Потерянные цвета

Глубокое, спокойное дыхание наполняет комнату в светлых, пастельных тонах, не нарушая общую атмосферу совсем еще раннего утра. Небо за окном затянуто бледно-серыми облаками, словно кто-то пролил на белую бумагу немного воды и торопливо высушил, промакнув полотенцем. Прожилки ночной синевы на горизонте расползаются, как расплывшиеся, выцветающие чернила. Столичные улицы непривычно пусты, мимо многоэтажек не проносятся машины, не спешат по своим делам люди. Город замер и по широким дорогам гуляет только ветер хранящий в себе прохладу ночи. Он любопытно заглядывает в окна домов, наблюдая за спящими людьми, беззащитными и открытыми. Впервые честными и ранимыми. И смотрит, где же можно напроказничать? Может кто-то ждет его в гости? Взметнувшись с новыми силами вверх и приметив открытые окна, ветерок словно воришка пробирается внутрь теплых жилищ забывчивых людей, а может настолько уставших от дневной духоты, что те просто отключились, не думая ни о чем. И игриво путается в легких занавесках, встрепливает шерстку мирно дремлющего на полу толстого кота, заставив того недовольно вытянуться всем неожиданно длинным телом, скрестить передние лапы и прикрыть усатую мордашку с таким чувствительным розовым носиком в форме сердечка. Сквозняк пробегается по милому пушистому пузику, мучая несчастное создание, что немедля сворачивается в клубок, защищая все уязвимые места распушившимся мехом и отдельно крохотный носик огромным, пушистым хвостом, чтобы точно не тяпнули. Вот же, хитрец четырехлапый. Ветерок напоследок подбрасывает воздушные занавески и отправляется гулять дальше по просторной квартире, прямиком до уютной спальни, где видели сны двое под одним тяжелым, теплым одеялом сбившимся в ногах. Озорной сквозняк лижет пятки высокому, черноволосому парню, что сразу же морщит нос, но даже не думает просыпаться. Но это мы еще посмотрим кто кого. Сквозняк не сдается и касается открытой спины из-за задравшейся во сне футболки, пробегает по расслабленным рукам обнимающим подушку с темной наволочкой, поднимается к красивому, умиротворенному лицу и слегка трепет и без того растрепанные волосы, специально взлохмачивая их, особенно челку. Эти самые длинные пряди, которые парень ей-богу когда-нибудь начнет закалывать невидимками. Настырно бросает отдельные волоски на глаза, щекочет кожу и нос. Раздражает. Парень смахивает волосы, заворачивается в клачок лежащего рядом одеяла и громче сопит, не желая возвращаться в реальность. Только вот, пяточки все равно остались открытыми и как бы парень не поджимал ступни, все равно было холодно. Точнее, неприятно зябко. Яркие краски сна и так к утру становились мягче, теряя любую контрастность, смазываясь и теряясь. Скрадывая детали и картину в целом. Вот и сейчас, другая реальность, параллельная вселенная блекнет на глазах. Краски истончаются, стекают словно вода, оставляя только что-то грязно-белого цвета после себя. Неловкий набросок, проносится в голове. Совсем такой же, когда берешь в руки очень мягкий карандаш, который практически не видно на бумаге, впервые делаешь большой эскиз и случайно смазываешь все своей же рукой в процессе, замечая это только в конце. Казалось бы, какой потенциал. Подправить ошибки и оживить все красками, добавить детали, больше света, теней, объема. Но вместо этого чувство грусти и тоски сворачивается комочком под ложечкой и противно сосёт. Линии теряют четкость. Все путается и теряется. Прямо как он сам. Один сплошной запутавшийся клубок. Парень хмурится и все же открывает карамельные глаза. Упрямо продолжает сопеть в подушку еще сохранившую тепло его сна, позволяя себе продлить это состояние покоя, пока чувство тяжести не покидает конечности. Он переводит взгляд вправо и смягчается. Совсем рядом, распластавшись почти на всю кровать спит его любовь. Лицо такое расслабленное, родное. Хенджин бы усыпал его мириадами поцелуев, но... Но вместо этого аккуратно, совсем невесомо убирает прядки со словно выточенного искусным мастером лица, поправляет одеяло и укрывает от сквозняка. Вот наконец-то и наступили те времена, когда ночи становились холоднее и очень ранним утром можно будет увидеть густой туман, создающий волнующую атмосферу, чего-то сказочного или тревожно-пугающего притаившимися силуэтами. Оседающего всюду капельками росы, что совсем скоро исчезнет, не оставив после себя и следа. Кто успел увидеть магию утра, готовящегося к смене сезона, тот первым успел поприветствовать госпожу осень, решившую осмотреться. Завораживающее зрелище. Волнующее тонко чувствующую душу. Парень бы хотел увидеть любовь. Взгляд полный нежности и тепла скользит по лицу умиротворенного юноши. Тот глубоко дышит, видит прекрасные сны. Между бровей исчезла морщинка, глаза не прищурены хитро, а яркие губы слегка приоткрыты. Так и манят, целуй! Поцелуй... Взгляд Хёнджина теряет фокус. Он вспоминает их первый поцелуй. Фейерверк ярких красок чистых чувств. Любовь. Трепет в кончиках пальцев. Тепло на душе. Легкость счастья, еще чуть-чуть и взлетишь. Мягкие губы. Ласковые касания. Нежные взгляды. Весь мир словно взорвался цветами. Стал ярче, насыщенней, будто в детстве. Столько оттенков. Смотри! Вон ещё! Всё живое. Поёт. Переливается. Волнует. Оно все живёт и зовёт за собой. А собственное сердце бьётся как никогда раньше. Словно изо всех сил спешит жить. Спешит любить. Вдруг не успеет? Вдруг заберут? Отберут? Вдруг... А он не отдаст! А он не отпустит! И поцелуи острее. Желаннее. Горячее. Обжигающе огня. Новые краски красного - страсть, тепло-оранжевого - любовь, светло-жёлтого, практически белого с золотым свечением по краям - уютные совместные вечера и собираемые на пленку закаты, капелька розоватового - вместе встреченные рассветы, разбавить нежно голубым - первые ссоры и слезы, битая посуда, что-то сизое - извинения и мягкие кашемировые свитера. Это пришла зима. Первый снег. Пушистый и ласковый, тает на ладонях сцепленных в замок и не страшны им морозы и холода. Запах хвои и мандарин. Здравствуй Рождество и новый год. Год совместной жизни. Их маленького совместного мира, что только набирал новых цветов и ароматов. За ним второй и третий, а тут уже и пятый. Минхо двадцать четыре, а Хёнджину двадцать два. Он все такими же влюбленными глазами смотрит на старшего и на мир. Он также дышит полной грудью и хватается за кисть, рисуя небо, сменив пленку на холсты. Только вот... Хёнджин смаргивает воспоминания, а заодно с ними и ненужные мысли. Только вот небо за окном серое, не желает делиться цветами, лишь растушевывает все ближе к белому, прячет за собой даже прожилки темно-синей ночи. Растворяет в себе и солнышко прячет, забирая заодно звёзды. Для них уже поздно, а для огненного шарика ещё слишком рано, только вот художник больше не уснет. Парень медленно моргает, прогоняя в голове ленивые мысли. Совсем скоро вставать на работу. И в обычный день он бы убил за ещё целых два часа сна, но сегодня, что-то не хочется. Сегодня ему что-то зябко. Но лезть к Минхо с объятиями греться эгоистично. Ему тоже через два часа на работу. Он хореограф и очень устает. Особенно его бедные ножки и спина. Хван научился делать массаж, а ещё варить кофе. Он правда вкусный. Сейчас уже вкусный, вначале же был горький, но Минхо все равно пил, добавляя от души сахара и зацеловывая послевкусие, а Хёнджин никогда не был против. Кофе. Да, наверное, лучше встать и сварить кофе, может сделать что-то быстро на завтрак, хоть Хван и не то чтобы повар от бога, у Минхо с этим лучше, но он старается. Хёнджин сползает с большой, удобной кровати и плетется сначала все же в ванну, где приводит себя в порядок, после чего наскоро принимает горячий душ, моет волосы и более-менее посвежевший и взбодрившийся крадется на просторную светлую кухню. По пути вскользь пробегается по шерстке спящего кота, сразу начавшего глухо мурлыкать в ответ на ласку, а услышав куда идёт хозяин и вовсе вскочившего следом. Питомец резво потрусил за ним, дружелюбно изогнув кончик очень пушистого хвоста. Его же покормят? Покормят. Хёнджин улыбается уголками губ и до сих пор не может поверить, что согласился на кота, а не собаку. Это он-то собачник! Но он влюбился в этот вредный, ласковый, пуховый кофейно-кремовый комок, мурлыкающий как двигатель мощного автомобиля, который орет оперным голосом на всю многоэтажку, чтобы его покормили в три часа ночи и не прочь отгрызть хозяину половину руки или ноги, если разыграется. Только вот злиться за это на него невозможно. Он как раскроет свои огромные круглые, голубые глазища, будто подведенные углем с этими изящными стрелками и смотрит будто в самую душу. А потом щурится и словно усмехается с того, какой у него наивный дурак хозяин, каждый раз ведется. Вот и сейчас горячий, мягкий бок трется об ноги, щекоча хвостом под коленями и пока еще громким мурчанием просит еды. Хёнджин же взглядом предупреждает один громкий мяу с пушистой стороны и кто-то сядет на строгую диету, а ещё будет делить дом с собакой. Кот лишь открывает рот беззвучно мяукая, это они ещё посмотрят кто кого. Заведешь псину, будет концерт по заявкам каждую ночь и кое-кто забудет что такое сон и сухие тапочки, а собаку, пф, напугали его, семикиллограмового кота, между прочим, с половиной! Он просто ляжет на этого щенка и все. Была собака и нет собаки, а он что? А он не заметил. Хёнджин насыпает в темно-серую миску дорогой, какой-то элитный корм с форелью и фыркает, вот же кошак, другое и есть не будет. Набрав чистой воды в стеклянный чайник с белой подсветкой, Хёнджин ищет их любимые кружки, и хмыкает, находя на самой высокой полке. Вот же. Хван бросает пакетик чая в черную кружку с белыми под мрамор разводами и сверлит взглядом белую столешницу. Кофе для Минхо он сварит позже, чтобы он был свежим, горячим и бодрящим. Сейчас же, выпьет чай, кофе что-то сегодня не хочется, слишком зябко для него, но окно закрыть не вариант, снова станет душно, а от сплита будет слишком холодно. Вот же засада. Сквозняк снова напоминает о себе и подбрасывает легкую занавеску, бросая ее на пушистый хвост кота. Хёнджин улыбается уловив недовольство усатого и пока ждёт чайник, снова наклоняется почесать вредину за темно-коричневым ушком. Ничем другим он ему помочь не может. Чайник щелкает над ухом, сообщая о выполненной работе и Хван заваривает свой любимый эрл-грей. Аромат чая наполняет лёгкие, кружка обжигает большие ладони горячими боками, а сизый пар бьёт в нос, обдавая теплом и пухлые губы. Перехватив бокал удобнее, парень подходит ближе к большому окну и смотрит на серое небо, на такую же мрачную, спящую многоэтажку напротив, замечая окно, где одиноко горит жёлтый свет и делает большой глоток. Умиротворяет. Самое главное, что ничто и не нарушает