Дедушка Дуку

      Все эти бесконечные «надо» и «обязан», «неважно, что я хочу, важно, что я должен сделать для Галактики» Оби-Вана порой бесили или, по крайней мере, сильно раздражали. Это – он был уверен – передалось ему от Квай-Гона, а тому от Дуку. Именно поэтому все трое недовольно сопели, когда Совет решил, что маленького Энакина Скайуокера должен обучать Джинн, а его падаван уже может становиться мастером. Кеноби находил весьма забавным то, что его учитель сам привёл мальчика в Храм и сказал Совету, что он важен для Галактики, однако вовсе не намеревался его обучать.       Потом всё закрутилось быстро и для молодого рыцаря было как в тумане: вновь Набу, битва с ситхом, чудесное спасение Квай-Гона от его смертельного удара усилиями Дуку (который вообще не должен был с ними лететь, но старый джедай был упрям) и победа Оби-Вана над забраком, после – признание этой битвы Советом за финальное испытание, посвящение в рыцари и первая самостоятельная миссия, растянувшаяся на месяц. Отчётливо Оби-Ван помнил только то, как его уже бывший учитель пытался добиться позволения лететь с ним, без Энакина, и его потухшие глаза, когда Совет запретил ему сопровождать прошлого падавана.       И вот теперь молодой рыцарь Кеноби вернулся домой, отчитался Совету, провёл в ванной три часа, попросту заснув в тёплой ароматной воде, и пришёл в комнату грандмастера. Дуку сообщил ему, что Джинн уже знает о его прибытии, но пока тренирует Скайуокера и придёт чуть позже. Без падавана.       Странным образом Энакин в их «семейство» не вписался; Дуку не видел в нём, как в Оби-Ване, внука, хотя отношения между графом Серено и бывшим рабом с Татуина сложились хорошие и были гораздо теплее, чем между старым мастером и Ксанатосом; Кеноби никак не удавалось увидеть в нём младшего братишку, а Квай-Гон, похоже, даже не намеревался устанавливать с мальчиком такую тесную связь, как с прошлыми падаванами, и придерживался простых отношений учителя и ученика.       Оби-Ван, сидя в кресле, которое Дуку поставил специально для него ещё двенадцать лет назад, постоянно поглядывал на дверь, однако бывшего учителя всё не было и не было. Молодой джедай подумал, что, возможно, пока его не было, Джинн и Энакин могли сильно сблизиться. Мог ли Квай-Гон теперь думать о бывшем ученике, когда нынешний падаван сильно отставал во всём от своих сверстников?       – Он придёт, терпение, Оби-Ван.       Тот засмеялся и принял из рук Дуку кружку с какао. Похоже, одно было неизменно – настоящее терпение он никогда не обретёт.       – У него может не остаться времени, мастер Дуку, или сил тащиться сюда и сидеть здесь, выслушивая меня.       Грандмастер сразу всё понял.       – О, дорогой, ты очень ему дорог, даже не сомневайся. Пока тебя не было, он порой откладывал обучение Энакина, если чувствовал, что с тобой что-то происходит, и мог ходить, как в воду опущенный, целый день – или два, пока не понимал, что ты снова в порядке.       Звонок в дверь оповестил о прибытии гостя.       – Лёгок на помине, – хмыкнул граф и пультом открыл дверь.       Джинн быстро прошёл в гостиную. Его волосы были мокрыми и завязанными в неаккуратный пучок, из которого торчали отдельные локоны, сам мастер-джедай был в купальном халате и тапочках и в целом создавал впечатление человека, который не так давно бежал.       Квай-Гон без слов сжал бывшего ученика в крепких объятьях, утыкаясь носом в его макушку, и Кеноби обнял его в ответ, мигом избавляясь ото всех тяжёлых мыслей.       – Как ты?       – Жив, цел, здоров и полностью функционирую после дурацких овощей, которые не понравились моему животу.       