Угасание разума

Она и до этого сомневалась в реальности происходящего. Оказавшись в бедламе, окруженная санитарами Маргарет совершенно запуталась. Последние воспоминания обрывочны и хаотичны, что для неё совершенно не характерно. Единое месиво из образов и чувственных пятен на полотне памяти, которое не подвергалось переводу на человеческий язык. Она игнорировала стоящего рядом с её постелью врача, так как не могла справиться с разумом. Если её мысли не собраны в стройный, упорядоченный ряд, то и не была собрана она сама. Нужно всё разложить по полочкам, как всегда. «Какое нахальство, – думалось ей под въедливый фонетический шум, исходящий от врача. – Никакого уважения к личному пространству и состоянию пациента только пришедшему в себя». Она не успела ничего ответить, как тот ушёл, забирая бригаду санитаров с собой. Маргарет считала, что это только к лучшему. Посторонние не помешают ей прийти в себя. Порядок в голове приравнивался к порядку в жизни. Она прикрыла глаза, пытаясь собрать картину разорванного в клочки мира. Последнее, более-менее связное, что она могла вспомнить и поклясться, что это было взаправду, это то, как они стояли у подозрительного дома на Окаянной улице. Они? Разум сразу подкинул визуальные образы её спутников и их сжатую характеристику. Соня и Изгой! Она мигом подскочила, оглядываясь по унылой палате в поисках её спутников. Никого из них не было. Они живы? Они остались в другой реальности? Они вообще существовали? Вопросы в её положении несли губительный оттенок безумия. Слишком много вариантов. Слишком много сомнений. Она не спятила, но кричать об этом она не станет. Необходимо вернуться назад, и не только в физическом плане, но и ментально. Помнить о порядке, как о самой сути бытия. Унять мысли и обозначить себя хоть где-то. Последнее точное воспоминание – дом и её рука, отворяющая злополучную дверь. Дальше вереница гротескных образов, потусторонних символов, значение которых мог бы трактовать такой оккультный гений, как Изгой, никак не она. Кажется, его не было. Ни его, ни Сони. Или они были? Только в другом слое реальности? Они точно пересеклись где-то в том доме. Она чётко помнила беспокойство Изгоя по поводу Багряной дани. Дань. Дань. Дань. Что-то играло в её голове, плескалось, оставляя круги, ведя к себе, в эпицентр воспоминаний, столь хрупких и теперь ненадежных, скользких, будто кем-то запятнанных. Потревоженные они жужжали в её скованном черепе, готовом взорваться от некогда увиденного кошмара. Неправильного, иррационального, запретного. Иного. Дань. Её руки, тонкие и ослабшие, рисующие знак, что позабыл о ней. Возможно, он и не знал о ней, чтобы помнить. Знак, питающийся её кровью, её жизнью. Она с опаской опустила взгляд на бледные руки. На левой ладони криво зиял шрам. Всё – правда. Она не спятила. То есть, конечно, в некоторой степени она немного не в себе, учитывая всё пережитое, но она точно не спятила до удержания в бедламе. Итак, в какой-то точке того дома они пересеклись. Успели и поговорить, и передохнуть. Да, точно! Чердак. То точно был чердак. Как она могла забыть? Всё медленно, но неуклонно становилось на свои места, как и всегда в её разуме. Последовательно и упрямо события выстраивались друг за другом. Она анализировала образцы материи со странных существ, Изгой изучал артефакты. Соня чистила оружие, наблюдая за тенями в углах. Они тихо переговаривались, обмениваясь впечатлениями, и пытались прийти к единому пониманию происходящего. Её потянуло куда-то, в какой-то портал. Тянуло так, что она не могла противиться. А после был свет. И тьма. И вероятно весь цветной спектр вышел из неё, как из призмы, освещая, играя её разумом, просвечивал всю её крохотную то ли душу, то ли память. Маргарет потерла виски, отгоняя приступ болезненной паники. Чем бы ни была эта лечебница, способом образумиться от сумасшедшей свистопляски Аркхема или галлюцинациями от миазмов, травмой головы или гипнозом, для Маргарет Каперникус было ясно одно – всё это полнейший фарс. Из этого следовало, что ей нужно выбираться и как можно скорее. Знакомые персонажи окружили её. Она делила палату с безумным банковским служащим, Спящей Баронессой, Исидором, Марино и Крогхом. Странный набор для сожительства, но не ей выбирать. Она не собиралась задерживаться в столь дружелюбном месте. – Ты задолжала