Пятница

      Невилл проснулся, легонько вздрогнув. Он снова во сне умер от рук Беллатрисы, сражаясь в Министерстве. Следы от мертвецки холодных пальцев и горячий воздух, обдающий ухо, эхом преследовали его во сне и наяву. Он с силой сжал своё бедро и выдохнул: «Жив».       Солнце только начинало всходить, но Невилл знал, что больше не сможет уснуть. Он выскользнул из кровати и побрёл в душ. Первая учебная неделя в Хогвартсе подходила к своему концу, и пятница встретила его хмурым небом и взбесившейся сантехникой, пришлось стоять под ледяной водой. Не то чтобы парень был против.       После пятого курса, после их битвы в Министерстве, он думал, что всё изменилось. Ему казалось, он наконец-то обзавёлся друзьями. Он был счастлив настолько, что готов был умереть там, в руках сумасшедшей пожирательницы. Но Невилл выжил, позже, летом, он осознал, что каким-то невероятным образом обманул судьбу, потому что ему было суждено умереть. Как минимум затем, чтобы не испытывать душевную боль от принятия своей никчёмности и ненужности.       «Всё, что меня не убивает, делает меня сильнее», — подумал Невилл, медленным шагом проходя по коридорам к Большому залу. Он прочитал эту фразу в какой-то маггловской книжке и понял, что, как бы плохо ему ни было сейчас, он будет жить и будет сражаться за себя.       За факультетскими столами было непривычно пусто. Невилл уже было решил, что будет есть в одиночестве, когда его взгляд зацепился за Драко. Тот, по-видимому, не заметил его, пребывая в своих мыслях.       Любопытство овладело Лонгботтомом, и он двинулся к слизеринцу. Тот невидящим взглядом смотрел в стену, глаза выглядели заплаканными, а руки Малфоя подрагивали. Невилл смог это заметить, так как слизеринец застыл с чашкой в руках, горячая жидкость капала на стол и растекалась по тонким бледным пальцам.       — Малфой, ты бы руки поберёг, — Лонгботтом протянул платок, который его приучила таскать бабуленька, потому что «у джентльмена всегда должен быть с собой платок». Драко моргнул, и его лицо словно удлинилось. Невилл всегда был плох в социальных взаимодействиях и эмпатом он был, по собственному мнению, слабеньким, поэтому терялся в догадках, что именно это выражение могло означать. Слизеринец удивлён? Расстроен? Зол? Невилл никогда не испытывал каких-то негативных эмоций к людям и всегда старался быть славным парнем. Поэтому ему и в голову прийти не могло, что он поступает странно, предлагая помощь слизеринцу.       Драко посмотрел на него с удивлением и, поставив на стол чашку, удивленно взглянул на покрасневшие от кипятка пальцы. Он как будто не чувствовал боли, а теперь она накатила с удвоенной силой. Лонгботтом сел напротив и, перехватив руки Малфоя, начал аккуратно промакивать пальцы.       — Тебе нужно обязательно зайти к мадам Помфри и взять у неё мазь от ожогов, — протараторил гриффиндорец. — Правда, я думаю, она ещё спит, так что, если у тебя есть время, я могу дать тебе свою заживляющую, если ты, конечно, не против. Я жутко неловкий и постоянно получаю увечья, поэтому таскаю её с собой.       Казалось, Лонгботтом совсем не чувствовал неправильности в своих действиях и словах.       — Хорошо, — согласился Малфой, и Невилл быстро и как-то больно ловко обработал пальцы по очереди, нежно касаясь обожжённых участков. Боль немного спала. — Спасибо.       — Не за что, Драко. — Невилл улыбнулся, и сердце слизеринца дрогнуло. Когда он в последний раз видел вот такую живую и честную улыбку? Когда в последний раз с ним действительно были рады пообщаться, а не играли? — Ну, я, э-э-э… пойду.       — И куда ты собрался? — Драко сам себя мало понимал, что-то в этом громадном увальне заставляло его снова чувствовать себя живым, а это именно то, чего ему не хватало уже давненько.       — За наш стол. — Малфой не понимал: эта идиотская улыбка что, никогда не покидает лица Лонгботтома?       — Не будь идиотом, мы с тобой в Большом зале вдвоём, ты мне только что помог, тупо будет просто притвориться, что мы не знакомы или сейчас ничего не произошло. Оставайся. — Невиллу показалось, всего на секунду, что Драко просто не хотел оставаться один. Он быстро отмёл эту глупую мысль — ну кто захочет добровольно проводить время с ним? Это просто вежливость.       — Хорошо, — решил принять благодарность за свою помощь Невилл и так и остался сидеть напротив. Он не хотел есть. Кофе в Хогвартсе не было, поэтому он налил себе чай и немного отпил. Только тогда он заметил, что Малфой тоже сидел с пустой тарелкой.       «Видимо, раннее утро не располагало к завтраку», — решил для себя гриффиндорец.       — Лонгботтом, можно тебя спросить? — Невилл с непривычной для него грацией поставил чашку на блюдце и коротко кивнул. — Как ты справляешься? Я имею в виду, твои родители в Мунго, и шансов на их восстановление не так много…       — Не знаю, — парень несколько нахмурился, взвешивая, стоит ему говорить или нет. — Если честно, у меня вообще нет чувства потери. Родители меня не узнают, я их тоже не помню. И да, я ими горжусь, но не уверен, что могу сказать, что я их люблю. Возможно, их образы — да, но от тех образов даже воспоминаний не осталось. — Драко поперхнулся от подобной откровенности гриффиндорца. — Тебе, наверное, сложнее, твой отец всю жизнь был рядом, оберегал тебя и мать, был примером. А сейчас ты один и всё взвалилось на твои плечи. Даже не представляю, что ты чувствуешь.       На лице Лонгботтома как будто ощущалось несчастье, которое он умело скрывал от однокурсников, и Драко не понял, чем заслужил такое доверие. Так же, как и не понял, почему Невилл внезапно заговорил про его собственного отца. Нет, он правильно всё понял, просто… Это же Лонгботтом. Где он, а где проницательность?       — Это тяжко, — неожиданно для себя ответил Малфой. — Я не понимаю, правильно ли поступаю и что должен делать.       — Всё, что ты делаешь, правильно, — умиротворённо проговорил Невилл.       — Даже если я принял Метку? — Драко прикрыл собственный рот, понимая, что сказал. Но Невилл не заорал, не накинулся на него с палочкой наперевес, он спокойно отпил чай и посмотрел прямо в глаза. Лонгботтом, пусть и не был красавцем, выглядел как лучик света. Его золотистые, как рожь, волосы, казалось, светятся сами по себе. От взгляда этих медовых глаз Драко стало спокойнее.       — Даже так. — Невилл слегка улыбнулся, показывая чуть кривоватый передний зуб. Это выглядело мило. — Я уверен, что это было лучшим из возможных в твоих обстоятельствах решений. Метка не делает тебя плохим, плохим тебя делают поступки.       «Плохим делают поступки», — мысленно повторил Драко.       — Спасибо, — тихо проговорил вслух он.       — Тебе спасибо, сегодня было сложное утро, и ты сделал его чуть легче, Драко.       Они распрощались, но с удивлением обнаружили, что ненадолго.              — И что ты теперь с этим белобрысым утырком общаешься, — услышал Малфой голос Уизли, когда вошёл в кабинет ЗОТИ.       — Во-первых, Рон, это сложно назвать общением, во-вторых, ты прекрасно знаешь, что я бы не стал, а в-третьих, тебя это вообще не касается. — Невилл стоял спиной ко входу и закрывал вид Уизли своей широкой спиной. Они не могли видеть вошедшего блондина, поэтому рыжий высказал ещё несколько сомнительных мыслей, на что Лонгботтом лишь неодобрительно покачал головой. Драко стало как-то гадко и противно.       — Ну-ну, ты что, ревнуешь меня к Малфою? — отшутился Невилл.       — А что, если и так? — выпалил Уизли.       — Тогда, полагаю, я польщён. — Гриффиндорцы наконец сели за стол, и Лонгботтом закинул свою лапищу на возмущённого Уизли. — Не кипятись, кроме вас со мной общаться всё равно никто бы добровольно не стал. Тем более Малфой.       Вышеупомянутый, разъярённо пыхтя, подсел к Блейзу Забини.       — Что здесь происходит? — Хотелось придушить обоих гриффов за раз.       — Слушок прокатился, что вы с Лонгботтомом завтракали вместе и за ручки даже держались, — спокойно пояснил он. — И вот мы стали свидетелями семейной ссоры.       — Бред.       — Вот и я так подумал, — согласился Забини.       В этот момент Драко физически ощутил на себе взгляд двух пар глаз. Уизли чуть ли не оседлал Невилла, а тот, лишь неловко хохоча, уворачивался от шуточных подзатыльников. Они оба замерли, когда встретились взглядами с Малфоем.       — Вы ещё поебитесь здесь, — злобно прыснул он.       — Так хочешь на это посмотреть? — От кого-кого, а от Лонгботтома он не ожидал услышать подобного. — Ладно, Рон, правда, тебе лучше слезть. Где, кстати, Гермиона с Гарри? На занятие опаздывают.              Когда Драко вбежал в мужской туалет, перед глазами всё ещё стояли сосущиеся гриффы. Он пошёл относить письмо для мамы, но на пути, уже который раз за день, наткнулся на Лонгботтома, которого в дёсны долбил чёртов Уизли. Видеть их ему не хотелось. Тело предательски среагировало на два переплетённых поджарых мужских тела, и ему просто пришлось сбежать.       Было тошно и противно, но не от того, что Уизли с Лонгботтом вели себя, как два кролика в период спаривания, а от того, что Драко поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте Уизли. Он мысленно вдарил себе и проговорил: «Вот так вот, значит, просто тебя купить добротой, Драко». После унижения перед уроком Снейпа сердце щемило ещё сильнее.              — Рон, прекрати, — Невилл отстранился от этого жуткого, неловкого поцелуя, но рыжий не унимался. Применять физическую силу Нев ненавидел. Он знал, что был силён, как магически, так и физически, но это не приносило ему ничего, кроме дискомфорта.       Звук звонкой пощёчины разнёсся по коридору.       — Невилл, — Рон смотрел на него затуманенным взглядом, — ты чего?       — Я не хочу экспериментировать с тобой, Уизли, найди себе для этого кого-то, с кем не связан эмоционально. — Невилл устало потёр глаза. — Я думал, Лаванды тебе достаточно, чтобы вызвать ревность у Грейнджер.       — А ещё другом себя зовёшь, — злобно бросил парень и ушёл, придерживая щёку.       — Я никогда не звался твоим другом, — тихо прошипел Лонгботтом.       Невилл шёл по коридору рядом с мужским туалетом, когда увидел обеспокоенного домовика.       — Добби, что-то случилось? — припомнил он имя маленького поттеровского друга. Домовик удивлённо смотрел то на Невилла, то на дверь в туалет.       — Невилл, друг Гарри Поттера, — признал его наконец эльф.       — Он самый. Тебе нужна помощь?       — Не мне, сэр. — Домовик снова обеспокоенно посмотрел на дверь. — Мастеру Драко.       — Он там?       — Да, сэр.       Невилл вбежал в туалет и увидел Малфоя. Они моментально встретились взглядами. Слизеринец сидел на полу, рядом с разбитой раковиной, содрогаясь, словно от боли. В руке у него был осколок, и этим осколком он заносился над Меткой. Лонгботтом быстро оценил обстановку: Малфой ещё не успел нанести себе никаких увечий, но был в опасной близости к этому. Его глаза казались совершенно безжизненными, на лице не было и следа слёз. Выглядел он жутко.       Гриффиндорец подбежал к парню и быстрым движением схватил за запястье, сгибая его внутрь, отчего кулак сам собой разжался, а осколок выскользнул на пол.       — Опять ты, — глухо произнёс Малфой.       — Ты что делаешь? — Лонгботтом осторожно начал осматривать руки, минуя пальцами Метку.       — Противно? — поморщился Драко. — Противно тебе видеть подобное?       Вены на руке некрасиво раздулись, и сама она не сгибалась от напряжения. Метка пронзала болью всё его тело, и это было так невыносимо, что хотелось избавиться и от Метки, и от руки, от чего угодно, лишь бы мерзкое чувство ушло.       — Тебя Он вызывает? — Невилл снова проигнорировал слова Драко и успокаивающе провёл по Метке пальцами. Кожу Драко прожигало насквозь миллионами раскалённых добела иголок, но это лёгкое прикосновение холодных рук принесло хоть небольшое, но расслабление. Лоб Малфоя покрылся испариной, и он инстинктивно потянулся к шее Лонгботтома, прикладываясь к коже гриффиндорца щекой. Он почувствовал, как тот успокаивающе провёл рукой по спине. Рукой, которая ещё недавно бродила по телу проклятого Уизли. От злобы сознание помутилось, и он укусил Невилла у основания шеи. Солоноватый вкус кожи блондина заполнил всё существование Драко. Он сдавил челюсти сильнее, хотелось сделать Невиллу больно, хоть чуть-чуть приблизить его к той боли, что испытал сегодня Драко. От гриффа пахло хлебом и травами, этот запах, новый и незнакомый, немного отрезвил. Слизеринец замычал.       — Куда тебя отвести, чтобы тебе помогли?       — К Снейпу, — глухо прохрипел Малфой.       Невилл накинул ему на голову свою мантию и, подхватив под колени, потащил к декану.       — Я буду ждать тебя в Выручай-комнате, — прошептал Лонгботтом Драко на ухо, пока профессор Снейп разжигал камин, чтобы они оба могли отправиться в Малфой-мэнор.       — Можешь не утруждаться, — прошипел слизеринец.       — А я всё-таки подожду, — улыбнулся Невилл, и сердце Драко снова защемило от странной теплоты, что вызывал в нём белобрысый грифф.              Драко подходил к Выручай-комнате, и ему было страшно, что Лонгботтома там не окажется. Он всё ещё прокручивал утренний диалог между Невиллом и чёртовым Уизли, а потом вспоминал и о поцелуе, свидетелем которого невольно стал. Хотелось почему-то верить, что всё это ошибка. Он сам не понимал, что именно тянет его к Невиллу. То ли это была забота, которой Малфою так катастрофически не хватало в последнее время, то ли обаяние самого гриффиндорца. Если первое, то можно ли тогда назвать его чувства истинными, если второе, то куда он смотрел раньше?              В Выручай-комнате было непривычно тесно, вокруг были раскиданы подушки, и на одной из них на боку, подперев одной рукой голову, лежал Лонгботтом. Он читал книгу, слегка покусывая нижнюю губу, водя ладонью по бархатной подушке. Драко в который раз восхитился, насколько органично смотрелся грифф. Веснушки, загар, кривоватый передний зуб — всё это делало его произведением искусства. На секунду Малфой задумался, что Невилл прекрасен потому, что он Невилл. Если бы тот же Уизли выпил оборотное, то не был бы и в половину так хорош.       Лонгботтом поднял на него свои ясные медовые глаза и резко сел.       — Я думал, ты не придёшь, — чуть слышно сказал он. И Драко почувствовал, как внутри растеклось тёплое чувство. Он был счастлив, что Невилл тоже волновался.       — А я не думал, что ты меня ждёшь, — также тихо ответил Малфой.       — Как прошло? С тобой всё в порядке? — Лорд пока унижал его только морально, поэтому всё было относительно неплохо. Драко уже давно научился «включать» белый шум, когда его отчитывают.       Суперспособность родом из детства. Если бы он воспринимал каждую невпопад брошенную пассивно-агрессивную фразу отца, то стал бы забитым неудачником, как Лонгботтом. Драко мысленно отвесил себе оплеуху: «Как Невилл с первого курса, возможно». Конечно же, вины гриффиндорца в том, что к нему с рождения предъявляли завышенные требования, не было, но Невилл всегда казался Малфою слишком добрым и чувствительным.       — Да, я в норме. — Драко приземлился на мягкий пол ряд с Невиллом. — Давай не будем, не самые приятные воспоминания.       — Хорошо, Драко. — Невилл перевернулся на спину и посмотрел в потолок. — Какое у тебя самое счастливое воспоминание?       — Наверное, когда отец впервые сказал, что гордится мной. Я тогда был ещё совсем маленьким, у меня случился мощный выброс магии. И я вообще не помню ничего, кроме счастливого лица отца очень близко. Он поцеловал меня — невиданная щедрость — и взъерошил волосы. Я тогда чувствовал себя самым счастливым на Земле. А у тебя?       — Не знаю… — Невилл перевёл взгляд на сидящего вполоборота Драко. — Наверное, когда я нашёл Тревора, мою жабу, после того, как уже решил, что потерял его.       — Серьёзно? Твоё самое счастливое воспоминание о жабе? — неверяще посмотрел на него Драко.       — Ну да, я тогда избежал крупной взбучки от бабуленьки.       — Нужно это исправлять. — Драко навис над гриффиндорцем и медленно, невинно, совсем не как Уизли, коснулся его губ. Невилл задохнулся от неожиданности, но отстраняться не хотелось. Он, словно боясь спугнуть Малфоя, начал нежно покрывать его губы поцелуями. Невилл первым протолкнул свой язык в рот Драко, и поцелуй стал более страстным и тягучим.       — Почему ты целовался с Уизли? — спросил слизеринец, чуть отстраняясь. От горячего дыхания на губах у Лонгботтома пробежала волна мурашек по спине. — Почему ты сказал те слова в классе?       — Рон сам налетел на меня, я еле смог отбиться, нас ничего не связывает, — не отводя взгляда от губ Драко, ответил Невилл. — И я не хотел приковывать к тебе ненужное внимание.       — Было неприятно это видеть и слышать, — сказал Малфой, а затем чуть прикусил губу гриффиндорца. — Больше так не делай.       — Хорошо, — закашлялся смехом Невилл. Драко оседлал его бёдра и облизнул губы. — Ты что делаешь?       — Пытаюсь тебя соблазнить. — Тонкие пальцы блондина начали быстро расстёгивать рубашку Невилла.       — У тебя получается. — Парень, не веря своим глазам, дотронулся до мраморной кожи Малфоя. Он провёл по торсу слизеринца лишь кончиками пальцев, слегка задевая розовый сосок. В местах прикосновения словно огнём жгло. Драко впервые с заключения отца почувствовал. Живой и тёплый гриффиндорец своим полным восхищения взглядом пробуждал в нём нечто большее, чем просто страсть. Малфой давно уже забыл себя, а Невилл каждым своим действием заставлял его снова вспомнить, кто он есть на самом деле.       Невилл протянул руки к нему, чтобы расстегнуть пуговицы на его рубашке и избавиться от неё. Драко вывернулся из рук гриффиндорца, когда тот попытался снять ненужный предмет одежды.       — Метка, — прошептал он и стыдливо отвёл глаза в сторону.       — Мне всё равно. — Невилл резко сел, и они с Малфоем оказались невыносимо близко. — Я её уже видел.       Гриффиндорец прильнул сухими обкусанными губами к ключицам Драко, и тот застонал. Невилл аккуратно снял-таки рубашку с Малфоя и переплёл их пальцы в замок. Он чувствовал, что слизеринец уже был на грани, да и сам Невилл еле дышал от возбуждения. Он боялся доставить боль Драко, поэтому аккуратно уложил его на спину и, поборовшись с ремнём, стянул с него брюки, а затем рубашку с себя. Вид такого Малфоя, возбужденного и открытого, будоражил его воображение. Гриффиндорец искал на лице партнёра хоть какие-то признаки недовольства или желания остановиться, но всё было бесполезно. Нужно было перебороть свою робость и брать всё под собственный контроль.       Находиться под Невиллом Драко невероятно нравилось. Это приносило удивительное чувство спокойствия и защищённости. А эти медовые глаза, которые так внимательно следят за каждым его движением… Они, как солнце, обжигали его кожу, и Драко казалось, что он начинает светиться таким же внутренним светом, что и Невилл, просто от того, что они находятся рядом. Он громко ахнул, когда гриффиндорец воспользовался непонятно откуда взявшейся смазкой и ввёл в него один палец. Он аккуратно двигался, медленно и нежно, отвлекая Драко тягучим поцелуем. Невилл растягивал его так неторопливо, что Малфою казалось, будто он специально оттягивает.       — Войди уже, — прошептал он. И Невилл подчинился голосу слизеринца. Он сделал несколько толчков, а потом Драко почувствовал странную влагу на своем плече, он подумал, что это пот. Но Невилл бессильно обмяк и вышел из него. Гриффиндорец затрясся в судорогах от накатывающей истерики. Он плакал.       — Драко, я не должен. Я не могу, ты заслуживаешь лучшего… — просипел Невилл. Малфой не понимал, как вести себя. — Прости меня, прости, пожалуйста.       