жрать!

Хизер долго не могла уснуть этой ночью. Притаившись в знакомом ей безопасном месте, где её никто бы не достал, среди голых стен и деревянных ящиков, она обняла изрядно покоцанное и запачканное чужой кровью стальное подобие бейсбольной биты и свернулась калачиком, корчась от боли в ногах. Поиски родителей, казалось бы, ни к чему не приводили, надо уходить к чертям собачьим отсюда, но нет, внутренний голос на пару с совестью мучил её всё сильнее и сильнее. Она должна их найти. Должна. С того прошлого раза, как её отец ушёл искать мать, она не подозревала, что та роковая ночь, когда она вспомнит о прошлом пребывании в этом жутком туманном городе, наполненном монструозными существами и буйными сектантами, заставит её пойти прямо, как говорится, в тыл закадычного врага, только чтобы спасти таких близких ей людей. Этот город - и есть её враг, и всегда им был. С самой юности. Стиснув зубы, девушка опустила голову к коленям. Ей уже не было так страшно, как раньше, но было тяжелее - отдыхать нельзя, ибо какая-нибудь срака может напасть на тебя в любой момент. Ещё и этот долбоёб с длинным, огромным ножом и копьём за спиной шароёбится где-то поблизости. Но Хизер не могла побороть то, что ей жутко хотелось спать. Просто выспаться. Ничего более. Вокруг было туманно и темно, что делало всё намного сложнее и уменьшало бдительность девушки, которая сдаваться совсем не хотела, но стремление которой подавляло банальное, болезненное желание выспаться, тянувшее её всё ниже и ниже к голой земле. И вот, она лежит в старом шкафу и молчит. Молчит и почти не дышит, ибо могут услышать. Надвинув на себя ткань рваного стёганого одеяла и крепче прижав биту к себе, она закрывает глаза, залитые слезами отчаяния. - господи, помоги мне не умереть...- шепнула она и, рискуя жизнью, провалилась в сонную темноту. ... Стук. Стук. Лязг. Топ. Лязг. Дверь в комнату открылась с тихим скрипом. Вместе с угрожающе тяжёлыми и медленными шагами послышалось тяжёлое дыхание и хрип, за ними последовал скрежет огромного и длинного лезвия ножа по твёрдому полу, а затем носок чёрного сапога, наступившего на уползавшее из-под комода мелкое нечто, окрасился липкой субстанцией, похожей на кровь. Дыхание и будто бы рычание исходило из полуржавой, но всё же крепкой пирамидной конструкции на голове обладателя великого ножа, вместе с этим на задней стороне пирамиды позвякивала тройка железных цепей. Кроме меча, на его груди горели железки от небольших ремней, сдерживающих длинное копьё на его спине. Облачённый лишь в ткань из человеческой кожи, прикрывающей израненные крепкие ноги, Пирамидоголовый прошёл внутрь комнаты и глубоко выдохнул, крепко сжав рукоять тяжелого холодного оружия в руке и опустив широкие плечи. По этому существу и не скажешь, что оно раньше было человеком, но нет, для создания личного хранителя и палача хорошо постарались - всего лишь мёртвое человеческое тело с половиной души и немного тёмной материи, витающей в воздухе, которая обычных людей могла бы запросто убить. Воображение Алессы поработало на славу, создавая то, чего боится даже странное и наводящее жуть население этого города. Несмотря на это, сам бессмертный палач всё ещё имел в себе что-то человеческое, к примеру, банальные инстинкты, проявляющиеся в виде нескончаемых половых актов с медсестрами или сраными манекенами, желания выспаться или опустошения собственного желудка. А тому как раз очень сильно хотелось сблевать. Пирамидоголовый чаще всего не нуждался в какой-либо еде, но его организм, искажённый в ходе его "рождения", довольно редко доносил до него мысль о каком-никаком пропитании. Тому приходилось отлавливать крыс, к мясу которых он уже давно привык и иногда даже наслаждался им. Тошнота уже подступала к горлу, и тот, сжав рукоять посильнее, опустился на колени, приподнял пирамиду, заполненную массой из плоти, и начал хрипло откашливаться. После непродолжительного горлодёрства его наконец смачно стошнило на пол. Чёрная субстанция с кусками отвратительно пахнущего мяса растеклась по полу, из полуразорванного рта Пирамидоголового продолжали течь слюни, смешанные с чёрной, как смоль, жидкостью, и тот, выпустив всё окончательно, сглотнул и глубоко выдохнул. - от..