... Холодные пальцы берутся за горячий пульсирующий ствол, сжимая и поглаживая, царапая когтями и обводя намокшую головку большим пальцем. Остаётся ещё пара движений прежде, чем старший изливается внутрь, вытаскивая член, додрачивая Ричарду, пока тот, с тихим стоном не кончает в руку мужчине, попадая на одежду. Горячая жидкость стекает с головки члена прямиком на брюки, пока сперма второго течёт по бёдрам, оставляя липкую дорожку. —Что ж... — Эдвард натягивает на себя брюки, хватая трость стоящую поодаль, — Было забавно поиграть, встретимся позже! Стук лаковых туфлей отдалялся, звуча эхом по переулку, сворачивал на одну из самых тёмных улиц, полностью затихая, пока Ричард пытался прийти в себя. • • • Цоканье мужских туфлей растворялось в шуме одной из торговых улиц Лондона. –Вы слышали недавние новости? Очередное покушение на честь человеческую. Кажется, мистер Хайд и не собирается останавливаться. Краска непроизвольно подступает к молодым щекам. –Даже не знаю, мистер Аттерсон, ничего подобного не слышал, скорее всего очередные слухи...