Скажи мне «да»…

      Моракс шёл молча, как будто погрузившись в свои мысли. На удивление, он никак не прокомментировал всю эту сценку. Видимо, у них у обоих были свои тяжёлые раздумья, у них у двоих были свои проблемы. Долгое время они как будто не замечали присутствия друг друга, но все равно следовали хвостиком. Иногда Моракс заворачивал в какую-то сторону и Тарталья следовал за ним, иногда наоборот — Аякс вёл их обоих медленным прогулочным шагом.       Демон и человек остановились только когда перед их взором открылся вид на озеро. Вот так незаметно они гуляли по городу больше часа и вышли к этому пейзажу, находившемуся у самого края Спрингвейла. Сидровое озеро было залито солнечным светом и блики слепили глаза. Несмотря на то, что над городом пробегали грозовые тучи, было довольно солнечно в этот день. Удивительно, погода как будто предчувствовала что-то кровавое и печальное, потому на протяжении почти целой недели заливала город дождём и давила своими чёрными тучами, предупреждая об опасности. И эта жуткая гроза, начавшаяся прямо во время этого страшного ритуала. Не Моракс же ее вызвал…       Тарталья наконец перевел взгляд на мужчину. Стояла невыносимая жара и где-то стрекотали цикады. Было больно даже смотреть на демона, что похож был сейчас на древнего аристократа в этом жарком для такой погоды костюме.       — Где ты был все это время? — тихо спросил Аякс, вновь устремив свой взгляд на водную гладь.       — Занимался делами.       — Тебе уже известно, кто явился в мой дом недавно? Известно, что приходил сам Дотторе?       — Да.       — Тогда почему не пришел?       — Не хотел.       Тарталья замолк, сжав губы. А чего ещё можно было ожидать от демона? Неужели он в самом деле где-то в глубине души надеялся на то, что Моракс явится, как только услышит эту новость? Это же идиотизм. Эта тварь находится рядом только потому, что хочет мести. Не более. Стоило бы уже давно запомнить это. И почему это из головы все время вылетает? Как бы вбить эту мысль, пригвоздить, выцарапать на подкорке.       — А в деревню почему явился? — спросил Тарталья, пнув небольшой камушек. Тот покатился и вылетел через ограждение, плюхнувшись в воду.       Моракс сложил руки на груди, несколько секунд молча стоя рядом с парнем.       — Мне нужно покинуть тебя на несколько часов. Вечером поговорим.       Сказав это, мужчина положил руку на плечо Аякса, немного сжав его. Через секунду пейзаж перед глазами уже сменился, и Тарталья оказался у себя в комнате совершенно один.       В помещении ничего не изменилось, как будто никто даже не заходил проверить дома ли парень или нет… все так же были задвинуты шторки, все так же скомкано валялась постель. Должно быть, родители вместе с младшими уехали на дачу или к бабушке. Ведь иначе, хотя бы Тевкр забежал в комнату и задался вопросом, где пропадает брат.       Тяжело вздохнув, Аякс взъерошил свои порядком уже отросшие рыжие локоны и медленно опустился на пол, поддерживаясь за край кровати. Приземлившись наконец, откинул голову и поставил локти на колени, устало глядя на дверь.       Чего он хотел сейчас? Поговорить с кем-то о случившемся? Послушать хотя бы предположения людей, которые пережили весь этот кошмар вместе с ним? Но компания охотников была ему противна, их глупые вопросы и рассуждения не хотелось даже слушать. Да и в принципе, разговаривать с кем-то сейчас не было сил и желания. Хотелось тишины.       Но не этой тишины, что окружила его в этой комнате. Она была давящей, противной. В такой тишине всегда наружу всплывают мысли, которые ты хотел утопить… Тарталья почти физически чувствовал, как они вот-вот прорвут плотину, которую он сам же и поставил. Все эти воспоминания о его выборе, о смертях невинных и прочий бред. Эта стена уже дала трещину. Он знал это, чувствовал где-то внутри.       Аякс перевел взгляд на шкаф, казавшийся почему-то сейчас чужим. Вся комната теперь ощущалась по-другому. Как будто ничего родного в этом месте не было... Это дезориентировало и вгоняло в большую пучину странных эмоций...       Да... Тишины хотелось другой. Той, что была во время прогулки с Мораксом. Когда они чувствовали чужое присутствие, но почти не обращали внимание друг на друга, ступая рядом. Никто не задавал вопросов, никто ничем не делился. Почему в те минуты Тарталья каким-то неведомым образом смог отключиться от этого мира, совсем улетев мыслями в другое место. Почему ему получилось сбежать от этого отвратительного чувства, которое придавливало его к земле? Он ведь не доверял этой твари и не мог очень долгое время расслабиться рядом с ним. Моракс был непредсказуем и всегда мог что-то выкинуть. Но почему? Почему именно рядом с ним он почувствовал спокойствие, а сейчас вновь готов был выть от мерзкой тяжести в груди?       Что с ним происходит?       Почему ему так тяжело?       Тарталья пару раз слегка ударился головой о деревянный край кровати, как будто желая выбить все это из головы. Вот только мысли не хотели вот так легко оставлять его. Они ждали, когда парень даст слабину, чтобы наброситься и сожрать его сердце и душу. Аякс знал это. Стоит ему позволить хотя бы одному воспоминанию проскользнуть, как следом за ним полетит и другая грязь.       Надо с кем-то поговорить о случившемся. Но с кем?       Кэйа? Нет. Ему нельзя знать о жертвах, которые были принесены в обмен на его жизнь.       Дилюк и Итэр? Даже не обсуждается.       Моракс?..       Он хотел бы узнать детали, хотел бы расспросить у него о причинах такого поведения этих вампиров и самого демона. Планы, стороны, враги… все это не давало ему покоя. Но… нет.       Сейчас Тарталье хотелось поговорить именно о случившемся. Ему хотелось услышать чье-то мнение насчёт… его выбора? Насчёт его действий? Как будто он сам не мог до конца осознать, что он натворил. Как будто он не хотел этого понимать. Ему хотелось, чтобы его как плешивого котенка взяли за шкирку и тыкнули в грязь, чтобы показали какой ужас он совершил.       Потому что если начнёт разбираться, если начнёт копаться сам в себе, то непременно захлебнётся в этой грязи. Господи, пускай кто-нибудь даст ему подзатыльник и отругает. Пускай наорет и выльет целое ведро дерьма на голову. Лишь бы не его собственные мысли все это сделали. Если он сам начнёт себя накручивать, он просто сгниет изнутри. Он… Боги, хоть кто-нибудь, скажите, какой он дурак. Какой аморальный ублюдок.       Тарталья закрыл лицо руками, но просидев так всего пару минут, внезапно выпрямился и сел в позу лотоса, опустив ладони вниз. Он вспомнил одного конкретного человека, который мог бы дать ему по шапке и помочь. Он вспомнил героя, который всю свою жизнь боролся за простых людей. Сердце юноши беспокойно забилось и Аякс закрыл глаза, медленно стараясь выровнять дыхание и успокоить свою голову. Сейчас это было чертовски тяжело, но Тарталья надеялся получить хоть какую-то поддержку, хоть какую-то помощь от него. В тот раз, когда он впервые смог помедитировать, его как будто затянули в забытье . Аякс был уверен, что без «посторонней» помощи ему бы не получилось этого сделать. Вот и сейчас он надеялся на руку, что должен был протянуть Чайльд. В такой момент, разве он не должен обьявиться?       