вра...ти...тель..но...- прохрипел он себе под нос и снова опустил пирамиду вниз, окунувшись по уши в кровь и плоть, снова связываясь с её организмом напрямую. Предчувствие, что в этой комнате он не один, заставило его оставить нож и самому некоторое время побродить туда-сюда, стараясь найти что-то или даже кого-то...этот кто-то был прямо перед его носом, он знал это, но где же? И тут, палач заметил пробежавшего по шкафу мелкого жука, будто бы указывавшего на то, где собака зарыта. А ведь и правда, именно оттуда он учуял запах человека, живого человека, с живой плотью и кровью. Он знал, что там кто-то есть, и с этой решимостью он начал быстро подходить к шкафу, вступая в собственные рвотные массы. Подойдя вплотную к шаткой деревянной двери, он медленно приоткрыл её. Перед ним лежала мирно спящая Хизер. Да, она до сих пор не проснулась, даже от таких то звуков, видимо, слишком сильно хотела отойти в царство Морфея на протяжении всего её пути. Кепка была надвинута на глаза, а уже отросшие до плеч волосы опускались на израненную шею и полностью закрывали лицо девушки, бита была слабее сжата в исцарапанных руках, а ткань стёганого одеяла прикрывала большую часть знакомых очертаний её тела. Монстр сел перед Хизер и дотронулся до кисти её руки, на которой выступала парочка вен, и пальцы на которой были грубо обкусаны, видимо, шалили нервы. Знакомое ему мирное лицо Хизер заставило его вспомнить о том, как он спас её, вступив в битву с Клаудией Вульф, которую в стенах культа некоторые образумившиеся людишки тайно осуждали и всячески порицали её учение, готовя план побега. Они называли амбала с пирамидой на голове "освободителем" и боготворили его, пока он не порубал большинство из них на куски. А Хизер...он знал, что она придёт сюда. И она пришла, и сейчас он её не тронет. Оставит в покое, даже если это и на некоторое время, ведь его функция, всё-таки, убивать и казнить. Хотя, кто знает, каково его предназначение было бы, если бы тот не был никому подчинён. Неожиданно от Хизер, а точнее от её живота, послышалось странное бульканье, и девушка свела брови во сне. Было ясно одно - ей хотелось есть. А от чего ещё должен был урчать живот у человека? От недостатка еды, конечно, и даже Пирамидоголовый знал об этом. На лице Хизер отражалось заметное беспокойство, и оно ярко проявлялось, хоть она и мирно спала, обнимая биту обеими руками, и это самое беспокойство пробудило в монстроподобном мужчине отстатки человечности, которые он решил благополучно пустить на съедение объекту своего обожания, и хоть ему никогда и не приходило подобных идей в голову, самую первую идею всегда можно было бы исполнить на все сто процентов. Тот встал и начал осматриваться, постепенно вытаскивая своё крепкое остроконечное копьё, желая добыть что-нибудь и дать ослабевшему телу прокормиться. До его ушей, а точнее до слуха организма пирамиды, как раз донеслись тихие писки за комодом. Он сразу узнал эти звуки - свеженькая крысятинка пряталась там, и тут же опустился на колено перед комодом, медленно отодвигая его. Живность как раз там и пряталась, не замечая охотника, заносящего копьё над добычей, и не успела она убежать, как её маленькое тельце тут же пронзил острый конец оружия, прямо в спину. Пока крыса билась в предсмертной агонии, Пирамидоголовый поднял её наверх и осмотрел - жирненькая добыча попалась, как раз подойдёт, только нужно её хорошенько подготовить. Размяв пальцы левой руки, он снял уже давно поникшее маленькое существо с копья и прорезал остриём царапину на крысиной коже, затем начал медленно-медленно снимать лоскутки шерстистой кожицы, убирая все признаки волосяного покрова с нежного мяса - тот