Back to sleep

***

      На шестом месяце его беременности, как Чонгук неким образом забыл, как сильно Хосок ненавидит просыпаться в одиночестве.       Он не делает это специально и его в самом деле нельзя в этом винить. Сейчас два часа ночи и Хосок вообще не должен был вставать в это время (впрочем, справедливости ради, ни член Чонгука тоже, так что младший просто решил выскользнуть из постели и принять холодный душ), но это выглядит плохой идеей, когда страдальческий стон Хосока пугает его, когда он стоял перед зеркалом в ванной, вытирая полотенцем волосы насухо.       Он бросает полотенце на стойку, распахивает дверь ванной комнаты и ступает по ковровому покрытию к постели, дрожа от температуры кондиционера и подавляющих феромонов, сгущающих воздух в комнате.       Хосок сидит со слезами на глазах и тихонько хнычет, зажав подушку Чонгука между ног, изредка фыркая. Кажется, он испытывает лёгкое облегчение при виде ворона, но его маленькая недовольная гримаса быстро превращается в раздражённую, когда Чонгук забирается рядом с ним, осторожно уткнувшись носом ему в шею.       — Что случилось, Соки?       Хосок не отвечает, обдумывая ситуацию, потому что теперь, когда он думает об этом, он чувствует себя немного глупо, расплакавшись из-за пустяка. Он должен был знать, что Чонгук не мог уйти далеко, но в последнее время он чувствует себя чертовски прилипчивым и нуждающимся, и проснувшись в два часа ночи, когда грудь болела и он так отчаянно хотел, чтобы его трахнули (или обняли, он не возражал, на самом деле), и обнаружив, что его пара ушла, просто не понравилось ему. Он взволнован, и он не знает, как объяснить это Чонгуку, не знает, как сказать ему, что он всего лишь приставучий, не производя при этом впечатление... ну, прилипчивого, но он понимает, что ему это не нужно, когда Чонгук мурлычет в его запаховую железу, царапая зубами чувствительную кожу, прежде чем поцеловать мягкое местечко.       — Скучаешь по мне, малыш?       — З-заткнись, — заикается Хосок, хмурясь сильнее, когда он крепче сжимает подушку, а Чонгук просто тихонько воркует, просовывая руку под хосокову — ну, его — большую футболку и ласково поглаживая его животик. — Ш-ш-ш, малыш. Альфа держит тебя, милый.       Хосок издаёт высокий вздох, удовлетворённо мурлыча, когда его глаза закрываются, чувствуя успокаивающие движение нежной, мозолистой ладони Чонгука, мягко прижимающейся к его вздувшемуся животу. Густой аромат малины и ванили снова начинает сгущаться в воздухе и Хосок негромко хнычет, когда землистый сосновый мускус Чонгука смешивается с его.       — Хм, что случилось, детка? — дразнит Чонгук, самодовольно ухмыляясь, оставляя лёгкие поцелуи на животе брюнета. Глаза Хосока закрываются, издавая удовлетворённый мурлыкающий звук, и Чонгук усмехается, любовно прижимаясь губами к губам Хосока, когда его рука скользит вниз по его спине нежно потирая её, кончиками пальцев надавливая на нижние мышцы выше его попки.       Хосок вздыхает, слегка смещается, и Чонгук поднимает руки вверх, слегка хмыкая, отрывая губы от губ мужа, чтобы успокоить его. Он опускается на колени между неприлично раздвинутыми ногами Хосока, подушка скрывает его промежность, а Чонгук лишь ласково качает головой, проводя рукой по гладкой коже Хосока, чтобы скользнуть вверх, к нижней части его... бра?       Чонгук приподнимает бровь, глядя на покрасневшего от смущения парня, скользя большим пальцем по его рёбрам, а затем решает, что к чёрту всё, задирает футболку Хосока за подол так, что она оказывается чуть ниже груди, и ловко расстёгивает тройные застёжки на задней части бра. Он легко снимается, учитывая, что Хосок уже стянул бретельки, и Чонгук без колебаний отбрасывает его в сторону, предпочитая задержаться и посмотреть, как под белой футболкой Чонгука вздымаются груди Хосока. Хосоку это кажется слишком много, поэтому он краснеет, тихий стон вырывается из его горла, когда он прячет своё лицо в подушку.       — Не стесняйся, — пробормотал Чонгук, его глаза расширились от обожания, когда он потянулся, чтобы потянуть его на себя. — Можно мне... Могу я пососать твои сиськи?       За подушкой глаза Хосока расширились: — Ч-ч-что?       — Пожалуйста? Они такие красивые, Сок. Я так хочу их в рот.       Он не может сдержать отчаяние в голосе, и это что-то делает с Хосоком, потому что, когда он снова опускает подушку, тот просто смотрит на него широко раскрытыми глазами, зрачки расширены, он раздвигает ноги и манит Чонгука ближе к себе.       