Who will get a second chance? | Кому выпадет второй шанс?

      — Поговорили…       — В смысле «поговорили»? — не понял Немезис, — А почему ты тогда выглядишь так, будто он тебя сшиб на скорости? У тебя даже штаны на левую сторону надеты!       — Немезис, зай, — она сыто улыбнулась, потягиваясь на диване в гараже, — Не трынди…       Она, как и Немезис, сама недавно приехала домой. Точнее, Оптимус её отвёз, да ещё и помог добраться до дивана в гараже — девушку просто-напросто не держали ноги. Он хотел остаться с ней на ночь, переночевать в её гараже, как это делали Арси, а иногда и Би с Балкхедом. Но этому не суждено было случиться — Прайма вызвал Рэтчет, а Верóнике позвонил Немезис.       Когда Оптимус уехал на базу, в гараж тут же ввалился Немезис и принялся рассыпаться в извинениях.       — Ника, ты в край уже оборзела, — надулся Немезис, — Я приполз к тебе практически на коленях, с извинениями, а ты — «не трынди»! Ха! И о чём вы говорили, если не секрет?       Верóника улыбнулась, закрыв лицо ладонями, и смущённо захихикала. Она сейчас отчего-то совершенно не могла контролировать свои чувства и эмоции, а потому Немезис тут же заподозрил неладное.       — Ника, ты меня пугаешь, — недоверчиво покосился на неё Прайм, — Погоди-ка, а это… — он когтем резко оттянул воротник её кофты, обнажая кровавые подтеки засосов и укусы, — Что за хуйня?! Кто?! — вне себя от ярости прорычал Немезис, а его оптика вспыхнула праведным гневом, — Кто посмел?!       — Ни за что не угадаешь, — мурлыкнула она, — Он такой… такой… — девушка мечтательно закрыла глаза, — Мужественный, брутальный… У него шикарное тело. И в придачу он реальный старпёр, старше меня на бог знает сколько… — Ника закрыла глаза руками, улыбаясь от уха до уха.       — Чё?! Это, блять, Сайлас?! — взревел он, сжав кулаки, — И когда только успел?!       — Ну пусть будет Сайлас… — уклончиво ответила Романова, — Какая разница-то…       — Я так и знал, что этот урод не просто так крутится рядом с тобой! Я ему голову оторву…! — Немезис трансформировался и поехал к выходу из гаража, однако девушка его окликнула.       — Стоять, — Ника потянулась на диване, — Немезис, не дури, я уже девочка взрослая, имею право с кем хочу, когда хочу и как хочу. А то, что ты не можешь принять сей факт, меня не волнует.       Немезис остановился, задним ходом заехал обратно.       — Ладно… Ладно.       — Успокоился?       — Да, да… — Немезис аккуратно трансформировался, садясь в позу лотоса. Глубоко вздохнув, он медленно охладил систему и снизил взвившиеся до максимума обороты. Девушка покорно ждала, пока тот остынет. Немезис глянул на её сияющий вид и, не выдержав, наклонился вплотную к Нике, — Ну и как оно?       — Посплетничать хочешь? — девушка довольно улыбнулась.       — А то, — деловито сказал тот, — Требую всё и в подробностях.       — Ну-у… Начнём с того, что…       … Верóника ощутила, как её ноги резко стали ватными, а внутри всё сжалось в тугой узел. Она чувствовала терпкую смесь страха и желания, которая ни с чем хорошим у неё никогда не ассоциировалась. Поддашься искушению — погибнешь, вот и всё, что необходимо об этом знать. Однако Оптимус так не думал, и ей не оставлял никаких шансов продолжать это делать — он целовал её жадно, властно, даже с каплей агрессии, удовлетворённо чувствуя, как Ника постепенно сдаётся.       — Мы сошли с ума, да? — шепнула она, едва отстранившись от Прайма.       — Пока ещё нет, — его рука скользнула ниже, ложась на поясницу девушки, и Оптимус прижал её ближе к себе, — Но это случится уже совсем скоро…       Верóника сказала, что ни за что не позволит себе потерять рассудок, на что Оптимус снисходительно улыбнулся. Подсечка — и Ника сначала летит вниз, а потом резко оказывается на плече лидера автоботов. С предвкушением проведя по её ноге вверх и чувственно сжав её ягодицу, он быстро преодолел расстояние до тягача и ловко, насколько ему позволяла Ника в его руках, забрался в него. Очнулась девушка уже тогда, когда Оптимус повалил её на заднее сидение и навис сверху.       Прайм, кажется, растратил своё было терпение, которым славился — Ника не успела ничего сказать, как он поцеловал её с ещё большим напором. Едва девушка приоткрыла губы, чтобы успеть перехватить инициативу, Прайм тут же углубил поцелуй, не позволив ей этого сделать. Он нашёл её ладони своими и, переплетя пальцы с её, прижал руки девушки к сидению. В ответ на это Ника выгнулась и всем телом прижалась к Прайму, вызывая в нём нетерпеливую дрожь.       Нельзя сказать, что ей это не нравилось — откровенно говоря, она ловила чистый кайф — чувствуя, сколько страсти он вкладывал в поцелуи, чувствуя жар, идущий от Оптимуса, чувствуя его литые мышцы даже сквозь одежду… Ей казалось, что она сойдёт с ума от волны нахлынувшего желания. Даже в самых смелых мечтах она не смела представлять себе нечто большее с ним.       Прайм и сам не мог поверить в то, что та, которую он полюбил больше всего, сейчас с ним. Он стыдился распущенности своих мыслей, но ничего не мог с этим сделать — когда он увидел сегодня Нику, уверенную в себе, властную и малость безумную, с гранатой без чеки в руке и сигаретой в зубах, с дьявольски горящими глазами, то понял, что ещё немного, и он просто растеряет последние крохи благоразумия. Куда подевалась хрупкая девушка, которая ещё год назад не находила в себе смелости поднять на него взгляд? Где её вечно испуганное выражение лица, где вечный страх за близких в её глазах? Сегодня он увидел её обратную сторону, демонов в её тихом омуте. Увидел и понял, что она окончательно и бесповоротно забрала его Искру.       Ника не идеал, не эталон красоты, не самых честных правил девушка, но именно она была нужна Прайму.       Оптимус отстранился от Верóники, посмотрел в её горящие желанием глаза и впился укусом в её шею, с каждой секундой сильнее вонзая клыки в бледную кожу. Ника яростно зашипела, но он лишь усмехнулся — пусть все видят, что она уже кому-то принадлежит. Когда Прайм оставил второй укус чуть ниже, при этом не менее сильный, девушка поняла его намёк.       — А ты ревнивый, однако… — шепнула Ника ему на ухо, на что получила утвердительный кивок.       — Ещё какой… — Оптимус уткнулся носом в её шею, щекоча кожу Романовой дыханием, языком провел по бьющейся венке. Девушка задрожала под ним, и Прайм чуть не лишился рассудка из-за желания взять её прямо сейчас. Оптимус аккуратно снял с неё военную куртку, а затем, запустив ладони под футболку, снял и её. Ника осталась перед ним лишь в штанах и топе.       — Нам не надо никуда торопиться? — спросила она, — Помнится мне, в виде человека ты можешь быть недолго…       — Ни о чем не переживай, — Прайм сел, снимая с себя верх и кидая его куда-то вниз. Обнажив прекрасное тело атлета, Оптимус навис над девушкой. Та нерешительно прикоснулась к его груди.       — Хороша у тебя человеческая модель…       — Хотел, чтобы тебе было комфортно, — Оптимус накрыл её руку своей, переплетая пальцы с её. Ника приподнялась и поцеловала его, чувствуя, как Прайм улыбнулся.       — Рядом с тобой мне всегда комфортно, — сказала Ника. Прайм продолжил задуманное — не оставить на Нике ни одного пустого места, раскрасив каждый дюйм её кожи алыми метками.       