В такой ситуации..ничего не делай.

Темные волосы слегка отливают фиолетовым. Нестандартно для школьника в снг, уж тем более мальчику. "Волосы крашены? Пидор!" Возможно, мать Феди и накаркала. "о боги. Кто тот прекрасный блондин что предстал предо мною тогда? Неужто сон? Мне не нравится, что он учится в параллели. Мне нравится он, но не нравится, что он в другом классе. Надеюсь, что он переведется." Не понятно кому и зачем, но парень писал свои мысли на бумаге своим аккуратным, самым красивым почерком. Особенно он любил писать про Гоголя. Парнишу из той самой, проклятой параллели. Красивые, голубые глаза, один из которых был перечеркнут шрамом. Достоевский не считал этот шрам уродливым, как остальные. Он считал, что лицо Николая только подчеркивал шрам. Украшал. Прекрасные веснушки, рассыпанные по лицу будто совсем мелкие крупинки корицы. Коля украшал всю школу вообще. Одноклассницы, что клеились к темноволосому на перемене, сопровождались ненавистным взглядом блондина, под которым в страхе поджав хвосты убегали. Они сразу поняли, кто главный и почему. Достоевский, хорошо что не замечал, а то убежал бы, покраснев, и захлопнулся в кабинке туалета до конца учебного дня, если бы увидел что Васильевич смотрит откровенно как влюбленная школьница. Осаму придвинулся чуть ближе к соседу по парте, что умиротворенно листал новую, ещё не учитанную до дырок в страницах, книгу, похоже, что-то из русской классики. —смотри, Коля сегодня сам на себя не похож. - осторожно шепнул шатен, зная что ещё один намек на "любовь-морковь" и он получит по затылку, и не хило так, ещё и учебником по истории. Федя цокнул. —ты заебал. - оторвал Михайлович друга от новой реплики о любви что уже абсолютно всем кроме Федора очевидна. Разговаривать по-Дазаевски, это матом, и глупыми шутками из разных форумов, наподобие тиктока. Достоевский быстро выучил этот язык и при Осаму разговаривал только на нем. —Федя, ну пожалуйста! - взмолился парень. - я поставил что ты признаешься первым, на 500, блять, рублей! Будь добр.. - Дазая оборвали. —на кого ты там спорил?! - оздоровительный подзатыльник должен был прилететь несколько секунд назад, но Феденька просто немного растерялся. - Осаму, понимаешь-ли ты и твой мозг обезьяны, что я не признаюсь?! Тебе надо ты и скажи! Не мои проблемы что ты с Шибусавой на всякую хуйню споришь. - презрительно фыркнул Достоевский, думая, не влепить ли соседу по парте второй (а может и третий) подзатыльник, для профилактики. —ну...даже Сигма с Тэруко всю началку срались, а теперь чуть ли не ебутся, а все никак друг другу не признаются! - Дазай улыбнулся. - кстати, Шибусава говорит, что Сигма признается. —к чему ты клонишь? - прищурился парень, поправив шапку-ушанку. —ты - ссыкло ебаное, и даже Сигма смелее тебя. - хмыкнул Осаму, заранее отгораживаясь книгой, чтобы не получить по хребту. Федор вздохнул. Записка, не более. Он признается, а потом, после отказа, сделает пластику лица, ограбит банк, уедет жить заграницу, и будет скрываться, после ограбит ещё один банк и..ну.. ** Бумажка оказалась на парте Коли также быстро как и румянец на щеках Достоевского и сомнение, а стоит ли. Он выбежал, направляясь к школьному, мужскому туалету. Обшарпанная, разрисованная стена возле этого туалета. Забавно. За что платит деньги Федя и половина школы? Неизвестно. Единственная мысль, которая вертится в голове перед тем как войти внутрь комнатушки, воздух которой пропитан терпким ароматом ашкудишек с самыми разными вкусами, и оперется на стену в ожидании "смерти". ** Гоголь сразу понял, от кого записка. "Твои очи поразили меня, юнец. Приходи в мужской туалет, хотелось бы обсудить кое-что." Федя, весь Федя в этом. Пару красноречивых фраз, и после этого то, что хотел сказать парень. Николай улыбнулся и побежал к слишком знакомой двери, которая выдержала уже чуть-ли не вьетнамскую войну. Дверь хлопнула, смертный час настал. Достоевский выдохнул, и насколько это было возможно в ситуации, спокойно сказал. —здравствуй, Коля. - улыбка Николая дрогнула в сомнении, так ли он понял записку, ведь в ней не было прямым текстом написано " я тебя лю го встр ". Но обеспокоенные глаза Федора дали понять, что как раз таки правильно. Неловкое молчание.. —привет, Федя. - пробубнел Гоголь, ожидая уже своего признания. —я надеюсь, мы оба понимаем, зачем я тебя сюда послал? - нахмурился Михайлович. —я надеюсь что я правильно понял, чего ты хотел. - улыбнулся Николай. Федор не стал признавался. Не стал выдавливать смазливое " я тебя люблю и хочу быть с тобой всегда муа-муа " он просто подался вперёд, властно схватив блондина за рубашку впился в его губы. На что Гоголь ответил тихим смешком прямо в поцелуй и мягким укусом в нижнюю губу темноволосого. поцелуй длился вечно для парней. Хотелось бы, чтобы вечно. Губы светловолосого мальчишки обкусаны, но мягки и податливы, стараясь придумывать более оригинальные движения чем язык, что облазил уже всю ротовую полость Федора. Тонкая нить слюны, что порвалась через буквально миллисекунду, словно связала парней навсегда. И хотя Достоевский обещал себе не говорить такого при признании, через несколько минут молчания тихо произнес. —я тебя люблю.