этот покой. Юноша довольно щурит глаза от любимого напитка и крупные мурашки пробегают по его телу от озноба. Он вроде не заболел. Не должен был по крайней мере. Ему ещё проект сдавать сегодня нужно заказчику. Парень - дизайнер интерьера, он делает жилища людей красивыми и уютными. Он делает их домом. Любимым и родным. Он всегда старается подобрать цвета, узоры и детали под атмосферу, под людей. Наполнить их будни и особые дни комфортом и ощущением чего-то своего, безопасного, той самой крепости и убежища. Тихой гавани. Он безумно любит свою работу. Ему нравится приходить в дома с пустыми, покрытыми штукатуркой стенами, общаться с будущими жильцами и творить. Его часто просят что-то из разряда "дорого-богато", что-то " элитное", обязательно не непосредственное, не дай бог как у всех, либо же наоборот что-то сумасшедшее, эпатажное, настолько яркое и броское, что становится плохо. Некоторым такое подходит и он с удовольствием работает над проектом, дополняя и воплощая чужие мечты, но чаще всего он приносит заказчикам что-то противоположное. Не все соглашаются. Не все соглашаются сразу. Бывают скандалы. Но когда он видит то, как в чужих глазах появляется удивление, сменяемое восторгом и наконец тем самым осознанием и признанием своего, Хёнджин счастлив. И вдохновлён, готов творить дальше. Нести прекрасное в этот мир. Иногда же, он перекладывает чужое счастье на холст, закрываясь на балконе на всю ночь, лишь бы не мешать своему парню светом и шорохом. Хёнджин невольно переводит взгляд на мольберт и хмурится. Картина на холсте серо-белая. Парень делает ещё один глоток чая и оборачивается на кота, что оказался единственным ярким пятном на монохромной кухне. И то скорее темного цвета. Сквозняк лижет вспотевшую от горячего напитка спину, прогоняя по ней мурашки. И Хёнджин думает, что пора варить кофе. Он принципиально игнорирует кофе-машину и достает старенькую металлическую турку, которую Ли который год божится выбросить на помойку прямо из окна. Кстати, в последнее время, он про нее молчит. Как и про многое другое. Котяра снова трется об ноги и падает на спину, подставляя чесать огромное пузико, но Хёнджину не до него. Он внимательно следит за кофе, помешивает его и добавляет разного. Фирменные секреты, которые ему передал папа. Доведя все до готовности Хван доволен собой. Он быстро находит белую с серыми разводами кружку Минхо и снова немного подвисает. Белое. Черное. Серое. Вокруг так много... - Мяу?... - запрыгивает на стул пушистый колобок, уставившись голубыми глазами на Хвана, мол, чего ты, дурак, завис? Хёнджин и сам не знает чего, поэтому отмахивается и разливает кофе по кружкам. Он пожалуй, все же тоже будет кофе. Как раз вовремя. В спальне звенит будильник Минхо, что явно не хочет сдаваться и просыпаться. У Хёнджина перед глазами яркая картинка, ему даже Минхо видеть не нужно, чтобы знать, что тот сейчас хмурится, сморщив свой очаровательный носик и вслепую шарит рукой на прикроватной тумбе в поисках телефона, чтобы смахнуть будильник ещё на десять минут позже. Хван фыркает от смеха тихонечко, услышав, как смолкает чужой телефон и лезет в холодильник за джемом, зеленью, сыром и колбасой. Кто знает, чего захочет Ли сегодня. Через десять минут трель повторяется снова и Минхо едва не скулит от отчаяния. Ну нет, ну пожалуйста. Ну он не выспался. Это нечестно! Ему вообще знаете какой сон снился! А вот и не знаете... - Хо? - большим котом пробирается в постель к парню Хёнджин, все же обрушиваясь на него с объятиями. Сразу же зарываясь носом в горячую после сна шею, - Хо, просыпайся, - обжигает кожу горячее дыхание, а следом и мелкий поцелуй. - Хёнджин, уйди, - капризничает Ли, стараясь спихнуть парня с себя, - жарко. Хван не сдвигается ни на миллиметр, наоборот крепче сжимает тело в своих объятиях, согреваясь самую малость, - просыпайся, кофе на столе. - Мгм, - мычит Минхо хмуро, всё ещё не открывая глаз. Хёнджин тоже прикрывает глаза и глубоко выдыхает в чужую шею, не желая размыкать рук. - Всё, - бурчит Минхо, начиная ворочаться под младшим, - слезай с меня. - Мгм, - мычит теперь уже Хван, которого резко будто схватило за горло что-то нехорошее, - можно ещё минутку? - жмётся ближе Хёнджин, борясь со странным ощущением. Минхо тяжело, недовольно вздыхает, но лежит смирно, не дёргается, но и не обнимает и не целует в ответ. Хёнджин сам сползает со старшего, оставив несколько разбросанных, трепетных поцелуев: на шее, ключице и тыльной стороне ладони. Все-таки пора собираться на работу. А Хёнджину хочется понежиться. В последнее время, ему... - Ты кота кормил? - Да, - не отводит взгляда от своего молодого человека Хёнджин. Сердце в груди волнуется так, будто он видит его первый раз, - Хо, не хочешь сегодня прогуляться после работы вместе? - блестит на губах заигрывающая улыбка, - может в кино зайдем или ресторан, что скажешь? Минхо собирающий вещи в душ замирает возле открытого практически черного шкафа, - А... Эм... Сегодня? - Ну да? - меркнет улыбка на губах Хвана, - Что-то не так? - А, нет, - неловко посмеивается Ли, растирая заднюю сторону шеи, - просто... Чан приглашал сегодня к нему в студию, посидеть, пиво попить. - Оу, - плотно сжимает губы Хёнджин, - а чего раньше не сказал? Я просто хотел, чтобы мы провели сегодня вечер вместе... - Я... - начинает одновременно с ним Минхо, - я думал, что ты не сможешь пойти со мной, - тон становится ещё более неловким. - Почему? - хмурится Хёнджин, он вроде почти никогда и ни в чем не отказывает своему партнеру, - Я бы сходил с тобой. - Я, - пожимает плечами неловко Минхо, - я просто подумал, что у тебя сегодня много работы. Ты говорил, что сдаёшь проект. - Когда ее мало? - пожимает плечами Хван, это правда, её всегда много и иногда он хочет побыть вдвоем с Минхо, но если есть другие планы, а тем более встреча с друзьями, он же не возражает... - Я подумал, что ты сильно устанешь и захочешь отдохнуть, может опять закроешься на балконе, а там же не только Чан будет, но и Бинни, а он обязательно приведет с собой Джисона и Ликса, а ты же знаешь, какие они шумные. Особенно когда вместе. Хёнджин слегка улыбается и кивает, так это о нем заботятся значит, - Знаю, но ничего страшного, ведь самое главное, что там будешь ты. Минхо вздыхает и улыбается в ответ, - ну, да. Тогда, отлично, пойдем к Чану к восьми вместе. Хёнджин кивает и проверив время на настенных часах, тоже идёт к шкафу, надо бы переодеться, выпить кофе и выезжать потихоньку, чтобы добраться без пробок. Минхо кидает на него быстрый взгляд через плечо и схватив полотенце, хотел уже сбежать в душ, но был схвачен в кольцо больших, крепких рук. - Хёнджин, ну пусти, - старается выпутаться из объятий Хо, - ну что на тебя нашло с утра? Хёнджин лишь отрицательно мычит и притискивает старшего ближе к себе, заглядывая ему в глаза с ласковой улыбкой полной нежности и любви. Минхо как-то непроизвольно замирает в его руках и будто сжимается. Взгляд пронзительный, острый, слегка испуганный и виноватый? Но это же бред, Минхо не в чем себя винить, Хёнджин прекрасно понимает, сейчас утро и на нежности нет особо времени, но уж маленький поцелуй он может украсть? Хван быстро по-детски чмокает старшего в губы, желая развеселить его, подбодрить, но вместо этого, кажется, ошеломив его. Усмехается с реакции и трется кончиком носа об чужой кончик носа словно их кот и снова быстро чмокает в губы. Ему так нравится дразнить Минхо, его это растерянное выражение лица. Такой милый. После третьего невинного касания губ, после которого, как чувствовал Минхо должен был начаться настоящий, полноценный поцелуй, он быстро отстраняется и отпихивает от себя младшего. Тот смотрит на него недоуменно. Молча, одним обеспокоенным, глубоким взглядом спрашивая, сделал ли он что-то не так. Минхо же отчего-то виновато поджимает губы, опускает глаза и сбегает в душ, ведь его не будут удерживать силой. Нет, он не сделал ничего неправильного. Всё в порядке. Просто времени нет особо. Хёнджин провожает старшего взглядом, затем возвращается к шкафу, где находит серое худи и темные джинсы. Удобно, нормально. И в пир и в мир, так сказать. Переодевшись, парень возвращается на кухню. Кофе Ещё не остыл. Пить можно и губы не обожжешь, идеально. Снова взяв кружку в руки, парень как и до этого обращает взгляд за окно. Небо по-прежнему серое, безликое, нет даже фигурного облачка для простора воображения. Лишь один широкий мазок кисти с серой палитрой. Даже жёлтая лампа в доме напротив потухла. Хёнджин вздыхает, снова поёжившись от озноба. На такое полотно неба хорошо ляжет картинка темных, штормовых вод. Не взбалмошных волн с белыми гребнями. А того самого иссиня-чёрного покрывала разбитого зеркала. Юноша бросает быстрый взгляд на одинокий холст на балконе и что-то скребётся внутри. Он бы хотел сейчас взять кисть в руки, но времени нет. Надо не забыть идею. Не упустить чувство момента. Оставить его на вечер. - О, кофеёк, - быстро отпивает добрую половину Минхо, наскоро собирая себе бутерброд, - Хёнджин? Ты чего не ешь? - Ем, - быстро допивает теплый, горький кофе Хван, - ты что уже собрался? - Мгм, - быстро жуёт парень со спортивной сумкой на плече, - поехали. Подвезешь же меня? Хочу сегодня выпить вечером. Хёнджин вскидывает бровь, - Выпить? Что-то случилось? - Нет, - так же вскидывает одну бровь Ли, - ты против? - Нет, - если честно очень удивлен Хёнджин, - просто это неожиданно. Если тебя что-то беспокоит или у тебя проблемы, скажи мне. - Нет, - растягивает губы в улыбке Минхо, - все нормально. Просто устал, хочу расслабиться. - Может тогда лучше дома останемся? Так же возьмём пива или вина, закажем еду? - подходит с объятиями Хван, что-то Минхо волнует его последнее время, - Отдохнешь нормально, выспишься? - М, - Минхо выворачивается из объятий, ставит пустую чашку на стол и смотрит на Хвана как на ребенка, - Все нормально, Джини. Вечером с пацанами посидим, отдохнем. Не забивай голову, лучше поехали, а то опоздаем. Хёнджин согласно кивает, но что-то снова неприятно царапает внутри. - Мя? - выходит проводить людей пушистик, радуясь, что большая кровать двуногих теперь в его полном, единоличном распоряжении. - Мы ушли, - вылетает на лестничную площадку Минхо словно маленький ураган, - Хён, шевелись, а то эта задница сейчас выскочит. - Не выскочит, - подхватывает рюкзак с документами и флэшками Хенджин, - слишком жирный, не пролезет. - Не обижай его! - возмущается Минхо звонко. - Да его обидешь, - усмехается Хёнджин и на мгновение ему кажется, что все как обычно. Как раньше. Что все хорошо. - Давай быстрее, - цокает языком Минхо, а после летит вниз по лестнице к машине. - Осторожнее, береги ноги! - прикрикивает Хёнджин, так торопится, ещё полетит носом вперёд, потом