мне, – улыбнулся Марино. Миры и время менялись, а ушлость этого мерзавца – нет. Собрать «пробуждающий» коктейль было до нелепого просто. Маргарет почти не страшилась, лежа на холодном столе в подозрительно стерильной операционной, плавая на радужных волнах уносящего её состава. Мир растекался и сжимался, пока она не оказалась среди странного вида существ. Вот тут-то и можно было бы закричать и удариться в безумие, но рядом обнаружились её спутники, поэтому она сохранила видимость спокойствия. Описать происходящее на Нитоне было проблематично. Маргарет зависла у выхода из «лаборатории?», оценивая непривычный глазу пейзаж. Множества «почему, откуда и как» вертелись в её голове, но были сбиты подхватившими её попутчиками. Иногда, как сейчас, её любопытство брало вверх над выживанием, потому что ей до трясучки хотелось изучить иные формы организмов и материи. Вероятно, именно пресловутое любопытство погубит её, если не уже. Ведь она приехала в Аркхем именно из-за этого, ведомая таинственной личностью Чёрного гостя. Может, ей самое место в лечебнице после такого? Пейзаж не радовал глаз своей цветовой палитрой, к тому же её начинало мутить. Воздух вообще пригоден для неё? Маргарет на периферии заметила тянущуюся к ней забинтованную руку, но Изгой не коснулся её, застывая изваянием. Это казалось милым поначалу, но после множества неуверенных топтаний на месте, это утомляло. Ей временами самой нужна была поддержка, она уже не так молода, у неё не так много сил. Ужасы Аркхема подъели её, кое-где можно было увидеть признаки ментальных расстройств. С каждым новым шагом, с каждым боем, с раскрытой тайной та профессор Каперникус, которая приехала в Аркхем, исчезала под хрустом потрясений и нервных срывов от оживших кошмаров. Кто она сейчас? Откуда и куда идет? Зачем идти, если можно принять мирную смерть? Почему бы не остановиться? Маргарет устала, и ей нужна была помощь. – Моя госпожа? – шепотом позвал её Изгой, выводя из лёгкого помутнения. – Я в порядке, – неуверенно пробормотала она, пытаясь сфокусироваться хоть на чем-то. Рука сама по себе нашла его ладонь, так и не коснувшуюся её. Ощутив его нервную дрожь и мгновенное отступление, Маргарет пошатнулась. Ослабшее зрение подводило её сильнее и сильнее. Она терялась в тумане неопределенности, видя в нём только невыразимые ужасы. Может, если она выколет глаза и более не увидит ужасов преобразившегося мира, то ей станет легче? – Мисс Каперникус, – строго, неизменно холодно сказала Соня, выхватывая из её руки небольшой нож. Маргарет отстраненно наблюдала за этим, пытаясь удержаться в себе или в том, что от неё осталось. Часть неё билась в диких конвульсиях от пережитого, переживаемого и предвосхищенных переживаний. Эта часть знает, что мучения бесконечны, и, вероятно, даже смерть не выход, настолько велико отчаяние этой части. Но другой частью себя Маргарет отстраненно наблюдала, изучая саму себя и те слабости, что несли её в черную яму безысходности. Она теряла контроль над собой – да, но начинала видеть разрывы своей личности. Не сами части, но и те пустоты, заполненные мрачным опытом, непостижимым, но уже видимым, нечто. Она схватилась за голову, подавляя крики. Бесконечно. Всё это бесконечно, она не может быть более в этой удушающей клетке ужаса. Ей нужно сбежать в тихую, глубокую гладь покоя как можно скорее. Помутнение отпустило её так же быстро, как заканчивалась сигарета. Она глубоко вдохнула, ощущая тяжесть своего существования каждой клеткой легких. Она только что пыталась выколоть себе глаза и помышляла о самоубийстве. Она не в себе. К тому же дико устала. – Нам нужно устроить привал, – выдохнула она, поправляя пряди своей скромной прически. – Не лучшая идея делать это здесь, – мигом отозвалась Соня, оценивая враждебную местность. – Мы все без сил, – заметил Изгой. – Тоже верно, – согласилась Грин-Картер. – Лучше всего поискать укрытие. В этих, даже не знаю как их лучше назвать, барханах мы как на ладони для Ми-Го. Они скитались, пока не нашли небольшое укрытие за каменистыми наростами. – Никаких исследований, – категорично заявила Соня, вставая на стражу с револьвером наперевес. Маргарет разложила походный комплект, устало падая на него. У неё не было сил ни на что, но в этой утомленности её разум начинал сиять пуще прежнего, унося её дальше и дальше от ужасов