Сколько именно времени он просидел в этой позе, было непонятно. Секунды казались часами, и Тарталья правда начал уже уставать. Капля раздражения появилась внутри, медленно растекаясь по жилам. Чем дольше он сидел один, тем сильнее в нем вспыхивало негодование и чувство, будто его предали. Становилось лишь паршивее на душе… именно в тот момент, когда Аякс хотел плюнуть на все и открыть глаза, он внезапно ощутил, как его тело начало медленно расслабляться и даже неметь. Земля ушла из-под ног и его схватили за руку, резко потянув. Ему как будто помогли освободиться от тяжёлой оболочки, которая сдавливала все внутренности. Тарталья вновь ощутил лёгкость. Однако это длилось не долго. В следующую секунду из-за тяжелого груза в груди он словно "упал" на землю вновь. Он не мог насладиться даже этой короткой мнимой свободой... Юноша вздохнул полной грудью, надеясь вновь почувствовать то сладкое чувство безмятежности, что удалось ему ощутить в прошлый раз. Но ничего не вышло. Ему словно дали под дых, заставив нагнуться от нехватки кислорода.       Простояв в полусогнутом положении пару секунд, Аякс медленно разогнулся, прислушиваясь к успокаивающей тишине. На этот раз пейзаж, окружающий его, был другим. Теперь он как будто вновь оказался на той самой реке, где повстречал впервые Моракса тысячу лет назад. Это место казалось одновременно мертвым и каким-то одухотворённым, оно вызывало внутренний диссонанс. Тарталья немного нахмурил брови, ощущая некую ностальгию. Кому именно пренадлежало это чувство? Ему или Чайльду? Он обвёл кустарники и деревья взглядом, после чего посмотрел на саму водную гладь, на которой виднелась фигура в белых одеждах. Она стояла спиной к юноше прямо на воде, не обращая на его приход никакого внимания.       Тарталья сделал несколько шагов к реке и, неуверенно занеся ногу над водой, замер. Он снова взглянул на Чайльда, надеясь услышать от него хотя бы слово, но тот продолжал молча любоваться пейзажем, делая вид, что кроме него здесь никого нет. Это бесило. Очень сильно бесило. Какой смысл притворяться, если ты же сам и помог сюда прийти? Тяжело вздохнув, Аякс все же опустил ногу, но его ботинок мигом ушёл под воду. Парень сделал шаг назад, недовольно глядя на реку.       — У тебя очень сильный осадок на душе. Ты не можешь избавиться от гнетущих мыслей даже здесь. Они, как камень, тянут тебя на дно. — послышался спокойный голос Чайльда, — в таком состоянии нельзя медитировать, у тебя может случиться искажение ци. Равновесия между душой и разумом не будет.       Он повернулся к Тарталье полубоком, глядя на него нечитаемым взглядом.       Юноша ничего не ответил. Он молча замер, как будто чего-то ожидая. При этом его взгляд блуждал по широким плечам впереди стоящего, по сильной фигуре и наверняка крепким рукам, спрятанным под рукавами белых одежд. Перед ним стоял настоящий воин, которого с детства обучали боевым искусствам. Перед ним стоял заклинатель, всю свою жизнь спасавший жизни обычных людей. Интересно, каково было сейчас ему смотреть на грязную часть своей души, сумевшей переродиться. На ту часть души, которая наплевала на все моральные принципы, на ту часть, что убила целую деревню ради одного лишь своего друга.       Молчание затянулось. Они оба смотрели друг на друга каким-то странным взглядом. И Тарталье было бы намного легче, если бы в чужом взгляде он увидел осуждение и неприязнь. Однако… в голубых глазах напротив плескалась лишь горечь, тоска и сожаление. Какое мерзкое чувство…       — Скажи что-нибудь. — прошептал Аякс, не в силах больше смотреть в эти глаза, — Скажи что-нибудь!       Чайльд отвернулся от него.       — Что ты хочешь услышать?       Юноша замер сжимая губы. Его грудная клетка часто вздымалась, и в горле образовался какой-то ком…       — Все что ты думаешь обо мне. Все что ты думаешь о моем поступке. Ты… ведь все время был героем, спасал жизни, а я… Ну давай, скажи, что я ничем не отличаюсь от тварей, которых совсем недавно ещё презирал! Скажи, что я ублюдок. Грязь, от которой нужно избавиться!       Тарталья сделал снова шаг к реке, но на этот раз его ботинок не ушёл под водную гладь. Ему удалось встать ровно, вода лишь беспокойно рябила под его подошвой, ведя себя как-то странно. Возможно, гнев предал ему сил? Возможно, ему так сильно хотелось поговорить с Чайльдом, так сильно хотелось наконец избавиться от этого груза на душе, что его уже ничто не могло остановить? Аякс, сжав кулаки, двинулся в сторону своего двойника, уже совсем не обращая внимание на поверхность, по которой идёт. Только лишь Чайльд услышав приближающийся голос, обернулся на него и нахмурился, глядя на чернеющую воду под его ногами. Это могло обернуться очень плохо.       — Почему ты молчишь?!       — Ты уже сам все сказал, разве нет? Здесь и добавить нечего.       Аякс вспылил еще больше. Всего за пару шагов он преодолел расстояние между ними и замахнулся, намереваясь ударить прямо в лицо заклинателю. Однако Чайльд с лёгкостью остановил его кулак, даже не моргнув. В следующую секунду весь окружающий их пейзаж пошёл трещинами. Он начал рушиться, и когда водная гладь под ногами тоже внезапно исчезла, один лишь Аякс рухнул в необъятную бездну.       Дыхание перехватило и юноша зажмурил глаза, готовясь столкнуться с землей. Однако неожиданно, через пару секунд его падения, он уже ощутил землю под ногами. Тарталья приоткрыл глаза и увидел старую библиотеку из своих воспоминаний. За небольшим столиком рядом с разбросанными книгами, вновь сидели два человека: Чайльд и Лин Гаунмин. Но на этот раз рыжеволосому заклинателю было около восьми лет. Он недовольно сопел, пытаясь разобраться в старинных записях школы, которые ему выдал учитель.       В свитке, который держал мальчишка, были выведены красивыми иероглифами имена героев школы Таохуа и все их подвиги в боях. Но помимо этого, были описаны и их героические гибели. Сражаясь за простой народ, смело встречаясь лицом к лицу с опасностями, которые даже в страшном сне и не снились некоторым заклинателям, они погибали, отдав жизнь за людей. Маленький Чайльд, которого относительно недавно приняли в школу в качестве ученика, морщил носик и недовольно пыхтел, читая все это. Лин Гуанмин поднял на него глаза и, улыбнувшись краешком губ, спросил:       — В чем дело, Аякс?       — Не понимаю, обязательно было жертвовать собой? Неужели не было других вариантов?       — Иногда судьба дает нам выбор, от которого зависит наша собственная жизнь и жизнь других людей. В эти минуты, заклинатели, сильные не только телом, но и душой, борются до последнего вздоха за то, чтобы люди смогли и дальше беззаботно воспитывать своих детей, выращивать рис и счастливо улыбаться, меняя окружающий мир. — мягко объяснил мужчина, опустив вновь глаза в книгу. Он выглядел как истинный мудрец, проживший ни одну сотню лет. Возвышенный, утончённый, спокойный... Ему не хватало лишь седых волос и бороды для полного образа. Но если уж говорить на чистоту, борода бы ему была не к лицу. Молодые изящные черты не должны были ни в коем случае быть испорчены такой козлиной бородкой, какую носили некоторые старейшины школ... — Неужели они сами не хотят так же беззаботно и счастливо жить? — в недоумении спросил мальчик. — Хотят. Но кто поможет людям, если они будут все время преследовать лишь свои интересы, думая только о себе? — Лин Гуанмин отложил книгу в сторону и серьезно посмотрел на своего ученика, — Аякс, ты избранник самих Богов. С каждым годом ты будешь становиться все сильнее, но помимо силы, на тебя ляжет и большая ответственность. Запомни раз и