сядет на больничный, вынесет весь мозг и скажет, что это вообще все из-за него. Вот Хёнджину это надо? Не совсем... Минхо словно заяц-топотун стоит возле закрытой машины и ворчит на капушу Хёнджина, причитая, что надо нормально ложиться спать, а не полуночничать, чтобы потом шевелиться быстрее. - Да успеем, - меланхолично отзывается Хёнджин, открывая машину и занимая место водителя. Ему нравится водить машину. Успокаивает. Он просто отключается от внешнего мира, оставляя только свои мысли и дорогу уходящую в горизонт. Ему нравится ездить далеко. Особенно на отдых с Минхо. Да, они двести раз переругаются пока соберутся, забудут добрую половину, опять поцапаются, но потом наступают лучшие часы в жизни. Они вдвоем едут вперед, говорят обо всем и ни о чём, останавливаются перекусить, побеситься, сделать сотню фоток в красивых местах, поцеловаться. И возможно, именно дорога нравится Хёнджину даже больше самого отдыха, каким бы крутым он не был. Возможно потому что они только вдвоем. Возможно за эту атмосферу. Возможно за незабываемые воспоминания, а может за те моменты, когда Минхо тихо сопит на пассажирском кресле, держа его за руку. - Всё, давай, до вечера, - забирает сумку с заднего сиденья Ли. - До вечера, - тянется за поцелуем Хёнджин, но успевает лишь вскользь мазнуть губами по щеке Минхо спешно выпорхнувшего из машины. Чувство недовольства ворчит на задворках сознания. Его сегодня поцелуют нормально или нет? Весь рабочий день Хван был в своих чувствах, именно, что не мыслях. Он словно провалился в шелковые сплетения. И они будто путы, лишь крепче сжимаются вокруг, не отпуская, закутывая в себя, укрывая с головой, стягивая и прогибаясь под ногами, давая весьма зыбкую основу. Один шаг и ты упал. Заказчик делает замечание, что оттенки в проекте тусклые, серые, блеклые и Хван кивает, да, эти путы тоже нежно серого цвета, бледные такие, но острые, неприятные, холодные, отчего он больше кутается в свое худи и запоздало понимает, что клиент говорит о макете. Упс. А на его вкус неплохо, сочетается с сегодняшним днём, сглаживает острые углы и навевает меланхолию. Человек просит чего-то яркого, красочного, чтобы "глаз радовался", а у Хёнджина от выбранной насыщенности глаз режет. Это как-то слишком... Но он исправит. Да, дайте неделю. Клиент соглашается и уходит, оставляя мастера одного. Но вместо цвета сочной, зелёной травы, он смотрит на белый цвет и думает, что на нем неплохо бы смотрелась черная клякса. Она бы расползлась вниз словно росчерк косого дождя. Нет. Скорее как тушь со слезами на щеках. Также неровно, криво и с крупными каплями слившимися во что-то одно под конец. Можно дополнить более тусклым белым. Как молния или дорожки дождевых капель. Хм. Взгляд падает за окно и снова на небо. Дождя не будет. Но и солнца ожидать не стоит. Ни то ни се. Прям как Хёнджин. Его состояние, если быть точнее. Так. Зелёный. Трава, Хван Хёнджин! Трава! Парень опускает взгляд с неба на землю и... Ну она же тоже тусклая? Что-то снова царапает внутри и парень осматривается вокруг. А оно все тусклое и блеклое. Бледное, словно кто-то поигрался с настройками и поставил их на минимум. Хёнджин хмурится. Ему так не нравится. Но что-то яркое раздражает. Кажется чужеродным? Как и эта жара. Его же почему-то знобит. Он старается не думать об этом, а скорее включиться в работу. Наверное, все дело в смене сезона. Осень уже дышит не то, что в затылок, а прямо в лицо. Наверное сказывается авитаминоз и приближается хандра. Хоть Хван и не был из тех, кто подвержен влиянию подобного. День тянулся словно жвачка, безвкусная, даже горчащая уже, но Хвана все устраивало. Его меланхолия отлично вписалась в замедленное время. Он не замечал никого и ничего вокруг, перенося образы из головы в программу. Находясь в собственном мире. Один. Мысль о громком и веселом вечере тревожно звенела на задворках сознания. Там же будет шумно. Ярко. Громко. Но там будет Минхо. Минхо это хорошо. Минхо это дом. Это любовь. Минхо это... Улыбка невольно расползается на пухлых губах. Нет ничего плохого встретиться с друзьями для разнообразия. У них впереди ещё много вечеров наедине. Много? У Хвана есть дурная черта, сколько ему не давай, ему всегда будет мало. Ему нужно все. Он слегка собственник. Но тут, Минхо молодец. В самом начале их отношений, он показал, что с ним так нельзя. Он это не приемлет. Хван смирился. В любом случае, временем и вниманием его не обделили. Это было просто невозможно. Так что, друзья, так друзья. Хёнджин забирает Минхо с танцевальной студии и лишь вздыхает. Он такой уставший, ему бы отдохнуть. Но Ли уже вбил себе в голову встречу с друзьями, его не переубедить. Ладно. Хёнджин хочет его подбодрить, потому снова тянется за поцелуем. Он мягко сминает чужие губы, прикрывает глаза, кладет руку на чужой загривок, всё ещё влажный после душа, разминая его. Но погрузиться в поцелуй не успевает. Минхо отстраняется, улыбается ему и тянется за бутылкой воды. Он устал. Не подумайте. После того как осушил половину полулитровой бутылки, парень сам тянется к Хёнджину и быстро целует его в уголок губ. - Как день? - выезжает на дорогу Хван, направляясь к студии Чана, нормально заехать домой всё равно не успеют. - Нормально, - пожимает плечами Минхо, - а у тебя? Хёнджин хмурится, - Да как-то не знаю. Вроде ничего не произошло, но как-то не скажу, что прям хорошо или прям плохо. - Ты наверное просто устал, - отворачивается к окну парень, любуясь тем как постепенно по городу загораются огни фонарей, - тебе бы выспаться хорошо. Может витамины? Хёнджин пожимает плечами и молчит. Что-то подсказывает ему, что дело не в этом. Дорога дальше прошла в тишине. Каждый был в своих мыслях. Один смотрел на темно-серую полосу дороги, второй на пролетающие за окном серые дома, которые иногда разбавлялись разноцветными всполохами вывесок, что ещё не были такими яркими. От них пока что не плыло перед глазами. Студия Чана встречает парней всё ещё уютной атмосферой одиночества. Приглушенным светом. Тихим звучанием музыки в больших наушниках. И ее непосредственный хозяин, в огромном черном худи, черной кепке и черных спортивках, сидящий на большом черном кожаном диване. Что-то сосредоточено пишет на листе, черкая простым карандашом. Они пришли первыми, на целых сорок минут раньше. Отвлекая Бана от работы. Парень встречает их радушной улыбкой, загребущими объятиями уюта и усталостью в глазах. - Хреново выглядишь, хён, - замечает Хван выделяющиеся сильнее обычного синяки под глазами. - Хёнджин, - одергивает его Минхо, неловко улыбаясь Чану, - хён, тебе бы правда отдохнуть. - Собственно за этим мы все здесь и собираемся, - бодро откликается Чан совсем не обижаясь, ведь он знает, он все знает, - голодные? Доставка будет через тридцать минут. Садитесь, чего стоите, - суетится вокруг Бан всё ещё с теплой улыбкой на губах. - Если честно, то да, очень, - признаётся Минхо, падая на диван поближе к креслу Чана. Хёнджин кивает и тоже падает на диван. - Кто ещё придёт? - уточняет Хёнджин, наблюдая за тем, как Чан экстренно наводит порядок, разгребая вещи и бумаги, чтобы освободить больше места. - Только свои, - носится ураганчиком Бан по студии, очень надеясь, что не забудет куда и что положил, - Бинни, Ханни и Ликси. Хван улыбается и правда все свои. - Тебе помочь? - подает голос Минхо, готовый сразу же подорваться с места. - А? - хмурится Чан, не сразу понимая, что от него хотят, - Не-не-не-не-не-не, сиди, отдыхай, - тараторит парень как только до него доходит смысл, - а то я потом точно ничего не найду. - Давай я хоть бокалы найду, тарелки там? - не сдается Ли. - А, ну, это давай, - успокаивается кудрявый парень, - знаешь же где тут что брать? - Мгм, - уже несется в сторону неприметной дверцы Минхо. Хван же достает телефон из кармана и проверяет уведомления. За день их скопилось прилично. Надо же. А он совсем их не замечал. Видимо, заработался. - Хёнджин, все хорошо? - проносится рядом Чан, успев просканировать его внимательным взглядом. - Мгм, - подтверждает улыбкой свои слова парень, - всё нормально. - Сейчас остальные придут тебе не будет так скучно, - большая теплая ладонь треплет тёмные, мягкие волосы. Хёнджин молчит и улыбается. Да ему и так нормально. Он снова ныряет в телефон. Минхо вернувшись назад, расставляет бокалы, кладет палочки, ставит тарелки и вообще очень занят. Он мельком бросает взгляд на своего парня и убедившись, что с ним все нормально, идёт к Чану, тихонечко спрашивая, чем ещё помочь. И так в глаза ему пронзительно смотрит. Искорки. Приходит в голову Хёнджина. Его глаза сияют. Он так прекрасен... Дверь раскрывается с ноги. В студию заходит черная туча. Имя этой тучи Чанбин. Он дико всем недоволен, но только на первый взгляд. На второй видно, что он очень устал. Парень кивает всем, приветствуя, молча ставит на стол пакет с соджу и падает в кресло, где прикрывает глаза и кажется медитирует. Поприветствовав друга в ответ, никто к нему больше не лезет. Все возвращаются к своим делам, давая ему время отойти от суматохи дня и освободить голову. Если ещё двое придут в похожем настроении, то они все точно напьются до беспамятства. Против ли Хёнджин? Непонятно. Он вроде не против выпить и повеселиться, но так, чтобы болеть завтра... Нет. Точно нет. Он выпьет совсем чуть-чуть. Для поддержания настроения. Немного погодя, после Бинни приходит курьер с пиццей и другой едой на вынос, что сразу наполняет помещение вкусным запахом. Слюнки у голодных парней потекли моментально. Всё же, все пришли с работы. Голодные и уставшие. - Подождем Джи и Ликса, - Минхо кивает в сторону еды, - время ещё есть. Сразу же после этих слов за входной дверью слышится возня, недовольное шипение Хана и глубокий голос Феликса лапочущего что-то на французский манер. - Недолго ждали, - улыбается Бин, наконец стряхивая с себя этот черный морок. - Пойдём уже! - вваливается в студию Джисон, за локоть затаскивая второго Ли, что всё ещё хмуро говорил по телефону на французском. Хёнджин поднимает голову и смотрит на сентябрьских "близнецов", ему очень нравится голос Феликса. Особенно когда он говорит на других языках. Это будоражит. Звучит очень чувственно и красиво. Ярко. Если бы Хёнджин рисовал его голос, то это был бы рисунок карандашом или маркером на фактурной акварельной бумаге. Это был бы шедевр. Возможно перед этим он нанес бы густым, очень плотным слоем краску темно-сиреневого цвета. Почти фиолетового. Прямо на грани. Уходящего в такой же густой и текстурный синий, как дно океана или глубокого моря. Да. Однозначно. Чего-то такого. И он уверен. Он бы перекрывал эту картину раз за разом, пока не достиг бы этой бархатной текстуры голоса. - Хватит работать! - ругается Лино стоит ему только