Морщинка смешная

Дима, коротко прыская в кулачок, смотрит на полупрозрачное бледное лицо напротив. На симпатичное бледное лицо. — И чего ты пялишься? Олежа дуется после особо обидной шутки Побрацкого в его сторону. — Ты, когда обижаешься, нос так морщишь, как котенок. Олежа удивлённо распахивает глаза и хлопает ресницами. — А ещё мерцать начинаешь, как фонарик на той стороне дороги, смотри, — Дима тянет зависшего в астрале призрака к окну и пальцем тыкает в фонарь, стоящий на противоположной стороне дороги. Он иногда моргал, а иногда плавно затухал, после резко зажигаясь. Олежа не знает, что думать, что делать, как двигаться и куда смотреть. — Эм... Ладно? Побрацкий снова смеётся и садится на подоконник. — Хотя нет. Фонарь не так мерцает. Не так красиво. Олежа в конец запутался. Дима шутит? Издевается? Или он просто не осознает то, каким именно тоном и с каким выражением лица это говорит? — Э-эй? Олежа. Земля вызывает Олежу! Алло! Побрацкий щелкает пальцами почти по носу Душнова и, когда видит, что его попытки вернуть Олежу в реальность увенчались успехом, склоняет голову к плечу. — Ты чего залип? Спать хочешь? — Д-да нет, я просто... Опять этот его излюбленный жест. Порядком уже поднадоевший, но все ещё бесконечно очаровательный. Побрацкий ждёт, пока призрак соберётся с мыслями и закончит предложение. — Ты просто.... Такие вещи говоришь... Я не знаю, что мне думать. — Думай, что я признался тебе в любви. Олежа вскидывается. Дима, покраснев до кончиков ушей, отворачивается и как бы безучастно смотрит в окно, закрыв рот ладонью, будто задумавшись. Он и правда задумался: "а зачем сказал, придурок?". Олежа несколько минут просто рассматривает профиль своего соседа, будто видя его впервые, а потом решается аккуратно, неуверенно коснуться кончиками пальцев плеча Побрацкого. Тот медленно, будто боясь, переводит взгляд на чужую руку, ползет взглядом от тонкого запястья до плеча, по воротнику рубашки, по подбородку, по бледным, чуть сжатым от волнения губам и наконец заглядывет в чужие глаза. И замирает. В глазах напротив разливалась такая яркая и бурная мешанина из чувств, но ярче всего, почти перекрывая остальные эмоции, горела бесконечная благодарность и нежность. Призрак неловко улыбается и медленно тянется к Побрацкому. Тот, на секунду забывшись, тут же притягивает Олежу к себе и обнимает. Крепко-крепко. Будто боясь, что Душнов исчезнет. В голову дало освежающей прохладой и еле ощутимым, тонким запахом мяты и какого-то печенья. Олежа разве пахнет? Дима глубоко вздыхает, носом тычась в изгиб чужой шеи. И правда пахнет. — Д-дим, ты чего? — Замолчи, пожалуйста. Олежа непонимающе замолкает и робко кладет бледные ладошки на чужую широкую спину. — Дим, спасибо. — За что? — Просто так. Спасибо, что появился в моей жизни