Это всё поощрение, которое нужно альфе, и он быстро хватает Хосока за подбородок, запрокидывая его голову вверх, чтобы соединить их губы в голодном поцелуе. Омега изо всех сил старается не отставать, но он чувствует, что уступает своему альфе, челюсть расслабляется, когда он чувствует, как левая рука Чонгука осторожно обхватывает его правую грудь.       — Г-Гукки, — бормочет он в поцелуй, и Чонгук просто стонет ему в губы, лениво поглаживая большим пальцем сосок Хосока, пока он не насытиться его губами, глаза закрываются в блаженстве, когда омега хнычет ему в рот.       — Тебе будет так хорошо, Соки, — бормочет он, отстраняясь, сдерживая стон из-за слюны, которая всё ещё соединяет их губы. Хосок, кажется, отчаянно пытается вернуть его, и тогда они снова целуются, а омега берёт свободную руку Чонгука и кладёт её на свою другую грудь.       Чонгук, кажется, понял, о чём идёт речь, и начал мять их ладонями; пощипывать соски, пока Хосок издавал стоны и скулёж от чистого удовольствия. Его запах с каждой минутой становится всё более насыщенным, и Чонгук отрывается от Хосока, прижимает последний поцелуй к его губам, а затем поднимает рубашку Хосока, чтобы обнажить его упругие сиськи медового цвета.       Он смотрит ещё немного.       Омега краснеет, пытается сомкнуть ноги (несмотря на то, что Чонгук находится между ними), тихо лепечет, прижимая ладони к щекам, но Чонгук только усмехается, сдвигается обратно на кровать и опускает свой рот прямо на один из сосков Хосока, проводит по нему языком, прежде чем начать сосать.       Тёплая, сладкая жидкость попадает ему в рот, и его ноздри раздуваются, глаза расширяются от удивления, а Хосок мурлычет, глаза закатываются назад, когда его тело окончательно расслабляется в объятиях его пары.       — Детка, — с трепетом начинает Чонгук, сглатывая и проводя языком по губам, — у тебя есть молоко!       Хосок мгновенно поднимает голову, выглядя лишь слегка удивлённым, прежде чем снова откидывается назад, задыхаясь.       — О да… да… продолжай, Гукки. Ощущения такие приятные.       Чонгук больше не нуждается в поддержке; он снова ныряет, на этот раз долго и сильно сосёт, жадно доит ртом грудь своего мужа. Он переходит к другому за считанные минуты, и спина Хосока выгибается над кроватью, омега отчаянно трётся киской о подушку, а его рот приоткрывается.       — Бля, блять, блятьблятьблять, — шепчет он, и пот течёт по его лицу, подмышкам, бокам... даже не имеет значения, что кондиционеры включены, потому что он такой горячий, и такой мокрый, и блять, рот Чонгука на его сиськах.       Слюна течёт у него изо рта, и он чувствует себя таким обмякшим, что едва поднимает руку, чтобы запутаться в волосах Чонгука, провести ногтями по его голове, нежно потянуть за пряди. Он в полном беспорядке. Он смотрит на это и чувствует это, и он знает это, но ему всё равно, потому что его грудь больше не болит, и Чонгук трётся о подушку между его бёдер, и Хосок наклоняется, отдергивает её, после чего Чонгук трётся о его клитор, и тут же Хосок кончает.       Он кончает с задыхающимся криком, тяжело дыша, когда слёзы текут по его лицу, а тело бьётся в конвульсиях, заливая своей смазкой весь перед пижамных штанов Чонгука.       Чонгук трёт его клитор во время оргазма, проводит зубами по соскам омеги, и через несколько мгновений Хосок снова опускается на кровать с тихим вздохом удовлетворения, тело содрогается от каждого лёгкого прикосновения его партнёра.       — Чувствуешь себя лучше? — с любопытством спрашивает Чонгук, но в этом есть намёк на самодовольство, от которого омега издаёт задыхающийся смех. Чонгук следует его примеру, и вскоре они просто тихонько смеются, чтобы не разбудить малыша, прежде чем альфа нежно целует Хосока в животик.       Хосок довольно мычит.       Наступает тишина, а затем Чонгук берёт Хосока за руку и проводит большим пальцем по его костяшкам.       — Я люблю тебя, — тихо бормочет он.       Хосок снова мычит, улыбаясь, когда его веки закрываются.       — Не спи пока, детка, я должен тебя вымыть, — смеясь, говорит Чонгук, но Хосок лишь пренебрежительно машет рукой и снова открывает глаза.       — Утром, Гукки. Давай обнимемся.       Он слегка дуется, раскрывая руки и делая детские хватательные движения, раздвигая ноги, чтобы обнять другого мужчину всем телом.       Чонгук закатывает глаза и с улыбкой мягко перемещается в его объятия, его член дёргается о ногу Хосока, и он хихикает про себя.