Солнце в тумане

      В первой половине дня на рынке всегда было много людей. Это Какаши и нравилось. Звуки доносились отовсюду, но не сбивали его, а наоборот — добавляли жизни красок. Красок, которых он уже давно не мог видеть глазами…       Детские звонкие голоса, быстрые топочущие шаги — от них так и исходило веселье и озорство. Лай собаки, увязавшейся за ними. Ругнувшийся на детей лавочник, тут же сменивший тон на милостивый, чтобы продолжить уговаривать покупателя взять побольше спелых ягод… Проходящие мимо люди переговаривались. При желании Какаши мог бы вслушаться в разговор каждого из них, чтобы узнать последние новости — не сухие и емкие, как по радио, а и приукрашенные крепкими выражениями и пышными преувеличениями…       Но сейчас ему просто хотелось смаковать свежесть утра. Пробивающееся через облака солнце периодически приятным жаром ложилось на лицо. Мужчина не спешил. Привычно скользил тростью перед собой, шурша по брусчатке, хотя и в детстве мог ориентироваться на родных улицах буквально с закрытыми глазами… А за последние годы внутри выработался некий счетчик, благодаря которому он чувствовал пройденное расстояние и неплохо понимал свое положение в пространстве, да и запахи со звуками ему помогали.       Иногда ему казалось, что он видит и свет. Особенно в такие дни как этот, когда он ощущал солнечные лучи. Как будто обычная серость перед невидящими глазами — словно навсегда застывшее пасмурное небо — становилась ярче… Хотя, наверно, это была лишь игра его воображения…       Он зашел в пекарню, где для него уже приготовили пакет со свежей выпечкой, еще горячей и ароматной. Ради такого хлеба можно и прогуляться — да и делать всё равно было нечего. Только ловить моменты. Бродить, слушая голоса, иногда останавливаясь, когда прохожие вовлекали его в разговор или интересовались самочувствием… А теперь — идти домой. Там — заварить чай покрепче. Отрывать горячий хлеб прямо руками — зачем церемониться?.. Мазать сверху маслом, которое сразу начинает плавиться… Этот вкус он особенно любил. И чесночный багет, уже промасленный…       В размышлениях о грядущей трапезе, или, точнее, дневном перекусе, Какаши не терял бдительности, сканируя происходящее вокруг и рисуя в голове картинку. Слышал, как в лавке с морепродуктами гремят ведрами. Слышал, как по другой стороне улочки проехал велосипед, посигналив кому-то дребезжащим звонком. Слышал даже, как охнула старушка, поднимая шуршащие мешки с покупками, собираясь идти по своим делам. Слышал и множество шагов — разных, ритмичных, которые сливались воедино и создавали целое барабанное соло… а когда-то он был на концерте и слышал барабанное соло вживую… Слышал и совсем тихие шаги, вроде не крадущиеся, идущие уверенно, но вовсе не звонкие — крайне непривычные слуху. Повернул на них голову, пытаясь прислушаться лучше и понять…       Вдруг — сильный толчок заставил его пошатнуться, потерять землю под ногами. Почувствовав за миг, что заваливается набок (весьма удачно, что не на спину), мужчина успел предпринять первые попытки для группировки — прижал подбородок к груди, развел чуть согнутые руки… выпустив из них всё, что держал… Но рефлексы, отработанные годами, взяли свое. Да и потерять или даже временно лишиться какой-либо из оставшихся конечностей было его потаенной фобией…       Он постарался полностью перенести вес тела на бедро, чтобы приземлиться мягко, с минимумом возможного урона, однако совсем упасть ему не дали, подхватив под локти.       — Какаши-сан, вы в порядке?.. — мужской хриплый голос, сильный запах сигарет. Да и, судя по местности… пожилой аптекарь, несмотря на свою работу, постоянно выходящий покурить…       — Спасибо, Джуничи-сан, бывало и хуже, — отозвался Какаши, снова вставая ровно. Берясь за трость, которую кто-то уже заботливо вложил ему в руку. Он понял, что вокруг них засуетились люди, взволнованно переговариваясь. Но Какаши, выждав еще секунду, хмыкнул:       — Надеюсь, что больше никто не пострадал.       Он тонко намекнул на толкнувшего его человека, который, судя по всему, уже удрал. И даже не извинился…       — Ой, часть вашего хлеба выпала… — раздосадованный женский голос.       — Надеюсь, не багет?..       Шуршание бумажного пакета.       — Нет, багет на месте. Вот, держите, — прикосновение к левой руке. — Но батон и пирожок…       — Тогда нестрашно. Благодарю. А упавшее пусть съедят собаки. Или птицы. Или… кто бы то ни было… — коротко, но вежливо улыбнувшись, Какаши продолжил свой путь с уже менее увесистым пакетом. Это слегка огорчило, но не так уж и сильно. Лишь маленький инцидент из многих…       Он свернул на тихую узкую улочку, ведущую к дому. И услышал быстрые, бегом догоняющие его шаги, но без характерного постукивания подошвы обуви о землю. Насторожился, притормаживая.       — Простите!.. — его потянули за рукав, и Какаши остановился, крепче стиснув трость, готовясь использовать ее не по прямому назначению. — Фух… — чужое дыхание сбилось. — Это я в вас впилился, простите. И вы вашу выпечку уронили. Но я другую вам принес, вот. Она еще горячая.       Голос — совсем молодой. Мальчишка, не старше двадцати, а то и восемнадцати. Невысокий, худой — Какаши слышал и это, как по уровню звучания его голоса, так и по походке.       — Это… ну… А… — кажется, юноша всё еще протягивал ему что-то. — А можно я вам в пакет ваш положу? Тут пирожки…       Какаши молча развернул к собеседнику пакет, на всякий не теряя бдительности. Он внимательно вслушивался. Поэтому заметил, каким шумным и дрожащим было дыхание мальчишки. Волнуется. Либо собирается ограбить, либо всё-таки чувствует себя виноватым. Если ограбить — то и пусть. Учитывая то, что на улице они одни, попытаться он может. Пусть забирает хлеб себе. Босоногие попрошайки порой встречались ему в деревне, и расходиться с ними мужчина предпочитал мирно. Зачастую, они просто голодны. А если начнет угрожать и вымогать что другое — тогда и разговор будет другим…       Но его пакет всё-таки потяжелел. И тяжесть была теплой, ароматной. Значит, в этом не соврал.       — Вот… Простите меня еще раз, ладно?..       — Ладно. Ты поэтому убежал? — поинтересовался Какаши, вставая ровно. — Чтобы принести мне выпечку?       — Угу. Я знаю, что должен был сразу извиниться и… ну, не убегать… Но я просто решил извиниться потом. И вот так. Более материально, как бы.       — Понятно, — мужчина кивнул, но хмыкнул. — Ты ведь ее не украл?..       — Что? Нет! — голос дрогнул.       — А чего тогда так удирал? Аж весь запыхался.       — А… ну… я вас просто догнать хотел успеть.       Один вывод рождался за другим, удивляя Какаши. Но он был и рад удивиться: когда каждый день похож на другой, порой и столкнуться с незнакомцем — целое приключение.       — А трясешься почему?       — Я не трясусь. Ну… волнуюсь немного. Потому что мне стыдно. Да и вообще… Я просто не думал, ну… В общем, я раньше никогда не встречал слепых. Ну… то есть… простите, что так прямолинейно…       Какаши же на это хохотнул:       — Я и есть слепой: чего мне обижаться?       — Но вам, наверно, неприятно об этом вспоминать.       — Да я об этом и не забываю, уж поверь мне. Помню каждый день. Каждую минуту. Но не переживай, я научился так жить.       — Ну, ладно. Хорошо. Просто вы не думайте, я не поэтому так себя повел. Врезался и убежал. Не потому, что вы слабее… беззащитнее…       — С этим бы я еще поспорил.       — Ну, в смысле, я не пытался воспользоваться вашей уязвимостью. Короче, ладно, просто простите, мне правда очень неловко. И я наверно уже весь покраснел, если бы вы могли меня увидеть…       В его словах действительно звучала искренность, и болтал он не чтоб заболтать, а из-за нервозности. Всего лишь неуклюжий юноша… укравший для него пирожки… из благородного чувства вины… Успокоившись на этом, Какаши оттаял.       — Я тебя простил, всё в норме. И, знаешь, не каждый бы так извинился. Так — материально, — он приподнял руку с пакетом. — Всё же, на «извините» масло не намажешь.       — А я думал, говорят, что «спасибо на хлеб не намажешь»…       — Ну, а тут наоборот.       Смех. Переливчатый, приятный, не наигранный. Какаши даже улыбнулся. Кажется, мальчишка еще моложе, чем он решил.       — Это вы хорошо придумали! Это… а можно я вас провожу? Ну, чтоб убедиться, что ничего уже не случится. Что больше в вас никто не врежется и пирожки не отнимет…       Предложение вызвало смешанные чувства, но мужчина и здесь решил выбрать «приключение».       — Я, конечно, и сам справлюсь, но не буду возражать спутнику, — он неспешно пошел, слыша тихие шаги и ощущая тепло рядом. — Но, надеюсь, ты не решил, что я «слабый, беззащитный и уязвимый слепец», которого можно легко надурить и обокрасть?       — Да вы что! У меня и в мыслях не было!       — Ну смотри. Мои навыки ничуть не изменились с войны. Я и раньше мог нехило навалять и в темноте, и с завязанными глазами… а уж теперь…        — Ой… Да уж, с вами лучше не связываться, — мальчик нервно хохотнул. — Но я не такой. Серьезно, я не собираюсь вас грабить. Зачем мне тогда было вам пирожки приносить?.. Не, я не обижаю всяких пожилых людей…       — «Пожилых»? Это с чего ты взял?.. — Какаши аж прыснул от таких выводов.       — Ну… Простите, просто ваши волосы… такие, будто седые…       — А… есть такое. «Спасибо» всё той же войне. Мне только недавно исполнилось тридцать, на самом деле.       — Ничего себе! Вот я и вижу, что лицо у вас молодое. А эти шрамы… тоже с войны, да?       — Ага. Правда, я их уже не увидел… Но чувствовал пальцами. Да и не только пальцами. Должно быть, выглядит это не очень приятно.       — Да нет. Нормально выглядит. Хорошо, что у вас сами глаза сохранились. А то без глаз уже было бы не очень приятно.       — Не могу не согласиться.       — Наверно, вам было очень тяжело… Давно вас ранили?       — Года четыре назад. Ты не местный, да?       — Ну, да. Я тут недавно.       — Странно. Здесь редко появляется молодежь. Твои сверстники обычно наоборот стремятся уехать отсюда в город.       — Ну, мне там делать нечего, в городе. Мне вообще всё это трудно, если честно…       — Проблемы с вливанием в коллектив?..       — Ну, так…       Развивать эту мысль Какаши не стал. И так предположил, что проблемы мальчишки могут быть не только с коллективом, но и банально с деньгами. То, что он шлепал босиком, да и, судя по всему, пирожки украл, уже говорило о многом. Насчет последнего Какаши не сомневался: врать этот юноша не умел. А должен был бы… Или же слишком хорошо, даже профессионально строил из себя невинность.       Хотя, вряд ли… Весь квартал они прошли в тишине: кажется, мальчишку этот разговор задел… И его состояние показалось Какаши знакомым. И напоминало оно колючее одиночество… Что в его извинении, что в желании проводить он распознал острую потребность в общении. Молодому человеку, оказавшемуся на новом месте, да и в не очень благополучном положении, этого явно недоставало…       Всё-таки, мошенников мужчина знал слишком хорошо, чтобы быть наивным. Проведя тростью по указателю, после которого в трех шагах на дороге была ямка, Какаши притормозил и обернулся к спутнику.       — Мы пришли. Хочешь, заходи на чай? — но мальчик не ответил, однако стоял рядом — его тепло всё еще ощущалось. — Мм?       — Да я просто… не ожидал немного. Но если вы предлагаете… Только не бейте меня! А то нарассказывали, какой вы грозный…       — Не буду, не буду. Если не дашь повода, — Какаши заулыбался, слушая его смех, неторопливо поднимаясь по лестнице, придерживаясь за перила. — «Коллектив» не такой большой, всё же, так что «влиться» в него не будет сложно даже для тебя.       — Ну да… — мальчишка медленно поднимался за ним. — Да мне в целом, знаете… трудно с людьми сходиться. Даже когда не толпа, а один на один.       — Почему? — мужчина извлек из левого нагрудного кармана ключ, почти сразу нащупал пальцем замочную скважину и достаточно быстро сумел в нее попасть.       — Ого, это вы ловко. А я… просто… Блин. Трудно так объяснить. Вы же не видите…       — У тебя тоже есть увечья? — Какаши отпер дверь и шагнул в сторону, приглашая гостя войти.       — Что-то вроде того. Ну, то есть, не совсем. У меня как бы всё на месте… просто… видимо, что-то не так…       — А слепым людям нет дела до внешности, — приземлившись на пуфик, Какаши снял обувь и поставил ее на полочку, с самого правого края.       — Да, это точно плюс, — вздохнул Наруто, будто бы шутя, хотя звучал его голос невесело.       — Один из немногих… А ты всё-таки босиком, — заметил мужчина: мальчик как вошел, так и стоял на месте, не двигаясь.       Тишина. Потом он втянул воздух:       — Ну, да. Мне так надо. По… ортопедическим показаниям.       — Мне показалось, что у тебя нет проблем с ортопедией. Ходишь ровно, твердо, — Какаши прошел по коврику, который на всякий случай напоминал о подъеме пола. И, оставив трость у шкафчика слева, а пакет на тумбочке рядом, плавно пошел к ванной, жестом зовя мальчишку за собой.       — Вот поэтому и нет проблем. Потому что следую указаниям, — раздражение в тоне, пугливое.       — Тогда хорошо. Не буду лезть не в свое дело.       — Я не бездомный, если что, — еще и догадливый. — У меня есть крыша над головой, у меня есть деньги… Просто всё сложно, говорю же.       Какаши настроил воду в раковине, с этим он обычно не спешил: ему нравилось ее журчание, нравилось, как струи мягко бежали по пальцам. И запах мыла — с яблоком и корицей — нравился тоже.       — Кстати, да, — голос в ванной, даже собственный, звучал с эхом. — Ты не пахнешь как бездомный, — это был тот факт, который вводил Какаши в замешательство, опровергая всю остальную теорию.       — Ну, да. Я же моюсь… мне есть где мыться, — мальчишка подошел ближе. — Не в этом дело…       — А в чем? Во внешности? — молчание. Какаши по привычке начал выключать воду, но остановился, вернул вентили в исходное положение. И шагнул влево, вытирая руки об висящее на стене полотенце. Отвечать его собеседник не хотел. — А мне кажется, что ты вполне симпатичный.       — Да?.. — полное изумление. И вода зажурчала по чужим рукам. — Почему? Вы же не можете меня видеть…       — У тебя приятный голос. Располагающий. И находиться рядом приятно. Опять же, по запаху и в целом. Проблем с лишним весом у тебя тоже нет. Скорее, наоборот, да?       — Ну… да. Но это же всё так… обобщенно.       — Ну, незрячие по этим параметрам людей и оценивают. Другого нам не дано. Но для меня ты скорее привлекательный, чем отталкивающий.       — Ох… — кажется, он смутился. Выключил воду, тоже подошел, понятливо вытирая руки. — Просто… я думал, вам типа надо лицо потрогать… чтоб это понять.       — Возможность «лицо потрогать» не всегда есть. Всё же, не всем хочется, чтобы их посторонние люди щупали. Но, да, такой способ помогает составить общую картину.       — Это… — мальчишка развернулся к нему, Какаши ощущал его дыхание — тот был чуть выше плеча мужчины. — Но я не против, если вы… Мне просто интересно, как бы. Как вы меня увидите… ну, то есть, не «увидите»…       — Да нет, всё правильно. У слепых глаза на пальцах. Ну, давай.       