Снова начинаю всё с начала, мне совсем не везёт Потому что у меня всего лишь очередная неудачная любовь, Я теряю голову, не могу уснуть, Потому что у меня всего лишь очередная неудачная любовь / Bad Love / Tokio Hotel /
Все началось с обычной вечерней вылазки в город, пока отцы были заняты государственными проблемами. По улице бродит счастливая парочка, держась за руки и поедая мармелад, чувствуя себя самыми счастливыми. Рейх И СССР ещё дети, их жизнь вся в шоколаде, проблем не имеют, а если и будут, то всё решат вдвоём. Они оба могли выбрать какую нибудь девчонку со двора, но нет же, из атеиста и неудачного художника выйдет прекрасная семья! Казалось мелкий, буквально невесомый поцелуй в щёчку на прощание ничего не изменит, пока Союз не начинает чувствовать странное чувство в животе и кашель, что буквально душит до покраснения… Когда Совет смотрел на арийца, его бросало в жар, а в горле начинало жечь, заставляя бежать в школьный туалет, чтобы, закрывшись на замок, кашлять, давиться и блевать лепестками красных гвоздик. Внутренние органы сжимались со страшной силой, что невозможно было дышать. Его выворачивало наизнанку, в голове гудел рой насекомых, а руки хватались за горло. Юный коммунист, узнал о ханахаке благодаря Японской Империи и что эта болезнь неизлечима. Из-за неё три года назад умер друг немца. Ханахаки забрала жизнь Королевства Италии, которому было на тот момент всего пятнадцать. Тот случай произвёл фурор и огромный шок, никто не знал имя того человека. Было известно, что цветы, которыми рвало итальянца белые розы. Смерть юноши произвела на Рейха такое сильное впечатление, что он стал считать любовь и все её оттенки самой настоящей отравой для организма. Немец уверял себя, что счастливым можно быть и в полном одиночестве и радовался, что эта чёрная дыра не поглотила его. Самое ужасное, что Рейх не замечал симпатию других к себе. Союзу нравилось проводить время с молодым художником и подбадривать его в творческом процессе, но после того, как Рейх оставил робкий поцелуй на щеке русского, Совок словно прозрел. Он смотрел на него, изучал со всех сторон, думал каждый раз, ложась спать, а голос и объятия заставляли его сердце трепетать. Первые признаки ханахаки Союз заметил, когда на утро после той самой прогулки, увидел фашиста в школьном коридоре и тот помахал ему. Это вызвало острую боль в груди и сухой кашель, который напугал и немца и учителя, что стоял рядом. Русскому было всё хуже и хуже, а когда выяснилось, что Японию всю ночь рвало цветами и болело в груди. Это усложняло и так непростую жизнь юноши, ведь теперь немец уделял азиату больше времени, чем обычно. Это вызывало мучительный кашель. На взаимность СССР и не рассчитывал***
Листая учебник, Рейх услышал разговор одноклассниц, одна девочка сообщала своим подружкам, что её друг умер от ханахаки. Немец нервно дёрнул плечами и закрыв книгу вышел из класса. Сразу нахлынули воспоминания о друге Италии, а также он отбрасывал мысли, что может также глупо умереть от безответной любви. Рейх и в страшном сне представить не мог, что способен на любовь. Ему от жизни ничего было не нужно, кроме вдохновения, стопки денег, ну может и всего мира. Ариец смог бы прожить всю жизнь без этих тёплых и нежных чувств, да и сама жизнь вроде не была против если немец будет одинок, раз его всё ещё не рвёт цветками. Союз смог встретиться с Японской Империей в коридоре, что держал какую-то книгу, коммунист решил поинтересоваться держа руки в карманах брюк: — Откуда эта книга? Парень улыбнулся и радостно ответил: — У Рейха попросил прочитать. — услышав это проклятое имя, тот почувствовал укол в сердце, заставивший схватиться правой рукой за сердце, а левой упереться о стену. Империя ни на шутку испугался. — Эй, что с тобой? — испуганно спросил парень, повернувшись к русскому. Тот, махнув рукой, отрицательно покачал головой. Только этого ещё не хватало. — Нет-нет, не переживай, всё хорошо. Действительно, с каждым днём становилось всё хуже и хуже, а мыслей о немце всё больше. Союз не мог с этим ничего поделать. Внутри всё горело, а в сердце неприятно кололо. Русский направился в свой класс, чтобы повторить материал и отвлечься, но один человек отбил всё желание что-либо делать. Рейх стоял в коридоре и разговаривал с Францией. Увидев их, безумно захотелось повернуть назад, но француженка окликнула знакомого: — Союз не хочешь прогуляться с нами после школы? Сердце бешено колотилось, а вязкая слюна наполнила рот. Блондин таращился на фашиста, который не отрывал свои голубые глаза от изумрудных Союза. Какие же прекрасные у него глаза! — Ты серьёзно думаешь, что он согласится? Если он выйдет, нам влетит от его отца со словами «Вы портите мне сына! " — пародия на Российскую Империю, у Рейха вышла очень хорошей, что вызвало нервный смешок у Союза. Но СССР стиснул зубы, сжав руку в кулак. Все же такие слова он слышать совсем не хотел. В горле запершило и он был вынужден сухо кашлянуть несколько раз в кулак. — Прости Франция, но Рейх прав, отец будет против.