Кусты сирени

В жизни жены Доктора было много цветов. Были слегка потрёпанные гвоздики, беспардонно стянутые с подножья дедушки Ленина на Центральной площади. Была яркая и бережно перевязанная верёвочкой охапка васильков. Были горделиво красные тюльпаны, ради которых отстояли очередь и даже подрались. Впрочем, один их вид говорил, что оно того стоило. Был пышный букет белых роз на свадьбу. Как в песне Ласкового Мая, он несколько дней украшал праздник молодожёнов. А потом, едва бутоны поникли и потеряли свой роскошный образ, его оставили умирать. Только не на белом холодном окне, а на помойке. Были лилии, хризантемы, гортензии. На день рождения, годовщину, просто так. И почти все они проходили один и тот же путь: сперва дарили восторг, затем какое-то время стояли в вазе и радовали глаза и душу своей свежестью и ароматом. И в конце, когда даже ванна не могла оживить засыхающий букет, оказывались в ведре. В тот день жена Доктора вместо букета держала в руках несколько саженцев сирени. Женщина сама их купила в питомнике вместе с мешками с грунтом и удобрениями, которые теперь валялись рядом на земле. — Ты точно этого хочешь? — неуверенно спросил Доктор, выкапывая очередную ямку возле каменного забора. Не то чтобы он был против идеи супруги посадить перед их домом кусты сирени. Наоборот, мужчина отзывался на любые инициативы жены, если это поднимало ей настроение. Однако он понимал, что посадка кустов обязательно повлечёт за собой полив, удобрение почвы, опрыскивание от всяких паразитов и тому подобное. Одним словом — работу, которой Док не особо горел. Территорию вокруг дома он воспринимал исключительно как зону отдыха. Никакого надрыва спины и головной боли из-за огородно-садового графика! Только шезлонги и безмятежные солнечные ванны. Но жена упорно приносила на их участок хлопоты, не желая, кажется, мириться с атмосферой безделья, к которой так стремился её супруг. Сначала во дворе появились грядки, однако уже осенью женщина поняла, что земля совершенно не годится для выращивания овощей и фруктов. Даже клубника уродилась до того кислой, что понадобился бы, наверное, целый килограмм сахара, чтобы её можно было съесть не покривившись. Потом под окном разбили клумбу, красивую. Цветы на ней в первый год пестрели всеми красками, к большому удовольствию супруги. Но к следующему лету растения пришлось высаживать снова, и на второй раз клумба практически пустела: что-то не взошло, а что-то погибло, так и не дожив до цветения. В третий раз дела обстояли чуть лучше, однако получалось, что каждый год был словно лотерея. И тогда жена Доктора решила, что пора вкладывать свой труд во что-то более надёжное и долговечное. — Да, — твёрдо ответила жена, параллельно укладывая на дно ям щебень и готовый грунт. — Не могу смотреть на наш пустой двор и эти голые стены. Выглядываешь в окно — и от тоски удавиться хочется. — По-моему, ты немного преувеличиваешь… — аккуратно возразил Док, но договорить не сумел — супруга резко сунула ему в руки один из саженцев. — А на что тут любоваться? С одной стороны пустырь, с другой — дорога. Так хоть что-то привлекать внимание будет. Немного правее, — жена взялась за основание саженца, который устанавливал Док, и слегка потянула к себе. — Разве тебе самому не уныло? Или с шезлонга кроме неба ничего не заметно? — уже с осуждением добавила она. Доктор только виновато пожал плечами. Возможно, он и правда не сильно интересовался видом из окна. Мусора нет, бурьяном ничего не поросло — и хорошо. Сирень точно не сделает ситуацию хуже. Тем более, это исключительно хобби супруги, почему он должен волноваться, если заниматься им всё равно придётся не ему? Однако так вышло, что именно Доку пришлось заниматься кустами, едва они были посажены. Лето выдалось на редкость засушливым, поэтому саженцы нуждались в регулярном поливе, а жена едва могла встать: внезапно надорвала спину за домашними делами. Даже огородно-садового графика не понадобилось. С большой неохотой Доктор выполз во двор под адский зной. Палящие солнечные лучи отражались от листьев