взглянуть на Феликса, что лишь кивает и попросив пальцем минуту, выходит обратно за дверь и на Чана, что снова уткнулся в планшет, дописывая очередной текст песни. Джисон лишь закатил глаза и помахал всем рукой. Собрались блин отдохнуть. В итоге, общими усилиями все всё равно как-то собрались. С горем пополам, но отключили свои гаджеты, освободили мысли и сели за стол. Сначала как-то просто неловко поели, почти в тишине, потом выпили, уже что-то сказали, снова выпили и вот уже что-то закрутилось, завертелось, завязалось. Громкие разговоры, звон бокалов и музыка. Громче. Громче. Ещё громче. Они однозначно нарушают закон о тишине после определенного времени, но пошли все к черту. Им необходимо отдохнуть. Хёнджин устает отдыхать ближе к полуночи. Всё это время он пил сок, чай и кофе. Он вовремя вспомнил, что вообще-то за рулём и пьяного Минхо нужно будет ещё вести домой. Тем не менее, это не помешало ему веселиться. Он успел отлично со всеми почти поговорить, натанцеваться от души и самое главное, наесться. Всего лишь полночь и домой явно никто не собирается. По крайней мере, Хёнджин видит как на импровизированном танцполе отрывается Минхо, а с ним и Чан, видит как Чанбин сидит за пультом диджея, а Джисон пьяный вдрызг что-то ему втирает и подливает. Феликс же трётся на балконе. Хвану думается, что без хотя бы джинсовки там сейчас холодно, но Ли-младшему вроде нормально, а значит это не его дело. Хёнджин вздыхает и думает, чем бы заняться. Уснуть не получится, танцевать устал, играть не хочется. Домой ехать? Минхо просил отдохнуть и он явно всё ещё в процессе. Что ж... Парень возвращается к своей рабочей сумке и порывшись недолго внутри, достает блокнот и маркеры. Подумав немного, оставляет лишь черный и снова уходит на диван. Открыв пустую белую страницу, он залипает. Он детально помнит ту утреннюю идею, но что-то не то. Не подходящий момент для неё. Подняв глаза, Хёнджин смотрит на то, как Минхо обнимается с Чаном, что поёт во всё горло и приподняв уголки губ, рисует то, что само просится на лист. Он не видит конечный итог, но видит первую линию, а затем вторую, перекладывает их на бумагу выпадая из реальности. Он не слышит даже слишком громкую музыку, пения Чана и неумелого рэпа Минхо слишком быстрой для него партии, особенно, когда он пьян. Хёнджин рисует. Линию за линией и так до тех пор пока на листе не появляется человек без лица. Он практически полностью черный с лёгкими просветами белого, стоит спиной к художнику. А вот уже человечку дышит в затылок его абсолютно черная, плотная тень. Ни одного светлого штриха. Густой черный. Идеальный... - Как одиноко, - голос разрушает состояние художника, разбивает его словно стекло и вырывает из своего мира, возвращая в реальность. - Что прости? - Хёнджин поднимает взгляд, сталкиваясь с задумчивым карим взглядом веснушчатого парня. - Я говорю, от рисунка веет одиночеством, - спокойно поясняет Феликс абсолютно трезвый к слову. Одиночество... Хёнджин всё ещё не слышит ничего вокруг только голос Феликса. Уставший, спокойный и меланхоличный. Что это с ним? Одиноко... Слово прочно цепляет мысли Хёнджина. Он буквально слышит как эта нить паутины застревает в шестеренках его головы. От чего те на мгновение клинит, тормозит, сбивает с привычного ритма. Одиноко. Хван пока что не знает, что делать с этим словом, но оно кажется нужным. Не так. Правильным. Только вот для чего? Вслух же спрашивает, - Почему ты так решил? Присаживайся, - Хёнджин хлопает ладонью по дивану рядом с собой. Феликс усмехается, садясь рядышком, но сохраняя личные границы, кажется, даже немного слишком скрупулезно. Однако, Хёнджин все равно улавливает исходящую от него прохладу ночного воздуха. Наверняка же замёрз. - Твои предыдущие картины, - слегка подрагивает парень, отогреваясь в теплом помещении, - они все цветные. Они изображают парочки, передают отношения, романтику, отображают эмоции. Какой-то даже момент. Твои букеты, что ты рисовал и те были полными чувств, мыслей и тепла. Хёнджин пожимает плечами. Да вроде всё так же. Просто рисунок ч/б. - Этот же рисунок настоящее откровение, - продолжает рассматривать линии Феликс, но не касаясь руками бумаги, - он настолько прост в плане линий и цвета. Он кричит о холоде и одиночестве. Внутреннем расколе. Хёнджин смотрит на рисунок и снова улыбается, на этот раз глазами, - ты интересно интерпретировал рисунок, учитывая, что я-то как раз в него ничего не вкладывал. Феликс же не отрываясь смотрит на бумагу, а у Хёнджина мурашки. Такое ощущение, что копаются не в рисунке, а в его голове. Ему не нравится. Но нравится, как младший чувствует это всё. - Можешь что-то ещё сказать? Феликс поднимает глаза и смотрит в глаза Хёнджина не моргая, - Человек уже принял решение. Но боится в этом себе признаться. И только его тень, его подсознание ждёт, когда же человек осознает, примет всё и смирится. Хёнджину даже как-то не по себе, но при этом удивительно спокойно. Их макне всегда был таким чувствительным. Он тонко чувствует этот мир, что порой Хвану было страшно даже дышать в его сторону. Вдруг он одним неаккуратным взглядом, словом или ещё чем разрушит чужой хрупкий мир? - Интересно, - всё что может выдать Хван, - на деле же это просто силуэт и его тень. Ч/б так как другие цвета не хочется тратить на зарисовку просто так. Феликс пожимает плечами, он просто сказал как чувствует, это необязательно должно быть правдой. Одиноко. Хёнджин находит взглядом Минхо, тот такой довольный пил на скорость с Чанбином пока Чан по очереди поддерживал своих младших, чтобы никто не обиделся. - Пойду чай себе сделаю, - прочищает горло Феликс, - замёрз на балконе. Хёнджин отвлекается на друга и кивает ему, да, он заметил. Заметил это и Джисон, что перехватывает Феликса за тонкую талию и роняет к себе на колени, после чего подтягивает ближе, сжимая руки на талии крепче. Сломает же, проносится в голове у Хвана. Но пересекаясь с Ханом взглядом, у Хёнджина сложилось впечатление, что сломает он не Феликса, а ему нос, как минимум. Джисон же утыкается губами в плечо Феликса, сжимая его в своих руках и гневно смотрит на Хвана. А Хёнджин и не думал, что они вместе. Он думал, Хан с Чанбином что-то мутят. Что у них происходит? Парень переводит взгляд на лицо Феликса и оно такое... Пустое? Уставшее? Апатия. Усталость. Безразличие. Снова серые краски, может быть блекло-сиреневые и только веснушки как всполохи фейерверка в небе - яркие рыжие пятнышки. Хван невольно улыбается. Они так гармонично вписываются в палитру. Взгляд парня снова цепляется за блокнот. Только идей в голове ноль. Там только одно слово голосом Феликса на повторе. Музыка снова исчезает для Хёнджина, взгляд теряет фокус. Что же не так? Кому одиноко? Чье одиночество он чувствует? Смех Минхо такой прекрасный, такой смешной. Кажется, Хёнджин давно не слышал именно такого смеха. Свободного. Настоящего. В полные легкие. Чан молодец, рассмешил его, напоил, расслабил. Внутри что-то кольнуло. Ой, не начинай, Хван, тут же фыркает в его голове голос Минхо. Они это уже проходили. Хлопок балконной двери снова приводит Хёнджина в себя, обернувшись, он видит лишь отражение комнаты и едва заметный силуэт. Минхо победно вскрикивает и запрыгивает раскрасневшемуся Чану на спину, пока Джисон пьяно смеется над ругающимся Чанбином. Чувство будто он здесь лишний. На чужом празднике жизни. А между тем, уже два часа ночи. Тяжело вздохнув, парень берет куртку Чана и идёт на балкон, тихо прикрыв дверь за собой. Единственный обитатель балкона даже не шелохнулся всё также задумчиво уставившись вниз. Хван накидывает на его плечи куртку и ощущает как Ли вздрагивает, молча кивает и двигается, уступая место. Хёнджин опирается на перегородку и посмотрев вниз на шумный, всё ещё живой город, обращает свой взгляд на небо. Черный океан с бледными кристаллами звёзд. Давно погасших, но всё ещё освещающих им путь. Хёнджин теряет счёт времени. Мысли неясными образами лениво перемещаются в голове и самое главное, его снова окутывает чувство долгожданного покоя, который никто не нарушает. Тихий чих раздается совсем рядом и оба вздрагивают один забыл, что рядом кто-то есть, второй сам не ожидал, что чихнет. - Пойдем-ка, - мягко улыбается младшему Хван, обхватывая его за плечи. Ему даже как-то неловко стало, что он про него забыл. И он-то хорош, стоял молчал все это время! - Всё нормально, - противится Ли, но его упрямо ведут обратно в студию. Удивительно, что никто их и не хватился. Неужели настолько пьяные? - Садись, я сделаю чай, - командует Хван, отправляя Ликса в сторону дивана, сам же идёт за чайником и бокалами. Ли же так и не выпил чай, почему-то снова ушел на балкон. Хм? У него всё хорошо? Оглянувшись на самого младшего в их компании, он решает и еды захватить, пока у их отдыхающих друзей начинается караоке. Опять. Ли молча помогает поставить поднос с едой на диван, забирает одну кружку чая и спокойно выдыхает. Говорить как-то не хочется. Да и не услышат они друг друга. Вокруг слишком громко. - Ты спать не хочешь? - всё же спрашивает, после уже наверное завтрака, Хёнджин. - Не отказался бы, - устало улыбается Феликс, отмечая такие же следы усталости на лице напротив. - Как думаешь, сможем их сейчас убедить? Феликс оборачивается назад и обреченно качает головой отрицательно. - Ну, ладно, - улыбается Хёнджин, в конце концов, они не так часто собираются вместе, - хочешь, ложись нормально на диване, я пойду в кресло Чана пересяду? Феликс отрицательно качает головой и вытянув руку, просит посмотреть блокнот. Хёнджин отдает не раздумывая. Феликс листает всё с самого начала. Внимательно рассматривает рисунки, будто критик или оценщик, что Хёнджин аж заволновался. Улыбка появилась на губах, руки сомкнулись в замок под подбородком, уперевшись локтями в широко расставленные колени. Хван сам замечает косяки в рисунках, их малюсенькие недостатки, но Феликс молчит и листает дальше, игнорируя быстрые, любопытные взгляды своего хёна. Просмотрев же все до последнего, Феликс возвращает блокнот владельцу и откидывается на спинку дивана, слегка по нему растекаясь как довольный, сытый кот. А Хёнджин же чуть не ёрзает от любопытства неужели ничего не скажет? Феликс прикрывает глаза от высоких фальшивых нот под боевой клич Джисона - До дна! Совсем ничего? Любопытно щурится художник. - Что было в Нью-Йорке? - не открывая глаз и никак не меняя своего положения, как бы между прочим спрашивает Ликс, чем выбивает Хёнджина из колеи. - Командировка, - выходит слишком потеряно и неуверенно. Серьезно? Просмотрев все рисунки, он спросил о Нью-Йорке? Причём тут вообще Нью-Йорк? Как он вообще узнал про него из рисунков? - А что было в командировке? - всё же приоткрывает левый глаз Феликс, посматривая