давно знал, что даже в этом мире мясцо нужно хорошенько разделать и уже потом отправлять вниз по пищеварительной системе. Тот уже приноровился к тому, как правильно вытаскивать нужные части из-под костей, и, наконец, работа была идеально проделана. Настало время переработки. Пирамидоголовый потёр руки, изловчился, и осторожно снял тяжёлую пирамиду с головы, положив её на пол. Под шлемом с плотью внутри скрывалась почти что деформированная голова обычного человека, и она была бы абсолютно нормальной даже со странным раскрасом в виде красных полос на лбу и подбородке, если бы не раздолбанный к чертям собачьим правый глаз, вместо которого зияла выцарапанная почерневшая от засохшей крови дыра, вырытая будто бы когтями мелких животных, и в этой дыре горела белая точка, заменяющая монстру зрачок глаза. От "глаза" до рта простиралась огромная царапина, тоже почерневшая от крови, и шла она ко рту, заполненному острыми зубами, некоторые из них даже выходили за пределы ротовой полости, как у каких-нибудь орков из варкрафта, такими было как раз проще прокусывать жёсткую пищу. Взяв куски мяса, он глубоко вздохнул и решительно отправил их в рот, начав тщательно пережевывать добычу. Сам он не хотел, чтобы Хизер просыпалась, ибо знал, как обычным людям людям отвратителен вид того, что он ест на протяжении всей его жизни. Всё-таки, человеческое тело вносит хоть и небольшую, но толику разума, которую всё равно иногда подавляет тьма, но она, пока что, не действовала. Прожевав мясо, мужчина наконец направился к шкафу с Хизер. Она всё ещё спала, но уже в более удобном принявшемся в ее крепком сне положении для того, чтобы всё прошло намного проще. Тот сел на одно колено и наклонился к лицу девушки, аккуратно приоткрыв её рот. Хизер не предвидела того, что с ней прямо сейчас делают, и слава всем всевышним существам, что она сейчас не выходит из состояния сна, пока монстр пытается кое-как дать ей прокормиться. Резко открыв рот, Пирамидоголовый впился в её губы своими, и сбросил всё смешанное со своей слюной пережёванное мясо из своего рта в её рот, не чувствуя ни стыда, ни совести - мягкая мясная субстанция протекла по рту Хизер, и та рефлекторно сглотнула, еле ощущая странный вкус. Закончив процедуру, монстр опустился на колени и глубоко выдохнул, подняв уголки рта в непонятном подобии облегченной улыбки и выкатив длинный язык, будто собака, высунувшая свой язык от жары. Он взглянул на Хизер. Её лицо всё ещё отражало смятение, но ей стало немного поспокойней, возможно от того, что она стала чувствовать себя свободней от чьих-то рук. Он нежно погладил девушку по голове и, прикоснувшись лбом к её лбу на прощание, встал и отошёл к шлему и оружию, оставленному у двери. Надев пирамиду и погрузившись в её такую знакомую плоть, он снова вооружился великим ножом и посадил копьё в ремни на спине, оглянулся, и заковылял прочь из комнаты, продолжив бродить по коридорам здания. .... Хизер проснулась совершенно неожиданно - от знакомой сирены, оповещающей о временном уходе всей нечисти из города. Она оттряхнулась и снова надела кепку, найдя её не на своей голове, а рядом с битой, которую она тоже выпустила из рук. Хотя, кепка не повергла её в шок и отвращение так же, как и огромная рвотная масса на полу и скелет мёртвой крысы с остатками мяса и близ лежащей кожей. - ёбаный в рот. - выругалась она. А как тут не ругаться, когда кто-то зашёл, пообедал крысятиной, и будто бы специально наблевал. Причём, чёрным, как смоль, веществом. М-да, жуть какая... Хизер, отбросив все противные дурнопахнущие мысли и заново зациклившись на поисках родных, встала и оттряхнулась, взяла биту в руки, и, обойдя отходы, вышла за порог. В нос, как ни странно, снова ударил тошнотворный запах крови, смешанный с ароматом старого полусгнившего дерева. Она, почесав репу, посмотрела вниз и тут же увидела знакомый след от огромного ножа и чёрные пятна. И следы эти шли как раз прямо из её комнаты....