Джинн тихо посмеялся и наконец отстранился от юноши, пригладил его непривычно удлинившуюся чёлку.       – Я готов слушать, если ты готов рассказывать.       – Я готов рассказывать, но вы не готовы слушать.       Бывший учитель был озадачен словами Кеноби, равно как и его широкой ухмылкой.       – Ваши волосы вам завтра точно «спасибо» не скажут. Идёмте же! – Оби-Ван потащил Квай-Гона за руку в сторону ванной, пока граф Дуку изо всех сил сдерживал прорывающееся хехеканье.       Джинна усадили на табуреточку и освободили от резинки для волос, которые водопадом заструились по его спине и плечам. Кеноби отыскал расчёску и осторожно, по одной пряди, стал расчёсывать их, кое-где уже совсем спутавшихся.       – Вот вы же мне заплетали косичку, теперь моя очередь. И почему вы вообще вышли в таком виде за пределы своей комнаты? – озадаченно поинтересовался прошлый падаван.       – Я задержался в тренировочном зале, нужно было поторопиться.       – Я бы мог ещё подождать.       – Но не смог бы я.       Оби-Ван даже выпустил прядь из рук. А потом обнял мастера, по привычке боднув его в висок и съехав лбом с него до шеи.       – О, орешек, я так соскучился, – вздохнул тот, снова обнимая Кеноби.       Орешком Джинн Оби-Вана начал называть давно, ещё даже до официального знакомства с ним. Он смотрел на тогда гладкие волосы юнлинга и почему-то думал: «Вот группу орешка опять повели на экскурсию». Ласковое обращение закрепилось за падаваном Кеноби, и его учитель в ситуациях, когда мальчик сбивался с ритма или умудрялся что-нибудь учудить, часто говорил, смеясь и поглаживая падаванский хвостик: «Эх ты, орех».       И вот теперь полное прежней отцовской любви и нежности прозвище, вновь прозвучавшее уже для рыцаря-джедая, заставляло Оби-Вана широко улыбаться.       – А я нашёл вторую расчёску, – Дуку, тактично отошедший пару минут назад, помахал расчёской, – и намереваюсь к тебе присоединиться, Оби-Ван.       – Голову мне не оторвите, – пискнул Джинн, и его бывшие учитель и ученик засмеялись, начав атаковать длинные седеющие волосы с двух сторон.       Вдвоём они быстро справились, и Кеноби взялся за фен. Он прыгал вокруг бывшего учителя, горячим потоком раздувая его волосы во все стороны, пока тот жмурился и плотно сжимал губы, чтобы потом не отплёвываться. Граф Серено смотрел на них и думал, что эти двое – чуть ли не единственные учитель и падаван, которые сохранили настолько тёплые отношения (побив его собственный рекорд), что Оби-Ван сохранил свой мальчишеский задор, и Квай-Гону стоило бы опасаться внезапного прыжка орешка на свои плечи.       Затем Дуку и Кеноби снова расчесали мягкие и шелковистые волосы Джинна и только тогда выпустили его из ванной.       – О, какао, – Квай-Гон одним махом допил содержимое кружки бывшего падавана. Тот только палец успел поднять, намереваясь сказать, что нечестно выпивать чужое какао, как Дуку принёс поднос с тремя кружками свежего какао и миску печенья.       – Кто-нибудь голодный? – поинтересовался хозяин квартирки.       – Я съем половину печенья! – воскликнул Кеноби и быстро прижал к себе миску. Старшие джедаи засмеялись.       – Так, Оби-орешек, иди-ка сюда, – Джинн похлопал по дивану рядом с собой.       – Вы хотите стащить у меня печенье? – расплывшись в улыбке, Оби-Ван пристроился под самым его боком.       – Не волнуйся, я за ним послежу, – граф шутливо погрозил бывшему ученику пальцем и сел рядом. – А теперь давай рассказывай, мы умираем от любопытства.       «И беспокойства», – мысленно прибавил Кеноби, вслушиваясь во всё ещё крепкую связь с учителем.