на Хвана. Хёнджин пожимает плечами, - обучение, мастер-класс, обмен опытом, всё-таки мы ещё студенты. А потом проект. Было интересно. - Долго там был? - снова закрывает глаза Ли, будто теряя всякий интерес к объекту наблюдений. Но у Хёнджина все равно ощущение словно он под сканером. - Месяц где-то, - так же прикрывает глаза Хван, откинувшись на спинку дивана. Спать хотелось дико. Он не представляет как поведет машину, и откуда у его парня и друзей столько энергии? - Ммм, точно, - почти теряется голос Феликса в музыке. Хёнджин слышит как музыка набирает громкость. Ещё чуть-чуть и от басов все его внутренние органы превратятся в фарш. Минхо радостно кричит, подбадривая Чана, что словил вдохновение и сейчас пытался создать что-то в стиле EDM. Феликс хмурится от слишком громкого звука, не открывая глаз. Спать хочется, подобное лишь злит. Хёнджин его прекрасно понимает. Но он смотрит на все чуть иначе. Скорее, как: "чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало". Если бы он пил, то сто процентов был бы в самой гуще событий. Так что не осуждает. Может самую малость? Тяжело вздохнув, парень поднимается с места и дойдя до колонок, сокращает звук до приемлемого. Три очень сильно негодующих, достаточно пьяных взгляда сразу же пронзают его насквозь. Но словив холодный, уставший, полный спокойствия взгляд с лишь одной вздернутой бровью, моментом сдуваются. Чан утыкается в программу. Чанбин что-то агрессивно бубнит ему на ухо. Джисон же как танцевал, так и танцует. Вот кому точно хорошо. Минхо же словно в первый раз Хёнджина увидел. Одарил его презрительным взглядом сверху-вниз, а потом будто признав, улыбнулся и помахал ему рукой. Хёнджин машет в ответ, но его лицо говорит всё за него. - Всё хорошо? - кричит Минхо будто не через комнату, а минимум через океан. Хёнджин поднимает большой палец и слегка улыбается. Минхо копирует его жест и улыбку и.... На сердце так тепло от улыбки Минхо. Он его так любит... Вернувшись на диван, Хёнджин снова улыбается, услышав то как Минхо пытается петь, сочиняя текст на ходу, на новый трек Чана. Даже в таком состоянии сделал всё как надо. Хороший он парень, классный друг. - Почему ты спросил про Нью-Йорк? - всё же задаёт свой вопрос Хван, заметив, что Ли не спит, а рассматривает что-то на потолке. - Твои рисунки после него начали терять цвет, - снова как бы между делом бросает Феликс, всё так же бессмысленно уставившись в потолок, даже не посмотрев на Хёнджина. А у него земля из-под ног ушла. Терять цвета? Терять? Цвета? Как это?.. Он потерял? Что? О чем говорит этот мальчишка? - Всё, - резко садится прямо Феликс, - я больше не могу. Хёнджин непонимающе хлопает глазами. Спать хочется. Мозг уже медленнее соображает. Подвисает моментами. Терять цвета... - Спать хочу, - трёт глаза Ли, после чего потягивается так, что аж тихонечко попискивает. Хван кивает. Теперь понял. Он тоже бы сейчас отрубился. - Джисон! - зовёт старшего Ликс, подзывая его к себе, - Хани! - Ммм? - очень быстро возникает прямо перед ним довольное лицо парня. - Поехали домой. Я обещал тебе, что верну тебя к тебе целого и невредимого, - не даёт и слова вставить Ли, - так вот пока я в состоянии это гарантировать и не уснул прям здесь, поехали. - А чего ты? - очень чисто, как абсолютно трезвый человек начинает Джисон, но немного таки подвисает, - Ложись тут спать. Чан будет не против. Если че, вали всё на меня. Хён вообще все уладит, вот так, - парень очень сосредоточенно щёлкает пальцами, но с самой обворожительной улыбкой. - Хан, - непоколебим младший, - такси уже едет. Собирайся. - Кто из нас хён? - топает ногой Джисон недовольно, - Говорю тебе, давай останемся. Ещё никто не уходит никуда. - Уходит, - вмешивается Хёнджин и повышает голос, - Минхо сейчас тоже будет собираться домой! Феликс благодарно ему кивает и ловит Джисона за шкирку, - сядь! - Что за неуважение к старшим! - возмущается Хан, но подняться даже не пытается. Он находит занятие поинтереснее. Пилить Хвана недовольным, осуждающим взглядом. Насупившись и надув свои очаровательнейшие щеки. Хёнджин хмурится. Он никак не может вспомнить, что же такого он ему сделал? Чем обидел? Феликс же уставился в телефон и делал вид, что совсем ничего не замечает. Никакого напряжения. Хотя оно почти искрится. Хан скоро в нем дыру прожжет взглядом. - Минхо, - снова зовет своего парня Хёнджин, - собирайся! Ли кивает вопросительно. Че ему от него надо? Куда собираться? - Домой! - беспрекословно заявляет Хван, - Собирайся давай! Отдыхать после вашего отдыха. Минхо отмахивается от него и возвращается к разговору с Бинни и Чаном. Очевидно очень важном! - Сиди тихо, - грозовой тучей нависает над Джисоном Феликс, пресекая все попытки к бегству, а также попытки затискать себя и облапать. - Вас отвезти по домам? - собирая свои вещи с дивана и стола, поднимает взгляд на младшего Хёнджин. - Нет, - отрицательно качает головой Ли, - такси едет уже, да и тебе зачем такой круг ехать? Всё нормально, не волнуйся. - Пф, - недовольно и нарочито громко фыркает Джисон, закатывая глаза, при этом агрессивно скрестив руки на груди и закидывая ногу на ногу. Но говорить, ничего не говорит. Лишь смотрит на Феликса пристально. - Я помогу тебе его до машины довести, - сомневается в адекватности Хана сейчас Хван. - Да я справлюсь, - вежливо улыбается Ликс, быстро возвращая взгляд в телефон, отслеживая машину. - Минхо! - собрался Хёнджин, - Поехали! Ли раздраженно отмахивается от парня и продолжает слушать разговор о музыке. Чан очень вдохновенно рассказывал о новом звучании. Хёнджин всё понимает, но спать хочет больше. Подойдя к столу с пустыми бутылками из-под алкоголя, он мягко обнимает Минхо и шепчет на ухо, что им нужно домой. Чем не мало смущает старших. Как-то это слишком интимно для пьяного мозга. - Да, надо по домам, - соглашается Чанбин, вставая из-за стола, заодно утягивая и Чана провожать гостей. Как раз за Феликсом и Джисоном приехало такси. Чан спешит на помощь Феликсу, что старался утащить Хана, успевшего всё-таки уснуть на диване в обнимку с подушкой. Минхо тихо хихикает и тоже спешит на помощь. Не отстаёт и Чанбин. Не по-мужски это, друзей в беде бросать. Хёнджину же даже интересно стало, как эта троица будет поднимать своего пьяного товарища. Лучше бы не знал, честное слово. Трое гениев выстроились вдоль дивана и стали просто подбадривать Феликса у которого скоро глаз начнёт дёргаться. Джисон же как неваляшка. Сколько не поднимай, всё равно заваливался на диван и продолжал сопеть, что-то невнятно лепеча. - Отведи Минхо, я спущу Джисона, - реально приходит на помощь младшему Хёнджин, взваливая пьяное тело себе на спину. Хён-лайн взрывается восхищенным кличем и едва не обнимаются, отмечая победу. Хан не понимает что происходит, но активно поддерживает и подвывает Хвану на ухо. Человек вообще за любой движ. Феликс же чуть хитрит, он обнимается с Минхо во время празднования победы, и задерживает его руку на своей шее, уцепившись за неё. - Милашка, - расплывается в улыбке Ли-старший, трепля младшего за щечку, - а чего я тебя сегодня не видел почти? - Пойдем, хён, - улыбается Ликс, придерживая старшего за талию. - А куда? - сюсюкает Минхо с трудом твердо удерживаясь на ногах прямо, - и вообще хён хотел сегодня с тобой пообщаться, пообнимать тебя, а ты прятался, - легкий недовольный хлопок прилетает по плечу младшего. - Пойдем, Хана до такси проводим, - неловко улыбается Ликс, - а потом пообнимаемся и пообщаемся, хорошо? Чанбин и Чан быстро переглядываются между собой и надев кепки, уже готовы к проводам. Они тоже хотят. - Мгм, - уже нападает на младшего с объятиями Минхо, - какой же ты хорошенький... Феликс ведёт парня по лестнице очень аккуратно, постоянно оглядываясь на ещё двоих старших, что плетутся их провожать, поддерживая друг друга. Хёнджин же аккуратно идёт первым, неся тяжелого Хана, что просто отключился. Как же он доедет на такси? Улица встречает друзей пустым двором с одинокой машиной таксиста, что сразу изменился в лице, увидев кондицию заказчика. - Может лучше я вас отвезу? - сразу уточняет Хван, не хватало ещё, чтобы Ликс выслушивал претензии. - Всё нормально, - снова вежливо отказывается Ли, пока Минхо сжимает его до хруста и раскачивает в разные стороны как кота. - Я заплачу, - хлопает по карманам Чанбина Чан, отчего у того было очень удивленное лицо. Мама, к нему пристают посреди улицы на глазах у всех. Что же это делается? - Не надо, - возражает Ликс, - у нас сегодня за все платит Хани, да, honey? - Да! - воскресает на мгновение Хан, даже не открывая глаз и снова падает на плечо Хвана без чувств. - Он так пьян, - доверительно шепчет Минхо на ухо Феликса, пока тот открывает дверь машины Хёнджина, чтобы усадить старшего. - Да что ты, мое золотко, - по-доброму улыбается Феликс, прикрывая голову Хо ладонью, - а ты? - А я норм, - расплывается в широкой улыбке Минхо, - эй, а ты куда? - тянет последний слог Ли, привлекая внимание всех к себе. - Посиди минутку, хён, надо Хёнджину помочь Джисона усадить, - пихает в руки старшему сумку его парня, - а пока вот, подержи пока меня нет, хорошо? - Мгм, - тянет Минхо и заваливается на пассажирское кресло, прижимая к себе сумку. Чтобы забрать ее у него, вам придётся с ним подраться. Он дракон. Он охраняет золото. Понятно?! Хёнджин запихивает сопротивляющегося Джисона в такси. Тот так вырывается и орет будто тот его в железную деву заталкивает, а не в комфортный салон ниссана. Чан и Чанбин оперевшись на дверь подъезда, тихонечко засыпают и просто бессмысленно наблюдают за друзьями. - Красиво, - внезапно говорит Чан, мечтательно улыбаясь. - Мгм, - даже не пытается понять куда смотрит друг Со. - Давай, дальше я сам, - подходит к такси Ликс, игнорируя недовольный зырк водителя, - спасибо, что помог. Хо у тебя в машине. - Тебе спасибо, - кивает Хёнджин и быстро взглядом проверив Минхо, что кажется засыпал, остался рядом с младшими на всякий случай. - Не поеду! - верещит Джисон, - Не хочу! Хочу тусить! Хочу гулять! Пошли пешком! Феликс тяжело вздыхает и делает голос грубее и ниже, - Ты у меня сейчас побежишь за машиной, если не успокоишься. Водитель округляет глаза и оборачивается перепроверить, кто это сказал, но встречается лишь с ледяным взглядом Хёнджина, очень уставшего и очень недовольного. Он лишь приподняв голову, этим самым взглядом спрашивает, что-то не так? Водитель отворачивается и кажется теряет все претензии. Джисон тоже успокаивается признав Феликса и расплывшись в улыбке, залезает в салон поглубже и манит его к себе пальцем. Ликс вздыхает и прикрывает ненадолго глаза. Голова болит. Надо бы ещё Чанов отвести в студию. Хёнджин блокирует рукой Феликса у машины, - так, всё, - словил его удивленный, недовольный