недо-реальности. Очнулась Маргарет в уже знакомой обстановке замка Изгоя. Они так часто проводили время во снах, что привыкли. Она облегченно вздохнула, теряя со своих плеч, временно конечно, груз проблем с той стороны. Здесь было проще дышать, хотя она и не была здесь физически. Правда, впервые Маргарет была здесь в одиночестве. Обычно Изгой встречал её, и мир сна становился чуточку теплее. Она легко покружилась, наслаждаясь такой непривычной легкостью. Свечи мерно горели, интимно освещая бальную залу. Каждая складка её платья идеально очерчивалась при полете, словно срисованная с картинки или плаката. Стук изящных туфель по начищенному паркету бальной залы разбавлял тишину, выдавая монотонную мелодию. Идеальный сон, правда, весьма одинокий. Смысла ждать не было, и Маргарет решила прогуляться. Стук каблуков заглушила вычурная, будто бесконечная, ковровая дорожка. Картины смазывались, теряя четкость, как и многочисленные гобелены, на которых, как она могла предположить, мог быть ответ о личности Изгоя. Одна из загадок, волнующая её цепкий и любопытный разум. Разум, что губил её и временами портил жизнь. Она вздохнула от невеселых мыслей, теряя ту легкость сна, что обычно сопровождала её. Изгой был таким же, только в силу своего бессмертия углубился в тайны, которые пока не манили её. Было ещё то, что она могла постичь обычной логикой и наукой, не прибегая к помощи мистических практик. Может, если бы она тоже была бессмертной… «То что, Маргарет? – спросил вредный голос, чем-то походивший на её деспотичного и властного отца. – Твои страдания длились бы вечность. Это сейчас во власти спасительного сна и магии Изгоя ты в безопасности, но там… Там ты уже всё потеряла. Ты на грани, Мегги». Коридор привел её в начальную локацию. Закольцованное пространство сна легко объяснялось, но ей бы хотелось изучить Замок полностью. – Миледи. Маргарет даже не вздрогнула от внезапного оклика. Во сне не было место лишнему волнению. – Я заскучала без тебя, – улыбнулась она, не смотря на джентльмена, приближающегося к ней. То образ – сонная фальшивка, которой прикрывался Изгой, боящийся быть отвергнутым. За образом был целый мир, который и привлек её к себе. Может, её чувства не совсем правильны или точны, но на то они и чувства, верно? Они не подвергались счету, формулам или концепциям. Тем приятнее их изучать. Чувства Изгоя, по её мнению, также искажены. Она лишь была честна в своём мировоззрении, где каждого стоит судить по поступкам, а не по внешности или статусу. Изгой принял это за доброту, за что и привязался к ней. Немного ласки… то значит подошла бы любая? «Какие ужасные мысли неверия, Маргарет», – пожурила себя профессор. Маргарет считала, что они изначально в неравных позициях и природа их чувств разная. Что поделать, их пока всё устраивало, поэтому она закрывала глаза на этот диссонанс. С другой стороны, мало ли что творилось в голове и сердце Изгоя, который держал оборону молчанием до последнего. – Вам лучше? – учтиво спросил он, вставая вровень с ней. – С тобой мне всегда хорошо, – легко призналась Маргарет. – А здесь ещё лучше. – Здесь лучше, – согласился он с грустью. Конечно, здесь лучше. Здесь отсутствовали ужас и кошмар реальности, неопределенность бытия и силы столь немыслимые, что люди кончали с собой из-за непостижимости. Она понимала привязанность Изгоя и одержимость Баронессы к миру сновидений. – Я сильно изменилась? – Это то, что вас беспокоит? – Отчасти, – уклончиво сказала она. – Мы с тобой давно путешествуем, поэтому тебе было бы виднее, если бы я переменилась. – Вы всё также прозорливы и добры, как и в день, что мы встретились, – поделился Изгой. – Я думаю, что мир пытается изменить вас под себя, и из-за того, что вы боретесь, вы и страдаете. «Как проницательно», – удивилась профессор. – У меня опускаются руки, – призналась Маргарет, наконец, поворачиваясь к Изгою, чтобы взглянуть в его глаза, единственное, что соответствовало с её реальным спутником. Он протянул ладонь, по которой она скользнула печальным взглядом. – Возьмитесь за мою. Маргарет скривилась, чувствуя себя впервые неуютно в этом месте. Изгой тревожно замер перед ней. – Я бы взялась, – сказала она, игнорируя его жест, – если бы то было твоей рукой, а не эфемерным сном. Мне нужен ты не только здесь, ты же знаешь? Они столкнулись взглядами. Её