— через силу выговорил блондин, начав сильно кашлять, согнувшись. — Союз? — испуганно воскликнула девушка, пожив свою ладонь парню на плечо. Немец тоже напрягся. — Всё нормально, простыл, наверное, — натянуто улыбнулся русский. Он собрался отойти в туалет, но очередная речь арийца заставила его остановиться. — Ну, если он не выйдет, не отменять же вылазку? Всё, это было последней каплей. Союз со всех ног бежал в туалет, прикрывая рот рукой, дабы не блевануть прямо на пол в коридоре. Добежав до двери, он дёрнул за ручку, но та не открылась. — Быстрее! — заорал Совет, забарабанив в дверь свободной рукой. Дверь открылась, и на пороге стоял один из учеников с толстой книжкой. Русский уже не мог терпеть, он вытолкал школьника, захлопнув дверь на щеколду. СССР, схватившись за раковину, ощущал мерзкое и странное жжение в горле, словно в него влили чистый спирт из кабинета химии. Наклонившись ещё ниже, мальчика вырвало большим количеством лепестков красных гвоздик вместе с кровью, казалось его рвало не цветами, а настоящими гвоздями! Раковина окрасилась в красный цвет, от которого у коммуниста закружилась голова. Болело всё: и голова, и внутренние органы, и сердце. В голове был образ Рейха, что стоял уперевшись спиной о стену, а в ушах звенели его слова. Русский понимал, прекрасно понимал, что он умрёт, надеяться было не на что. было страшно, ведь ему только восемнадцать лет, хотя Итали тогда было ещё меньше… Умирать он не хотел, совсем не хотел, но и страдать от постоянной боли желания не было. Вымыв наспех раковину, Союз вышел из помещения, столкнувшись с Францией. Та смотрела на него с некой тревогой, но парень сделал вид, будто её нет, и поспешил удалиться с поля зрения, как раз прозвенел звонок. Француженка, войдя в туалет, увидела на полу лепесток цветка и побелела от дичайшего ужаса, который охватил её. Подняв лепесток с пола, у неё зазвенело в ушах. Немец и Русский сидели на разных рядах, что сейчас безумно радовало Союза. Да и сейчас была контрольная, где учителя можно было сравнить с начальником концлагеря. Вечером того же дня Союз находился на у себя в комнате, сидя за столом и смотрел в открытую тетрадь. Мысли были полны той самой кровавой смертью. СССР не знал, что вообще его ждёт там, на небесах, если он, конечно, не попадёт в Ад, но это его волновало уже в последнюю очередь. Из размышлений отвлёк РИ, что вошёл в комнату наследника и положил руку тому на плечо. — Ты спать собираешься? — Негромко интересуется мужчина наблюдая за сыном. Тому не хотелось спать, ему так хотелось просто посидеть и пострадать.***
Дни летели, а состоянию русского позавидовать было нельзя. Парень проклинал и себя, и болезнь, и весь свет, сидя за партой и корчась от боли. Учителя и одноклассники стали замечать изменения в парне, иногда хотели с ним поговорить, но Союз просто не шёл на контакт. — Можно поставить сцену из Гамлета, как тебе идея Совок? — Шел урок и детям было задание, сыграть мелкую сцену из пьесы или романа. Как назло Рейх сидел рядом с русским. — Нет, я не собираюсь в этом учавствовать. — Нашел в себе силы произнести Союз, но не нашёл силы смотреть в сторону знакомого. — Тебе хоть, что-то нравится?Ты
***
Союз шёл по коридору без особого маршрута. Проходя мимо какого то кабинета он услышал голос одного из учителей и Рейха. Остановившись, Союз приблизился к двери и стал подслушивать. — Третий Рейх, у тебя неплохие отношения с Советским Союзом, ты не замечал, что его поведение странное? — говорил мужчина ровно, держа что-то в руках. — Нет, мы с ним редко общаемся. — От слов арийца, в сердце Союза что-то кольнуло, его буквально оттолкнул юли не желая знать. Немец же, скрестив руки на груди, смотрел на старшего. — Просто мне кажется, что у него… Ханахаки… Может ты знаешь к кому он испытывает чувства? — преподаватель протягивает лепесток гвоздики. Рейх же сохранял лицо без эмоций, он молча стал крутить в руках кусок растения. — Нет, не знаю… Но я возможно я узнаю кто это, для меня также важна честь школы как и вам. Не хватало ещё смертей от этой тупой болезни… СССР осел на пол, прикусив нижнюю губу и схватившись за левую руку. Она горела, ныла, болела. Блондин был готов заорать как резаная свинья, но держался. Держался, чтобы никто за него не переживал. Он шипел, как змея. Загибая рукав рубашки Союз посмотрел на руку, в его душе что-то взорвалось. Из руки прорастал росток, который до чёртиков напугал парня.***