навсегда, для заклинателей жизни простых людей намного важнее их собственных. Мы становимся сильнее ради того, чтобы помогать слабым, мы практикуемся в боевых искусствах для того, чтобы их защищать. Если ты пришёл в школу Таохуа не с целью помогать простым людям, а для того чтобы самосовершенствоваться ради собственной выгоды, богатой жизни и превосходства над другими, то тебе нет места здесь. Мальчишка на пару секунд замолк, задумчиво пробегая взглядам по иероглифам. Последние слова учителя немного обидели его. Как можно было вообще подумать о подобном? — Я хочу спасать людей. Я хочу стать сильным. — уверенно заявил он, но потом поднял свои глубокие голубые глаза и серьезно посмотрел на своего учителя, — но я тоже хочу жить. Я не хочу ничем жертвовать. — Жертв не избежать. — тяжело вздохнул Лин Гуанмин, — но ты можешь усерднее практиковаться, чтобы снизить их количество. Тарталья сжал губы, глядя на все это. Слова учителя сильно кольнули его сердце и он с крайне недовольным взглядом уставился на красивый профиль заклинателя. Но не успел парень как следует мысленно обругать все происходящее, как вдруг картинка начала расплываться. Тарталья не двигался с места, с нечитаемым лицом глядя на эти две фигуры. Зачем Чайльд решил показать их прошлое? Неужели он настолько в нем разочарован, что сам не желает говорить? Решил просто напомнить слова их учителя и избавиться таким образом? Гениально, ничего не скажешь!       Аякс двинулся вперёд, наблюдая за тем, как место в котором он оказался меняется. Он был крайне недоволен таким «разговором». Решив помедитировать и встретиться со своим прошлым «я», он надеялся получить подзатыльник от Чайльда, надеялся услышать ругань с его стороны. Он хотел, чтобы заклинатель помог избавиться от этого неприятного тяжелого груза на душе, который Тарталья не знал как скинуть с себя. Вот бы как в детстве... Ощутить то облегчение после того, как ты несколько дней вынашивал какой-то неприятный секрет в уме, боясь, что мать будет ругаться, а потом ты все же рассказывал его родителям и избавлялся от этой неприятной ноши. Даже наказания не могли повлиять на облегчение, которое испытываешь в этот момент. Пожалуй... Ругань матери даже наоборот делала это чувство приятнее. Как будто, получив по заслугам, ты мог со спокойной совестью идти безобразничать дальше. Ведь, теперь ты был чист... Да, именно это желал больше всего почувствовать Тарталья, а в итоге оказалось так, что Чайльд настолько в нем разочаровался, что даже разговаривать не захотел... Неужели Аякс поступил настолько ужасно? Он ведь просто хотел спасти друга. Разве это так плохо? Неужели в самом деле он заслуживает такое отношение к себе?       Парню пришлось пройти всего шагов двадцать, как пейзаж полностью изменился. Теперь он находился не в библиотеке, а в лесу… все было мокрым после дождя, в воздухе стоял запах пыли и земли. Очень приятная спокойная атмосфера: гуляя здесь, хочется расслабленно петлять среди деревьев, принявших причудливые формы. Их ветки извивались в разные стороны, представляя собой весьма странную, но красивую картину. Вот только проходить через них было довольно проблематично. Тарталье приходилось все время нагибаться и отодвигать эти ветви, похожие на кривые руки старухи.       Куда он идёт, и какая сценка на этот раз ждёт его из прошлой жизни, он не знал. Просто шёл вперёд, не различая дороги. Его негодование и злость, творящийся хаос в голове и в сердце, застилали ему глаза. Юноша совсем не видел куда он идёт. И не хотел видеть. Тот факт, что от него отвернулась его же часть души… не давал ему покоя. Да, быть может он и хотел поругаться с кем-то и выслушать все дерьмо, но… что насчёт того, чтобы хотя бы попытаться понять его? Помочь? Быть может дать какой-то совет. Хоть что-то…       Внезапно впереди послышался какой-то непонятный шорох. Тарталья поднял глаза и увидел довольно крутой спуск. На самой верхушке его были дети. Аякс прищурил глаза, пытаясь приглядеться, как вдруг один из мальчишек, поскользнулся и начал скатываться вниз. Вместе с собой он случайно толкнул и собаку, что радостно виляла хвостом, следуя за ними.       Подбежав чуть ближе, Тарталья сумел разглядеть мальчишек. Одного он видел впервые, но вот паренька, что все же сумел удивительным образом удержаться наверху, он знал хорошо. Это был Чайльд. Только в этом воспоминании ему было уже одиннадцать лет.       Рыжевосый застыл всего на секунду, пытаясь быстро сообразить кому помочь первому. Посчитав, что его товарищ вполне может простоять в одном положении ещё пару секунд и дождаться его, он бросился в первую очередь к собаке. Та была менее поворотлива, поэтому могла сорваться и покатиться вниз в любой момент, в отличие от мальчика, сумевшего ухватиться за корень какого-то растения. Чайльд быстро вытащил верного пса за лапы, но не успел он поставить его на землю, как вдруг его товарищ, который всего пару секунд назад, казалось устойчиво держался, соскользнул и покатился вниз. Маленький Аякс испуганно расширил глаза, прокричав имя своего товарища, и почти тут же ринулся следом за ним, стараясь хоть и быстро, но аккуратно спуститься по этому крутому склону.       У Тартальи все похолодело внутри, когда он увидел, как мальчишка, с которым гулял Чайльд, соскользнул вниз. Он мог бы зацепиться за рыхлую землю руками и хотя бы немного затормозить, однако он споткнулся и вывихнул себе ногу, после чего покатился с большой скоростью вниз. Когда он потерял опору, когда из-за боли растерялся, он уже просто не мог остановиться. Это было очень опасно… он мог запросто свернуть себе шею. Не отдавая себе отчёта, Тарталья побежал к нему, желая хоть как-то помочь. Но не успел он приблизиться к маленькому заклинателю и поймать, как тот врезался в дерево.       — Старший брат Мо, старший брат! — с паникой в голосе вопил Чайльд, подбегая к парню.       Старший брат Мо был жив, однако было очевидно, что он не мог обойтись без переломов. Маленький Аякс перевернул его на спину и тот сразу же завыл, корчась от боли. Его лицо было все в ссадинах и царапинах, он хрипел, стараясь набрать в легкие воздух, и тут же кривился от боли,       — Старший брат, прости меня! Прости, прости, прости… — Аякс склонился над ним, держа в руках. Его глаза были мокрыми от слез.       Тарталья подошёл к ним и присел на корточки. Его сердце сжалось до боли и к глазам тоже подступили слёзы. По всей видимости, он не только видел прошлое Чайльда, но и чувствовал все то же, что и он… страх и вина скрутились в отвратительный узел в животе. Этот юный заклинатель, который через несколько лет должен был стать великим воином, сейчас в растерянности оглядывался по сторонам, не зная как ему быть. Позади, так же торопливо спустившись со склона, приблизился белый пёс, обеспокоенно оглядывая своего хозяина и пострадавшего мальчишку. Тарталья хотел прикоснуться к маленькому Чайльду, хотел успокоить его, чтобы тот собрался с мыслями, однако картинка перед ним вновь начала меняться и он схватил лишь воздух… две фигуры, превратившись в туман, рассеялись, оставив юношу одного. Всего через пару секунд, пейзаж вновь изменился. На этот раз даже резче, чем в первый, как будто ему предстояло увидеть событие, произошедшее за совсем небольшой промежуток времени. Аякс поднялся на ноги, озадаченно оглядывая место, в котором теперь оказался. Небольшая полянка, окружённая бамбуковым лесом и узкая тропинка, ведущая к хижине. Если приглядеться, можно увидеть рядом с красивым сооружением даже лечебные травы, которые выращивал хозяин этого места. Маленький Чайльд стоял рядом с Тартальей и обеспокоенно смотрел вперёд. Его товарища утащили к лекарю, но его самого почему-то не впускали внутрь. Мальчишке оставалось лишь беспокойно теребить рукава, переминаясь с ноги на ногу.       