Укус на ключице, на второй, нежный поцелуй в ложбинку… Ника сжимала его плечи одной рукой, а вторую запустила в его волосы, чуть оттягивая их. За это Оптимус оставил ей болезненный поцелуй на рёбрах, спускаясь всё ниже и ниже. Он поцеловал, а потом прикусил кожу на её плоском животе. Ника тихо простонала, сжав волосы Оптимуса пальцами. Улыбнувшись шире, Прайм крепко взял девушку за талию, резко откинулся назад себя и упал на спину, утянув Нику за собой, из-за чего та оказалась на нём сверху. Романова уперлась руками в его грудь, тихо присвистнув от неожиданности.       — Нихрена карусель, — неосознанно перешла она на русский. Прайм улыбнулся. Ника, чуть прикусив губу, сдвинулась немного назад, из-за чего Оптимус рвано вздохнул. Она сделала это нарочно, из интереса, хотела проверить, насколько детально проработана голограмма Прайма. В ответ его руки ложатся на её ягодицы, чувственно сжав их.       Верóника вильнула бёдрами, вызвав у Прайма хриплый стон, и сама едва сдержала его, прикусив губу почти до крови. Его взгляд, его касания, он сам сводили её с ума, заставляли хотеть его до судорог внизу живота. И он это чувствует. Его рука нежно касается её щеки, и Ника вдруг чувствует, как её волосы рассыпаются по плечам.       — Ты прекрасна, моя маленькая богиня победы, моя Ника…       — Я ничего не поняла.       — Ника… ты ведь не испугаешься, если вдруг я… исчезну?       — Сейчас? — округлила глаза девушка.       Оптимус кивнул.       — Постараюсь, — удивлённо кивнула Ника.       Прайм улыбнулся и коснулся её губ своими, целуя её настолько крепко, что у девушки вскоре от нехватки воздуха потемнело перед глазами. Ника обняла его и крепко прижала к себе, отвечая на этот полный страсти поцелуй. Прайм до боли прикусил её губы, будто бы напоследок. Ника хотела приоткрыть глаза, но яркая вспышка на время ослепила её, а вместо Оптимуса теперь была пустота.       Верóника сидела на заднем сидении и чувствовала себя максимально странно, но только до тех пор, пока её талию сзади не обхватили оптокабели. Девушка только удивлённо вздохнула.       — Боже… — покраснела она, когда оптокабели неспеша стянули с неё штаны. Ника тут же свела колени вместе, но они настойчиво протиснулись между её ног. Обвившись вокруг худых бёдер, они широко развели их в стороны. Девушка закрыла глаза, а её щёки стали пунцовыми, —… мы сошли с ума, — констатировала она сквозь зубы, не открывая глаз. Из смущения она не хотела видеть всей этой бесовщины.       — А я говорил, что нам недолго осталось…       Верóника жарко выдохнула, когда оптокабели пробрались под лиф и припали к груди, мягко сжимая её.       — Кстати, помнишь, мы говорили о взаимном удовлетворении интересов? — внезапно спросил Оптимус в игривой манере. Девушка кивнула, приоткрыв глаза.       — Нашёл, что вспомнить в такой ответственный момент… — фыркнула она слегка насмешливо, — Ну и?..       — Считай, что пришёл мой черёд исследовать тебя, — сказал он, медленно подбираясь оптокабелем к ее шее.       — Я не распускала руки, и уж точно не пыталась тебя склонить к интиму… — резко вздохнув, сказала она, — Знаешь, собираясь с тобой поговорить, я вообще думала, ты мне просто вставишь пистон за мои выходки и всё…!       — Не переживай, Ника, ещё вставлю, но позже… — протянул Оптимус. Девушка поёрзала, проверяя, насколько крепкая хватка у оптокабелей, потому что Нике отчаянно хотелось вырваться и, несмотря на собственное желание, прописать хорошего пéныча лидеру автоботов за такие двусмысленные пошлые фразы. Оптимус это прекрасно знал, однако не спешил останавливаться, — Ты не представляешь, насколько сильно я хочу тебя… — сказал на кибертронском Прайм, да ещё и таким тоном, от которого у Ники всё поплыло перед глазами. В голосе Оптимуса было столько желания, которое горячей волной захлестнуло девушку, вмиг лишая её всякого рассудка.       — Я не поддамся тебе, — сказала она, ведомая его страстью, — Не издам не звука. Как бы ты меня ни исследовал, — подстегнула Ника его пыл.       — Ты уверена? — Прайм провел по груди девушки оптокабелем, тонкие проводки сжали сосок. Ника откинула голову назад с резким вздохом, — Чувствительность в норме… — хрипло сказал он, другим оптокабелем пройдясь по её животу. Скользнув между её ног, он безошибочно нашёл чувствительную зону. Оптокабель прижался к её белью, скользя вверх и вниз. Девушка, тяжело дыша и прикусывая нижнюю губу, из последних сил старалась держаться, — Я бы даже сказал, что сверх нормы… Что-то я сомневаюсь в твоей стойкости.       Постепенно теряя связь с реальностью, Верóника почувствовала, как оптокабели, дразня, провели по внутренней стороне бёдер, выше, совсем рядом, но не там, где она нуждалась. Прайм дразнил её, не давая того, чего она желает. От этих мыслей живот сладко сводило, желание унять этот жар становилось всё более невыносимым.       — Пошёл ты… — прошипела девушка, хватая ртом раскалённый воздух.       — Даже не надейся… — Прайм жарко выдохнул ответ, ненавязчиво лаская её. Когда оптокабель вжался сильнее, Ника едва не задохнулась от нахлынувших чувств. Оптимус провел по её губам оптокабелем, и девушка укусила его, — Аккуратнее, девочка, они ведь из металла всё-таки…       Ника не смогла ему достойно ответить, будучи прерванной настойчивым оптокабелем, который коснулся её губ. Девушка приоткрыла рот, чтобы снова попробовать цапнуть чувствительный оптокабель, но тот ловко скользнул в её рот. Он коснулся её языка, ласково сплелся с ним и Ника почувствовала его специфический вкус — металл, что-то сладковатое, смешанное с чем-то таким, которое Романова затруднялась идентифицировать. Помня прошлый опыт, когда Мегатрон пихал свои оптокабели ей в рот с желанием вырвать язык, Ника пыталась убеждать себя в том, что ей ничто не грозит… ведь Оптимус больно не сделает, так?       Раздаётся треск разрываемой ткани, топ летит куда-то вниз, а оптокабели чувственно сжимают грудь девушки. Ника выдыхает, неудержимо краснея, и сжимает один из оптокабелей рукой, на что тот сразу же обвивает её запястье.       Верóника чувствует, как он касается ее через белье ещё сильнее, отчего в её ушах шумит кровь, дыхание хрипит. Девушка, резко сжав кулаки от его прикосновений, царапает кожаную обшивку. Мех не останавливается, но и не спешит — он будто испытывает девушку, проверяет на прочность. Верóника выгибается, пытается свести ноги вместе, но вместо этого получает укол статики где-то в районе рёбер — своеобразное предупреждение, чтобы не сопротивлялась.       Ника громко стонет, когда оптокабель проник под последний элемент одежды, лаская её, и чувствует, насколько влажной стала из-за действий Оптимуса. Она дёрнулась, впиваясь ногтями в обшивку. Эти издевательства становились слишком невыносимыми.       — Оптимус… — отчаянно срывается с её губ, — Пожалуйста… — хватая ртом воздух, Ника чувствовала, как голова идёт кругом, — Я всё поняла, я больше не буду так себя вести…       Она слышит смешок.       — Как? — ласки стали настойчивее и сильнее. Тело девушки, скованное оптокабелями, напрягается до предела и покрывается испариной. Ника откинула голову, прижав тыльную сторону ладони к губам, и выгнулась сильнее.       —… безрассудно… — тихо простонала она, откидывая голову от удовольствия, крепко держась за оптокабели.       — И?       