уставший и печальный, уже не легкий и мягкий, и его тревожный, болезненный от закостеневших страхов. – Знаю, – эхом отозвался Изгой, отводя взгляд. – Но не веришь, – хмыкнула она. Он хотел было возразить, задетый её интуицией, но Маргарет лишь покачала головой. – Не нужно. Я понимаю, – сказала она, постучав по виску. – Это ничего, да? Маргарет сказала это больше для себя, чтобы утешиться. Они оба не верили в чувства друг друга, как иронично. Но у неё хватило смелости (или наглости, как посмотреть) обвинить его первой. И у кого теперь искажены чувства? «Немного загадки и подошёл бы любой, а, Мегги?» – Я лишь… – Мы не знаем, сколько нам осталось, – перебила она, ловя себя на лицемерии и желая поскорее закрыть поднятую ею же тему. – Я совсем не хочу портить наши отношения, просто... «Я устала жить в этом кошмаре, мне нужна уверенность хоть в чем-то», – проглотила она, не желая беспокоить Изгоя. – Я верю вам, – тихо прошептал Изгой, – иногда не могу понять и только. Но я предан вам всем сердцем, моя Госпожа. Он бережно взял ладонь Маргарет, осторожно целуя её. Она разомлела, краснея. Маргарет поплыла, словно кто-то наложил на неё замысловатые чары. «Идеальный сон, чтобы никогда не просыпаться», – подумалось Каперникус, когда Изгой закружил её под призрачный оркестр. Вот бы сон не кончался, вот бы музыка плелась вечность. В безумии была своя прелесть, если смотреть со стороны. Было что-то в этих отчаянных, потерянных душах, какая-то своя очаровательно-пугающая нотка. Но только со стороны. Сами эти отчаянные чаще всего не знали о своей больной, зараженной психике. Наверное, то же было и с Маргарет Каперникус, говорящей с Черной пирамидой. – Что происходит? – спросила Соня, косясь на Маргарет. – Вы их не слышите? – удивилась профессор, оглядываясь на своих компаньонов. Те покачали головами, взирая на Маргарет с тревогой. Нервный человек, которого они нашли неподалеку, в ужасе взирал на Уста, дергаясь от шорохов. Уста требовали. Уста приказывали. Уста не оставляли ей выбора. – Мне нужно… что? – переспросила она. – Что они говорят? – вмешался Изгой, и Маргарет вспомнился их краткий диалог на чердаке, когда она рассказала про «Багряную Дань». Каперникус жевала губу, не зная, как правильно сказать, но Изгой, оккультный гений, конечно же, понял её без слов. – Моей не достаточно, – покрасневшими губами вымолвила она. – Я не могу… Как я могу? Она опустила глаза на дрожащие, резко похолодевшие руки. У неё не было сил на такое, ни у кого в здравом ему не хватило бы духу. Одно дело защищаться от нечисти, гангстеров, фанатиков, но убить кого-то намерено? Убить друга? Она посмотрела на Соню Грин-Картер. Убить возлюбленного? Она перевела взгляд на Изгоя. Или же пожертвовать молчаливым человеком? Изгой тоже посмотрел на незнакомца. Маргарет упала на колени, сдавливаемая словами Уст. Её снова уносило в поток черноты и безнадёги. Отчаяние затопило её. Ей нужно принять решение, чтобы выбраться отсюда, наконец. Всего одна жертва, чтобы убраться подальше от этого безумия. Так почему у неё нет сил, нанести пару ножевых? Земля, или то что было вместо неё в этом мире/планете/месте, под руками покалывала на коже. Она не сразу поняла, что пыталась вцепиться в почву, руки сами блуждали по ней. – Миледи, – прошептал совсем рядом Изгой. Она, прищурившись от слёз, посмотрела на него. Он протянул ей руку, за которую Маргарет отчаянно схватилась. – Вам нечего страшиться, – доверительно сказал он. «Всего один удар, – билось в её голове яркой пульсацией. – Один удар, и мы свободны». Рука с проклятым клинком замахнулась. Неверие и потрясение отразились на лице незнакомца, который, будучи затерян во времени и пространстве, наконец, встретил себе подобного, но был предательски убит им. Он беспомощно осел на землю, и в его глазах до конца читалась ненависть. Маргарет повернулась к пирамиде, к которой тянуло с немыслимой силой, как тогда на чердаке Колдовского дома. Теперь они могли вернуться обратно, спастись от этого кровавого кошмара. Перед самым входом смеющиеся Уста предстали знакомым обликом, за которым она следовала всё своё путешествие. Она обернулась на Изгоя, параллельно с этим заходя в пирамиду, но не увидела конечным счетом ничего, кроме мглы, готовой выплюнуть её, как закостеневшую мокроту. Она и до этого сомневалась в реальности происходящего.