Рядом послышались шаги и, обернувшись, они заметили Лин Гуанмина, что не торопясь, приближался к ним. Сердце Чайльда забилось чаще. Тарталья ощущал безмерное уважение и страх перед этим человеком. Он боялся его подвести, боялся услышать выговор от него. Боялся, что от него вновь отвернутся, как это сделала семья… Аякс нахмурил брови от этого до боли знакомого чувства. Он повёл плечом, как будто пытаясь стряхнуть его, и внимательно уставился на Лин Гуанмина. Чем ближе он подходил, тем сильнее юноша ощущал благоговейный трепет. Его чувства и чувства Чайльда до того сильно сплелись, что Тарталья уже не понимал где его, а где чужие…       — Учитель… — слабо начал Чайльд, сделав шаг к мужчине. Но его остановили поднятой рукой.       — Я уже все знаю. — спокойно ответил он, покачав слегка головой, — ты так и не научился правильно расставлять приоритеты. Меня это сильно расстраивает.       Чайльд прикусил губу.       — Я…       — Твой пес был тебе намного дороже, чем брат по обучению. Ты забылся. Сделал неправильный выбор и вот к чему это привело. У Мо Сюаня сломана рука и ребро. Он не скоро сможет встать с постели.       Тарталья вместе с маленьким Чайльдом опустили виновато глаза.       — Облачко могла умереть.       — Мо Сюань тоже. И выходит, что какая-то собака тебе дороже твоего собрата.       Мальчик закрыл рот, не смея больше ничего сказать учителю. Он не хотел, чтобы кто-то из них пострадал… Чайльд правда думал, что успеет помочь и своему питомцу, и товарищу. В конце концов… Мо Сюань тоже был заклинателем, который уже не в первый раз держал в руках меч. Как так вышло, что он не нашёл в себе сил удержаться на месте и дождаться его?..       Взглянув последний раз на своего притихшего ученика, Лин Гуанмин направился в сторону хижины. Чайльд остался стоять с Тартальей в одиночестве. Но эта тишина, воцарившаяся на полянке, длилась не долго… мальчишка нахмурился и ударив бамбук ребром ладони, сломал растение напополам. Аякс пригнулся, сделав шаг назад, боясь, что получит по голове одеревеневшим стеблем.       — Приоритеты?! — прошипел Чайльд, развернувшись и пошагав прочь от хижины, — Чем собака хуже старшего брата? Почему ее я мог не спасать, а Мо Сюаня обязан был?       Негодование и злость кипели в нем, Тарталья очень хорошо это чувствовал. Он удивленно уставился на мальчишку. Думал, что Чайльд и пискнуть не сможет что-то против слов учителя, даже оставшись наедине с собой, однако тот искренне ругался, сдерживая лишь нецензурные слова, из-за уважения к этому человеку…       — Я не хочу делать выбор. Почему кто-то обязательно должен жертвовать своей жизнью, чтобы другой мог продолжать наслаждаться тёплыми деньками? — Маленький Аякс пнул камень и замер посреди узкой тропинки, — я стану сильнее. И тогда всем смогу помочь. Мне не придётся выбирать из двух зол меньшее.        Тарталья с печалью посмотрел на этого самоуверенного малыша, что нахохлившись как воробей, говорил такие громкие слова. Где-то в глубине души, Аяксу бы очень хотелось, чтобы все было именно так, как сказал этот мальчишка. Но как будто в подтверждению тому, что это просто невозможно, картинка перед глазами вновь начала расплываться, меняясь. Юноша сжал губы, предчувствуя крайне неприятное воспоминание. Его сердце беспокойно заколотилось.       Не успело все вокруг полностью измениться и заиграть новыми красками, как уже послышались крики.       Тарталья успел только повернуться, а фигура Чайльда уже молниеносно бросилась вперёд, парируя удар противника. Все завертелось так быстро и шумно, что у Аякса чуть голова не пошла кругом. Их бой на мечах воистину поражал… не многие бы смогли поспеть за демоном, что так умело обращается с оружием. Однако этот уже пятнадцатилетний юноша умудрялся не только вовремя отражать атаки, но даже наносить свои, делая выпады. Молодой Чайльд не позволял приблизиться твари даже на метр к товарищам позади. Те и без того еле справлялись с огромной змеей, наводившей столько шума.       Из этих противников, громадное ползучее нечто лишь выглядело ужасно, но намного сильнее был именно демон, спровоцировавший этого монстра. Он был хитрым и очень изворотливым. Он хотел напасть на деревню и, чтобы отвлечь заклинателей, специально пробудил древнее божественное животное, спавшее глубоко в пещере неподалёку. Оно не представляло никакой угрозы очень долгое время, но демон с помощью каких-то заклинателей сильно разозлил его, вынудив покинуть свой дом. Трое товарищей по оружию пытались сдержать тварь с помощью запечатывающих техник, чтобы она не направилась в сторону поселения. Это давалось им очень тяжело, поэтому Чайльду приходилось делать все, чтобы демон не посмел вмешиваться в процесс. Их маленькая группа не могла противостоять против таких сильных существ, они были ниже по уровню самосовершенствования. Все что им приходилось, так это ждать помощи, стараясь из последних сил сдерживать змею. Даже несмотря на то, что с ними был Чайльд, который к своим пятнадцати годам уже достиг больших высот, чаша весов все равно была наклонена в сторону врагов.       Заметив, что юный заклинатель переодически отвлекается на своих товарищей, контролируя процесс, демон внезапно отпрыгнул с помощью цигуна назад, оказавшись от парня на расстояни почти в целую ли. Чайльд растерянно замер на секунду, но его лицо быстро стало мрачным и сосредоточенным. Он сжал крепче меч, намереваясь рвануть следом, однако внезапно позади послышался оглушительный грохот. Тарталья и юный заклинатель одновременно обернулись назад, ощутив, как рухнуло сердце в пятки.       Змей, казалось, рассвирепел ещё больше. Трое заклинателей не справлялись. Девушка, что всего пару минут назад с улыбкой шла подле Чайльда и пыталась даже шутливо заигрывать с ним, упала на землю без сил. Как только один человек вышел из строя, их и без того слабая печать полностью разрушилась. Змей вырвался на свободу и тут же открыл пасть, намереваясь проглотить людей целиком. В самую последнюю секунду один из парней, сумел подхватить девчонку на руки и отпрыгнуть в сторону. Его товарищи последовали примеру.       Чайльд застыл на месте. Он готов уже был броситься на помощь к своим соученикам, однако демон, решивший воспользоваться моментом, попытался ускользнуть. Если бы эта тварь успела добраться до деревни — смертей среди мирных граждан было бы не избежать, и это знал каждый. Юный заклинатель до побелевших костяшек сжал в руках меч, не зная в какую сторону ему податься. Он был похож сейчас на растерянного пса…       — Уходи! — рявкнул один из парней, пытавшийся отбиться от громадного змея, что угрожающе шипел, заставляя стыть в жилах кровь. Чайльд как раз в этот момент сделал шаг в их сторону, почти уже решившись, однако этот голос заставил его вновь остановиться, — Останови его! Мы справимся!       Они не справятся. И Тарталья, и Чайльд понимали это. Заклинатели были уже на грани, их попытки уйти от атак животного становились все слабее, движения стали неуклюжими и хаотичными. От командной работы не осталось и следа. Нахмурив брови, Чайльд упрямо посмотрел на своих товарищей и сделал ещё один шаг в их сторону.       — Долг заклинателя защищать людей! Не смей подходить! Что скажет Лин Гуанмин, если узнает что ты, идиот, сделал?!       Эти слова выбили из-под ног парня землю… он с сомнением посмотрел на своих товарищей, но все же развернулся в сторону деревни. Тревога, растерянность, дружба и долг… все это смешалось воедино, принося такую боль сердцу и разуму, что Чайльд еле сдерживался, чтобы не завыть. Наверное, если бы он сделал это, то походил бы на волка, воющего от безвыходности. Его словно прижали к стенке, загнали в тупик.       — Пожалуйста, дождитесь меня, — с мольбой крикнул он, после чего ринулся вслед за демоном. Из всей их группы, у Чайльда цигун был наиболее хорошо развит, поэтому, даже если бы он поменялся с кем-то из заклинателей местами, никто из них не сумел бы догнать существо.       Тарталья с горечью посмотрел на оставшихся ребят. В его глазах стояли слезы, они душили его, и словно тяжёлый большой валун, тянули вниз на землю. Хотелось упасть и заорать от своей беспомощности, хотелось биться головой о стену из-за своей никчёмности. Все это… чувствовал Чайльд в ту секунду?       Как же все это знакомо.       Картинка вновь начала меняться. Судя по окружению, он переместился снова на пик Таохуа… в миг стало все тихо, до звона в ушах. В миг стало все слишком спокойно… Тарталья оказался в какой-то комнате, наполненной запахом благоговений.       Впереди него стояли поминальные таблички.       Лицо молодого Чайльда было мрачным. Его глаза были красные и опухшие после долгой ночи, в течении которой его слёзы не просыхали на щеках. Его вид был ужасным… помимо замотанной руки, что явно была сломана, на лице виднелись не очень глубокие порезы и ссадины. Страшно было представить, что скрывали одежды школы от чужих глаз. Должно быть все тело заклинателя было испещрено ранами и синяками. Противник оказался слишком сильным для маленькой группы молодых заклинателей. С таким врагом должны были разбираться более опытные, зрелые заклинатели…       Чайльд аккуратно положил рядом с табличкой небольшую зеленую заколку. Эту заколку Тарталья видел в волосах девушки, что упала без сил в том сражении. Она была одним из лучших друзей рыжеволосого. Почти все девушки, приходившие в школу Таохуа, шли обучаться врачеванию. Лишь немногие из них желали, как и юноши, учавствовать в сражениях, скрещивая клинки с врагами. Более того, не всех этих девушек учителя соглашались обучать. Но она была из тех бесстрашных упрямых девиц, которая не желала такой спокойной легкой жизни. Она все время кому-то что-то доказывала и была такой же неугомонной, как и сам Чайльд… не редко вместе с компанией парней, она сбегала из школы. Была весёлой, шумной и резвой.       Удивительно, но в этот момент перед глазами Тартальи как будто пробежали все те беззаботные деньки, которые Чайльд провёл в кругу своих товарищей. Ее лицо часто мелькало среди них, они с рыжеволосым были одного поля ягоды. Взглянув ещё раз на табличку с ее именем, юноша ощутил такую печаль, будто это было не просто воспоминание его части души, а по-настоящему пережитое им недавно событие.       Если бы он не смог спасти Кэйю… он бы вновь почувствовал все это? Непринятие, злость и всепоглощающая пустота… как же это больно. Больно, что аж блевать тянет.       Тарталья медленно осел на землю, не в силах больше стоять на ногах. Он стоял на коленях, бездумно пялясь на таблички, как и сам Чайльд.       — Они пали смертью храбрых. — неожиданно послышался спокойный вкрадчивый голос рядом. Никто даже не услышал и не почувствовал, как Лин Гуанмин вошёл внутрь. Его самосовершенствование в самом деле было на высшем уровне…       Тяжелая рука опустилась на плечо Чайльда, и даже Тарталья почувствовал что-то похожее на прикосновение. Несмотря на уважение к этому человеку, руку хотелось скинуть. Мужчина явно желал поддержать своего ученика, хотел успокоить его, однако видно было, что он не из тех, кто умеет это делать. Казалось, проявлять эмоции он не привык. Учитель всегда был сдержанным, мягким, когда дело не касалось тренировок или учебы… но никто никогда не видел, чтобы он грустил, искренне смеялся или злился. Можно было отголоски этих эмоций увидеть в его взгляде, но в открытую никогда. Это все равно, что пытаться разглядеть что-то через толстый слой льда. На той стороне видно очертания чего-то, но чего именно неизвестно.       Чайльд сжал челюсть, стараясь сдержать вновь поступившие слёзы. Ему не хотелось казаться слабым перед учителем. Он не хотел вести себя как ребёнок, хныча и цепляясь за чужой рукав. Все это осталось в прошлом. Теперь рядом с учителем стоял сильный юноша, руки которого были все покрыты мозолями от тренировок. Теперь рядом с ним стоял заклинатель. Удивительно, как сильно поменялся даже взгляд мальчишки за эти годы… он сильно повзрослел.       — Не вини себя. Вы все выполняли свой долг: защищали простых людей.       — Если бы я был сильнее, нам бы не пришлось ставить поминальные таблички. Если бы я был сильнее, нам бы не пришлось собирать все, что от них осталось, чтобы родители могли хоть что-то похоронить. — упрямо покачал головой Чайльд. — это я виноват в их смерти. Не нужно было их оставлять…       — Ты спас сотню жизней других людей.       — Но я пожертвовал ради этого жизнями своих товарищей.       — Как я уже говорил, нам не обойтись без жертв. Иногда приходится делать тяжёлый выбор. — Лин Гуанмин похлопал по плечу ученика, — как бы тяжело это не было признавать, ты поступил правильно. Иногда из двух зол, приходится выбирать меньшее. Если ставить на чаши весов жизни сотни жителей деревни, которых ты спас, и жизни твоих товарищей, что были готовы пожертвовать собой ради них, как думаешь, что перевесит?       Чайльд нахмурился.       — Весы не наклонятся ни в одну из сторон, потому что каждая жизнь важна. Даже тысяча человеческих судеб не будут ценнее жизни одной ободранной собаки. — уверенно заявил он, после чего развернулся и вышел из комнаты.       Лин Гуанмин несколько секунд стоял молча с нечитаемым выражением. Однако потом на его лице появилась печальная улыбка. Как уже взрослый человек, повидавший многое за свои годы, он прекрасно знал, что людям с таким мышлением всегда приходится очень тяжело. Его ученик мог загнать себя в могилу раньше положенного ему срока.       — Излишняя самоуверенность и открытое сердце могут привести к нравственному падению. — покачал головой учитель, глядя на именные таблички, — Я не хочу видеть, как избранник неба, в итоге бросается в ад. Эти слова поразили сердце Тартальи и он застыл не в силах что-либо сделать и что-либо сказать. Фигура мужчины спокойно развернулась и двинулась мимо него, но вот парень остался сидеть на коленях, словно поражённый молнией. Странно, но в эту секунду, ему казалось, что Лин Гуанмин обращался именно к нему. Его последние фразы все ещё эхом отзывались в голове, поднимая табун мурашек. Даже когда все вокруг вновь покрылось трещинами и начало обваливаться, юноша продолжил сидеть на месте, не замечая всего происходящего. Ему было наплевать на разрушающийся мир воспоминаний. Единственное, что сейчас имело важность, единственное, что сейчас засело в голове, сердце и душе, это слова учителя. Необъяснимым образом они нанесли такой сильный удар по парню, что тот не в силах был разогнуться.       