По теплу дыхания Какаши без труда прикоснулся к такой же теплой щеке, обхватил лицо мальчика обеими ладонями. Заметил, как юноша от этого вздрогнул и застыл. Даже дышать перестал. Разволновался.       Небольшое лицо, соответствующее общей комплекции. Без острых, резких черт. Овальное. Гладкая кожа. Он повел пальцами по скулам, по прямому, аккуратному носу. По напряженно сжатым губам, которые приоткрылись, стоило ему убрать палец от них, спустив к подбородку. Затем — по бровям, по лбу, который тоже сочетался с другими пропорциями гармонично. Улыбаясь своим открытиям и рисующейся в голове картинке, мужчина нырнул в его волосы — густые, пушистые, да и чистые по ощущениям, как он и думал.       И почувствовал, что мальчишка чуть склонил голову, податливо. Поэтому задержался пальцами в его волосах подольше. Услышал тихий вздох. Тактильный…       — Ну, как я и сказал — симпатичный молодой человек.       — Правда?.. — с придыханием, с неверием.       — Правда. Не знаю, какие там у тебя таракашки в голове… — он запнулся, потому что мальчик вдруг прижал его руку к своей щеке. Так что теперь удивленно замер сам Какаши. Но все же закончил, — …но со внешностью у тебя проблем нет…       — Спасибо… — прошептал парнишка, совсем тихо. Отпустил его руку, торопливо отходя, но остановился в нескольких шагах. — А как вы поняли, что я не местный?       — Потому что все местные меня знают, — Какаши направился к выходу. Взялся за дверную ручку, чтобы наверняка быть уверенным, что дверь ванной будет закрыта и не станет для него внезапным и очень неприятным препятствием. — Я здесь родился и жил. Потом отправился в город, служить, еще мальчишкой. А потом вернулся, после войны… Уже как ветеран. Как… инвалид, — он вздохнул: слово резало уши, даже сильнее, чем «слепой». — Но пенсию выплачивают неплохую… Так что о работе могу не беспокоиться.       — А в городе почему не остались? — парнишка вышел из комнаты и притормозил, пока Какаши закрывал дверь.       — В городе шиковать бы я не смог. Пришлось бы искать подработку. Да и там…       — Слишком сложно, наверно? Много народу и машин.       — Да. Это тоже, — Какаши вернулся к тумбе у шкафа, взял с нее пакет с выпечкой и продолжил путь на кухню — там будто и воздух был другим, не таким как в коридоре. Там пахло едой, пахло водой и чаем, там было свежо из-за часто открытого окна. — Но здесь мне комфортнее. Всё знакомо с детства. И друзья все здесь, а это поддержка и помощь… в которой я нуждался в самом начале.       Положив пакет с еще теплым содержимым на стол, Какаши на секунду замер. Не чтобы прислушаться и определить положение гостя — не только за этим. А чтобы решить, хочет ли он продолжать свои откровенные мысли. Но почему-то так и бывает, что порой легче открыться совсем постороннему человеку, чем близкому другу…       — И, знаешь… В городе таких как я — полно. Ходят с орденами… Каждого не упомнить, все вместе мы — лишь масса. А здесь, в родной глуши… Я такой один. И я даже… кто-то вроде героя. Прошедший войну, получивший увечья… По крайней мере, так ко мне относятся. С уважением, даже восхищением, я бы сказал. И я это чувствую. И, кажется, для меня это важно. Не просто на словах, а чувствовать это отношение… Я не то чтобы… хочу признания и славы…       — Может, так вы чувствуете, что всё, через что вы прошли, не было напрасно? — вдруг сказал юноша. — Ну… это как компенсация. Вы ведь сражались за них, по сути. Ну, за нас всех. И были ранены. Такое отношение справедливо.       — Наверно… — раньше он как-то и не думал об этом напрямую. Задумчиво прошел в сторону, проводя рукой по спинкам стульев. Сделал два шага к кухонной тумбе — чайник он всегда разворачивал ручкой к себе. Шаг в сторону — открыл кран раковины, на ощупь подставил под него чайник, набирая холодную воду.       — И правильно. Вы заслужили чувствовать себя героем. И хорошо, что вы нашли это на своей родине. Наверно, каждому просто нужно найти свое место…       Стул, скрипнув, скрежетнул по полу — юноша облокотился на его спинку.       — Да… Так и есть, — чайник стал достаточно тяжелым, на двоих воды должно было хватить, и мужчина вернул его на подставку и включил. Обернулся — знал, что собеседникам важно видеть лицо говорящего с ними человека, даже если он при этом их не видит. — Как тебя зовут? Ты не представился.       — Наруто. А вы…       — Какаши.       — Да, я слышал, что к вам так обратились… Какаши-сан.       — Да можно без этих формальностей. Я просто солдат, в конце концов…       — И «просто» герой.       Тишина заполнилась нарастающим гудением электрического чайника.       — А можно я вам помогу?.. — осторожно спросил Наруто. — На стол накрыть…       — Нет, — слишком уж резко ответил Какаши, но сам же мысленно чертыхнулся и объяснил уже мягче:       — Не нужно. У меня всё лежит на своих местах, и это крайне важно для меня. Если что-то будет не там, где должно быть, я просто заблужусь в собственной квартире.       — Ох… Я понял. Но я буду очень аккуратным, честно, ничего сдвигать не буду и всё верну на место. У меня память хорошая, я умею это… ну, чтоб всё лежало как надо…       — И потом еще будешь говорить, что не воришка, — хохотнул Какаши. Однако оспаривать это утверждение мальчик не стал.       — Зачем вы тогда меня к себе позвали?       — Может, поэтому и позвал, — мужчина шагнул вперед, протянув руку. Нащупал спинку стула, обошел, аккуратно сел. — Я догадываюсь, что с тобой происходит. Когда добрые люди попадают в бедственные ситуации и остаются без помощи, в окружении нехороших людей и обстоятельств… это может быть очень опасно. И для самого человека, и для других, вокруг него. Понимаешь?..       — Ну… так. Я не причинял никому зла, честно.       — Я знаю. Поэтому ты заслужил напоминание о том, что в мире еще осталось добро. Как ты говоришь, это справедливо.       — Да… добра и правда очень мало…       Прилипчивость бездомной собачонки, которой сказали ласковое слово. И которая теперь готова последовать за человеком хоть на край света… Слишком знакомо. Хотя с людьми в этом плане может быть чуть легче, чем с собаками. Заблудшего человека можно попытаться направить на путь истинный. А мальчишка нуждался в руке помощи очень сильно, кем бы он там ни был, где бы он там ни жил, где бы ни мылся, у кого бы ни воровал…       — Самый правый шкафчик. Правая створка, нижняя полка. Возьми две чашки.       Он просто услышал улыбку Наруто — как он втянул воздух приоткрытым ртом, потому что хотел что-то сказать. И — шаги босых ног по полу, почти что вприпрыжку… без опасения слепо врезаться во что-либо… в угол стола…       Звон чашек, два стука об поверхность стола.       — На полке выше — чай, в пакетиках. Черный, зеленый… в общем, ты сам видишь. Возьми себе пакетик, какой хочешь, и коробку на место поставь. А мне положи зеленый.       — Угу! Я, если что, не буду нигде у вас рыться… типа, по ящикам и вашу пенсию искать…       — Не волнуйся, если ты сойдешь с курса — я это услышу.       — Точно-точно. И сразу обезвредите меня, да? — он смеялся.       — Да. Скручу и обезврежу. Чайник вскипел, — Какаши хотел было привычно подняться, но напомнил себе, что не один, и опустился обратно.       — Я налью!       — Ага. Если там останется вода, вылей в графин слева от раковины.       — Хорошо, — быстрые шаги мимо, проносящееся тепло. — Вы не привыкли, что за вами ухаживают, да?       — Да. И с самого начала не любил это. Это, знаешь, только губит… Я сразу стал учиться самостоятельности. Набивая шишки, ранясь… но — что делать. Приноровился. Я просто ненавижу от кого-то зависеть…       — И чувствовать себя слабым?       — Да. Слабым и уязвимым… А именно это и означает слепота. Потерянность и уязвимость…       — Но вы таким и не выглядите, — парнишка уже прошел обратно, зажурчала вода. — В смысле, вы вовсе не слабый. И отлично приспособились. Даже знаете наизусть, где всё лежит. И порядок у вас идеальный! У зрячих даже такого нет. И такой… ну, силы воли…       — Ага. Я знаю. Масло еще достань. В холодильнике. Вторая полка, там молочное. Чуть правее оно… Так, и ножи еще давай. Ящик выдвижной, справа от раковины. И тарелки…       — Тарелки над чашками, я видел.       — Ага.       — Вы реально так здорово ориентируетесь!       — Да… хотя я предпочел бы бардак и возможность его видеть…       Мальчик замолк, ходя туда-сюда и кладя на стол посуду.       — Я не люблю ныть, на самом деле, — вырвалось из Какаши само собой. — Я благодарен, что выжил. Ведь в жизни осталось много чего хорошего… Я стараюсь искать плюсы. Даже в том же идеальном порядке, о котором ты говоришь. Но иногда… мне не хватает солнца, знаешь. Будто в моем мире его просто отключили. Села батарейка… А я сижу у темного окна и жду… и не понимаю, почему никак не рассветает…       — Боюсь представить… — вздохнул Наруто. Подвинул стул и сел рядом, с угла, по левую руку от Какаши. — Но попробую… Вы на самом деле видите темноту, да? Черноту?..       — Ну… Я бы сказал, я не вижу ничего. Оно не белое, оно не черное. Не так, когда ты просыпаешься ночью, всё-таки… Оно просто… никакое. Туман.       — Значит, оно серое?..       — Ну, наверно. Никакое… Не знаю. Так много вещей есть в мире, да? А сложнее всего из этого описать «ничто». Потому что «ничто» — никакое… Ну, ладно, всё, — мужчина решительно поднял руку, но вспомнил, что не сам ставил чашку.       — А… вот! — Наруто понял его, подвинул чашку — она протерлась по столу. — Тут. Ручкой к вам повернул. Ну… — парнишка взял его руку за запястье, направляя, пока указательный палец Какаши не коснулся ручки. — Осторожно только, сама чашка горячая…       — Да, я знаю, — но мужчина всё же хмыкнул, поднимая чашку. — Спасибо. Достань тогда и багет из пакета.       — Угу… — зашуршал пакет. — Мм, чесночный…       — Да. Бери половину, если хочешь. А мне масло подвинь. И ножик.       — О… хорошо…       — Ну или другие пирожки бери. Ешь, в общем.       Какаши взялся за вложенный в пальцы нож и начал аккуратно, тонким слоем намазывать масло на багет — который, правда, уже практически остыл, но всё равно был мягким и пах восхитительно.       — Спасибо… — только отозвался мальчик и снова стал рыться в пакете.       — Ну а твоя история какова? Откуда идешь, куда?       — Ой… да это неинтересно.       — Разве? А мне вот интересно.       — Ну… — Наруто принялся за пирожок, судя по запаху, с яблоками — мужчина слышал, как он жует. — Я, наверно, просто пытаюсь найти для себя то самое место… Где смогу остаться. И где почувствую вот это вот — что в жизни есть много чего хорошего. И что есть, для чего жить. Что могу быть как-то полезен… Смысл какой-то ищу.       — Или себя, — Какаши наконец-то откусил кусок мягкого хлеба, пропитанного душистым чесночным маслом, местами чуть прохладный от намазанного сверху сливочного масла. И прикрыл глаза — просто по привычке…       — Себя? — парнишка задумался. — Ну, да. И так можно сказать…       — Хорошо… — протянул мужчина, проглотив, смакуя собственные ощущения. Но добавил:       — Хорошо, что ты так думаешь. А мне казалось, что ты скажешь, что «просто пытаешься выжить как можешь». А у тебя, всё-таки, цель есть…       — Разве ж это цель? — он снова жевал.       — Конечно. Ты к чему-то стремишься. К пониманию самого себя… И ты поймешь. Времени у тебя еще много, как я понимаю. Сколько тебе? Пятнадцать?       — Почти. Шестнадцать. Ну, наверно. Просто мне иногда кажется… что я совсем обречен.       — Как-то ты неуверен в себе.       — А поводов для уверенности нет. Знали бы вы…       — Может, узнаю, если расскажешь.       — Да нет. Не хочу… Простите, я не могу рассказать. Но я не сделал ничего ужасного, клянусь вам. Просто не могу рассказать…       — Ладно, ладно. Я не собираюсь покупать твои секреты за пирожки… С чем там они, кстати?       — А… Вот тут несколько с яблоками. А эти, кажется, с какой-то рыбой… Дать вам?       — Пока не надо. Какой они формы?       — С яблоками круглые, а вторые такие… продолговатые.       — Хорошо. Я сам возьму.       — Ага… А у вас часто гости бывают вообще?       — Не особо, на самом деле. Мой друг детства заходит периодически, проверяет меня. Он и помогал мне на первых порах…       — А… А вы же говорили, что у вас тут все друзья. Я думал, их много.       — Товарищей много, знакомых. Да и у всех ведь своя жизнь. Работа. Семьи, дети…       — А у вас нет детей?..       — Нет. Да и откуда им быть?..       — Ну, как… как обычно это делают… ну… — Наруто замялся, смущенно хихикнув, и Какаши, поняв его, засмеялся.       — Да знаю я, знаю, как это делают. Я всего лишь не вижу, а остальное-то могу… гм… — он глотнул теплый зеленый чай, плавно поднеся чашку к губам. — Но я и не женат, чтоб детей заводить.       — А были?..       — Нет. Я воевал всю свою жизнь. Ну, были отношения, конечно. Но когда твоя жизнь постоянно висит на волоске… об этом не думаешь всерьез. Не строишь планы, не привязываешься. И никто не привязывается…       — А теперь? Ну, теперь же вы больше не на войне. Теперь можно строить планы…       — Теперь… — вздох вырвался сам собой. — Да какие могут быть планы теперь? Я просто смакую то, чего не видел раньше. Как бы парадоксально это ни звучало… Но раньше я будто был более слеп. А теперь учусь наслаждаться миром, который не успел разглядеть, пока мог видеть…       — Это как-то грустно. Наверно, так всегда и бывает… Ну, что какое-то осознание приходит только с потерей.       — Ага.       — А семья?..       — Что?       — Ну, почему не заведете теперь? Может, планов у вас особо и нет, вы свое уже отвоевали. Но могли бы ведь жениться. Пенсия есть, жилье есть, об этом переживать не нужно…       — Ну… кто ж меня знает, — Какаши снова глотнул чай. Увлекся, выпив больше половины залпом.       — Ладно, извините. Это слишком личное… Пирожок, может, съешьте?       — Да давай, уговорил. С яблоком. Сам тоже ешь.       — Ага, ем. Спасибо…       Мужчина жевал поданный пирожок, с интересом отмечая для себя, что очень давно не заводил новых знакомств. А поэтому и не поднимал так много тем, которые, казалось, уже остались для него в прошлом… Людям, кто знал его, не нужно было пересказывать детали его биографии. И не нужно было ворошить воспоминания. Снова думать об этом…       Доев и допив чай, Какаши услышал, что мальчик притих. Повернулся к нему, вместо вопроса. Он понял.       — У вас так уютно…       — Спасибо. Стараюсь поддерживать как порядок, так и чистоту. Да и делать всё равно толком нечего большую часть дня…       — Можно я буду к вам иногда в гости заходить?.. Не с пустыми руками, не чтоб поесть. А просто… Пока я тут…       — Заходи, конечно. А куда ты потом собрался?       — Не знаю. Куда-нибудь…       — Будет больше смысла, если ты осядешь на одном месте. Блуждать можно всю жизнь и даже не понять, что то, что ты ищешь, всегда было рядом, прямо под носом.       Наруто протяжно вздохнул. Вдруг его рука легла на руку Какаши — теплая рука, немного меньше его собственной. Мужчина на секунду застыл, не знал, как расценивать этот жест. Но руку отнимать не стал: он чувствовал, что мальчишка очень одинок. И наверняка у него есть причины жить так, как он живет.       