и с двойной силой слепили глаза, а раскалённый воздух оседал в лёгких свинцовым грузом. На воду, льющуюся из шланга, психотерапевт смотрел с завистливым прищуром. Земля жадно впитывала литр за литром. Кто бы мог подумать, что таким кустикам нужно столько влаги? Маленькие саженцы казались Доктору абсолютно беспомощными и безнадёжными. Тонкие ветки могли бы сломаться от резкого порыва ветра, листья легко стали бы жертвами насекомых-вредителей, а ещё не окрепшие корни рисковали сгинуть из-за неподходящей почвы. В конце концов, ни грядки, ни клумба здесь не прижились. А что могли противопоставить эти едва достигшие полуметра кусты беспощадным вызовам природы? Впрочем, может, он отнёсся к делу слишком пессимистично и всему виной пекло? От подобной жары любые мысли, кроме плохих, плавились. «Надо хотя бы попытаться придумать что-нибудь хорошее про эти садовые работы, иначе совсем никаких сил на них не останется», — примерно так рассуждал Доктор, выходя поливать саженцы на следующий день. Он снова щурился на мгновенно исчезающую в глубинах почвы воду из шланга и старался выудить из головы любое позитивное предложение о неказистых кустиках. «Наверное, — с трудом начал выстраивать мысль Док, — они только выглядят такими чахлыми. Говорят ведь, что сирень растёт быстро. К следующему году уже и до метра вымахает, а ещё через год — до двух. К тому же, она неприхотливая. С другими саженцами пришлось бы и землю рыхлить, и ветки подрезать, и подкармливать, и чёрт ещё знает что. А тут только стой да поливай, и то потому, что солнце жарит как в пустыне. Господи, когда же наконец похолодает?» «Да, главное первые два года пережить, а дальше всё куда проще пойдёт, — утешал себя Док через день. Температура на улице вовсе не собиралась снижаться и даже будто назло подскочила ещё на пять градусов. — Кусты вырастут — начнут отбрасывать большую тень, будет не так тяжело ухаживать за ними летом. Самое трудное это ведь лето. Весной и осенью не так жарко, не так тяжело» «И вообще, летом можно будет вынести сюда стулья и столик и отдыхать в тени за чашкой чая, — продолжал свои соображения Док ещё через пару дней. — Благодаря кустам и шума от дороги будет меньше, и воздух станет чище. А зимой развешу здесь гирлянды — симпатично получится, и ёлки не понадобится» «А когда сирень начнёт цвести! — подумал Док ещё несколько дней спустя. На его руках и ногах отпечатался загар, и сам психотерапевт пообвык стоять на горячем воздухе, отчего размышления его сделались яснее и немного веселее. — Выглянешь с утра в окно — а там весь двор в цвету. Настроение сразу поднимется. Всё-таки была права жена: пустынно здесь как-то, нужно что-то для глаз, для души» «А какой будет аромат! Помнится, возле общаги, где я учился, этой сирени росло море. И весной там такой дурман стоял, что, наверное, нам и никакого вина не нужно было: сидели и пьянели от одного лишь запаха. Только бы у соседей аллергии не было, а то неприятно получится… » Однако про соседей додумать Доктор не успел — поток мыслей уже неумолимо уносил его во времена бурной молодости, к той самой общаге, что утопала весной в лиловых и белых цветах. Много чего происходило там: и песни под гитару, которые Док с компанией орали во всю глотку, отчего соседи в округе явно были не в восторге, и драки с поломанными носами и разбитыми очками. И, конечно же, свидания с будущей женой, ради которой психотерапевт беспощадно обдирал пышные сиреневые кусты. Справедливости ради, страдали не только те, что располагались рядом с общагой, но и любые другие, что попадались на глаза Доку, со всех ног бежавшему майским или июньским вечером на очередную долгожданную встречу. Жена не могла не догадываться, откуда брался подобный букет, но этот акт вандализма совершался Доктором так искренне и с такой любовью, что злиться на него не получалось, только удивляться и восхищаться. Каждый раз девушка бережно принимала охапку сирени, вдыхала её сладкий головокружительный запах и с лучезарной улыбкой кидалась в объятия будущего мужа, крепко целуя его в губы. А затем