Тарталья даже не заметил, как вокруг все вновь стало спокойно и он оказался у той самой реки, куда явился изначально. Прямо перед ним стоял Чайльд, молча глядя на его слёзы, что так и остались в глазах, не пролившись. Аякс несколько долгих минут не поднимал глаз, но когда он все же взглянул на свой осколок души, на его лице отобразилась такая боль, такая тихая мольба… заклинатель присел на корточки рядом с ним и успокаивающе притянул в свои объятия, кладя чужую голову себе на грудь.       — Зачем ты все это показал мне… зачем заставил вспоминать? — прошептал Тарталья, вцепившись в него.       — Ты хотел знать, как я отношусь к твоему поступку. — так же спокойно и тихо ответил ему Чайльд, прижимая юношу бережно, как свое собственное дитя, — я потерял очень много близких для меня людей. Каким бы сильным я не был, мне приходилось каждый раз кем-то жертвовать. Ты и сам видел, я много раз пытался броситься на помощь своим товарищам, но мне не позволял долг и принципы, внушаемые с детства. Тарталья, я одновременно завидую тебе и презираю. Завидую, что ты смог в критическую секунду все же решиться на такой шаг, презираю за то, что из-за тебя погибло большое количество невинных. Тобой двигали только эгоистичные интересы.       — Но… почему я все время должен думать о других? Кто тогда будет заботиться обо мне и о моих близких?       Тарталья отчётливо ощутил как кольнуло сердце. Это чувство… Чайльд и сам не знал ответа. Он сам сомневался. Если раньше он и был твёрдо убеждён в своей правоте, если он точно знал раньше ради чего борется, то сейчас… Этот человек сам ничего не понимал. Он сам запутался. Он разочаровался в своём окружении, разочаровался в себе. Аякс очень хорошо это чувствовал.       — Ты сошёл с пути… — лишь ответил Чайльд. — ты можешь провалиться в пропасть.       Тарталья всхлипнул. Он и сам чувствовал это где-то глубоко внутри. И это его ужасно пугало. Он не хотел становиться тем аморальным ублюдком, каких он всегда презирал. Не хотел уподобляться демонам, которые убивают, не чувствуя и капли жалости. А что если это перерастёт во что-то нездоровое? Что если он начнёт получать удовольствие от этого? Аякс боялся. Боялся того, что совесть молчала и все прошло так гладко и так тихо, будто это норма. Но это было не так. Сколько детей было убито из-за него? Сколько стариков?       — Не бойся. — тихо проговорил Чайльд, поглаживая рыжие локоны, — если ты осознаешь, что поступил неправильно, это значит, что есть ещё возможность вернуться на правильный путь.       — Но я до сих пор уверен, что поступил правильно. — зарыдав в голос, еле сумел выдавить из себя юноша, — Если бы передо мной вновь встал этот выбор, я бы снова предпочёл бы спасти друга. Почему? Почему это так плохо? Я не понимаю. Почему мне так плохо? С чего ты взял, что это плохой путь?       — Тарталья… — Чайльд замолк на мгновение, пытаясь правильно подобрать слова, — когда тобой движет эгоизм, не важно в какую сторону ты повернёшь, дорога всегда будет вести лишь в пропасть.       — Да? А куда привела твоя дорога сложенная из добродетелей? — не выдержав крикнул Аякс, оттолкнув от себя заклинателя.       В эту же секунду, помимо горечи и обиды, что уже заняли своё место в сердце парня, внезапно вспыхнула боль, тоска и вина. Все это накрыло его с головой и Тарталья, как в припадке, схватился за голову, согнувшись. Эмоций было слишком много. Хотелось вырвать себе сердце и отбросить в сторону, чтобы все это прекратилось.       Чайльд опустил голову, с каким-то странным выражением глядя на водную гладь, что пошла рябью.       — Я… хотел спасти всех. — неуверенно пробормотал заклинатель, но спустя несколько секунд молчания он вдруг нахмурился. Его лицо приняло болезненное выражение. Казалось, он сам не понимал, что несёт. Эти слова как будто засели у него в голове и он только и делал, что повторял их. Но на самом деле, где-то в глубине души, они оба понимали, что все было не так просто. Этот осколок души забыл что-то очень важное и теперь, когда он пытался вспомнить те дни, мыслительный процесс приносил ужасный дискомфорт.       Отвлекшись всего на несколько минут из-за этих странных чувств, Чайльд пропустил момент, когда вокруг Тартальи начала собираться отрицательная энергия, все больше окутывая его. Она была темно красного цвета и напоминала кровь… увидеть подобное посреди настоящего тихого рая, где цвели сады, летали бабочки и тихо журчала вода, было по-настоящему жутко. Заклинатель замер, разглядывая эту жуткую ауру, скапливающуюся вокруг парня. У него не оставалось выбора кроме как вытолкнуть из медитации Аякса…       Тарталья разлепил веки и остекленевшим взглядом посмотрел на возникшее в нескольких сантиметрах от него лицо. Моракс стоял наклонившись к нему и разглядывал собравшиеся в уголках глаз слёзы. Сказать какое именно у него было в этот момент выражение лица… было трудно. Демон надел другую маску, скрывающую теперь нижнюю половину его лица. Одни лишь янтарные глаза, что казалось, глядели в самую душу, уставились на него. В темноте они источали тёплый приятный свет, но видеть нечто подобное подле себя все равно было жутко. Тарталья недоверчиво моргнул, как будто пытаясь избавиться от этого ведения. Но к сожалению или к радости, фигура демона не исчезла. Моракс лишь выпрямился, отстранившись от парня.       — Медитируешь? — как-то странно прищурившись спросил он.       Тарталья ничего не ответил. Стараясь прийти в себя он лишь глубоко дышал и внимательно наблюдал за демоном. Чужие эмоции вперемешку с его собственными потихоньку отпускали его, уступая место усталости и внутренней опустошённости. Только через минут десять он наконец смог взять себя в руки и спокойно выдохнуть, роняя голову на край кровати. Подняться с пола он не мог, поэтому он продолжил сидеть все в том же положении.       — Да. Это так странно? — ответил наконец он.       — Да. Люди вашего поколения не могут нормально расслабиться и уйти от мирской суеты. Вы стали одним целым со стрессом и городскими проблемами. Тот факт, что ты сумел так быстро освоить медитацию… поражает.       Тарталья промычал что-то невнятное, делая вид, что слушает.       Моракс немного нахмурился, внимательно оглядев мальчишку. Его помятый вид не радовал его, несмотря на то, что самой изначальной его целью было сломать Чайльда. Возможно это из-за того, что до такого состояния юношу довёл не он сам, а обстоятельства? Демон взял стоящий неподалёку стул и, бесцеремонно скинув с его спинки вещи, поставил его в шаге от Тартальи. Парень приподнял бровь, глядя на старую черепаху, что уселась напротив него и, подперев щеку рукой, уставилась янтарными глазами.       Минута молчания.       Моракс разглядывает парня оценивающим взглядом, Тарталья же хмурит брови и смотрит на демона как на умалишённого, у которого было явное обострение. Ну а что, весна на всех по-разному влияет.(И все равно, что шёл уже не первый день лета… может быть у него запоздалое обострение.)       — Ты меня раздражаешь. — ровным голосом заявил Моракс, как будто говорил об обыденных вещах. Он видел в юноше какие-то перемены, но решил пока не расспрашивать его. Придёт время и он сам докопается до сути. Или же поймает мальчишку с поличным, а после, сжав горло, заставит рассказать обо всем. А пока...       