Поддавшись возникшей внутри мягкости, мужчина перевернул руку ладонью вверх, ответно взявшись за пальцы парнишки. Он действительно верил в то, о чем говорил: что немного доброты способно удержать хороших людей от плохих действий, спасти от отчаяния… и уберечь от самого страшного. Воровать еду — не самое худшее. А вот следующий шаг… когда стираются рамки дозволенного, рамки морали… Когда эти рамки рушатся, когда человек понимает, что готов даже на убийство…       — Спасибо, Какаши… — вырвал его из неприятных раздумий голос Наруто.       — За что?..       — Да просто… — парнишка, кажется, склонился, поднял его руку и уткнулся лицом в тыльную сторону ладони, прижался прохладным носом. И что-то царапнуло Какаши прямо по сердцу, которое уже давно казалось ему стальным.       — Ничего. Всё еще наладится, — проговорил он. Решившись, протянул правую руку, развернувшись к мальчику, и опустил ладонь на его голову, погладил по волосам.       — Ага… — еле слышно выдохнул Наруто и всхлипнул.              Той ночью Какаши долго гонял мысли перед сном. Странные, противоречивые. Трогающие его за самую душу.       Но на следующий день Наруто снова пришел к нему. Как и через день, и через два. Иногда он являлся во время прогулки, когда Какаши сидел на любимой скамейке в уединении, у пруда, слушая плеск воды и голоса птиц. Тогда они сидели вместе. Бывает, даже просто молчали…       После всех увиденных кошмаров… после которых он больше ничего не мог видеть… Какаши был уверен, что страху больше нет места в его жизни. Однако страх всё же был. Появился теперь. Его нельзя было сравнивать со всеми пережитыми ужасами. Этот страх был маленьким, мягким, хрупким… Очень хрупким.       Хрупкий страх, что в очередной день мальчишка не придет. Просто не придет, а продолжит свои странствия, не сказав ни слова.       Их незатейливое общение за чаем было мужчине приятно. Так же приятно, как и мазать масло на горячий хлеб. Вроде — что-то до примитивизма простое. Но при этом — приносящее почти что радость. Дело было не только в моральной ответственности за мальчика, которую Какаши сам на себя внезапно взвалил. Не только в желании укрепить в нем веру в добро и не дать ступить на путь зла — того зла, с которым мужчина столько боролся, из-за которого теперь был изувечен… Дело было и в легкости, которая возникала между ними. И в банальном одиночестве, которое на самом деле тяготило обоих.              Но — новый день. И стук в дверь. Знакомый стук, четкий, но негромкий, будто бы поспешный. Знает ведь, что дверь открыта…       Тем не менее, Какаши прошел до коридора.       — И кто там?..       Дверь открылась, принеся с собой свежий воздух улицы, сладкий аромат выпечки и улыбку Наруто — мужчина был готов поклясться, что теперь чувствовал и ее.       — Доставка горячего хлебушка. Заказывали?       — Да, было дело. Заходи, горячий хлебушек.       Смех. Звонкий, игривый, заразительный. Какаши привалился к стене, улыбаясь. Приблизилось тепло. Наруто взял его руку, передавая пакет — парнишка давно уверял его, что вовсе не крадет выпечку. Мужчина всё равно ему не верил. Поэтому стал оставлять в булочной чаевые, когда там бывал, чтобы хоть как-то ненавязчиво компенсировать возможные убытки.       — Вы давно завтракали? — поинтересовался Наруто, проходя — кажется, уже совсем освоился.       — Да. Самое время для нашего чая.       — Только там багета свежего не было…       — Да ничего. Ты всё равно меня заболтаешь, и я не почувствую вкус, — Какаши шел за ним, уже слыша открывающиеся створки шкафчиков на кухне.       — Ну я ставлю чайник, да?       — Да.       — А вы правда можете вкус не чувствовать?       — Ну, в смысле?.. Я могу отвлечься и не обратить на него внимания, как и любой зрячий.       — А… Ну да, — парнишка снова подошел. Теперь уже забрал у него пакет, чтобы, видимо, разложить выпечку самостоятельно. И зачем тогда давал?.. Хотя, Какаши догадывался, зачем. Поэтому, чувствуя, что Наруто остановился недалеко от него, протянул руку, прикоснулся к его волосам, поглаживая по голове. Парнишка сразу замер, но через секунду оцепенения продолжил возиться у стола. И вдруг спросил:       — А какого цвета у вас раньше были волосы?       — О, хороший вопрос. Я был брюнетом.       — Серьезно? — он обернулся. — Не могу прям представить!       — Я уже тоже. Но так уж оно вышло. Стресс оказался сильнее. Да и это генетическое, вроде как… Мой покойный отец тоже рано поседел.       — Ого… Ну да, вы на войне ведь много всякого дерьма повидали…       — Да. Зато теперь больше его не вижу, хм. И в этом плюс…       — А у вас ведь темные глаза? — Наруто бодро отошел к вскипевшему чайнику. Зажурчала разливаемая в чашки вода. — Тогда логично, что вы были темноволосым… Хотя, нет, всё равно представить не могу.       — Ну, знаешь, у меня сохранились и старые фотки. Сам я их, конечно, не увижу, но тебе показать могу, если интересно.       — Ого! А можно?       — Ну, конечно. Пойдем, пока чай заваривается.       И Какаши направился к спальне, чувствуя, что мальчик нагнал его и неспешно идет рядом. Раньше они всё время находились на кухне, поэтому мужчина буквально услышал, как Наруто замер в новой комнате, оглядываясь.       — О, а давайте я вам помогу! Если вы помните, где он лежит…       — Помню. Всё помню, — Какаши добрался до кровати и сел, внимательно следя за перемещениями парнишки доступными органами чувств — просто по привычке. — Вот там, справа от двери шкафчик, на полке за прозрачной дверцей такой зеленый альбом стоит, большой, как книга.       — Ага, сейчас…       Тут же назрел актуальный вопрос, который мужчина не решался задать по более личным причинам.       — Наруто, а у тебя какие волосы?       — У меня… Ну, я же могу вам сказать, что я голубоглазый блондин…       — Можешь.       — А могу сказать, что рыжий…       — Ну, значит, я представлю себе то, что мне больше нравится. А тебе подходит быть блондином, так тебя представлять и буду.       — Ну, это хорошо. Потому что я и есть такой блондин, — хихикающий блондин вернулся к нему и приземлился рядом. От него так и исходило кокетство, чему Какаши был только рад. — Так вам что, нравятся блондинки? Или блондины?..       — Сейчас для меня все — одинаковые «блондины»… Спасибо слепоте и воображению.       — Что уж, прям «одинаковые»?       — Нет, ну, по ощущениям всё равно разные. По чертам лица, которые я чувствую, по прикосновениям, по голосу. И по запаху…       — А я как пахну?..       В этом вопросе Какаши расслышал почти неприкрытый флирт. И ему нравилось направление, в котором развивались их отношения. Как и нравились блондины, пока он мог их видеть.       — Достаточно располагающе пахнешь, чтобы показать тебе фотки моей юности. Принес?       — Угу.       — Открывай. Там всё должно быть прилично, частично я составлял его сам, еще до войны, а потом уже Гай мне помогал…       — Значит, если ваш друг решил над вами подшутить, то тут могут быть и неприличные фотки, мм?       Какаши улыбался, щеки приятно покалывали, чего он не испытывал уже давно. Не успел ответить: услышал перелистывание страниц и восклик.       — Ого! Блин! Это реально вы!       — Ну, видимо, да.       — Реально темненький… Офигеть. А прикольно смотрится, — пауза. Наруто развернулся к нему. — Но, вообще, вам и так хорошо, как сейчас.       