они шли в кино, или на дискотеку, при этом умудряясь сохранить сиреневый букет до самого конца, чтобы поставить его в вазу. Один из них супруга даже однажды засушила, он до сих пор лежал в одной из толстых книг в их доме. В жизни жены Доктора было много цветов, но больше всего — сирени. Но собственно выращенную сирень, конечно, обрывать жалко. Поэтому психотерапевт решил, что лучше они с женой будут просто любоваться. И фотографироваться на память. Док настолько замечтался, что не сразу заметил, как вокруг саженцев образовалась лужа. Он тут же поспешил перекрыть кран, не хватало загубить всё дело на корню. «А с соседями, если что, договоримся. — Поставил точку в своём ежедневном внутреннем монологе Док. — Главное, что жена будет рада. Впрочем, почему только она? Я тоже буду рад!» С того дня Доктор заводил разговор сам с собой уже не для успокоения, а по привычке. В голове его невольно, но гармонично смешивались прошлое и будущее. Пробуждавшиеся воспоминания о юности, свежесорванной сирени и звонком смехе молодой супруги перебивались внезапно возникавшими планами устроить рядом с выросшей сиренью беседку, или же посадить какие-нибудь цветы. И чем больше Док втягивался в эти раздумья, тем менее утомительным ему казался полив кустов. Поэтому когда жена поправилась и вновь сама занялась садовыми работами, он даже немного расстроился. Он привык стоять под полуденным солнцем и размышлять о сирени в их дворе, успел привязаться к небольшим, но уже окрепшим саженцам. С другой стороны, теперь он мог заслуженно отдохнуть, не правда ли? Однако после произошло странное. Один за другим, кусты начали засыхать. Что бы ни предпринимала жена, ничто не помогало остановить эту напасть. Сперва супруга ворчала, возмущалась, но с каждым погибшим саженцем раздражение всё сильнее вытеснялось разочарованием. Наконец в один из дней она зашла в дом и обречённо сказала: — Всё, последний засох. Доктор, сидевший на диване, повернулся в её сторону. Он хотел что-нибудь сказать, но неожиданно для себя замешкался: его планы, которые родились во время поливов и которые Док до сих пор лелеял, окончательно разрушились. Несколько секунд психотерапевт смотрел на жену потерянным взглядом, пока та не продолжила: — То ли лыжи не едут, то ли садовод из меня никакой. Она усмехнулась, стараясь казаться бодрой, но в усмешке улавливалась горечь. — Ладно, — жена вздохнула. — Мне сегодня ещё нужно в магазин успеть. Ты что-нибудь хочешь? — Док помотал головой. — Я пока составлю список, если вдруг что-то надумаешь, то подойди и скажи. Под всё такой же потерянный взгляд мужа женщина поднялась по лестнице. Даже догадываться ни о чём не стоило: когда жена Дока расстраивалась, у неё плохо получалось это скрыть. Доку самому стало грустно, ведь как же так? Неужели не будет ни пышных кустов, ни утопающего по весне в лиловых цветах двора, ни столика со стульями, где они могли бы летом отдыхать в тени за чашкой чая? Не будет ничего? В тот момент Док как нельзя лучше ощущал досаду жены. Конечно, он всегда выражал сочувствие и подбадривал супругу. Но теперь, после того как он проникся работой, которую выполнял, хоть и недолго, всё воспринималось иначе. Вложенный труд разом обесценился, и сказать: «Ну ничего страшного», — руки не поднимались. Наоборот, хотелось эти руки опустить и больше не приниматься ими ни за что. Впрочем, психотерапевт понимал, что его досада продлится недолго. Он сам по себе был отходчивый, да и, несмотря на минутную печаль, внутри всё ещё находились силы действовать. А вот силы жены, видимо, были на исходе. И тут Док кое-что понял. Он схватил планшет и начал бойко что-то набирать на экранной клавиатуре. Возможно, ему следовало сделать это раньше: когда жена, недовольно сдвинув брови, держала в руках миску мелкой, местами зеленоватой клубники, или когда она сетовала над полупустой клумбой. Однако было ещё не поздно, и психотерапевт мог всё исправить. Пусть ресурсы супруги были исчерпаны, но он не хотел и не собирался сдаваться! На экране планшета прогрузился древний форум садоводов.