Невилл отвернулся и просто повторял извинения, слегка подрагивая. Драко тупо смотрел на огромного широкоплечего гриффиндорца, который инстинктивно свернулся клубочком и выглядел ужасно беззащитным. Он придвинулся к Невиллу и обнял его сзади, касаясь губами шеи гриффиндорца.       — За что ты просишь прощение? — прошептал Малфой ему в плечо. Невилл замер на мгновение, Драко почувствовал, как все мышцы в теле гриффиндорца напряглись.       — Я глупый, неумелый, страшный, недостойный. — Он попытался вывернуться из объятий слизеринца, но тот вцепился в Лонгботтома стальной хваткой. — Ты так прекрасен и заслуживаешь кого-то такого же прекрасного. Не меня. Я забыл своё место. Я уже давно должен быть мёртв. Даже не так, я уже давно хочу умереть.       Драко даже не заметил, как на его глазах выступили слёзы.       — Знаешь, сегодня первый день за три грёбаных месяца, когда я чувствовал хоть что-то, кроме страха и пустоты. И все эти эмоции были вызваны тобой. Я не знаю, что это, глупо говорить про любовь, если мы с тобой общаемся чуть больше двенадцати часов. Но эти двенадцать часов были определённо лучше, чем предыдущие. И я хочу продлить это чувство, пусть из собственного эгоизма, если от этого мне станет легче, то я готов рискнуть.       Невилл повернулся к нему лицом и чуть отстранился, заглядываясь заплаканными медовыми глазами как на самое ценное в своей жизни.       — Если это приносит тебе облегчение, — выдохнул он и обхватил лицо Драко шершавой ладонью. — Я буду жить для тебя, потому что больше причин у меня нет.       — Хорошо. — Малфой прижался к большой ладони гриффиндорца. — Ты очень красив. Как будто солнцем создан. Кажется, что ты светишься весь и можешь спасти меня от злых чар, от непростительных, от боли.       — Вряд ли я на такое способен. — Он притянул к себе слизеринца и взял его руку с Меткой, провёл тёплыми руками по ней, обрисовывая контур, и обхватил ладонь, переплетая пальцы в замок. — Мы можем попробовать.              Драко с ужасом смотрел, как шляпа зажглась на любимом, и всё его нутро рвалось, чтобы помочь Невиллу, но наставленные на остальных защитников Хогвартса палочки пожирателей останавливали. Невилл ни за что не простит его, если кто-то пострадает. Приходилось смотреть. Внезапно откуда-то с дальних границ послышался топот копыт и громкий крик «Хагги» — великаны, сторонники Волдеморта, ринулись в сторону брата Хагрида, выбежавшего из леса, и в них полетели стрелы кентавров. Вокруг началась суматоха, и Малфой, не оглядываясь, помчался к Невиллу. Он у Драко на глазах сбросил с себя заклятие оцепенения и сдёрнул шляпу. Блеснул серебром меч Годрика Гриффиндора, вбок полетела голова змеи. Слизеринец видел, как беззвучно движется рот Тёмного Лорда, и на пределах своих сил кинул щит между ними, до того как Волдеморт успевает вскинуть палочку. Драко добежал до любимого и встал к нему спиной, отражая заклинания, летящие со всех сторон. Тёмного Лорда поглотила толпа.       Дальше всё было как в тумане, Невилл ни на шаг не отходил от Драко, а тот сражался на уровне с остальными защитниками Хогвартса. Вокруг было месиво из людей, каким-то невероятным образом они оба оказались в Большом зале. Гарри заклинанием обезоружил Волдеморта, и тот исчез с хлопком. Воцарилась тишина, Драко показалось, что он отмер первым и ладонью притянул к себе руку Невилла, тот же мазанул невидящим взглядом по лицу Малфоя.       — Всё закончилось? — спросил он.       — Ага, — глухо ответил Драко.       — Я тебя люблю. — Невилл переплёл их пальцы, и Малфой, неспособный на адекватное поведение, резко обнял его, не беспокоясь о чужих взглядах. Он уткнулся в грудь Невилла и понял, что плачет.       — Я думал, я тебя потерял, — говорил он, чувствуя, как Невилл обнимает его в ответ. — Я так испугался, когда ты прикончил долбаную змею. Чёртов грифф, не делай так больше. Никогда. Твоя жизнь принадлежит мне, помнишь?       — Ну тише-тише. Я бы не посмел умереть. — Он успокаивающе гладил его по голове.       — Я так тебя люблю, сволочь гриффиндорская.