взгляд, - езжай домой, отвези Хана, а я тут все улажу. Отпишись мне, как оба будете по домам, понял? Феликс кивает и садится в салон. Раз так, то так. Так даже лучше. Хван просит водителя помочь дотащить пьяного товарища, незаметно протягивая сложенную купюру. Отпустив одну машину, он идёт к своей. Проверив спящего Ли, парень закрывает машину и на всякий случай забирает с собой ключи. Чан встречает его вполне осознанным взглядом. Но другим. Не своим привычным. Более глубоким. Виноватым. Обвиняющим. Полным смятения. - Мы в порядке, - отзывается Бинни, как всегда, самый адекватный и смотрит так по-доброму, можно сказать, как старший брат, если не отец, - не волнуйся, мы поднимемся в студию, минут через десять. Сейчас, проветримся. Я тут останусь ночевать, а вы поезжайте с Минхо домой. Хёнджин кивает, пожимает руки друзьям на прощание и спешит за руль, им тоже ещё долго ехать. Минхо сопит на пассажирском кресле, приоткрыв губы и просто отключился. Хёнджин вспоминает про свою рабочую сумку и тихо матерится. Неужели за ней придётся возвращаться? Оглянувшись на заднее сидение чисто на всякий случай, парень готов выть, её там нет. Так ли она нужна ему? Но сможет ли он приехать за ней завтра? А что там внутри? Вдруг что-то важное? - Да блин, - тянет Хван и быстро оглянувшись на Минхо, решает всё же подняться за ней. Вытащив ключи из зажигания и почти выскочив из машины, парень ещё раз на всякий случай оборачивается проверить Минхо, вдруг тому плохо? Он замирает. Ли развалился в кресле с его рабочей сумкой. Прижал к животу и прикрыл своей джинсовкой, будто эту сумку могли украсть, а она сокровище всей его жизни. Хёнджин закрывает дверь, вставляет ключи обратно и улыбается как дурак. Пьяный, но все ещё заботится о нем и его вещах. Он любит правильного человека. Дороги пустые как неожиданно и голова Хёнджина. Он просто сосредоточен на управлении авто. Приоткрыл окно и дышит полной грудью холодным, свежим воздухом. Неужели почти тишина? Какое блаженство. Время пролетает слишком быстро и вот они уже подъезжают к дому. Хван глушит мотор и не хочет идти домой. Снова непонятно что накатывает волной неопределенности. А небо собирается расцвести как самый прекрасный цветок яблони. Но даже спустя двадцать минут остается бутоном, который запорошил снег. Небо снова бесцветное. Хёнджин вздыхает. Да почему так? Дождей-то нет. Минхо глубоко вздыхает во сне, привлекая к себе внимание невольно. Ему наверное неудобно, проносится в голове у Хвана. Лучше отнести его домой. Пусть выспится, да и самому бы не помешало. Кстати, что-то младшенький не отписался, всё хорошо? Надо будет написать. Хёнджин аккуратно забирает свою сумку из рук Минхо, но тот всё равно крепко перехватывает широкий ремешок и просыпается. - Чш-ш-ш, - мягко улыбается Хёнджин, поглаживая по голове, всполошившегося парня, - это я. - Мгм, - хрипит Минхо, осоловело уставившись на лицо Хёнджина, - а мы где? Я что, уснул? - Всё нормально, - успокаивающе звучит Хван, не отводя взгляд, - да, ты уснул уже в машине, тебя Фел привел, помнишь? - Минхо кивает, помнит что-то такое смутно, - Вот, а сейчас мы домой только приехали. Пойдем? Сможешь идти? - Да, - отпускает ремешок сумки Ли, когда за него ещё раз легонько потянули. Хёнджин окидывает его внимательным взглядом. Мда. Перекинув сумку через плечо наискосок, Хван первым выходит из салона, забрав ключи и закрыв окно. Подходит к пассажирской стороне и открыв дверь подаёт руку сонному Минхо. Тот цепляется за неё, а выйдя на улицу пошатывается. Как... Много... Как много свежего воздуха. Его аж замутило сильнее. Он побледнел. Хван моментом оказывается под боком и подставляет надёжное плечо. Машина на прощание отзывается звуком сигнализации, а подъезд встречает писком кодового замка. Что ж всё так громко? Хёнджин крепко держит парня в своих руках. Всё хорошо. Это пройдет. Сейчас он умоется хотя бы, душ вряд ли осилит, и ляжет спать нормально. Утром пара таблеток, похмельный супчик и будет как огурчик. Минхо же не думает, что переживет даже подъем по лестнице. Он просто повис в руках своего молодого человека и закрыл глаза. Только стало ли ему лучше? Однозначно нет. Ему бы не шевелиться. Хёнджин видя всю плачевность ситуации, поднимает его на руки, укладывая голову к себе на плечо. Всё хорошо. Минхо готов на него молиться. Квартира их встречает ором пушистого великолепия и запахом их дома. Парфюм Минхо, свежесть и чуть цитрусов с корицей. - Умоешься? - чуть слышно рокочет голос Хвана под ухом Минхо. - М-м, - отрицательно мычит еле живой Ли, просто положите его и не трогайте. Пожалуйста. Хёнджин словно читает его мысли. Он аккуратно кладет его на кровать. Открывает окно, впуская свежего холодного воздуха. Закрывает жалюзи от лишнего света. Потом стягивает обувь и одежду с Минхо, стараясь его максимально не тревожить. Ставит рядом на всякий случай ведро. Приносит бутылку воды с трубочкой прямиком из холодильника, оставляя ее на тумбочке в зоне досягаемости руки. Минхо тяжело вздыхает и сворачивается в клубок. Боже, как же ему х... плохо. Очень. Холодное мокрое полотенце обтирает кожу шеи и лица. Минхо потянулся бы за прохладой, но вместо этого лишь тихонько скулит. Он больше никогда не будет пить. Никогда. Прохладная ткань остаётся на лбу у парня и немного спасает ему жизнь. Минхо потом Хвану все руки расцелует. Обязательно. Вообще всего зацелует. В голове яркой вспышкой вспоминаются чуть сухие губы. Чужие губы. Не такие пухлые, но не менее властные и умелые. Поцелуй был таким сладким, желанным, запретным. Но он был словно глоток воды в раскаленной пустыне. Минхо пробирает дрожь. Было ли это правдой? То, что он вспомнил. Хёнджин, заметив чужую дрожь, накрывает парня лёгким пледом. Под одеялом будет жарко, ему станет хуже. Минхо затихает и дышит ровнее, наконец-то проваливаясь в сон, глубокий и спокойный. Хёнджин же уснуть не может. Сон пропал. Захватив телефон, он уходит на кухню, где его ждал пушистый комок недовольства. Темно-коричневые уши прижаты к голове, пушистый хвост словно опахало за спиной у хозяина, а пронзительно голубые, подведенные глаза недовольно прищурены. - Не злись, Брауни, у тебя полно еды. И вода есть. Брауни оскорбился до глубины души. Этот двуногий что о нем думает? Что ему от него только вода и еда нужна? А как же почесушки?! Кот запрыгивает хозяину на колени и трется макушкой о подбородок начиная мурчать. Громко мурчать, а его игнорят. Вот как значит? Брауни встает во весь свой рост, не такой уж и большой, пуха явно больше, отчего он и выглядит как бочка, и топчется лапами по чужим бедрам, намерено задевая человека хвостом по лицу. Ну-ка быстро обратил на него внимание и уделил его ему! Хёнджин отплевывается от шерсти, но всё же начинает гладить кота. А вот тот, кто его подарил, так и не отписался. Телефон блинькает на столе. Как раз прилетела смс-ка от Феликса. «Хан дома. Я тоже, только приехал. Долго ждали такси, тот мужик отказался меня подождать.». «Хана помог довести до дома?» - быстро печатает в ответ Хенджин, - «Ты сам в порядке?». «Да, в полном. Спать хочу ужасно, аж голова болит», - плачущий смайлик прилетает следом, - «наконец-то тишина», - ещё несколько плачущих смайликов. «Тишина», - Хван добавляет смайлик с глазами сердечками. Боже, как же он его понимает. «Выпей таблетки от головы, побольше воды и ложись спать». «Ты тоже ложись. Не думай много, это вредно». Смайлик показывающий язык, должен был смягчить сообщение, но Хёнджин словно слышал интонации друга и видел его взгляд у себя в голове. Откуда он вообще... Ладно. Они учились вместе, знают друг друга как облупленные. Он, Ликс и Хан. У них странная история дружбы. Странная дружба, но Хван не готов променять ее ни на что другое. Вообще, у него есть главный вопрос, как перестать думать много? «Ложись спать, Хённи», - прилетает ещё одно сообщение Ликса, - «Хороших снов». «И тебе, солнце», - быстро печатает Хван. Только что-то солнце подугасло. Явно устало светить. Надо бы как-нибудь поговорить. Хван всё же убирает в карман телефон, берет Брауни подмышку и плетется в комнату. Феликс прав. Им надо всем поспать. Кот быстро устраивается на груди у хозяина, затрудняя ему дыхание, но его это вообще не волнует. Он удобно лёг. Да и у человека кажется что-то болит тут. Хёнджину тоже всё равно. Он закидывает одну руку за голову, а второй гладит кота. Сколько бы не силился, а сон так и не идёт. Зато мысли наперебой. С какой начать? По порядку. Первая: одиноко. Только вот серая, почти прозрачная нить ведет к другой мысли, той что пронеслась как мираж. «Что было в Нью-Йорке?». В Нью-Йорке было всё плохо. В Нью-Йорке что-то началось. В Нью-Йорке действительно была крутая командировка, очень масштабный проект и тишина от Минхо. Ни звонка, ни смс. Да, большая разница во времени. Да, оба работают и устают. Но Хван и не просит созвон на час, достаточно одного смс в любое время. Сам же Хёнджин писал ему и только тогда получал ответы. Но инициативы с другой стороны не было. Минхо говорил что боялся потревожить, отвлечь и что-то ещё в таком духе. А Хёнджин возмущался от того как бредово это звучит. Он так сильно скучал по нему, но лишь получил чувство ненужности в ответ. Но что если?.. Хёнджин медленно открывает глаза и оборачивается к своему молодому человеку. Что если Минхо тоже так себя чувствовал? Если он скучал и чувствовал себя очень одиноко? Если он правда боялся ему помешать и был так не уверен... А в чем? В себе? В Хёнджине? В том что тот его любит? То есть он делает что-то не так? Он делает недостаточно? Может это одиночество, это одиночество Минхо? У Хёнджина в голове будто пазл сложился. Но как-то не очень ровно. А что? А как? Как ему показать Минхо, что он очень важен и нужен? Что он глубочайше и нежно любим? Хван вроде бы и так демонстрирует это всеми своими действиями и словами... Надо подумать. А лучше конечно поспать, а потом подумать. Брауни на груди вздыхает и вздрагивает крупно. Приснилось что-то наверное. Минхо же даже не шевелится. Просто отключился, оно наверное и к лучшему. А Хёнджин все равно не может уснуть. Он тянется за телефоном и открывает фото своих рисунков. Тех что ещё есть и тех, которые уже перекрыты. И вот же... А Феликс прав. В Нью-Йорке он начал терять цвета, а последние и вовсе только ч/б, а он даже и не замечал. Вообще не придавал значения и просто рисовал. Чисто из любопытства. Парень решает проверить свои последние проекты. И они тоже в последнее время более строгие, угрюмые, меланхоличные. Монохромные и очень спокойные. Надо бы как-то встряхнуться? Надо успокоить Минхо, наладить их отношения и тогда сам Хёнджин вернется в норму. Он уверен. Настроившись на позитивный лад, парень всё же устраивается поудобнее