Тарталья не нашёл, что ответить на это. После такой эмоциональной встряски, которую устроил ему Чайльд, он чувствовал себя настоящим овощем, до которого какая-либо информация доходила очень медленно. К тому же, разве Тарталья сделал что-то плохое, что могло вывести демона из себя? С чего вдруг он решил напомнить о своей неприязни?        — Раздражаешь настолько, что я не желал приходить к тебе все эти дни. Конечно, у меня были важные дела, но все же, мое раздражение — тоже одна из причин. Не самая главная, но важная.       «Мне теперь обосраться или что?» — мысленно фыркнул Тарталья, подняв наконец нормально голову. Теперь он не выглядел как растекшаяся на полу лужа, а скорее напоминал недовольного пса, который готов был в любую минуту начать рычать.       Нет, после медитации он был не готов к подобному разговору с этой старой тупой черепахой. После того, как тебя морально изнасиловала твоя же часть души, не хотелось выслушивать какой-то бред и от этого сумасшедшего. Юноша был очень уставшим, но раздражение начинало в нем кипеть и он просто не мог спокойно реагировать на демона. Неужели так трудно подождать, пока он отойдёт? Пускай приходит в другой день бесить, на сегодня с Аякса хватит!       — Тогда чего пришёл? — чуть ли не прошипел Тарталья.       — Не знаю.       Снова молчание. Снова странные недовольные взгляды с обеих сторон.       Демон явно что-то недоговаривал. На языке у него вертелся вопрос, но он не хотел его озвучивать. Возможно, древнее бывшее божество боялось показаться глупым?       На самом деле, он говорил правду. Помимо того, что Моракс занимался очень важными для него делами, он так же чувствовал постоянно раздражение из-за одного конкретного человека. Он часто вспоминал об этом звереныше, иногда даже хотелось навестить его, чтобы снова поиздеваться. Этого не хватало демону все дни, что он провёл далеко от объекта своей ненависти. И что удивительно, это раздражение отличалось от того, что он чувствовал к Чайльду, когда был в заточении. Он как и прежде хотел раздавить его, но… что-то отличалось. Как будто теперь помимо ненависти и желания отомстить, что-то иное подталкивало его взять Аякса за шею и сильно сжать.       И это нечто «иное» не давало ему покоя. Вот только как разобраться с этим, демон не знал. Может быть со стороны он и выглядел эмоционально зрелым человеком, вот только на самом деле его эмоциональный диапазон, собственно как и само понимание собственных чувств, варьировался сейчас на уровне ребёнка, вступившего в пубертатный период.       Даже если бы Моракс попытался вспомнить детство и все те эмоции, которые он испытывал тогда, это все равно не помогло бы разобраться в происходящем. Раньше все было проще… уважение, страх, обида, счастье — все это знакомо и легко. Но вот что насчёт периодически возникающего желания крепко взять и сжать этого человека до хруста костей, до хриплого крика? В особенности когда он плачет или выглядит так разбито? Почему у него возникает такое желание? Это все из-за ненависти? Ему хочется таким образом сделать ещё больнее парню?       Моракс отвел взгляд от Тартальи, не в силах больше смотреть на него.       Когда этот крольчонок попал в беду и так трясся в его руках, что сильнее всего хотелось сделать в ту секунду? Поубивать всех, кто посмел прикоснуться к его игрушке, или доломать ее собственными руками, чтобы он сильнее заливался в слезах?       — Так… что произошло в деревне? — этот несмелый тихий вопрос заставил отвлечься демона от мыслей, — почему ты поубивал там всех? Разве эти существа были не твоими поданными, которые готовы были биться головой о землю, молясь тебе?       — Эти существа были идиотами, из-за которых мои планы могли полностью быть разрушенными.       — Планы… ты хочешь с помощью армии всяких низших существ, как ты однажды выразился, воевать с людьми? Хочешь таким образом открыть бездну?       Моракс немного прищурил глаза. Даже с маской, было понятно, что он улыбался.       — Оу, ты так хорошо запомнил мои слова. Это льстит. — он сложил руки на спинке стула и выпрямился. Тарталья сразу понял, что он намеревается начать серьёзный разговор, — Вампиры — всего лишь отвод глаз. Я даю им указы очень редко и исключительно из тени. В основном они действуют сами, расширяя свою армию и готовясь к войне.       — Для отвода глаз значит… но кого ты хочешь отвлечь таким образом?       Моракс поднял указательный палец вверх. Тарталья несколько секунд сидел в растерянности, однако потом до него все же дошло.       — Небеса?..       — У небожителей есть свои правила. Они не имеют права вмешиваться в дела людей, даже если на земле царит беспорядок. Но есть исключение. Если человечеству угрожают существа, что по силе стоят на равне с небожителями, то они лично берутся за устранение этих тварей. Тысячу лет назад мне приходилось часто сталкиваться в бою с ними. Но спустя многочисленные проигрыши, они начали бояться соваться ко мне. К тому же, я не был такой сильной угрозой для людей. Я всего лишь воевал за то, чтобы другие существа тоже могли жить в нормальных условиях. Да и времена тогда были совсем другие… сейчас же все изменилось. Спустя века, на земле почти не осталось существ, способных противостоять хотя бы одному Божку. А если и осталось, они сейчас сидят у себя в норах, боясь высунуть хвост. Мое появление и открытые прямые действия наверняка бы привлекли их внимание. И тогда, каким бы сильным я не был, объединившись, они бы победили меня. Для того, чтобы как можно больше времени себе выиграть, я решил разыграть специально для них сценку, спровоцировав мелких сошек.       — То есть, только после того, как в мире воцарился бы хаос, ты собирался выйти на сцену? Хм... Погоди, значит если вампиры все же нападут на людей, то Боги будут просто сидеть и наблюдать за этим, потому что они — слишком мелкая рыбка для них?..       — Схватываешь на лету, зверёныш. — кивнул Моракс, слегка улыбнувшись. — Я думал, что мне удастся одним рывком выполнить все задуманное, Вот только теперь появилась проблема. Эти недоноски привлекли внимание небожителей. Думаю, такой масштабный ритуал в честь какого-то демона заставил их задаться некоторыми воспросами. В ближайшее время мне придётся залечь на дно.       — А что именно ты делал все эти дни? — с подозрением покосился на мужчину Тарталья.       — Устанавливал заклинания. — ответил он так, будто это было обычное дело.       Вот только это не могло быть априори чем-то обычным. Если Моракс что-то и затеял, если что-то и начал колдовать — добра не жди. Юноша прищурился.       — Что за заклинания? И на что их ты устанавливал?       — На замки. — как-то хитро ухмыльнувшись ответил Моракс.       — Чтобы открыть бездну?       — Именно. С помощью этих заклинаний я смогу разрушить все три замка одним разом. Останется лишь четвёртый. Но к нему нужно найти ключ.       — Почему ты не можешь его разрушить своими силами, как и другие?       — Все не так просто… если верить слухам, в создании последней печати участвовали сами Боги. Если это в самом деле так, то мне одному не справиться. — вздохнул он, — на самом деле, все продвигалось бы намного быстрее, если бы мне не приходилось действовать так осторожно и тихо. А если учесть недавние события… мне придётся залечь на дно на некоторое время, чтобы не привлекать к себе большего внимания. Боюсь с поисками придётся повременить.       