Тут он почувствовал тепло приблизившейся руки. И — прикосновение к волосам. Прикрыл глаза. Чужие пальцы прошлись от виска к затылку. И внутри от этого приятного поглаживания начинало клокотать.       — Что, и несмотря на шрамы?       — Угу. Они вам тоже идут.       Какаши ощущал на своем лице взгляд, который его жег.       — Давай-ка перейдем уже на «ты». Разница у нас не такая большая, да и так будет правильнее.       — Давай. «Так будет правильнее»… для чего?.. — из его тона не уходила игривость, томная мягкость, которая появлялась в нем всё чаще за последние дни. И которая будоражила.       — Для того, чтобы я мог поцеловать твою нахально улыбающуюся мордашку.       Ответом ему стал смущенный смех, да и у мужчины тоже горело лицо. Как в первый раз… за долгое время… Наруто же прислонился теплой щекой к его плечу.       — Откуда ты знаешь, что она «нахально улыбающаяся»?       — Потому что я чувствую намного больше, чем когда-либо мог видеть.       — Мм… — парнишка потерся об его плечо, и Какаши запустил пальцы свободной руки в его мягкие волосы.       — Ну что? Будем дальше фотки смотреть? Или что-нибудь другое делать?..       — Мур… — отозвался Наруто в его плечо.       — «Мур»? — он перевел руку вниз, почесывая его под подбородком, по гладкой коже, чувствуя, как мальчишка млеет. Наруто же нежно хихикнул, склоняя голову.       Все пути были открыты. Теперь-то он точно не ошибся.       Какаши аккуратно развернулся к нему, спустил руку по шее, на его плечо, которое обожгло его таким же гладким теплом.        — Так-так, ты что, уже и футболку снял?..       — Ну… я… — его руки тоже легли на грудь Какаши.       — Да я понял. Иди сюда, — мужчина ткнулся носом ему в висок, скользнул к щеке.       — Ой… только я еще не это… не целовался никогда.       — Неужели? Ну, это ничего. Научу, — Какаши нашел его губы. Поймал, ощущая дрожь парнишки в своих руках. Аккуратно поцеловал снова, водя руками по обнаженной спине…       В очередной раз напоминая себе, насколько это может быть классно: чувствовать. Чувствовать бархат кожи под пальцами. Губы мальчика тоже были мягкими, приятными, податливо раскрывались навстречу, невесомо смыкались. А звуки причмокиваний заводили, как и ощущение влажного рта. И стройное тело любовника, которое он не переставал щупать…       Наруто прервался, прильнув к нему, и Какаши почувствовал на лице теплые поцелуи. Покрывающие щеки, скулы, лоб… даже шрамы. Пальцы гладили его по волосам, и мужчина зажмурился, довольно улыбаясь. Не зря он говорил себе, что жизнь продолжается. Твердил снова и снова, когда вращал в руках боевой нож, думая, а не увидеть ли ему солнце вновь…       Но теперь солнце будто светило в его руках.       — Чувствую, тебе понравилось? — протянул Какаши, когда Наруто зарылся носом ему в шею.       — Угу. Это так прикольно…       Какаши обнял мальчишку, поглаживая по спине. Чувствуя, как он тает в объятиях. Потом, как бы невзначай, опустил руку на его бедро… обнаженное бедро.       — Ты уже и целиком разделся? Нетерпеливый?       — Ох… — парнишка вздрогнул, чуть отпрянув. — Прости, я… Я объясню, просто…       — Да ну, не стесняйся, — Какаши не без удовольствия скользнул рукой по его ноге, трогая упругую мышцу. — А альбом где?..       — А… тут вот, в стороне…       — Хорошо. Значит, мешать не будет, — и мужчина мягко повалил Наруто на кровать. Припал губами к его шее. Рукой скользнул по груди, с удовольствием трогая стройное тело — каким оно и оказалось…       — Это… подожди… Я не совсем это…       Но он не договорил, потому что они услышали стук во входную дверь.       — Это Гай, — Какаши тут же сел. — Сейчас два? — и указал головой в сторону часов с объемными цифрами и стрелками, которые стояли на низком шкафчике, по которым он мог вручную определять время. Кажется, Наруто тоже глянул на них.       — А… да.       — Верно, он обещал зайти…       Дверь уже хлопнула — мужчина запирал ее только на ночь или когда уходил.       — Какаши! Не спишь?       — Ох, блин же… — сильно забеспокоился Наруто, от него так и исходило напряжение, но Какаши, потрепав его по волосам, поднялся.       — Да не бойся. Я в своем доме имею право находиться с кем угодно и в каком угодно виде, ты чего?.. Залезь пока под одеяло, прикройся. Я сейчас приду.       А сам встал, чуть покачнувшись от одурманившей его страсти, и неспешно направился к открытой двери спальни.       — Я здесь. Не сплю.       Встав в проеме, услышал, что Гай ходит по кухне. Потом шаги приблизились.       — О, а чего довольный такой? Отлично выглядишь, кстати!       — Да, спасибо. Просто я тут не один…       — О, ты с подружкой?! И меня с ней не знакомил?!       — Ну, тогда уж «с дружком»… Он там. Мы там просто немного заняты…       Слыша, что Гай подходит, Какаши обернулся к спальне.       — Наруто, ты укрылся?       Но парнишка не ответил. Друг же прошел мимо и, судя по всему, вошел в спальню.       — А… где он?       — В смысле? Там. Под одеяло, наверно, залез. Он же не ожидал, что сейчас прибегут его разглядывать.       — Но, Какаши… Тут никого нет.       Какаши так и застыл. Улыбка тут же сошла с лица. Нервы стянуло напряжение. Он не слышал ни шагов, ни перемещений. Окна тоже были закрыты, двери шкафов не открывались… Наруто никуда не выходил.       — Наруто? — позвал мужчина.       Тишина.       Странный, иррациональный страх прокатился по телу, заставив задрожать. Кажется, этого Какаши всегда боялся сильнее всего. Теперь, когда он не может видеть — вдруг перестать и слышать. И чувствовать. И потеряться в этом пустом мире, в одиночестве…        Гай так бродил по комнате, кажется, не успокоившись, продолжая искать. А Какаши вздрогнул: его взяли за руку.       — Это такая игра, да?! Не хочешь мне его показывать? — слишком уж принципиально-прямолинейный друг, с детства не славившийся проницательностью и чувством такта, всё еще ходил кругами.       — Так вот же… — начал было Какаши, но его руку крепко, требовательно стиснули, и мужчина умолк. — Он же стеснительный очень, вот и выскочил, видимо… Я вас в другой раз познакомлю, ладно? При менее пикантных обстоятельствах.       — Ну, ладно, Какаши, — Гай, наконец, подошел к нему и похлопал по плечу: мужчина просто чувствовал его улыбку до ушей. — Раз всё в порядке, я потом зайду… Пока у тебя хоть личная жизнь наладилась.       — Ага, спасибо… — отозвался Какаши. Так и стоял, слушая, как друг уходит. Как закрылась входная дверь…       Почувствовал, что его руку отпустили. Легкие шаги по полу, шорох промявшейся кровати.       — И… как это понимать?.. — пробормотал Какаши, не совсем уверенный, что разговаривает с собеседником, а не с самим собой. Ему ведь говорили, что такое бывает. Галлюцинации… схождение с ума…       — Он меня не видит, — тихо сказал Наруто. Голос — его, всё тот же, настоящий. Резонирующий по комнате. Из которой парнишка точно никуда не уходил.       — Как?.. — Какаши подошел и сел рядом. Протянул руку, взяв его за запястье, чтоб убедиться, что ему не мерещится. Руки Наруто были взволнованно-ледяными.       — Потому что я, блин, невидимый.       — Чего…       Шутка?.. Странная шутка… Или… что?.. Какаши беспомощно хохотнул. Выпустил Наруто, провел руками по лицу, пытаясь привести себя в чувства.       — А несмешно. Я серьезно. Меня никто не видит.       — Подожди… если ты образно…       — Да говорю же, блин! Я реально невидимый! Прозрачный! Поэтому я не могу носить одежду! Я не собирался соблазнять тебя или типа того! Нет, ну, в смысле… Ты мне тоже нравишься, но просто не так сразу, не прямо сейчас! А я… Я просто не одеваюсь, потому что тогда это было бы странно… ну…       — Типа, летающая одежда?.. — медленно проговорил Какаши, не в состоянии поверить или осознать, но пытаясь себе это представить, хотя бы как в сказке.       — Ну да. Вот так вот… Поэтому я… Поэтому всё так сложно у меня.       — Подожди… Но ты же настоящий? — еще не ушедший страх гнал по рукам мурашки.       — Конечно, блин! Я настоящий. Ты же сам меня трогаешь! И я всё чувствую. Я существую, на самом деле! Такой же человек… просто… ну…       — А… как?.. Как оно так?..       — Я нормальным был. А в детстве, лет в восемь, меня какая-то бабка… прокляла или типа того. Короче, я не знаю, как это работает… Сейчас расскажу. Я просто… один был, родителей потерял… сирота, короче. И воровал еду. Да, ты прав был насчет этого. И я у бабки одной своровал, а она оказалась типа ведьмой. И вот… Превратила меня в такого. Правда, воровать еду так стало даже легче. Поэтому, не знаю, кому она сделала хуже. Я думал, что она на меня разозлилась. А она, оказывается, на деревню, где я жил, тоже злилась, они к ней плохо относились. Вот и получилось, что я как такая… невидимая беда для той деревни.       Он неровно втянул воздух.       — Не знаю, может, она думала, что если бездомный мальчишка получит такую власть, то начнет пакостить и портить всем жизнь… Но я ничего плохого толком и не делал, знаешь. Потому что… меня просто будто бы нет. Не существует. Мне не нужна одежда. Спать я могу где угодно. Жить где угодно, в уголке, лишь бы крыша была. Только еду краду, да, но без этого уж никак. А так я просто… слоняюсь. Читать еще люблю. Да и, по сути, много чего могу. Но только это всё бессмысленно.       Голос Наруто дрожал.       — Я ведь даже не мог ни с кем поговорить. Только так, из-за двери… Прячась. Потому что всех это пугает. Я как-то пробовал… Я хотел подружиться с одним парнем. Он работал в баре, где я спал. Я надел плащ, высокий. Шляпу… Ну, чтоб меня не было видно. Мы просто говорили, а потом… Он потом увидел, что под плащом ничего нет. Как он орал… И так было несколько раз. Постоянно. Люди не могут никак это понять. Потом, девушка одна тоже была… И… она не заорала. Я смог ей это объяснить. И так радовался… Но она сказала… что так не может. Не может не видеть… Что так я ей кажусь ненастоящим. Да и что ей сказать всем остальным? Короче… Я так и хожу. Из одной деревни в другую. И не знаю, блин, что мне делать…       Повисло тяжелое молчание. Но Какаши слышал дыхание. Шумное, испуганное дыхание живого человека. И его тепло рядом. Точно такое же тепло, как и у всех других живых людей.       — Хорошо, что слепым не нужно видеть человека, да? — наконец, хмыкнул мужчина. — И они могут даже не знать, что встречаются с невидимкой.       Мальчик повернулся к нему, прерывисто дыша.       — То есть… тебе всё равно?..       — Ну… нет, мне не всё равно. Мне… больно это слышать… я… короче, иди сюда, — растеряв всё красноречие, Какаши просто притянул Наруто к себе. Чувствуя, что тот — совершенно настоящий. Живой и теплый, прижимающийся к нему. Руки мальчика обвили его, он опустился подбородком на плечо мужчины. Всхлипнул, и Какаши бережно погладил его по голой спине.       — Серьезно?.. — прошептал Наруто. — Ты не обижаешься?..       — За что?       — Ну… я же обманул тебя…       — Я… даже не знаю, каким образом ты мог меня «обмануть». Ты — вот, здесь, я тебя чувствую. А если другие тебя не видят — то и пускай, меня это не смущает. Я вот их тоже не вижу — и что теперь?       — А… твой друг?..       — Ну, придумаем что-нибудь. Ты не должен из-за этого переживать.       — Ох… правда?.. Я не верю…       Мальчишка весь задрожал, и Какаши крепче прижал его к себе, чувствуя, что он плачет. Гладил по волосам. Не в силах даже представить, что вынес мальчик за всю жизнь. Может, это даже тяжелее, чем ничего не видеть. Когда никто не видит тебя. Когда ты будто не существуешь для целого мира…       — Надо было мне под одеяло залезть… — сбивчиво пробормотал Наруто, устало опустив голову Какаши на плечо. — И оттуда твоему другу ответить… типа я стесняюсь… Но не сообразил, что-то так растерялся. И тебя дураком выставил…       — Вовсе нет. Не надо, Наруто. Зато в следующий раз можем так и сделать, если Гай снова заявится… Да и я рад, что вышло так, и что ты мне об этом рассказал. Я же всё голову ломал, никак понять не мог, кто же ты, почему ты такой… Слушай… а зимой тебе не холодно? Голышом ведь не походишь…       — Холодно. Ну, я кутаюсь… В высокие сапоги, длинную шубу, капюшон надеваю, если выхожу куда-то… Для этого и одежду красть приходится, да. Но я ее потом возвращаю обратно. Потому что зимой я, бывает, в одном доме просто поселяюсь, вместе с какими-нибудь людьми. Ну или, в лавках, в магазинах, в кафе… Но стараюсь переселяться в разные места, чтоб проблем из-за меня не было. Ну, из-за разных пропаж… А еще я обычно помогаю тем, у кого живу. Ну, когда дома никого нет, могу там прибраться. Вещи потерянные поискать, еще что-то… Я поэтому и привык к порядку, ставить всё на свои места. Не хочу, чтобы из-за меня страдали, в общем.       — Ты прям как добрый дух, получается.       — Ага. Меня как-то замечали… ну, и думали, что я призрак, типа того. Забавно было… Но я никого не пугаю специально. Я ж не какой-то… Не тварь, короче, не злой. Да, меня та бабулька прокляла… Но зато теперь я в тепле могу жить, в сытости.       — Наверно, многие могли бы этому позавидовать. Ты ведь можешь делать что угодно. И наверняка видел всякие интересные вещи…       — О, да, очень много чего видел! Хоть книгу пиши…       — М, ну я прочитать ее не смогу, но вот послушать не отказался бы. Да и вообще мне не хватает интересных историй…       — Хорошо, я тебе всё-всё расскажу, — в его голосе слышалась улыбка. Наруто всё еще обнимал его, блаженно потерся об него лицом. Какаши же зарылся носом в его волосы, чувствуя запах ягодного шампуня. Настоящий. Всё-таки настоящий. И такой удивительный.       — А как ты ешь? Еду сквозь тебя не видно?       — Нет. Я ж не совсем прям прозрачный. То есть, всё то, что внутрь меня попадает, тоже исчезает. Я, например, могу что-то в рот взять, монетку там, и она тоже видна не будет.       — А ты сам себя видишь?       — Ох… Ну, я вижу… очертания. Как плотность воздуха… мне так не объяснить. Но в зеркале мне себя не разглядеть. Я волосы на ощупь стригу, когда отрастают, ногти тоже… Так что, я тоже типа как слепой, по-своему… Ну…       — Ничего себе. Но понимаю, насчет стрижки и прочего… Поразительно, конечно. А то… что из тебя выделяется? Оно видимое?       — Ну, да. Там же всё видимое, внутри… наверно… Так что, да, понимаю, к чему ты спрашиваешь. Если со стороны кто-то увидит… какие-то мои «выделения»… то ему будет странно, мягко говоря.       — Да, об этом я и подумал. Даже жаль, что я не могу этого увидеть…       К счастью, Наруто посмеялся, и Какаши тоже. Но парнишка провел пальцами по его плечам.       — Ну, нет. Хорошо, что не видишь. Если бы ты видел… то ничего бы заведомо не получилось. Я ведь… Я поэтому в тебя и врезался тогда. Я просто шел… а ты вдруг на меня повернулся. И как будто посмотрел. Ну, заметил меня. И я так… офигел, меня же никто не замечает. Ну и я на дядьку какого-то чуть не налетел, отпрыгнул… и тебя в итоге толкнул…       — Ого, так вот как… А я просто услышал твои шаги. Я же улицу сканирую на слух. А ты шел босиком. Но не так, как обычно ходят попрошайки. Я раньше такой походки не слышал, поэтому повернулся…       — И это так классно. А я слепых никогда не встречал, я говорил. И поэтому даже не знал, не предполагал… что с таким человеком всё может получиться. Хотя, нет. С другими бы всё равно не получилось. Это ты такой… Спасибо тебе.       