и засыпает под мерное дыхание кота и сопение Минхо. Только вот всё как всегда идёт не по плану. После той вечеринки всё становится будто ещё хуже. Минхо отдаляется. Отводит глаза. А потом стихает. Хёнджин сначала думает, что он успокоился, потом понял, нет, он не успокоился, он скорее сомневается, даже напуган. Хван пытается говорить, но его горячо заверяют, что всё в порядке, просто устал на работе, нервы, а у них всё хорошо. Всё замечательно. Только вот взгляд виноватый. Почти мокрый. Хёнджин отступает с разговорами. Он не хочет давить, не хочет делать ему больно. Он хочет увидеть его спокойным, счастливым, улыбающимся. Хочет просто любить его. И он любит. Любит как умеет. Он даёт ему много личного времени, лишь вечерами обнимает как мягкий свитер, дышит умиротворенно и целует невесомо, то в скулу, то в переносицу, в лоб, а сейчас, поздней осенью полюбил целовать только шею. Он совсем позабыл вкус его губ... Минхо же задыхается от этого понимания, заботы, объятий и тепла. Он задыхается так что готов разодрать себе горло как от самого колючего свитера. Лучше бы Хван устроил скандал, лучше бы они подрались, сорвали голоса, а не так тихо умирали. Минхо сбегает из дома. Ему тяжело, тесно. Мало воздуха. Чувство вины и отвращения к себе занимает всё свободное пространство. Минхо сбегает на сверхурочные. Он же хочет машину сменить. Сбегает в качалку к Джисону, он же танцор, он должен быть в хорошей форме. Он идёт на бокс с Бинни, да просто что-то захотелось. Он бежит куда угодно. Даже просто Феликса с работы встретить. Минхо с ним спокойно. Он по глазам видит, что тот всё понимает, но при этом молчит. Буквально не говорит ни слова, просто идёт рядышком, соприкасаясь плечами. Конечно, Минхо мог его просто подвести, но нет, Феликсу нужен свежий воздух и они идут пешком. Минхо говорит о том, что Хёнджин хороший, что он прекрасный человек и им бы с Феликсом было классно пообщаться почаще и походить вместе по музеям. А тот лишь бросает, что у Чана вышел классный трек и тебе бы хорягу на него поставить. Да и поговорить в целом не помешает. Но компания вместе больше не собирается. Минхо бегает. Бегает от Хёнджина. Бегает от ещё одного человека. Минхо бегает от себя. И так продолжается до самой зимы. Рисунки Хёнджина уже просто черные. Сам он тоже не лучше. Он молчит. Всё так же обнимает. Кутается в тёплые вещи и жмется ближе, но что-то меняется. Минхо чувствует что что-то назревает. И он уверен, что грянет гром. Ли возвращается домой позже обычного. Хёнджина тоже нет. Это что-то новое. И холодок пополз по спине. Брауни дома спит на месте хозяина, его миски полные, чайник холодный. Дома тоже холодно. Окно открыто настежь. Значит ушёл давно. Минхо хватается за телефон. Позвонить? Написать? Рука дрожит, но не поднимается. Парень падает в кресло и зарывается пальцами в отросшие волосы. Почему же так сложно? Где Хёнджин? Он не мог просто молча уйти. Это вообще его квартира! Что ему делать? Хёнджин? Хёнджин гуляет в полном одиночестве. Телефон отключен. В кармане раритет - настоящий мп3 плеер. Песни на нем такие старые, что Хван удивляется, что слушал что-то подобное когда-то. Но это... забавно? Изо рта вырывается облачко пара. Руки озябшие от холода, покраснели и уже горят, карманы не спасают. Но этот холод лучше, чем пустота квартиры, которая давит на голову. Морозный воздух выбивает и неприятное чувство из груди. Лучше будет сказать, что помогает ему занеметь. Это неприятное чувство осознания с которым две недели назад проснулся Хёнджин. Тогда было обыкновенное утро субботы. Ничего не предвещало. А он проснулся с пустой головой и кристальным осознанием. Всё это время это было его одиночество и ничье больше. Первый день был как пришибленный. Да ну, бред же какой-то. Да не. Да у них любовь. Минхо его тоже любит, просто кризис в отношениях. Это нормально. Не нормально. Наблюдая за собой. Наблюдая за Минхо. Хван понимает. Ему холодно. Ему одиноко. А Минхо бегает. Минхо чувствует вину и сомнения. Он в смятении. И Хёнджин совсем ему всё это время не помогал, а лишь убивал. Он убивал его. Убивал себя. Убивал их чувства. Любит ли Хёнджин? Да. Очень. Сильно. Нежно и страстно. Любит до дрожи в руках, только вот кажется, больше его любовь не нужна. И сейчас он просто мучает любимого человека. Домой идти не хочется, хоть уже и поздно. Он что-то устал. Устал от угнетающей атмосферы. Устал от молчания и избегающих взглядов. Он просто устал обманывать себя. Подняв голову к небу, Хёнджин смотрит на абсолютно чёрное небо, без единой звезды. На душе у него также. Темно и пусто. Тяжело осознавать и принимать, что ты причина боли любимого человека. Страшно принимать, что ты больше не любим. Хёнджин хочет трусливо сделать вид, что он ничего не понял. Ничего не знает. Притвориться дураком и делать вид, что всё по прежнему. Удержать Минхо рядом. Заставить полюбить себя снова! Но в душе поднимается настоящее пламя, что сожрет его само. Он не какое-то чудовище. Он ни за что не причинит Минхо такую боль и такой вред. Он ни за что не будет пользоваться им и держать возле себя против его воли. Он не хочет, чтобы тот его возненавидел. Он согласен быть ему другом. Другом... На языке горько. До такой степени, что замутило. Так чужеродно звучит и ощущается. Он правда сможет? Неправильный вопрос, одергивает себя Хван. Захочет ли его вообще видеть и знать Минхо? Сердце колет. Почему?.. Почему его разлюбили? За что? С ним что-то не так? Он недостаточно хорош? Сделал что-то не так? Парень прикрывает глаза. Эти мысли идут уже на тысячный круг. Сколько можно тянуть? Надо спросить прямо и узнать. Чем дольше будет тянуть, тем больнее будет. Надо сразу. Отрывать как пластырь. Больно, но быстро. Страшно. От того и шаги в сторону дома медленные, неуверенные. Но он все равно скоро появляется на горизонте. И возвращаться давно было пора и замёрз он очень сильно, хоть бы не простыть. Хван игнорирует лифт и поднимается на восьмой этаж сам. Удивительно как он затащил сюда Минхо с его страхом высоты. Минхо... Улыбка тает на губах. Что он ему скажет? Дверь в квартиру открывается совсем тихо. Хёнджин крадется словно вор. Вдруг Минхо спит? Брауни ещё разбудит, начнет орать... Ли сидит в кресле и молча, устало смотрит на тёмный экран смартфона. Кажется, так же его вечерами ждал Хёнджин. Неприятное чувство. Урок усвоен. Парень вскидывает голову на шорох и они невольно пересекаются глазами. Неловко замирают. И давно такое между ними? Минхо теряется. Что делать? Спросить где был? Всё ли в порядке? Звучит как-то жалко и почему-то лицемерно. Потому и молчит. Только смотрит за тем как высокий парень разувается и убирает куртку на вешалку. - Поцелуешь меня? Голос тихий. Взгляд пронзительный. Обреченный. Не совсем. Что-то понимающий. Смирившийся и прощающийся. У Минхо всё внутри переворачивается. Леденеет от ужаса и... Отпускает? Это конец? Ли подходит ближе, прямо в большие объятия, приподнимается на носочках и подается вперёд. Мягко и медленно обвивает чужую шею руками и впивается в пухлые губы, зажмурив глаза. Он хочет, чтобы этот поцелуй был именно с Хёнджином. Ни с другим человеком в его голове, а с тем человеком, которого он любил пять лет, с которым делил счастье и грусть. Он хочет целовать его и видеть его лицо, а не как до этого в последнее время. Он чувствует. Это не поцелуй. Это прощание. Это их последний поцелуй. Забавно, Минхо помнит их первый поцелуй, а теперь старается запомнить последний. Касания губ становятся нежнее, хватка рук на плечах отчаянее. Он хочет сказать ему на другом языке, что он был любим всё это время. Любим до последнего. Любим искренне и чисто. Минхо не лгал ему. Он благодарен ему за всё это время вместе. Он был счастлив быть с ним. Он для него близкий и родной человек. Минхо ни за что не откажется от него. Первая слеза срывается с пушистых ресниц и горький поцелуй превращается в соленый. Хёнджин не отстраняется. Он так же надёжно держит Минхо в своих руках, давая ему опору. И всё чувствует. Поцелуй хороший, техничный, всё как они любят. Но чувства... Не те. В нем нет и грамма той любви. Лишь ее воспоминания. Остатки. Хёнджин чувствует чужие слёзы. Больно. Грустно. Они правда это делают. Они правда прощаются. Он не верит. Не хочет. Не так. Поговорить всё равно придётся. Хёнджин первым разрывает поцелуй. С тоскливой нежностью смотрит в глаза Минхо и невесомо стирает слезинки с мягких щечек. Ли ластится к большой ладони, прикрывает глаза, не в силах сдержать новых слез, в отличие от всхлипа. Он правда отпустит его... Спасибо. Хёнджин притягивает Минхо ближе к себе и прячет его в своих руках, утыкая лицом к себе в плечо. Всё хорошо. Всё хорошо. Всё хорошо. - Пойдём спать, Хо, - усталость всего мира словно лавина обрушивается на Хёнджина. Он так замёрз и так хочет спать, что глаза буквально слипаются. Ли кивает на тихий, мягкий голос и не отпуская руку пока что всё ещё своего парня идёт в сторону спальни. Хёнджин гладит Брауни и не потревожив пушистого господина, укладывается на постель на своё место, оставив уличные вещи на полу. Минхо ложится на свою сторону и свернувшись калачиком жмется к горячему боку Хёнджина. Просить объятий прямо, язык не поворачивается. Он ему ни за что не откажет. Однако, как и раньше, Хёнджин понимает всё сам и вскоре Минхо оказывается в кольце тёплых, надёжных рук. Впервые за последнее время это не раздражает. Он не хочет из них выпутаться. Наоборот, хочется обнять в ответ. Прижаться ближе. Сплестись в один клубок и согреться так последний раз, чтобы запомнить, ещё раз все прожить и уже этим утром отпустить раз и навсегда. В груди непривычно. Воспоминания накатывают, как и новые слёзы. Столько всего было прожито... Как-то странно отпускать это, даже если это больше не волнует как раньше душу, оно всё равно отзывается. Минхо обнимает руку Хёнджина и оставив на бицепсе мокрый от слёз поцелуй, прижимается к нему лбом. - Чшшш, - смыкает крепче объятия Хёнджин, чуть наваливаясь сверху, - спи, Минхо, спи. Тише... Это же не его разлюбили, почему он плачет? Обиженно проносится в голове Хвана. Вот же глупый кот. У самого же Хёнджина внутри всё рушится. Крошится как корочка льда по которой ударили молотком. Но глаза сухие. Ни слезинки. Сон быстро забирает его в свои сети. Серый, но не противный. Спокойный. Глушит все мысли и чувства и Хёнджин готов молиться, чтобы утром он чувствовал себя так же как во сне. Чтобы он не передумал и не стал умолять Минхо не оставлять его. Не покидать. Его чувства не позволят ему. Его любовь не позволит ему поступить так с Минхо. Утром он должен отпустить его. Утро наступает слишком быстро. Хёнджин к нему не готов. Он снова проснулся первым и просто залипал на Минхо. Он запоминал каждую