Тарталья поднялся на ноги, но лишь для того, чтобы в следующую секунду рухнуть на кровать звездой. В комнате стало тихо. Моракс молча наблюдал за ним, все ещё сидя на своём месте, а парень лежал с желанием закрыть глаза, и больше никогда их не открывать. Речи демона были для него очень странными. Он рассказывал все свои планы так неосторожно и легко, что создавалось впечатление, будто этот человек просто развлекается, выдумывая всякий бред. Или Тарталья просто пересмотрел фильмы, где всегда в конце побеждает добро, и все счастливы и довольны?       — Война с людьми — просто отвлекающий манёвр, для того чтобы выпустить из клетки настоящих монстров. Прекрасно. Значит, ты хочешь найти ключ и потом разрушить все «замки» за один раз, так как, если начнешь их отдельно ломать, то непременно обратишь на себя внимание Богов и тебя тут же остановят? Хм… а рассказывая все свои планы, ты не боишься, что они прямо сейчас уже наблюдают за тобой и прислушиваются? Почему ты так легко говоришь мне об этом?       — Ты меня обижаешь. — хмыкнул Моракс, — очевидно, что я бы тебе ничего не рассказал, не будь я уверен, что нас не подслушивают. — демон взглянул на Тарталью как-то по особенному жутко… у юноши пробежались мурашки по всему телу, — Весь твой дом исписан заклинаниями, благодаря которым ни одна, даже самая сильная тварь, не сможет проникнуть внутрь и подслушать наш разговор. В конце концов, мы тут уже так давно… твой дом стал для меня уже настоящим убежищем. К тому же… Аякс, на тебе мое кольцо. Когда я говорю, что тебе никто не поможет, я абсолютно серьёзен. Поверь мне, я позаботился о том, чтобы даже Боги, если вдруг они захотели бы как-то вмешаться, они бы не смогли даже отыскать моего звереныша. Тарталья немного приподнялся на локтях, глядя на демона нечитаемым взглядом. Он как будто пытался понять, разглядывая чужие глаза, насколько тот был серьёзен в своих словах. И судя по тому, что Моракс в эту секунду даже не улыбался… было все очевидно. По телу Аякса пробежал холодок и он втянул голову в плечи, опустив взгляд на пол. Даже комментировать это уже не хотелось…       — Зверёныш… — фыркнул он, — с каких пор ты вообще начал так называть меня? Звучит ужасно.       Ну а что, лучше уж прицепиться к мелочам и уйти от темы, чем вникать в весь ужас сказанного.       — А что, тебе больше нравилось, когда я называл тебя крольчонком? — усмехнулся Моракс, — ты больше не такой изнеженный и чистый, как был до этих пор. Обзывать зверя, у которого выросли клыки и когти, безобидным пушистым созданием уже нельзя, не думаешь? Нужно называть вещи своими именами.       Тарталья нахмурил брови, отвернув голову в сторону. Он ничего не ответил на это и в комнате повисла тишина на несколько минут. В памяти вновь возник образ Чайльда и разговор с ним… даже если у Аякса в самом деле «выросли клыки и когти», это ещё не значило, что он катится в пропасть без возможности вернуться на правильный путь. Так сказал ему Чайльд. И Тарталья верил в это. Он будет делать все возможное, чтобы помогать людям.       — Ты сделал все правильно. — внезапно сказал Моракс, и Тарталья чуть было не подавился воздухом от неожиданности. — не вини себя.       Юноша несколько секунд лежал молча, не зная, стоит ли отвечать. Этот разговор с самого начала обречён на провал, не так ли? Они либо рассорятся, либо… а что либо? Аякс лег обратно на кровать, чтобы не видеть лица демона, после чего осторожно и тихо напомнил:       — Я спас одного, принеся в жертву целую деревню.       Зачем он сказал это? Внутри такое странное чувство… это похоже на какую-то слабую надежду. Но на что он надеется? На то, что его мысли подтвердят и он успокоит себя? Тарталья всегда недолюбливал таких людей, что спрашивают совета у других ровно до тех пор, пока не услышат нужный им ответ, после чего идут и делают то, что с самого начала планировали. Пытаются успокоиться себя. Как это по-идиотски. Они всегда игнорируют по-настоящему хорошие советы. К чему вообще тогда обращаться к кому-то за помощью, если ты все равно сделаешь по своему?       Однако… любопытство и маленький огонёк надежды все равно были сильнее Тартальи. Он хотел услышать мнение Моракса насчёт всего этого. Быть может… он разделяет его мысли? Быть может, Аякс будет понят хоть кем-то? Чайльд вёл себя как выдрессированный пёс, которого научили быть послушным и хорошим. Но что скажет существо, которому все это далеко? Которого не сдерживают никакие оковы морали?       — И что? — спокойно ответил Моракс, — разве ты должен был что-то этим людям? Почему ты не мог спасти своего друга? Вся эта деревня — обычные жалкие людишки, с которыми ты даже никогда не был знаком. С чего вдруг тебе нужно жертвовать своим близким ради них?       — Я… — Аякс закрыл ладонями лицо. Он не знал что ответить на это. Юноша был полностью согласен с демоном. И это убивало. Он даже придумать не мог ничего, чтобы поспорить с ним.       — Люди — эгоистичны. Постоянно жертвуя собой, ты можешь не получить взамен и капли от того, что сделал для других. Так объясни мне, зачем мучить себя и отрывать каждый раз какую-то часть, раздавая чужим для тебя людям? Рано или поздно от тебя не останется и кусочка. — Моракс тяжело вздохнул приподняв голову, — Чайльд все время так делал. Он был, словно большое чистое озеро, которое с каждым годом все осушалось и осушалось. Люди только и делали что брали, даже не думая о том, что нужно взамен отдавать хотя бы каплю. Не знаю, что с ним стряслось в детстве, он не рассказывал. Но я видел, что происходило с ним в последние годы. Он был слишком добрым и каждый пытался его использовать.       Мужчина наклонил голову чуть в бок, на несколько секунд замолкнув. По всей видимости, он окунулся в воспоминания… и эти воспоминания были не самыми приятными. Чайльд не раз приходил к нему в ужасном состоянии, но он не мог ничего поделать с этим. Их мировоззрения слишком сильно отличались, и они оба были слишком упрямы, чтобы принимать точку зрения друг друга. Чайльда нельзя было переубедить, сколько бы ты с ним не разговаривал, он все равно продолжал делать по-своему.       — Не становись таким же. Учись на ошибках прошлого. — тихо проговорил демон, — если уж тебе и суждено страдать, то точно не из-за жалкого мусора. Только от моих рук.       — Ну спасибо блин. — фыркнул Аякс, посмотрев на потолок, — лучше бы не заканчивал свою мысль.       Моракс хмыкнул. В комнате вновь стало тихо, и Тарталья совсем расслабился, все ещё лёжа с закрытыми глазами. Он согнул ноги, поставив их на самый край кровати и, набрав побольше воздуха в легкие, выдохнул с протяжным усталым стоном. В какой-то момент, ему даже показалось, что в комнате он остался один. Уж слишком притих демон… однако лёгкое прикосновение к колену заставило вздрогнуть Тарталью. Он распахнул глаза и уставился на Моракса, оказавшегося слишком близко. Тот медленно скользил взглядом по его ноге и выше, после чего поднял глаза и взглянул прямо в лицо Аяксу.       — Кстати, что касается моих рук и твоего страдания… — мужчина заставил юношу немного раздвинуть ноги, чтобы было удобно вклинить между ними колено, после чего угрожающе навис над ним, — ты ведь будешь хорошим мальчиком и позволишь мне выпить кровь без истерик и сцен, да? Тарталья опешил от такой наглости и… близости. Он замер, тупо глядя на Моракса, что поставил руку рядом с его лицом и удерживал весь свой вес на ней. Вторая его ладонь до сих пор покоилась на колене.       — Ч-чего?