Какаши почувствовал на лице дыхание, а потом — нежный поцелуй в щеку. Заулыбался, повернул голову. Новый поцелуй коснулся губ. Но не оторвался. Поняв, мужчина поцеловал его в ответ. Провел языком по губам парнишки, нырнул между ними, встречаясь с его влажным языком. Наруто поглаживал его по волосам, теперь обвив за шею. И целовал медленно, чувственно, смакуя. Сладость их слияния заполнила всё тело, всё пространство вокруг. И даже перед глазами стало светлее.       Наруто, оторвавшись, прижался щекой к его щеке. И проговорил:       — Только я спать пока с тобой не это… не готов немного. В смысле, я просто… Меня ж и не трогали никогда раньше, я не могу вот так сразу.       — Ой, — тут Какаши окончательно всё осознал. Тут же убрал руки от мальчика и позволил ему отстраниться. — Извини, я как-то и не подумал об этом, не сообразил. Я просто решил тогда, что ты специально разделся. А если нет… Ладно. Давай я тебе одежду дам, хочешь? Пока у меня дома — можешь одеваться, чтоб комфортнее было. И теплее. Ну и… чтоб личное пространство было. Голышом-то наверно не очень приятно ходить…       — Ого… Хорошо. Я привык уже, конечно, но не против.       — А я приставать к тебе больше не буду…       — Да нет, ты можешь приставать. Мне нравится. Просто… мне нужно немного привыкнуть, — Наруто, однако, снова прижался к нему, чмокнул в подбородок. — Ну и… мур?..       — Мур, — отозвался Какаши, гладя его по волосам. Чувствуя, как парнишка ласкается к нему, зная, что он улыбается. Значит, не у одного Какаши сложная судьба. Он и представить себе не мог, сколько боли пережил его мальчик, как сумел вынести одиночество и не сошел с ума, не очерствел…       Мужчина стал целовать его в лоб, в висок, неожиданно найдя в себе столько нежности, как никогда раньше.       — Мне кажется, я больше не хочу никуда идти… — признался Наруто.       — Хорошо. Потому что у меня чувство, что я не хочу тебя никуда отпускать.       — Я тогда останусь. Где-нибудь тут, недалеко… Сейчас-то я в пекарне обитаю в основном, но потом еще куда-нибудь переберусь. И буду к тебе заходить…       — Ну, нет, ты не понял. Я тебя никуда отсюда не отпущу, — Какаши крепче сжал объятия.       — Вообще никуда?..       — Вообще.       — А в туалет?..       Мужчина рассмеялся, наконец-то чувствуя, как ярко и светло стало на душе.       — Разве что в туалет, не дальше.       — Уф… Хорошо. Ты серьезно? Я могу остаться?..       — Да. Оставайся. А ты разве никогда в мой дом сам не залезал?.. Раз это для тебя — привычное дело.       — Нет, ты чего! Ты же меня сразу бы засек. Это с другими так можно, они не так внимательны, поэтому и не замечают меня.       — Ну да, логично…       — Слушай, — Наруто отодвинулся. — Можно я у тебя в душ схожу? А то чего-то взмок весь, от волнения…       — Конечно. Поройся в шкафу, который слева, возьми какую-нибудь футболку. Ну и штаны, если подойдут тебе… Но только…       — …положить всё остальное обратно, как было, — уже весело закончил за него Наруто. — Знаю! Блин, там же чай у нас…       — Ну, отвлеклись на дела поважнее. Иди, мойся, потом приходи. Поедим остывшие пирожки.              Почему-то теперь Какаши боялся отпустить парнишку — боялся перестать чувствовать его тепло рядом. Словно то, что он невидимый, делало его и более неосязаемым. Прозрачным, способным вмиг испариться.       Но, сидя за кухонным столом, Какаши слышал, как в ванной лилась вода. Как потом закрылась. Слышал шаги, которые вскоре стали совсем рядом. И — его дыхание, его движения, едва уловимый шелест одежды — и как раньше Какаши не замечал отсутствия последнего?..       — Как хорошо… — протянул Наруто, садясь на стул рядом. — Раньше мне приходилось ждать, когда все из дома уйдут, чтоб помыться… А теперь можно не прятаться. И можно болтать! Мне так этого не хватало! И целоваться еще…       — Угу, абсолютно согласен.       — А я еще кофту там взял твою.       — Какую? — мужчина протянул руку, и Наруто понятливо подал руку, дав потрогать рукав. — А. Это зеленая?       — Да, она. Мягонькая такая. И тобой пахнет…       Какаши же улыбался. Погладил мальчика по запястью. Ему было приятно от этого ощущения связи с другим человеком. Не просто дружеской — а еще более интимной.       — Бери, бери. Штаны не подошли?       — Большие все.       — Давай потом на рынок сходим. Будешь там моими глазами. Подберешь себе штаны, чтоб голопопым не бегать. Хотя я не возражаю… мм, так ты всё это время ходил рядом голенький…       — Ну, да, — голос звучал смущенно. — Только мне как-то неловко… Не потому что голый, а потому что ты мне одежду купить хочешь. Я бы и стащить мог… ну, одолжить у кого-нибудь…       — Вот этого не надо. Будешь по дому мне помогать, так что сможешь мне «спасибо» сказать не на словах. И за покупками ходить будет проще, нам обоим. Ну и так, своим приятным обществом… Я не на постель намекаю, а просто. Мне нравится с тобой болтать.       — Мне тоже! Ну, ладно, хорошо тогда… А книги ты любишь? Хотя, ты же военный…       — Ну и что? Я всегда много читал, за чтением бывало и бессонные ночи проводил.       — Тогда я могу тебе вслух читать!       — Замечательно. Видишь, как много чего мы сможем делать.       — Ага!       — Ты ешь, всё-таки. Чай уже остыл, но покрепче заварился… Подожди, а пирожки ты мне как таскаешь? В смысле, по улице несешь…       — Ой… Быстро несу. Там, где народу мало. Или по стеночке, или ползком… Сложно, в общем, целое шоу. Иногда жду, когда народ пройдет, и пробегаю… В общем, тебе бы понравилось на это посмотреть.       — И на тебя тоже понравилось бы посмотреть, — Какаши с нежной улыбкой потрепал его по щеке. — Голубоглазый блондинчик, мм?       — Мур, — Наруто потерся об его руку.       — «Мур». Да я счастливчик.       — Нет, это я счастливчик. Даже я сам себя не вижу, а ты меня видишь…       — Точно. Вижу.              Проснувшись, он не мог сразу понять, ночь ли сейчас или уже утро. Но теперь просыпаться ему нравилось.       Какаши чувствовал тепло рядом. И тихое дыхание. Протянув руку, прикоснулся к голому бедру Наруто, чуть прикрытому длинной футболкой. Очень осторожно приподнялся, подтягивая одеяло и бережно укрывая мальчика.       — Мур… — нежное.       — Не спишь уже?       — Нет. Там рассвет…       — Значит, солнышко проснулось?       — Ну так, не до конца еще…       — А мое солнышко?       — Мм… — смех. — Тоже… Там собаки лаяли под окнами, я проснулся, но вроде уже засыпать не хочу…       Мальчик перевернулся к нему, и Какаши опустил руку на его стройный бок, поглаживая.       — Я тоже. Хотя раньше я больше всего любил спать. Мне и сегодня снилось, как мы с тобой гуляем. По берегу моря. И волны сверкают, и так приятно шуршат…       — Прикольно, — Наруто сонно поглаживал его по волосам.       — Ага. Давай поедем на море? Хочу походить по берегу…       — Давай! Я никогда не видел море.       — И ты увидишь. Тебе понравится.       — Я буду тебе рассказывать, какое оно!       — Договорились.       — А я? Каким был я во сне?       — Таким же, как и всегда. Ослепительным. С самой красивой улыбкой. Но, знаешь, мне и не нужно спать, чтобы ее увидеть.       Какаши любовно провел пальцем по улыбающимся губам Наруто. Эта улыбка теперь освещала туман его жизни. Ради нее и хотелось просыпаться, покидая красочные грезы, в которых он мог смотреть на мир. Потому что теперь его реальность была куда ярче снов.