черточку точенного лица словно собирался рисовать его портрет по памяти и они никогда больше не увидятся. Не менее пристально за Хёнджином наблюдает голубоглазый красавец. Сегодня он ведёт себя так тихо будто понимает, что происходит между людьми. Он чувствует тоску хозяина, чувствует его боль, поэтому старается недокучать. Хван снова встает сварить кофе. Включает подогрев пола и шлепает босыми ногами на кухню. Наверное, с разговором лучше не тянуть. Минхо просыпается буквально через десять минут от запаха ароматного кофе. Ночная слабость прошла. Её место занимает решительность. Он чувствует странный запах свободы. Чувствует как оковы на груди слабеют. Да, он сам заковал себя в них, но... - Доброе утро, - оборачивается на вошедшего парня Хёнджин, ещё растрепанный со сна, домашний и тёплый. Лицо ещё блестит от влаги, явно только умывался. Полгода бы назад Минхо зацеловал бы его до смерти, заобнимал, может даже куснул, а сейчас смотрит и понимает отчетливо. Чужой. Не его. Он больше не любит его. - Привет. Разговор не клеится, никто не знает с чего начать. Повисает неловкость и Брауни спешит на помощь. Пушистик запрыгивает Хвану на колени, тычится мордочкой в ладонь и устроившись поудобнее, затихает. - Он тебя больше любит, - хмыкает Ли, а он ему с первых дней это говорил. Сколько бы Хван не орал, что он собачник и кота в их доме не будет, усатый выбрал его. Хёнджин кивает и мягко почесывает местечко за ушком. Поднимает взгляд на Минхо и... Одиночество. Смотря на него он чувствует только сильное одиночество. Между ними будто ледяная, прозрачная стена. С виду тонкая, но уже не пробить. Минхо смотрит на него как на чужака. Хван видит как его душит и раздражает его любовь. Видит как Минхо винит себя за это. Также видит и то, что Ли сжирая себя, не видит как сильно ранит его. Они просто издеваются друг над другом. Мучают. Пора это прекращать. - Когда я смотрю на тебя, Mon Ami, я чувствую только одиночество, - решает признаться Хёнджин. Минхо вздрагивает и кивает. Началось. - Хёнджин, я... - Минхо не знает, что сказать. Мыслей в голове ноль. Всё кажется каким-то оправданием, попыткой переубедить, но зачем? - Всё нормально, Хо, - не отводит прямого и как всегда спокойного взгляда Хёнджин, - это нормально. Чувства проходят. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее, но они исчезают, деформируются. Минхо кивает, да, он прав. Но когда это говорит Хёнджин, звучит как-то правильней, уместнее. По крайней мере, не звучит как гребанное утешение. - Хёнджин, пожалуйста, не вини себя ни в чём. Ты замечательный человек. Очень интересный, красивый и классный. Я был счастлив с тобой... - Минхо сбивается, он не хочет говорить эту банальщину про «дело не в тебе», но кажется всё к этому катится. - Но ты разлюбил меня и полюбил другого, - не в укор, ни в претензию, просто заканчивает предложение за парня Хёнджин. - Ты и это заметил, - грустно усмехается Ли, а он думал, что хорошо маскировался. Он и сам не так давно это понял. Осознав же был в ужасе. Пытался переубедить себя. Доказать себе обратное, но вместо этого лишь больше загонял себя в ловушку. Злился, бесился, срывался и бежал, чем все больше портил и усложнял. Признаться же прямо ни себе, ни другим смелости не хватило. - У вас это взаимно? - Хёнджин ни зол, не ревнует, он беспокоится не сделают ли Минхо больно? Не обидят ли его? Минхо тушуется под этим взглядом, - Я не знаю... Мы поцеловались на том вечере, - признается Ли, - но больше не говорили об этом. Я не брал трубку и избегал личных встреч, - похоже на оправдание и парень морщится. - Поговори с Чаном. Обязательно. Я думаю, у вас всё получится. Минхо вздрагивает снова. Неужели всё настолько очевидно? - Хёнджин... - Всё хорошо, Минхо. Это нормально. Лучше поговорить, чем ждать пока мы возненавидем друг друга, - Хёнджин делает крупный глоток кофе на нервах и жмурится. Как же горько. - Я поговорю с ним. А ты... - а что он? Минхо снова теряется. Глупо спрашивать, а как же ты? - А что я? - вторит его мыслям с полу-улыбкой Хёнджин, - Я люблю тебя, но тебя это не должно останавливать. Я не буду держать тебя и мучать. Я отпускаю тебя и поддерживаю. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, совет и просто друг, то знай, у тебя всё ещё есть я и ты можешь рассчитывать на меня. - Ты не злишься? - глупый вопрос, но Минхо нужно узнать. Искреннен ли с ним Хёнджин. - Злюсь? - приподнимает бровь брюнет, после чего усмехается, - Злился. Я же человек, Хо. Конечно я злился. Обижался, - парень опускает глаза на кота и задумывается, - Я очень сильно злился, когда всё понял. Сначала злился за то, что ты разлюбил, как же так? Никак не мог понять почему, за что? - Хёнджин глаз всё ещё не поднимает, - А потом понял. Да какая разница почему? Это уже произошло. Я не смогу заставить тебя полюбить меня снова. Это будет не то. Это будет суррогат, а не любовь, её имитация, - Хван уверен, что он не совсем правильно и точно формулирует свои мысли, но как выразиться яснее не представляет, он лишь надеется, что Минхо его понимает. - Когда я принял эту мысль. Я разозлился, что ты не сказал мне сразу. Скрыл от меня. Я думал, что мы близки и у нас доверительные отношения. Потом понял, почему ты этого не сделал и злился уже на себя. Сейчас же я, - Хёнджин зачесывает пальцами волосы назад, - не знаю, что я чувствую. Знаю лишь, что так не может больше продолжаться. Минхо неловко ёрзает, сжимая в руках кружку кофе. Они правда близки. И он прекрасно понимает все его чувства. Сердце взволнованно йокает. Он любил прекрасного человека... - Спасибо, Хёнджин. Правда, спасибо, что отпускаешь. Спасибо, что говоришь со мной честно и всё ещё хочешь быть мне другом. Ты не чужой мне человек. Я не могу отказаться от тебя так просто... - Минхо, - перебивает парня Хёнджин, ему не просто, а эти слова совсем не помогают, - прости, продолжай. Минхо кивает, на честность нужно отвечать честностью, и прочистив горло продолжает, - Я разлюбил тебя весной, - табун ледяных мурашек пробегает по всему телу Хёнджина, - Прямо перед твоей поездкой в Нью-Йорк. Когда ты был там, я понял, что без тебя мне дышится свободнее. Я понял, что для меня ты слишком хороший? - Ли сам до сих пор не очень понял, что именно не так в отношениях с Хваном, он просто понял, что для него в них слишком много чего слишком, - Ты слишком оберегал меня, а я и не такой хрупкий. Я могу сам справиться со многим. Да, мне нужна поддержка, но не так много? - Минхо кажется прорывает, - Я пытался бунтовать, но заботы становилось лишь больше. Ты весь такой понимающий, весь такой внимательный, что я начинал чувствовать себя неправильным. Недостаточно хорошим, внимательным, чутким, я будто никогда не дотягивал до тебя, будто всегда делал тебе одолжение. А ведь так быть не должно! Минхо ищет взглядом понимания и находит его во взгляде Хёнджина, что кивает, внимательно слушая его. - Вот даже сейчас... - Минхо грустно усмехается, всплескивая рукой, - вместо того, чтобы устроить скандал, наорать, ты сидишь и слушаешь меня как психолог. Киваешь и отпускаешь. Мне страшно, - обхватывает себя руками Ли, - страшно представить как сильно ты меня любишь. Мне страшно уходить от тебя. Мне кажется, что я совершу ошибку и меня так больше не полюбят и я останусь один. Я тянул до последнего. Мне было так стыдно. Я не хотел делать тебе больно. Я все же не дурак и видел, как ты старался для нас. Но чем больше ты стараешься, тем сильнее я задыхаюсь. Хёнджин молчит. Он знает, именно поэтому, он проявил инициативу, именно поэтому именно он скажет, что между ними всё кончено. - Я не хочу тебя ненавидеть... - почти шепчет Минхо, - поэтому спасибо тебе. Но я боюсь оставлять тебя. Я не хочу, чтобы ты ненавидел себя, - Да, Минхо повторяется, но он готов галдить словно попугай, только бы вдолбить это в эту прекрасную голову. - Не замыкайся в себе. Не теряй себя. И не меняй себя. Просто так получилось, что я не твой человек, - Минхо смотрит прямо в глаза и не решается взять парня за руку, кажется, это уже недопустимо, - Но я сто процентов был счастлив с тобой. Спасибо тебе за это. - Тебе спасибо, - улыбается Хёнджин. Он старается, - ты подарил мне счастье и научил понимать любовь. Минхо трепещет внутренне. Он не знает, что сказать. Что сделать. Боже, как неловко. - Это было прекрасное время. А сейчас, нам пора ставить точку в этих отношениях и двигаться дальше, - Хёнджин внимательно смотрит за реакцией парня напротив, - мы расстаемся, Ли Минхо. Минхо вздрагивает всем телом. Волосы на затылке встают дыбом. С груди падают оковы и он дышит так свободно. Во взгляде облегчение и безграничная благодарность. - Брауни останется с тобой, - встаёт, чтобы собрать свои вещи Минхо, а ноги-то потряхивает, словно ватные. - Мгм, - чешет шею коту Хван, - куда он от меня. Тебе помочь собраться? - Я сам, - открещивается Ли, неловкость и так зашкаливает, - не волнуйся, я вызову такси. Хёнджин кивает, - как удобно. Минхо собирается добрых два часа, он прощается со своим бывшим домом, с воспоминаниями и даже с врединой Брауни, что всё же соизволил погладиться о его ноги. - Пока? - замирает в дверях Минхо, неловко обернувшись к Хёнджину. Оказывается, сделать первый шаг в новый этап своей жизни страшно. Волнующе. Хотя в эту квартиру он вошёл едва не с ноги. Но тогда было проще. Хёнджин держал его за руку. - Пока, хён, - соблюдает формальности Хван, облокотившись плечом на косяк. Минхо кивает и подняв сумку на плечо, делает шаг за дверь, но тут же разворачивается, удивляя младшего. Сердце взволнованно затрепетало в груди Хвана. - Обещай, что не будешь бегать от меня! Обещай, что не будешь избегать меня и Чана! Обещай, что ты справишься! Обещай, что с тобой всё будет в порядке! Минхо сам не заметил как вцепился в чужие руки, бегая взглядом по заученному лицу. Хёнджин мягко, успокаивающе улыбается и кивает. Конечно же, он обещает. Конечно же... - Ты обещал! - прикрикивает Минхо и резко притягивает парня в объятия, - спасибо, - срывается голос на шепот. Минхо сейчас тяжело, но он счастлив. Хёнджин обнимает его в ответ, но уже по другому. Он хлопает старшего по плечу и отстраняется с милой улыбкой, - хён, тебе пора. Минхо отскакивает, опомнившись. Вот же... Самоконтроль Хёнджина восхищает. Ему же ещё предстоит к этому привыкнуть. Хёнджин закрывает дверь. Не смотрит старшему вслед и не провожает такси из окна. Он возвращается на кухню, берет в руки недопитый, остывший кофе и идёт на балкон. Белый холст встречает художника чистотой и простором для воображения. Только вот, повертев кисть в руках, Хёнджин кладёт ее на место и приходит к выводу, что белый холст и так прекрасен и живописен. Просто идеальный. Белый. Как снег за окном. Как пустота в его душе.