***

Проснувшись воскресным утром, жена не застала Дока в постели, что показалось ей странным: обычно муж любил поваляться в выходной день подольше. В спальне царила абсолютная тишина, прерываемая лишь шумом проезжавших за окном машин. Супруга спустилась на первый этаж, но и там Доктора она не обнаружила. В кухне на плите стояла ещё тёплая сковородка с омлетом, в раковине лежали тарелка с вилкой и кружка. На столе жена нашла записку: «Уехал по делу, вернусь где-то к 13:00. Завтрак на плите, не скучай» Женщина нахмурилась. Какое дело могло заставить мужа потащиться куда-то в подобную рань в воскресенье? Она набрала номер Дока, но тот трубку не взял. Видимо, нужно было всё-таки дождаться его возвращения, чтобы добиться ответов. Растерянная и явно помрачневшая от такой неожиданности, жена достала из шкафчика турку и принялась готовить кофе. Около часа дня в доме раздался звонок. Жена, разбиравшая вещи для стирки и уже успевшая придумать несколько версий, куда и зачем отправился её супруг, заторопилась к двери. Но открыв её, женщина поняла, что ни один из её сценариев не попал и близко. На пороге стоял Доктор с саженцами в руках. Возле ног лежали мешки, судя по всему, с грунтом и удобрениями. — Что это? — только и сумела спросить опешившая супруга. — Сирень. И то, что для неё необходимо, — невозмутимо ответил Док. — Извини, это несколько неожиданно, — продолжил он, аккуратно поставив саженцы на землю. — Но ты так долго старалась вырастить что-нибудь здесь, и было бы обидно, если всё оказалось зря. Поэтому я подумал, что, возможно, тебе бы пригодилась лишняя пара рук. Я поискал решения в интернете. Проблема, скорее всего, в сухой почве, или долгой жаркой погоде — я подготовился ко всем вариантам, — Доктор ткнул ногой в один из мешков. — По графику посадки мы успеваем. Понимаю, как ты устала после кучи попыток, и если снова ничего не получится — мы бросим это бесполезное занятие, обещаю. Но сейчас, может, попробуем ещё раз? Жена Дока замерла на пару мгновений, будто не веря в происходящее. Затем она сложила руки на груди, оперевшись на дверной проём, и бросила на мужа любопытствующий взгляд. — Не замечала, чтобы тебя раньше тянуло копаться в земле. А как же шезлонг, солнечные ванны? — в её словах чувствовалась колкость, но совершенно безвредная. Доктор замялся. — Да, если честно, я и сам не ожидал. Но, наверное, наш участок и правда не помешает облагородить. А полежать на солнце я успею. На смятенном лице жены проступила улыбка. Супруга вдруг выпрямилась, тряхнула плечами, сбрасывая остатки своей угрюмости, и, решительно подняв подбородок, сказала с вернувшейся твёрдостью в голосе: — Дай мне пять минут переодеться, а сам пока начинай. Она зашла в дом с прежней сдержанностью и уверенностью. Но по звуку быстрых шагов по лестнице было понятно, как сильно обрадовал её поступок мужа. Доктор, не менее обрадованный реакцией жены, поспешил в гараж за садовыми инструментами. Через день вдоль каменного забора вновь выстроился ряд ярко-зелёных саженцев. И, к счастью, трагическую судьбу своих предшественников они не повторили. Пережив морозную зиму и другие беспощадные вызовы природы, к следующему году кусты, как и полагается, вымахали до одного метра, а ещё через год — до двух. Конечно же, не без упорного труда супругов. А на третий год сирень наконец зацвела. И когда одним весенним вечером Доктор распахнул окно, впуская в комнату тёплый, пропитанный сладостью воздух, перед ним открылось невероятное лилово-закатное море, ласково шумящее от лёгкого ветра. И тогда где-то в глубине в нём отозвалось и выпрыгнуло на поверхность давнее, но будоражащее сердце чувство. То самое, которое он испытал много лет назад, когда лихо бежал по залитой таким же оранжевым заревом улице с сорванной сиренью, чтобы поскорее вручить её будущей супруге.