Через пару дней, руку, усыпанную цветами, разрывало от боли; Союз кашлял и давился, выхаркивая тюльпаны прямо в своей комнате. Он помнил испуганное лицо отца, который, сильно волнуясь за сына, вернулся домой. Российская Империя буквально выпытывал у наследника имя того, из-за кого творилась вся эта вакханалия, но Союз молчал. Всё. Теперь коммунисту казалось что это был его последний день в школе. Не раздумывая он пошёл в туалет, опираясь о стену, дабы не свалиться прямо в коридоре. В груди очень болело, дышать безумно тяжело, хотелось упасть и разорвать на себе всё к чертям, но он продолжал медленно шагать. Прозвенел звонок, и в коридорах царила тишина и покой, только не у русского в сердце. Совет не смог дойти до раковины, упав на колени и обняв руками ближайший унитаз. Его рвало кровью с цветами, он задыхался, давился, плакал. С подбородка капали капли, разбиваясь о кровавую воду, в которой он видел своё отражение.Красные гвоздики
Совет обожал красный, что хотел готов утопить себя в унитазе. Рейх тоже любил красный цвет. Немец часто носил Красную повязку на рукаве. Союз обожал самого арийца. Парень наклонялся всё глубже и глубже, а его рвало бутонами с кровью. Здесь началась самая настоящая истерика. Отпустив унитаз, блондин опустил голову на колени стал рыдать навзрыд. Слёзы текли по щекам, капая на белоснежную рубашку и пол, руками он вытирал окровавленный рот и смотрел на цветущие руки. Тело дрожало, внутри жгло, а перед глазами пелена боли. Вместо того, чтобы подумать о чём-то хорошем, русский думал о Рейхе которому было как то все равно. От этого становилось хуже с каждой секундой. — Блять, дайте мне просто сдохнуть! — Руки зудели и ныли, так хотелось срезать все эти алые цветы, но они же снова отрастут! — О Гитлер, Союз! — В дверном проёме стоял недохудожник с испуганным взглядом. Союз сидел на полу, смотря в лазурные глаза, измученным взглядом, покашливая. Пол был также в кровавых пятнах, усыпанный гвоздиками. — Не может быть! Кто это?! — Крикнул Рейх падая на колени рядом. Совет отмахнулся, вытирая рот рукой, которая, к слову, уже сама была вся в крови. Парень так хотел сказать, так хотел, так хотел, но не мог. Просто не мог. — Совок, не молчи! — воскликнул немец, взяв парня за плечи и треся со всей дури. Арийца трясло, он совсем не хотел терять такого знакомого, что верил в него и поддерживал. — Кто? — повторял парень. Хотел строго, а вышло опять с дрожью… Подобная ситуация уже душила. Голова раскалывалась, а внутренняя боль никуда не собиралась исчезать у Союза. Посмотрев по сторонам, сам, не зная зачем, уткнулся парню в грудь. Рейх удивился действиям юноши. Он осторожно обнял второго, но как бы ни старался казаться спокойным, его трясущиеся руки и быстро бьющееся сердце выдавали о его волнении за друга. Удивительно, но от обычных объятий русскому стало на мгновение легче. К сожалению, это облегчение не навсегда. — У Италии они тоже были на руках, помнишь? — сипло спросил Союз, вытягивая свои руки. Ариец, кротко кивнул. Не хватало вспоминать и Королевство… Встав на ноги, Союз почувствовал головокружение и уперся, о стену, чтобы вновь не встретится с кафельным полом. — Рейх, позови лучше директора, он же просил тебя узнать кто это… Немец удивился, что Совок так резко передумал молчать, согласившись признаться, но расспрашивать не стал. Развернувшись, чтобы пойти за старшими, юноша бросил: — Я сейчас! Мы поможем тебе, мы постараемся! Блондин измученно улыбнулся, кивнув, обнять и прижаться к Рейху хотелось больше всего. В последний раз в жизни, как-никак. Он аккуратно взял парня за ладонь, но ничего не произнёс. — Тебе плохо? — испугался ариец сжав ладонь товарища. СССР на секунду смутился, но, почувствовав последний приступ, отпустил руку. — Нет, беги скорее…— последнее, что сказал ему, закрывая дверь. Оставшись в одиночестве, Союз дрожащими руками вырвал листок из тетради, откопал шариковую ручку и стал писать Совет не собирался говорить им имя того, в кого был бешено влюблён, он просто оставит записку. Стебли уже полностью обвили его буйное и молодое сердце, но он успел написать письмо, оставив в некоторых местах кляксы. Вернувшись в туалет Рейх, директор и классный руководитель обнаружат его тело и записку на полу. Союз не знал, что немец будет истерически кричать и рыдать. Он не знал, что ариец, прочитав записку, схватится за сердце и начнет задыхаться в кашле. Рейха вырвало гвоздиками. Рейх убил Союза, а Союз убьёт Рейха…