Уже через пару мгновений у девушки перехватило дыхание, сердце забилось настолько сильно, что едва не выпрыгивало из груди, в ушах поднялся шум, а её стоны, приглушённые рукой, становились всё громче…       — … я буду тебя слушаться…! — вскрикнула она, когда ласки стали резче, напористее.       — А ещё?..       — Я люблю тебя, мой воин…! — вскрикнула она, — Оптимус, пожалуйста… н-не так сильно… с-стой!.. — задыхаясь, просила она, но было слишком поздно — Верóнику накрыло волной оргазма настолько сильно, что у неё все поплыло перед глазами. Она не смогла сдержать громкого протяжного стона, откидывая голову и прогибаясь в спине.       Прайм жарко выдохнул, не ожидая, что его корпус слишком остро среагирует на её слова — если до этого он хоть как-то мог себя сдерживать, то сейчас весь самоконтроль полетел к чертям.       Он экстренно запустил системы охлаждения, чтобы у него не снесло последние тормоза. Сорвись он, запросто бы мог её покалечить без протоколов и ограничителей…       Верóника громко и хрипло дышала, не в силах даже открыть глаза. Она чувствовала, как от усталости проваливается куда-то в темноту, однако голос Оптимуса возвращает её в реальность.       — Это был лишь аперитив, моя хорошая…       — Что…? — Ника приподнялась на локтях, но тут же обессиленно рухнула обратно, — Боже… — она перевела взгляд на зеркало заднего вида, смотрясь на себя. Губы болезненно покраснели, шея была сплошь красная от укусов, на руках, талии и бёдрах были алые следы от оптокабелей, которые всё ещё оплетали тело Ники, — Что ты теперь будешь делать?.. Ты же завёлся так, что об тебя обжечься можно…       — Запущу принудительную перезагрузку. Напряжение спадёт само по себе.       — Но почему… почему ты не… — восстановливая дыхание, хотела спросить Ника.       — Я боялся, что сорвусь. Я не был готов к интерфейсу с партнёром, меньше меня в десять раз… Не хотел тебя покалечить.       Девушка закрыла лицо ладонями.       — Значит… это был лишь аперитив?..       Оптимус не ответил, однако Верóника очень явственно ощущала на себе его голодный взгляд…       —… как-то так в общем, ничего особенного. Не удивил, так сказать, — Ника сделала глоток шампанского прямо из бутылки, которая стояла у неё в пыли на столе с бог знает каких времен. Сегодня она её нашла и во время рассказа почти всю приговорила, — Только шею зря испортил, теперь тональником замазывать…       — А зачем согласилась тогда? — хмыкнул Немезис, подперев рукой подбородок. Он-то принимал всё, что на ходу придумывала Ника, за чистую монету.       — На эмоциях, не отошла ещё от встречи старых знакомых в порту.       — М-да… Не то, что я разочарован в твоём вкусе относительно мужиков… — протянул Прайм, как заправская сплетница, —… но вопросы к тебе всё ж имеются. Хотя по твоим довольным мордáм можно сказать, что тебе понравилось…       — Ой, не нуди, а? — фыркнула та, — На безрыбье и Книг-Конг — Алсу…       — Фига себе безрыбье. А я?       — А ты мой брат.       — Бля…       — К тому же огромный робот.       —… бля, — совсем приуныл тот.       — Смирись, — хмыкнула она, — Ты, конечно, можешь попытаться придумать, каким образом организовать интим, но давай без моего участия, сходи с ума сам по себе, — Ника выставила язык, ловя последние капли шампанского, — «Главное ведь только подход найти, а разницу в размерах можно обыграть», — подумала Романова, глядя на задумчивый вид Немезиса, но вслух не сказала, мало ли, о чём он может подумать. Для него данная фраза легко может прозвучать как приглашение, а такого добра девушке не надо, — Как говорится, умный в гору не пойдёт, умный в гору поедет. Так что éхай, если совсем со скуки бесишься. А я спать…